Глава 5

Не только калитка, но и парадная дверь заросла крапивой вперемешку со щавелем. Прежде чем полицейские успели взяться за дверной молоток, на зарешеченном окне поднялась серая кружевная занавеска, вся в больших дырах, и появилось чье-то лицо.

— Не знаю, что вам нужно, но зайти придется со двора.

Боковая калитка упала от первого толчка. Пожав плечами, Вексфорд положил ее на роскошный ковер из сорняков. Сад за домом грязной кляксой выделялся на фоне красивого пейзажа, словно пятно на черном бархате леса — двадцать квадратных ярдов высокой, по пояс, травы, одуванчиков, ржавого железа и сломанных клеток для кур. Один угол двора занимал довольно аккуратный сарай, цоколь которого скрывали груды тряпок, бутылки из зеленого стекла и матрас, выглядевший так, словно на нем отрабатывали приемы штыковой атаки. Из зарослей сорняков выглядывал эмалированный ночной горшок и несколько старых кастрюль. Вексфорд заметил еще одну калитку в ограде, ведущую прямо в лес.

Задняя дверь дома вдруг приоткрылась, и в щели появилась голова женщины, которая разговаривала с ними из окна.

— Что вам нужно?

— Миссис Ловелл?

— Точно. Что вам нужно?

— Поговорить, если вы не возражаете, — спокойно ответил Вексфорд. — Мы из полиции.

Прищурившись, она с подозрением посмотрела на них.

— Насчет той, из поместья? Ладно, входите. Его светлость говорил про полицию.

— Его светлость? — переспросил Берден.

Неужели в высших кругах, где они вдруг оказались, есть люди еще более высокого положения, даже титулованные особы?

— Мой сын Шон, — пояснила миссис Ловелл, развеяв его иллюзии. — Входите. Можете пройти в гостиную. Сюда.

Комната с этим условным названием была немного чище кухни, но тут тоже пахло сыростью, хронической утечкой газа и немного джином. Новый комплект из дивана и кресел, с ярко-розовой, уже засаленной обивкой, пестрая смесь из старинной деревенской утвари и современного хлама. Со стены равнодушно улыбалась королева — календарь с ее портретом был прикреплен между газетными вырезками о «Роллинг стоунз» и большой картиной маслом с изображением римлянки, которая закалывает себя кинжалом. Лицом она была немного похожа на миссис Ловелл, но не могла сравниться по габаритам. Во все еще красивом лице хозяйки было что-то цыганское: орлиный нос, полные губы изящной формы, черные глаза. Волосы как у Медузы горгоны, черные и спутанные, ниспадали на плечи. Полнота миссис Ловелл не распространялась на лицо. Складывалось впечатление, что жир поднимался вверх, но остановился у шеи, вероятно напуганный угрозой, таившейся в сильном, без единой морщинки подбородке.

Огромное тело женщины тем не менее обладало некой первобытной притягательностью — жир скапливался в нужных местах. Грудь матери-земли, не менее шестидесяти дюймов в обхвате, соперничала размером с необъятными бедрами. Подобно Катье, миссис Ловелл была лишена комплексов, и когда она села, низкий вырез блузки опустился еще на два дюйма, а обтягивающая черная юбка задралась, открывая колени. Подумав, что женской плоти с него на сегодня хватит — кроме того, в данном случае женской плоти не помешала бы ванна, — Вексфорд отвел взгляд.

— Обычное расследование, миссис Ловелл, — объяснил он. — Скажите, пожалуйста, как ваш сын провел вчерашний вечер?

— Выпил чай. Потом сел смотреть телевизор. Его светлость все время торчит у телевизора — почему бы и нет, если он платит за подключение?

— Действительно, почему бы и нет? А после половины десятого он смотрел телевизор?

Миссис Ловелл перевела взгляд с Вексфорда на Бердена. Она явно раздумывала, солгать или сказать правду, — вероятно, просто потому, что правду говорить проще. Ее внешность и обстановка в доме свидетельствовали о необыкновенной лени, просто чудовищной праздности. Ответ ее был кратким:

— Он ушел.

— Куда?

— Я не спрашивала. Не лезу в его дела… — Она принялась грызть обломанный ноготь большого пальца. — А он — в мои. Никогда. Может, пошел в сарай. Шон все время торчит в сарае.

— Чем он там занимается?

— Его светлость держит там свои пластинки.

— Но ведь он может слушать музыку и в доме? — спросил Берден.

— Может, если хочет. — Миссис Ловелл прикусила заусеницу. — Мне все равно. Я не мешаю ему, а он — мне.

— Когда вернулся ваш сын?

— Я не слышала. Около семи ко мне пришел приятель, джентльмен. Они с Шоном не очень-то жалуют друг друга. Видать, поэтому его светлость и удалился в сарай. Когда мой приятель ушел, должно быть в половине одиннадцатого, Шон не вернулся — но я уже говорила, что не лезу в его дела, а он…

— Да-да, понимаю. Полагаю, Шон очень любил миссис Найтингейл?

— Можете думать что хотите. — Миссис Ловелл зевнула во весь рот, продемонстрировав великолепные острые зубы. — Живи сам и давай жить другим — вот мое правило. Та, что из поместья, лезла в чужую жизнь, считала, что делает людям добро. Заразила его светлость дурацкими идеями.

Она потянулась, снова зевнула и закинула ноги на диван. Вексфорд подумал, что миссис Ловелл похожа на жирного пушистого кота, который мурлычет и прихорашивается, не обращая внимания на грязь, в которой лежит.

— Какими идеями? — спросил он.

— О том, чтобы податься в шоу-бизнес, петь и все такое прочее. Я не вдавалась в подробности. Может, он ей и приглянулся. Я не спрашивала.

— Вы не будете возражать, если мы обыщем дом?

Она впервые улыбнулась, неожиданно обнаружив способность к иронии.

— Обыскивайте на здоровье. Лучше вы, чем я.

— Не самое приятное времяпрепровождение, — сказал Вексфорд, когда они возвращались к машине. Бледный Берден шел за ним, чуть поотстав.

— Столько лет работаю в уголовной полиции, а такое вижу впервые, — не выдержал он. — Я весь чешусь. — Передернул плечами, поскреб голову.

— Твоя юная подружка предупреждала.

Берден проигнорировал замечание начальника.

— Эти постели! — воскликнул он. — А кухня!

— Да, такого я тоже не ожидал, — признался Вексфорд. — Единственным чистым местом оказался сарай. Это странно, Майк. Ковер на полу, пара приличных кресел, проигрыватель… Похоже на любовное гнездышко.

Берден пожал плечами.

— Никто меня не убедит, что такая женщина, как миссис Найтингейл, приходила сюда на свидания.

— Может, и не приходила, — неохотно согласился Вексфорд. — А мы ничего не нашли. Медный подсвечник и металлическая грелка. Следов крови на них нет, и вдобавок их не мыли лет пятьдесят, не меньше. А одежда, в которой, по словам матери, вчера вечером был «его светлость», просто с иголочки. Но чем он занимался, Майк? Брайант спрашивал в пабе — его там не видели. Последний автобус из Майфлита отходит в девять двадцать, и Шона в нем тоже не было. Парни вроде Шона Ловелла по вечерам не отправляются на прогулку, чтобы полюбоваться красотами природы. Их ему хватает и днем.

— Никто меня не убедит, — упорствовал Берден, — что между ним и миссис Найтингейл что-то было. Если хотите знать мое мнение, его мать — всего лишь деревенская шлюха. Вы слышали: «Я ему не мешаю»? Да ей просто безразличен собственный ребенок. Знаю, сэр, вы считаете меня старомодным и вдобавок пуританином, но у меня просто в голове не укладывается, до чего дошли сегодня женщины. Грязные, тщеславные, аморальные — а иногда и все вместе. Сначала миссис Найтингейл с ее подтяжкой лица и тайными свиданиями, потом голландская девушка, кичащаяся своей беспардонностью, а что касается миссис Ловелл…

— Я не сомневался в твоих чувствах, — с доброй улыбкой произнес Вексфорд, — и поэтому предлагаю тебе достойное занятие. Мы нанесем визит добродетельной супруге, миссис Джорджине Виллерс. Надеюсь, она — без обмороков и уверений в том, что у нее разбито сердце и что она верна памяти миссис Найтингейл, — расскажет нам о друзьях убитой и о том, что такого натворил ее противный братец, из-за чего они так ненавидели друг друга.

— Мой муж вернулся в Майфлит Мэнор, — сказала Джорджина Виллерс. — Но это ненадолго.

— Мы хотели бы побеседовать с вами.

— Правда? — Миссис Виллерс казалась удивленной и испуганной, словно никто и никогда не изъявлял желания поговорить именно с ней. — Да, конечно.

Она провела их через коридор цвета овсянки в оклеенную такими же обоями гостиную. Комната была неряшливой и блеклой, как и хозяйка, которая растерянно замерла, а затем вдруг резким голосом некрасивой женщины произнесла:

— Садитесь, пожалуйста.

— Мы вас долго не задержим, миссис Виллерс. Как чувствует себя ваш муж после утреннего потрясения?

— А, вы об этом… Теперь все в порядке.

Внезапно миссис Виллерс поняла, что гости не сядут, пока она стоит, нервно рассмеялась, прошла в другой конец комнаты и устроилась на подлокотнике кресла.

— О боже. Забыла закрыть входную дверь. Прощу прощения, я быстро.

Вексфорд обратил внимание, что у худой и хрупкой женщины пружинистая походка. Голые ноги с тренированными мышцами покрывал красновато-коричневый загар.

— Итак, о чем вы хотите у меня спросить?

В голосе миссис Виллерс проступали резкие, лающие интонации, словно она привыкла отдавать команды, которые, впрочем, не всегда исполнялись. Сотни темно-коричневых веснушек покрывали ее белую нежную кожу, какая бывает у рыжих. На вид ей было лет тридцать, и она, похоже, относилась к той категории женщин, которые не умеют себя украшать, как ни стараются. Свидетельством ее усилий служила брошь в виде эдельвейса на воротнике блузки и заколка в волосах.

— Мой муж… вам нужно поговорить с моим мужем. Он скоро вернется. — Ее беспокойный взгляд метнулся к часам. — Квен… то есть мой зять… его долго не задержит. В любом случае, о чем вы хотели меня спросить?

— Прежде всего, миссис Виллерс, — сказал Берден, — вчера вечером вы с мужем поехали из Майфлит Мэнор прямо домой?

— Да, конечно.

— И что вы делали, когда вернулись?

— Отправились спать. Сразу.

— Вы ездили на той машине, которую я видел во дворе? — вступил в разговор Вексфорд.

Джорджина Виллерс так энергично тряхнула головой, что взметнувшиеся волосы открыли серьги, никак не сочетавшиеся с нарядом хозяйки.

— Нет, на машине Дэниса. У нас их две. Когда мы в прошлом году поженились, у каждого уже была машина. Они старые, но мы решили оставить обе. Понимаете, они почти ничего не стоят. — Миссис Виллерс заставила себя улыбнуться, но улыбка вышла какой-то лихорадочной. — Муж уехал на своей.

— А вашу, как я заметил, — голос Вексфорда звучал мягко и доброжелательно, — только что вымыли. Вы всегда моете автомобиль по средам, миссис Виллерс? Наверное, вы похожи на мою жену, у которой для каждого дела свой день недели, да? Так ничего не забываешь.

— Боюсь, что нет. Я не так методична. — Миссис Виллерс заморгала, озадаченная неожиданным поворотом разговора. — Конечно, это мой недостаток. Дэнису бы понравилось, если… Почему вы спрашиваете?

— Сейчас объясню, миссис Виллерс. Если вы человек методичный и строго следуете распорядку, то у вас уже выработалась привычка, и в таком случае я могу понять, что даже насильственная смерть золовки не заставила вас пренебречь домашними обязанностями. Но поскольку вы не отличаетесь методичностью и, если я правильно понял, моете машину только тогда, когда появляется желание или необходимость, позвольте спросить: почему вы выбрали именно сегодняшний день?

Хозяйка густо покраснела. К страху в ее глазах прибавилось страдание; она снова заморгала и сцепила пальцы.

— Не знаю, что вы имеете в виду. Не понимаю.

— Не расстраивайтесь. Может, вы мыли машину именно потому, что были расстроены. Так?

«Она очень медленно соображает, — подумал Вексфорд. — Слишком напугана или тупа, чтобы увидеть лазейку, которую ей предлагают. Без прямой подсказки тут не обойтись».

— Полагаю, вы придерживаетесь очень разумного правила, что несчастье или тревога лучше всего лечится работой, которая отвлекает от грустных мыслей?

Миссис Виллерс с облегчением кивнула.

— Да, именно так, — сказала она и тут же все испортила. — На самом деле я не очень расстроилась. Это же не моя сестра.

— Совершенно верно.

Вексфорд подвинул свой стул к женщине, и их взгляды встретились; она смотрела на него как кролик, загипнотизированный фарами автомобиля. Внезапно Берден словно исчез, и Джорджина с Вексфордом остались вдвоем.

— Разумеется, миссис Найтингейл была сестрой вашего мужа, а вам приходилась всего лишь золовкой. — Лицо миссис Виллерс стало сосредоточенным и окаменело. — Они недолюбливали друг друга, правда?

— Да, недолюбливали.

Джорджина помедлила секунду, потом как бы нечаянно соскользнула с подлокотника на сиденье кресла, не отрывая взгляда от лица Вексфорда.

— Совсем не ладили, — сказала она. — Наверное, вы знаете, что Дэнис ее не выносил.

— Странно, ведь миссис Найтингейл, похоже, прекрасно ладила со всеми остальными.

— Разве? А, вы, наверное, имеете в виду местную знать. — Она тяжело вздохнула, потом зачастила ровным, бесстрастным голосом: — У Элизабет не было настоящих друзей. Мой муж, он считает, что ее убил маньяк, один из тех, что нападают на женщин. Думаю, так оно и случилось. Должно быть, Элизабет сошла с ума, одна отправившись ночью в лес. Можно сказать, сама напросилась.

— Возможно, — согласился Вексфорд.

Он широко улыбнулся, пытаясь разрядить атмосферу. Джорджина Виллерс немного успокоилась. Она расцепила руки и смотрела на них, часто и неглубоко дыша.

— Вы знаете, почему ваш муж не ладил с сестрой?

— Ну… У них нет ничего общего.

«Интересно, — подумал Вексфорд, — а что общего у такой женщины, глупой, бесхарактерной и ничем не примечательной, с интеллектуалом Виллерсом, преподавателем классических языков, известным специалистом по Вордсворту?»

— Думаю, — сказала миссис Виллерс, — он считал ее довольно глупой и взбалмошной.

— И она действительно была такой?

— Ну, она ведь была богата, правда? У мужа не было других причин не любить ее, если вы это имеете в виду. Они с Квеном были самыми обыкновенными людьми. И, разумеется, не такими, к которым я привыкла. До замужества я не вращалась в таких кругах.

— Вы с ними ладили?

— Квен всегда был очень добр. — Джорджина крутила обручальное кольцо, двигая его по пальцу вверх-вниз. — Понимаете, сначала он хорошо относился ко мне ради моего мужа. Они очень дружат. — Женщина опустила взгляд и нервно прикусила губу. — Но я думаю, со временем Квен полюбил и меня саму. Впрочем… — Ее голос вдруг сделался визгливым и злым. — Мне нет до этого дела. На первом месте у мужчины должна быть жена. Он обязан думать сначала о ней, а потом о других и не уезжать работать в чужой дом.

— Вам казалось, что мистер Найтингейл оказывает слишком сильное влияние на вашего мужа?

— Плевать я хотела на чье-то влияние.

Джорджина подергала серьги и слегка ослабила винт застежки на одной из них.

— До замужества я была преподавателем физкультуры, — с гордостью произнесла она, — но оставила работу, раз и навсегда. Вам не кажется, что женщина обязана сидеть дома и заботиться о муже? Такие люди, как мы, должны иметь настоящий дом, семью и не слишком много интересов на стороне.

Вексфорд хмуро посмотрел на Бердена, одобрительно кивавшего, потом спросил:

— Вы не возражаете, если мы осмотрим дом?

Поколебавшись, Джорджина кивнула.

В бунгало имелась еще одна гостиная и две спальни, причем в меньшей не было ни мебели, ни ковра.

— Интересно, куда Виллерс девает деньги? — прошептал Вексфорд. — У него приличная работа, да еще все эти книги.

Берден пожал плечами.

— Может, такой же транжира, как сестра. Но теперь он изменится. У него хорошая жена.

— Боже правый!

— Думаю, приятно для разнообразия поговорить с нормальной, достойной женщиной, — сухо сказал Берден, осматривая полупустые серванты.

— Возможно, она нормальная и достойная. Но, Бог свидетель, такая тупая… Тут ничего нет: ни крови, ни предмета, который мог бы служить орудием.

Они перешли на кухню, и Вексфорд поднял крышку старинного коксового котла.

— Бодро горит. Они могли тут сжечь все, что угодно, и времени для этого было более чем достаточно.

Джорджина ждала их в гостиной, сидела неподвижно, уставившись в стену.

— Не понимаю, почему муж так долго не возвращается. Казалось бы, сегодня он должен быть со мной. Казалось бы… — Джорджина вдруг умолкла, вся обратившись в слух. — А вот и он.

Женщина вскочила с кресла и бросилась в коридор, захлопнув за собой дверь.

— Она вся на нервах. Как будто боится, что мы что-то найдем. Интересно… — заметил Берден, прислушиваясь к разговору между супругами.

— Ш-ш, — резко оборвал его Вексфорд.

В комнату вошел Виллерс, продолжая беседовать с женой.

— Я не могу быть в двух местах одновременно, Джорджина. Квен в неважном состоянии. Я оставил его с Лайонелом Мариоттом.

Берден переглянулся с Вексфордом. Старший инспектор встал; брови его взлетели вверх, выражая приятное удивление.

— Кажется, я слышал, вы упомянули Лайонела Мариотта?

— Наверное, если слушали, — грубо ответил Виллерс. Он по-прежнему выглядел гораздо старше своих тридцати восьми лет, но уже не таким больным, как утром в Старом доме. — А вы с ним знакомы?

— Он преподает в той же школе, что и вы, — сказал Вексфорд. — Дело в том, что его племянник женат на моей старшей дочери.

Виллерс смерил его презрительным взглядом.

— Замечательно, — буркнул он, явно намекая, что Мариотт, культурный человек и его коллега, определенно унизил себя родственными узами с семьей старшего инспектора.

Вексфорд проглотил обиду.

— Он дружит с вашим зятем?

— Время от времени болтается в поместье.

Виллерс выдернул локоть из пальцев жены и опустился в кресло. Потом закрыл глаза — в отчаянии, а возможно, просто от усталости.

— Мне нужно выпить, — сказал он стоящей над ним Джорджине — ее сережки раскачивались из стороны в сторону. — У нас где-то есть полбутылки джина. Поищи, пожалуйста.