Глава 1

Я смотрел на очаровательную блондинку в купальном костюме из полутора частей и думал о том, что изогнись она хотя бы еще чуть-чуть, это будет уже непристойно. В этот самый момент блондинка встала и, словно угадав мои мысли, направилась в мою сторону. Вероятно для того, чтобы ударить меня по щеке.

Я впитывал в себя знойное полуденное солнце на берегу бассейна в форме амебы отеля «Лас Америкас» в Акапулько. На мне были плавки «вырвиглаз» с большими красными страстоцветами, что очень располагало к завязыванию ни к чему не ведущих знакомств. Я потягивал кокосовую шипучку из огромной половинки кокосового ореха, сожалея о том, что не заказал бурбона с содовой, и чувствовал себя не в своей тарелке благодаря все тем же страстоцветам и кокосовой шипучке.

Стоял один из тех великолепных дней, какими славится Акапулько: солнце играло в ярко-желтых цветах гибискуса и красной бугонвилии, заросли которой окружали бассейн, посылало свои радужные блики сквозь ветви королевской поисианы. Было знойно и почти безветренно, и я чувствовал, как по моей голой груди сбегают ручейки пота. В бассейне плескалось несколько человек, остальные расположились на берегу в баре поблизости от лягушатника, притененного легким тентом. Преобладали ослепительно яркие экзотические цвета, в низкий гул разговора то и дело вплетались высокие ноты смеха. Повсюду были разлиты красота и умиротворение, однако в воздухе парили, высматривая добычу, гнусные черные стервятники, являющиеся такой же неотъемлемой частью Акапулько, как и роскошные отели вдоль Лас Плайяс.

Мой лосанжелесский офис с «Шелдон Скотт, расследования» на стекле казался далеким от Мексики, как планета Марс, однако эта самая блондинка с таким же успехом могла повстречаться мне на бульваре Уилшир или возле «Герцога Кэррола». Она держала путь в мою сторону.

Она бы ни за что не осмелилась идти столь соблазнительной походкой у себя на бульваре Голливуд, а если бы и осмелилась, вряд ли кто-либо сумел бы эту походку скопировать. Казалось, она то и дело меняет курс, но вся соль была в том, что вопреки всему этому она приближалась ко мне. Я наконец понял, в чем дело: она ставила впереди себя ногу, а в это же самое время совершала с дюжину иных едва заметных соблазнительных движений, которые глаз был не в состоянии запечатлеть. И все эти соблазны прикрывала полоска материи в горошек, отнюдь не стесняющая ее грудь, и еще одна такая же узкая и прозрачная вокруг бедер, которая определенно не справлялась со своей задачей, если такая задача существовала. У блондинки были волосы до плеч и отличный ровный загар, который хотелось потрогать рукой. И вот это создание остановилось прямо передо мной.

— Привет.

Она улыбалась. Казалось, ее голос тоже покрыт ровным теплым загаром.

Она так дивно смотрелась из той позиции, в которой я находился, что мне ужасно не хотелось ее менять. Но я тем не менее встал.

— Хотите, чтоб я потеснился?

— Благодарю вас.

Она села, изящно поджав под себя точеные ноги, и когда я устроился с ней по соседству, одарила меня лучезарной улыбкой.

Я что-то не врубился. Во мне чуть меньше шести футов двух дюймов при чистом весе 206 фунтов, однако вокруг бассейна было немало куда более обворожительных здоровяков. Мои белесые, едва отраставшие волосы торчали наподобие ежиных иголок, выгоревшие брови в форме споткнувшихся заглавных латинских эл, обхвативших своими цепкими крючками внешние края моих глазниц, отнюдь не делали меня похожим на Цезаря Ромеро, не говоря уже о малость искривленном носе. Видимо, тут дело было не в том, что ей нравились громилы — их в тот день собралось немало, причем куда повнушительней меня. Их там было просто невероятное количество. Я недоумевал, даже беспокоился по этому поводу, но это еще до того, как заметил блондинку. Обычно вокруг бассейна любого фешенебельного отеля нежат свои немощи жирные папаши и их изысканно усохшие спутницы жизни, образуя своеобразный блеватион, пардон, пантеон с бассейном. Эти же громилы больше смахивали на тяжеловесов.

Леди все так же улыбалась мне. Пришлось сказать:

— Решили порыбачить? Или просто проветриться?

— В основном проветриться. О, если б только это. — Она секунду помолчала. — А вы?

— А я так... бездельничаю. — Но это было отнюдь не так. Похоже, у меня было самое значительное дело за все шесть лет моей частной практики. Но я вовсе не собирался насчет этого распространяться. К тому же я полагал, что вопрос этой красотки носит исключительно светский характер — сие местечко как нельзя лучше располагает к подобному. — Вы остановились в «Лас Америкас»?

— Нет. Но мой муж из-за дел проводит здесь чуть ли не все время, поэтому я пользуюсь здешним бассейном. Чтобы отдохнуть, загореть, ну и похудеть.

Ничего себе — похудеть. Да если она похудеет, ей будет хуже, это любой подтвердит. Однако меня не это ошарашило — меня ошарашило слово «муж», правда, этого и следовало ожидать. С ее ножками у нее их должно быть штук восемь: по одному на каждый день и соответственно все оставшиеся для воскресенья.

— Ваш муж? — переспросил я как можно безмятежней. — У вас есть муж?

— С недавних пор да, хоть это и не имеет никакого значения. Как раз насчет этого я и хотела поговорить с вами, мистер Скотт.

Я поморщился. Эту девицу я не знаю, а она меня знает. К тому же ей надо поговорить со мной насчет ее мужа. Обычно все бывает наоборот.

— Леди, откуда вам известна моя фамилия? — поинтересовался я. — Что касается меня, то я уверен, что незнаком с вашим мужем. И, откровенно говоря, не имею ни малейшего желания с ним знакомиться.

Она рассмеялась и захлопала своими длиннющими ресницами.

— А вы такой, как о вас говорят. Даже еще хуже. — Внезапно она понизила голос до шепота. — Мистер Скотт, неужели вы и в самом деле думаете, что я подошла к вам только потому, что мне приглянулись ваши мускулы?

— Я, право...

Она улыбнулась.

— Да, они мне приглянулись — те, которые я вижу. — Она вдруг расхохоталась. — Но дело не только в этом. И даже вовсе не в этом. Я хотела бы вас нанять.

— Нанять? С какой целью? И откуда вам известны обо мне такие подробности?

— Мне они не известны. Вчера вечером мы с мужем сидели в баре, когда туда вошли вы. Он сказал мне, кто вы, и тут я вспомнила, что видела ваше фото в газетах. Я из Беверли Хиллз. — Она пожала плечами, и ее лицо стало серьезным. Я заметил, что у нее зеленые широко поставленные глаза и рыжеватые брови вразлет. — Вы единственный из тех, кого я здесь знаю, не бандит, — сказала она.

Сие меня слегка озадачило, но я еще разок окинул взглядом местное сборище и до меня кое-что дошло. Я размышлял на предмет этого сборища крепышей со вчерашнего дня, с того самого момента, как, едва поселившись в отеле, опознал при входе парочку знаменитых гангстеров. Было еще несколько знакомых физиономий, но я пока еще их не опознал. На другой стороне бассейна" я заприметил одного белокожего в коричневых плавках с лысиной и физиономией, смахивающей на червивый гриб. И вдруг вспомнил, кто это: Миша Островский, главарь шулеров и рэкетиров округа Сан Франциско. Мне стало слегка не по себе.

— О'кей, — сказал я. — Так, значит, я не бандит. Значит, вам известно, что я частный детектив. Зачем вам нужен детектив?

Она хмыкнула.

— Вероятно, потому, что у него красивые мускулы. — И добавила печально: — Мне на самом деле нужна помощь. Я хочу оставить мужа.

— Для этого вам не нужен детектив. Соберите вещи и вперед. — Я усмехнулся. — Поезжайте в Лос-Анджелес.

— Я боюсь, что если я его брошу, он... он меня убьет.

Мне снова захотелось полюбоваться ее походкой. Но только со спины.

— Леди, — сказал я, — весьма польщен. Кстати, как вас зовут кроме леди?

— Глория.

— Так вот, Глория, я нахожусь на отдыхе. К тому же не могу позволить себе роскошь взять в клиентки даму только лишь по причине того, что она не любит своего благоверного.

— Но это не только из-за того... Все куда серьезней. Я живу в вечном страхе. Не только его, но и всех его дружков боюсь.

— И вы уже что-то предпринимали? Погонялись за кем-нибудь из них с топором?

— Ничего я не предпринимала. Разве что слушала тех, кто слишком много говорит. В том числе и своего мужа. Я всего-то и хочу, чтобы вы не спускали с меня глаз до тех пор, пока я от него не уйду. Как если бы вы были моим телохранителем.

Я хмыкнул.

— Голубушка, я бы с удовольствием не спускал с вас глаз, но, что касается тела, его бы я хранить не стал. Однако сейчас я не могу взяться за работу.

Она нахмурила брови, потом окликнула типа в зеленых плавках, который околачивался поблизости:

— Эй, Джордж!

Я повернул голову и взглянул на этого Джорджа. Я не видел его раньше, но тем не менее усек с первого взгляда, что он прибыл сюда издалека. Это был чертовски красивый парень, однако что касается интеллекта, с ним, судя по выражению его физиономии, было скверно.

— Джордж, это Шелл Скотт, — сказала Глория.

Я вскочил и протянул руку.

— Салют, Джордж.

Он уставился на мою руку, но свою протянуть и не подумал. Существует много такого, из-за чего мужчина может почувствовать себя глупцом, во мне сейчас это ощущение преобладало над всеми остальными.

— Шелл Скотт, — сказал он. — Тот самый захудалый сыщик из Анджелеса?

— Я Шелл Скотт. Леди верно сказала. Может, вам объяснить доступней?

Он что-то такое соображал, потом на его угрюмой физиономии распустилась улыбочка. Он был приблизительно моих габаритов и возраста тоже — около тридцати, у него были рыжие волнистые волосы, прямой точеный нос, квадратный подбородок. Теперь он мне улыбался. У него пока еще были хорошие зубы.

Он сказал все еще улыбаясь:

— Такие мне по душе. Жму.

Он протянул руку, я схватил ее и, подчиняясь странному обычаю, соблюдаемому всеми мужчинами на свете, улыбнулся в ответ. А прошлое пускай порастет быльем. К тому же у него, вероятно, язва.

В одном я был твердо уверен: у него чертовски крепкое рукопожатие. Видимо, он старался заставить меня забыть о том, что поначалу не взял протянутую мной руку. Он все время улыбался.

— Шелл Скотт? — учтиво переспросил он. — Вы, кажется, так назвались?

И заулыбался еще шире.

Я ослабил пожатие, он свое усилил. Я чувствовал, как боль размалывает мои косточки, и снова сдавил его руку.

— Послушайте, а вам не кажется, что это ребячество? — сказал я, превозмогая боль. — Черт возьми, да отпустите же!

И тут началось. Он был нисколько не сильней меня, но, когда я ослабил пожатие, он собрал все мои суставы в одну кучу и теперь их было очень просто сломать. Это самое скорей всего и было у него на уме.

Я повременил еще две секунды, потом сказал «о'кей» и резко дернул руку вверх и влево. Затем шагнул вперед, наклонился и схватил левой рукой его левое плечо. Теперь его правая рука оказалась заломленной назад и, пожелай он только, мы могли бы сыграть в игру «сломай кости». Мне удалось проделать этот трюк только потому, что я был разъярен. Однако до такого состояния довел меня он, а не кто-то другой, поэтому я рывком завел его руку вверх, услышал громкое «А-а-аррр» и, отпуская, пнул босой ногой в задницу, направляя его движение в сторону бассейна. Он сделал три спотыкающиеся шага, два первых пришлись на цемент, третий на воду, в которой он с шумом скрылся. Это было грандиозно. Я не терял надежды на то, что он там останется.

Однако секунды через две его голова уже покачивалась на волнах, еще через секунду он плыл по-собачьи в мою сторону, работая одной рукой. Какое-то время ему придется обходиться одной, потому что другая не должна так уж и сразу придти в норму.

Он подплыл к краю бассейна и, уцепившись за него здоровой рукой, изрыгнул в меня поток ругательств.

Я наклонился и сказал ему вежливо:

— Выражайся культурно, иначе я влезу в воду и утоплю тебя. А лучше вообще прикуси язык и больше мне не попадайся. Мне не по вкусу твои забавы.

Он замолк, попытался подтянуться и вылезти из воды, однако с одной рукой это было невозможно сделать, так что ему пришлось воспользоваться ступеньками в лягушатнике. Очутившись на твердом покрытии, он уставился на меня по-бычьи, попытался поднять правую руку и поморщился. Не спуская с меня полного ненависти взгляда, он поднял левую руку и стал щупать ею свое левое плечо.

«Какого черта хочет этот идиот? — размышлял я. — Вынуть свою кость и швырнуть ею в меня?» Но тут я все понял и, образно говоря, облился холодным потом. Согласно внутреннему распорядку «Лас Америкас», в бассейне запрещается носить оружие, но Джордж в своей ярости вероятно об этом забыл. Наконец он опустил руку, сделал крутой разворот, двинулся в дальний конец бассейна и повернул направо.

Я огляделся по сторонам. Да, вокруг нежилось на солнце пропасть народу, однако мало кто заметил происшедшее, поскольку все случилось, можно сказать, тихо и быстро. Из тех, кто глядел в мою сторону, я далеко не всем симпатизировал. В том числе и Мише Островскому. Он долго таращился на меня, потом встал и отвалил туда, где стоял Джордж, в дальний от меня по диагонали край бассейна. Мне стало слегка не по себе, когда я снова узрел Джорджа.

Теперь он был не один. С ним беседовали два громилы из тех, которых я заприметил раньше. После того, как к компании примкнул Миша Островский, подошли еще два Гаргантюа. Скоро там собралась чуть ли не половина лос-анжелесских мошенников, которые теперь по очереди одаривали меня своими взглядами. Это мне ничуть не льстило. Похоже, я малость поторопил события.

Я снова уселся возле Глории, но не спускал глаз с этого чрезвычайного сборища тяжелоатлетов.

— У дурных людей, оказывается, и дурные компании, — заметил я. — Глория, кто эта мразь?

— Джордж? — переспросила она, глядя на меня широко раскрытыми глазами. — Эта мразь — мой муж.