Глава 39

Дорога областного значения № 287.

Харри ехал вперед.

Отблески света, отбрасываемые заснеженными склонами холмов, были такими яркими, что ему пришлось достать из бардачка солнцезащитные очки. Сердце начало биться с обычной скоростью после выезда из Осло. По мере удаления от столицы движение на дороге становилось все менее интенсивным. Возможно, Харри успокоился потому, что решение было принято, что он, так сказать, уже был мертв и ему оставалось только покончить с формальностями, совершить относительно простое действие. А возможно, причина была в «Джиме Биме». Выезжая из города, он дважды остановился. Один раз у винного магазина на улице Тересы, где отдал купюру с портретом Сигрид Унсет и получил взамен полу-литровую бутылку виски и сдачу. Второй раз – на автозаправке «Шелл» в районе Мариенлюст, где потратил всю сдачу на покупку бензина. Не сказать, что Харри требовалось много бензина. Просто он знал, что ему не будут нужны деньги. И теперь на три четверти опустевшая бутылка лежала на пассажирском сиденье рядом со служебным револьвером и телефоном. Он пытался дозвониться до Кайи, но она не отвечала, и он посчитал, что ничего страшного в этом нет.

Харри пришлось выпить почти полбутылки бурбона, чтобы ощутить его действие, но сейчас он чувствовал себя достаточно отстраненно, сумел дистанцироваться от того, что должно было случиться, но не до такой степени, чтобы погубить тех, кто не должен погибнуть.

Пресловутая the green mile.

Два дня назад полицейский, которого они с Бьёрном встретили на месте аварии, не уточнил, где именно на трассе 287 находится эта миля, но не все ли равно? Любой из длинных участков дороги, что он проехал, вполне сойдет. Перед ним ехал трейлер.

Выходя из следующего поворота, Харри поддал газу, выскочил на встречную полосу, обогнал его и увидел, что это полуприцеп. Он пристроился перед трейлером и поглядел в зеркало. Водительская кабина располагалась высоко.

Харри еще увеличил скорость. Хотя здесь действовало ограничение восемьдесят километров в час, его спидометр показывал все сто двадцать. Через несколько километров он выехал на очередной длинный участок. В его конце слева находилась площадка для отдыха. Он помигал поворотником, пересек дорогу, выбрался на пустую площадку и развернулся в южном направлении возле туалета и двух мусорных бачков. Харри подъехал к обочине. Двигатель работал вхолостую, Харри пристально следил за дорогой. Он увидел, как воздух над асфальтом задрожал, как бывает в пустыне, а не в норвежской долине в марте месяце, рядом с покрытой льдом речкой, протекающей за ограждением с правой стороны. Возможно, это алкоголь сыграл с ним такую шутку. Харри посмотрел на бутылку «Джима Бима». Ее золотистое содержимое матово светилось в лучах солнца.

Некоторые считают, что руки на себя накладывают только трусы.

Возможно, но для этого требуется мужество.

А недостающее мужество ты можешь купить за 209 крон 90 эре в винном магазине.

Харри отвинтил пробку и залил в себя остатки бурбона, после чего закрутил пробку.

Вот так. Отстраненно. Мужественно.

Но самое главное, что вскрытие покажет: в крови известного пьяницы в момент аварии было столько алкоголя, что нельзя исключать, что он просто-напросто потерял контроль над автомобилем. Кроме того, не имелось никакого прощального письма или другого свидетельства того, что Харри Холе решил добровольно расстаться с жизнью. Никакого суицида, никаких подозрений, и тень женоубийцы не упадет на тех, кто этого не заслуживает.

Сейчас он различал его там, в южном конце участка. Полуприцеп. В каком-то километре от себя.

Харри бросил взгляд в левое боковое зеркало. Кроме них двоих, на дороге никого не было. Он включил первую скорость, выжал сцепление и медленно выбрался на проезжую часть. Посмотрел на спидометр. Не слишком быстро, это может усилить подозрения в самоубийстве. Да в этом и не было необходимости, полицейский на месте аварии сказал: когда легковая машина на скорости восемьдесят-девяносто километров в час въезжает в лоб трейлеру, то уже никакие ремни и подушки безопасности не помогут. Руль пробивает заднее сиденье насквозь.

Стрелка спидометра достигла отметки «девяносто».

Сто метров за четыре секунды, километр за сорок. Если трейлер будет двигаться с такой же скоростью, они встретятся меньше чем через двадцать секунд.

Пятьсот метров. Начинаем обратный отсчет: десять, девять…

Харри не думал ни о чем, ни о чем, кроме дела: удариться прямо в бампер трейлера. Надо радоваться, что мы живем во времена, когда все еще можно направить свой автомобиль в смертельную для себя и других ловушку, но на этот раз хоронить будут только его. Трейлер получит вмятину, а шофер – шрам на всю жизнь, кошмар, от которого он регулярно будет просыпаться, но, хочется верить, с годами это будет происходить все реже и реже. Потому что призраки бледнеют, это правда.

Четыреста метров. Харри перекинул свой «форд-эскорт» на встречную полосу. Он попытался представить все так, будто его выбросило на встречку, чтобы шофер трейлера смог объяснить полиции, что водитель легковушки просто-напросто потерял контроль над машиной или уснул за рулем. Харри услышал, что звук гудка трейлера становится громче и выше. Эффект Доплера. Нож дисгармонии режет ухо. Звук приближающейся смерти. И чтобы заглушить этот вопль, чтобы не умереть под эту музыку, Харри вытянул правую руку и включил радио на полную катушку. Двести метров. Колонки разрывались.

Farther along we’ll know more about it…

Харри уже слышал протяжную версию этого госпела. Скрипки…

Farther along we’ll understand why.

Передняя часть трейлера увеличивается в размерах. Три… два…

Cheer up, my brother, live in the sunshine.

Совершенно верно. Совершенно… неверно. Харри резко вывернул руль вправо.

«Форд-эскорт» вылетел на свою полосу движения, избежав столкновения с левым краем бампера огромного трейлера. Харри чуть не врезался в ограждение дороги, затормозил и резко крутанул руль влево. Он почувствовал, как колеса теряют сцепление, заднюю часть машины заносит вправо, ощутил, как центрифугой скрутило спину, когда автомобиль завертелся. Он знал, что все просто не может закончиться хорошо. Харри успел увидеть, как уже далеко отъехавший трейлер исчезает из вида, но тут задняя часть его машины врезалась в ограждение, и он оказался в невесомости. Синее небо, свет. Какое-то время ему казалось, что он уже умер, что все случилось так, как и говорили священники: душа покидает тело и возносится в рай. Но тот рай, куда он поднимался, вошел в штопор, то же самое произошло с покрытыми лесом горными склонами, с дорогой областного значения и речкой, а солнце вставало и садилось, как при смене времен года, снятых в технике замедленной съемки, и все это под аккомпанемент голоса, который во внезапно наступившей удивительной тишине умудрялся петь: «We’ll understand it all…», пока его не прервал очередной удар. Харри прижало к спинке сиденья, он смотрел на небо у себя над головой. Оно перестало крутиться, но принялось утекать, его заволокло зеленой пленкой, а перед глазами Харри словно бы упала светлая прозрачная штора. Стало темнее, он тонул, погружался вниз, под землю. Ничего удивительного, успел подумать Харри, вместо рая будет ад. Затем он услышал приглушенный гул, похожий на звук закрывающейся двери бомбоубежища. Машина планировала, медленно вращаясь, и он понял, что случилось. Автомобиль свалился в реку задом наперед, пробил лед и сейчас находился под ним. Это все равно что приземлиться на чужой планете, среди удивительных зеленых пейзажей, озаренных солнечными лучами, которые льются через лед и воду. Здесь все, кроме камней и гниющих деревьев, сонно колыхалось, словно танцуя под музыку.

Течение подхватило автомобиль, и, как парящая лодка, он медленно плыл вниз по реке, двигаясь все быстрее. Раздался скрип от соприкосновения крыши со льдом. Вода заливалась в салон из-под дверей. Она была такой холодной, что ноги Харри онемели. Он избавился от ремня безопасности и попробовал вытолкнуть дверь, но уже здесь, на глубине одного метра, давление воды не позволило открыть ее. Придется выбираться через окно. Радио и передние фары еще работали, значит вода пока не закоротила всю электронику. Он нажал на кнопку, которая должна была открыть окно, но ничего не произошло. Короткое замыкание или давление на стекла. Вода уже поднялась ему до колен. Крыша машины больше не скребла об лед, подъем вверх прекратился, он парил между речным небом и землей. Надо выбить лобовое стекло. Харри прижался к спинке сиденья, но в салоне слишком тесно, а ноги у него – слишком длинные; кроме того, он ощущал, как алкогольное опьянение замедляет движения, тормозит мышление, нарушает координацию. Его рука залезла под сиденье и нащупала рычаг, и он смог отодвинуть сиденье назад. Над этим рычагом был другой, и Харри привел сиденье в почти горизонтальное положение. Кусочек воспоминаний. О том, как он в последний раз регулировал положение сиденья. Теперь он, по крайней мере, мог высвободить из-под себя ноги. Вода доходила уже почти до груди, холод когтем врезался в легкие и сердце. Как только он собрался ударить обеими ногами по лобовому стеклу, автомобиль на что-то наткнулся, Харри потерял равновесие и повалился на пассажирское сиденье, так что удар его ног пришелся по рулю. Черт, черт! Харри увидел, как валун, на который натолкнулся его автомобиль, проплывает мимо, а сама машина закружилась в медленном вальсе, продолжая заваливаться назад. Вот она налетела на следующий валун и вновь выпрямилась. Песня заглохла посреди очередного «We’ll understand it all…». Харри вдохнул воздуха под потолком и нырнул вниз, чтобы занять позицию для нового удара. В этот раз он попал по стеклу, но тело его было погружено в воду, поэтому Харри почувствовал, как его ноги приземлились на поверхность лобового стекла легко и без всякой силы, словно ботинки астронавта на поверхность Луны.

Он приподнялся; теперь, чтобы добраться до воздуха, ему приходилось прижимать голову к потолку. Харри сделал пару глубоких вдохов. Машина остановилась. Он снова нырнул и увидел сквозь лобовое стекло, что его «форд-эскорт» застрял в ветвях гнилого дерева. Ему махало синее платье в белый горошек. Харри охватила паника. Он ударил рукой в боковое стекло, попробовал боднуть его. Ничего. Внезапно две ветки сломались, машина поплыла в сторону и освободилась от дерева. Свет передних фар, которые, как это ни удивительно, до сих пор не погасли, скользил над речным дном в сторону берега, где Харри заметил отблеск от какого-то предмета, напоминавшего пивную бутылку, во всяком случае стеклянного, но машину уже понесло дальше, скорость ее увеличилась. Ему был нужен воздух. Но воды в салоне стало так много, что Харри пришлось закрыть рот и прижаться носом к потолку, чтобы вдохнуть через ноздри. Передние фары потухли. Что-то вплыло в поле зрения, покачиваясь на воде. Бутылка из-под «Джима Бима», пустая, с закрученной пробкой. Она будто хотела напомнить об одном фокусе, спасшем его однажды давным-давно. Но сейчас пользы в нем не было, воздух из бутылки подарит ему всего несколько дополнительных секунд, болезненную надежду, тогда как смирение принесет покой.

Харри сомкнул веки. И, как в клипе, вся прожитая жизнь пронеслась у него перед глазами.

Самое первое яркое воспоминание: вот он мальчишкой заблудился и в полном ужасе бегает по лесу поблизости от хутора деда в Румсдалене. Его первая любовь, они лежат в постели ее родителей, в доме больше никого нет, дверь на балкон открыта, занавески шевелятся, пропуская в комнату солнце, а она шепчет ему, что он должен заботиться о ней. Он шепчет в ответ «да», а спустя полгода читает ее предсмертную записку. Убийство в Сиднее; солнце, стоящее на севере, из-за чего он и там заблудился. Однорукая девушка, упавшая в бассейн в Бангкоке; тело, ножом прорезавшее воду; удивительная красота асимметрии и уничтожения. Долгая прогулка по парку: только Олег, Ракель и он. Осеннее солнце, падающее на лицо Ракели, которая улыбается в объектив в ожидании, когда сработает автоспуск. Ракель замечает, что Харри смотрит на нее, и поворачивается к нему; улыбка становится все шире, доходит до глаз; свет уравновешивается, она светится, как солнце; и они не в силах отвести глаз друг от друга, и им приходится сделать еще одно фото.

Уравновесить.

Харри вновь открыл глаза.

Вода не поднималась выше.

Давление наконец выровнялось. Простое и вместе с тем сложное физическое уравнение оставило ему эту полоску воздуха между потолком и поверхностью воды.

И это стало – в буквальном смысле – светом в конце туннеля.

Обзор через заднее стекло, в ту сторону, откуда они прибыли, исчез в темной зелени, но впереди просветлело. И это должно означать, что река там, впереди, не покрыта льдом или, во всяком случае, неглубока, а может, и то и другое. А раз давление уравновесилось, он сможет открыть дверцу. Харри уже собирался было нырнуть и попытаться сделать это, как вдруг вспомнил, что над ним по-прежнему лед. Идиотский способ утонуть. Здесь, в машине, достаточно воздуха, чтобы добраться до, будем надеяться, свободного ото льда мелкого участка реки. И до него было уже совсем недалеко; казалось, они плывут все быстрее, а свет становится все ярче.

Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.

Харри не знал, почему эта пословица внезапно пришла ему на ум.

Или почему он подумал о синем платье.

И о Руаре Боре.

Приближался какой-то звук.

Руар Бор. Синее платье. Младшая сестра. Водопад Норафоссен. Высота двадцать метров. Разбилась о камни.

И вот он уже купается в свете, вода превратилась в белую стену из пузырьков, а звук становился громче и громче, он походил на грохот и рев. Харри опустил руку вниз, ухватился за спинку сиденья, задержал дыхание и погрузился под воду, когда передняя часть автомобиля показалась над поверхностью. Он смотрел сквозь толщу воды через лобовое стекло прямо в какую-то черноту, где каскады белой воды распылялись, превращаясь в белое ничто.