1

Это случилось четвертого апреля, около восьми часов утра, у мостика через Генпакудзи.

Вдоль речки проходила местная крестьянка.

Местность здесь на протяжении веков почти не изменилась — те же красноземы, рощи, огороды и опять рощи. Примерно в двух километрах к северу находится станция городской железной дороги О., и почти на таком же расстоянии к югу лежит городок Така-кура. Когда-то тут пролегал старинный тракт, и на месте теперешнего городка стоял большой заезжий двор. Все, кто держал путь из Эдо в Кюсю или Синею, обязательно останавливались в нем на ночлег. За послевоенные годы волна нового строительства докатилась из Токио и сюда, и теперь в Такакура были и своя клиника, и промышленные предприятия, и торговые фирмы. Новостройки постепенно теснили старые обжитые районы.

Крестьянка медленно брела вдоль речки от станции к городу. Сюда еще новые дома не дошли. Здесь сохранились и рощи, и поля, и разбросанные то тут, то там крестьянские хижины, крытые соломой.

Дорога, соединяющая станцию с городом, в середине пути пересекала речку. У самого мостика стоял небольшой синтоистский храм. Движение тут было не очень оживленным, лишь изредка по мосту проходили автобусы или легковые машины.

Крестьянка шла по межевой тропинке, идущей вдоль речки, по крутому берегу. Река здесь неширокая, всего метров пять в ширину, не больше, и вода в ней грязная, почти черная. Берега реки захламлены, везде валяется мусор, старая обувь, гнилые бревна, осколки битой посуды, обрывки газет.

В апреле по утрам еще довольно свежо, и крестьянка на ходу зябко поеживалась. Тропинка, наконец, вывела ее к деревянному пешеходному мостику, ведущему к ее дому. Вот она ступила на мостик и, невольно посмотрев на воду, испуганно вскрикнула.

В воде, метрах в двух от берега, не шевелясь, лежала женщина.

В первое мгновение крестьянке и в голову не пришло, что это труп. Женщина была в одежде: темносиний костюм, белая кофточка. Юбка чуть задралась, и из-под нее виднелась белая комбинация. Одна рука женщины лежала на лбу, как бы прикрывая глаза от света, другая покоилась на груди.

В этом месте речка была очень мелкой, и тело женщины выступало из воды. Журча и пенясь, вода обтекала тело, словно лежавший на ее пути камень. Губы молодой женщины были чуть приоткрыты, она как будто улыбалась.

Присмотревшись, крестьянка поняла, что женщина мертва. Громко закричав, она бегом пустилась по мостику к дому. Ей не хотелось одной идти в полицию — заявлять о случившемся.

Тут же из дому на мостик выскочил мужчина. С мостика лежавшее в реке тело было хорошо видно.

— Ясное дело, мертвая, — сказал мужчина, испуганно косясь на труп.

Вдвоем они побежали в полицейский участок, находившийся неподалеку в поселке.

Дежурный полицейский, выслушав их сбивчивое сообщение, тотчас же отправился к месту происшествия.

— Самоубийца. А ведь такая еще молодая, — сказал он, разглядывая труп.

— Самоубийство?

— Поеду доложу в управление. А вы тут посторожите, чтобы никто к трупу не подходил. Надо все оставить в неприкосновенности.

— Хорошо, мы покараулим.

Полицейский на велосипеде покатил в городок.

В уголовный розыск полицейского управления города Такакура это сообщение поступило в девять часов утра. Вместе с участковым инспектором на место происшествия выехали на велосипедах начальник уголовного розыска Итэ и старший инспектор Кобаяси.

— Да, пожалуй, это самоубийство, — сказал Итэ.

— А почему вы так думаете? — спросил Кобаяси. Он хотел узнать, по каким признакам его начальник, да еще так быстро, пришел к этому выводу.

— А вот смотри, — ответил Итэ, указывая на труп. — Прежде всего убитые, как правило, падают лицом вниз, а самоубийцы почти всегда на спину. Кроме того, при убийстве жертва сопротивляется, следовательно, одежда в этом случае бывает измята, изорвана. А тут, видишь, одежда в порядке. И лицо спокойное, не искажено гримасой, правда, наполовину оно закрыто рукой. Скорее всего она сразу бросилась в воду, как только подошла к речке.

Выслушав эти объяснения, Кобаяси кивнул, по-видимому согласившись с мнением начальника.

Заключение начальника уголовного розыска на месте происшествия и стало официальной версией полицейского управления города Такакура.

Труп извлекли из воды и вызвали полицейского врача. Внешний осмотр ничего не дал, следов насилия обнаружено не было. Лишь нейлоновые чулки на покойнице были порваны на ступнях. Только это и могло привлечь внимание полицейских. Осмотрев труп, врач заявил:

— После наступления смерти прошло десять-одиннадцать часов. Типичное самоубийство. Женщина утопилась.

Начальник уголовного розыска с самого начала придерживался такого же мнения, и труп решили перевезти в полицейский морг.

Слух о том, что в реке нашли утопленницу, распространился очень быстро, и на месте происшествия уже собралась целая толпа. Один берег у реки полого спускался к воде, другой был крут. Любопытные переходили с берега на берег, то влезая на кручу, то спускаясь к воде по другому склону. Разумеется, все следы, если они и оставались, были затоптаны.

Метрах в двадцати от трупа в реке нашли зеленый плащ. Его прибило водой к дорожному мосту. А еще дальше обнаружили зонтик. Однако эти находки, казалось, не противоречили версии о самоубийстве. Очевидно, женщина спустилась к реке, сняла мешавший ей плащ, швырнула в сторону зонтик, немного прошла вверх по течению, где было глубже, и бросилась в воду.

— Такая молодая — и наложила на себя руки! Жалко все-таки!

— Видать, были причины. Ведь никому неохота умирать в такие годы…

Нашли и дамскую сумку. В ней обнаружили удостоверение личности с заграничной визой, выданное члену экипажа ЕАА Икута Сэцуко. По документу установили дату рождения покойницы и ее адрес.' Предсмертной записки в сумке не оказалось. Обратили внимание только на пустой конверт срочного письма, адресованного «Госпоже Икута Сэцуко» с обратным адресом: «Церковь святого Гильома». Почерк был неуклюжий — как у первоклассника.

— По-видимому, была христианкой, — сказал Кобаяси.

— Да, но церковь святого Гильома — католическая, а у католиков самоубийство считается страшным грехом, — ответил Итэ, обладавший некоторыми познаниями в христианской религии.

Однако и это не опровергало версию о самоубийстве. И в полицейском управлении единодушно решили передать тело родственникам, поскольку личность покойной была установлена.

Но самоубийство тоже насильственная смерть, и полицейское управление отправило донесение в прокуратуру.

На место прибыл сам прокурор. Поверхностно осмотрев труп, он сказал:

— А хорошенькая девчонка. И одета неплохо.

— Она работала стюардессой па международной авиалинии, — пояснил Итэ.

— Конечно, какие-то причины все-таки должны быть для самоубийства. А записки не нашли?

— Нет! Только вот это, — и Итэ показал прокурору квадратную коробочку с таблетками. Надпись на коробочке гласила, что это радикальное средство от морской болезни, от укачивания и от тошноты при беременности.

— От тошноты при беременности… — протянул прокурор.

— Да. Возможно, она была беременна и из-за этого покончила с собой?

— Вполне вероятно. Ведь на этих международных линиях много всяких соблазнов.

— Мы думаем передать тело родственникам.

Прокурор возразил.

— Знаете что, давайте, на всякий случай, произведем вскрытие во избежание возможных неприятностей.

Прокурор оказался человеком осторожным. Итэ согласился. В конце концов можно произвести и вскрытие.

Вскрытие трупов самоубийц производилось в тех случаях, когда причины смерти были недостаточно ясны. Прокурор считал, что в данном случае полной ясности нет.

Но в этот день вскрытия не произвели, и труп пролежал в морге всю ночь. На следующий день только в полдень тело отправили в анатомическое отделение городской больницы. Таким образом, эта процедура началась с опозданием на целые сутки.

Покойница была уж очень молода, и патологоанатом с неохотой взялся за скальпель. Сперва он тщательно осмотрел труп и при осмотре обнаружил на шее небольшие кровоподтеки. Это его удивило, и он стал обследовать их более внимательно. Кровоподтеки были еле видны: какие-то небольшие темные пятнышки. Не удивительно, что раньше их никто не заметил. Да и кровоподтеками их трудно было назвать.

— Странные пятна, посмотрите, — обратился врач к инспектору Кобаяси, присутствующему при вскрытии.

— А что это может быть, доктор? — спросил Кобаяси.

— Трудно пока сказать. Если в данном случае имело место удушение, то пятна чересчур уж бледные. Сейчас вот вскрою, и тогда посмотрим.

Врач взял скальпель и сделал первый надрез на шее.

Он без труда обнаружил физиологические изменения в дыхательных путях. Смерть наступила не вследствие отравления, а в результате удушения. Но как задушили женщину, оставалось неясным. И все-таки врач констатировал смерть «от удушения путем сдавливания дыхательных путей». Но почему же на трупе нет почти никаких следов? Обычно в таких случаях на кожном покрове остаются явно выраженные синяки и ссадины. А тут лишь едва заметные пятна, и больше ничего.

Одно можно было определенно утверждать: женщина не утонула. В дыхательных путях не было тех характерных изменений, какие бывают у утопленников. Тогда что же это — отравление? Врач был убежден, что версия о самоубийстве не оправданна, и продолжал самым тщательным образом исследовать труп.

В результате вскрытия было установлено, что ни в пищеводе, ни в желудке нет никаких следов отравления; что покойница не была беременна; что незадолго до смерти она была близка с мужчиной и что смерть наступила между десятью часами вечера третьего апреля «часом ночи четвертого апреля. В акте вскрытия было также записано, что вечером третьего апреля покойница ела консервированные грибы — китайский деликатес.

— Имеются веские основания подозревать, что в данном случае мы имеем дело с насильственной смертью. Думаю, что ее убили, — сказал врач полицейскому инспектору.

Кобаяси изменился в лице.

— А вы не ошиблись, доктор? Каким же образом наступила смерть? — спросил он.

— Я думаю, ее задушили, — ответил врач.

— Задушили?! Но ведь на шее нет никаких следов!

— Почти нет. Но вскрытие показывает, что она все-таки задушена.

— Тогда как же это произошло?

— По правде говоря, с таким случаем я сам сталкиваюсь впервые. Поэтому сначала и я сомневался. И все же смерть наступила от удушения, иного заключения дать невозможно, — твердо заявил врач.

— Но как это было сделано? — не унимался Кобаяси.

— Если я не ошибаюсь, задушена она особым способом. Ну, скажем, очень сильный мужчина обнял ее за шею, а затем с силой согнул руку в локте и сдавил горло. Вы, возможно, знаете, есть в дзюдо такой прием — «отосу». Данный случай очень походит… Но это, конечно, мог сделать только очень сильный человек. Вот первая примета, по которой, как мне кажется, надо искать преступника.

Кобаяси со всех ног помчался в полицейское управление.

Итак, версия о самоубийстве после врачебной экспертизы отпадала. Оставалось, значит, одно — убийство.

В полиции растерялись, и к месту преступления немедленно были высланы детективы.

Однако восстановить картину преступления через два дня после того, как оно было совершено, оказалось делом нелегким, тем более что на месте происшествия, где побывала масса людей, обнаружить какие-либо следы уже, как правило, невозможно.

Начальник уголовного розыска Итэ вынужден был доложить об этом случае в департамент полиции. В Такакура прибыл старший инспектор первого сыскного отдела Сайто. При такакурском полицейском управлении была создана оперативная группа.

На совещании группы сперва попытались установить возможные причины убийства. Версия, что убитая стала жертвой насильника, отпала сразу. Никаких следов борьбы ни па месте происшествия, ни на трупе обнаружено не было. Отпадала версия и об убийстве с целью ограбления. Было решено, что убийство скорее всего совершено на почве ревности, что его совершили не там, где был обнаружен труп, а в другом месте, и что женщину привезли сюда на машине уже мертвой.

И оперативная группа приступила к розыску.

Вскоре было установлено, что убитая только в прошлом году поступила в авиакомпанию, где работала стюардессой на линии Токио — Гонконг, а до этого была воспитательницей в приюте ордена святого Василия.

Квартира убитой находилась в трех километрах от места происшествия. Там она снимала комнату, а до этого жила у тетки, муж которой был членом правления одной крупной фирмы. Далее удалось установить, что она вышла из дому часа в три дня второго апреля, сказав при этом хозяйке, что должна встретиться с двоюродным братом и что, если встреча затянется, ей придется заночевать у тетки. Больше она на свою квартиру не возвращалась, но и к родственникам не заходила. Следовательно, выйдя из своей квартиры второго апреля в три часа дня, она куда-то исчезла и была обнаружена уже убитой утром четвертого апреля.

Но где она была и что делала почти два дня, установить пока не удалось.

Газеты сперва вскользь упомянули о самоубийстве, по теперь о загадочной смерти хорошенькой стюардессы стали помещать пространные статьи.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы розыскная группа в эти дни не узнала одну интересную деталь. Человек, случайно проходивший недалеко от места происшествия в одиннадцать часов вечера третьего апреля, заявил, что видел у злополучного моста малолитражную машину марки «рено», как ему показалось, голубого цвета.