Глава 113

Было почти девять вечера, когда у Вуди раздался звонок, которого он ждал весь день. Он сам назвал Стоун конец недели и был уверен, что все так и будет…

– Войдите, – пригласил Вуди, услышав негромкий стук в дверь.

Когда дверь открылась, он встал и протянул руку.

– Мистер Морган?

– Старший инспектор Вудворт, – мужчина пожал протянутую руку.

Вуди указал ему на кресло и сел сам.

Странно, но мужчина выглядел именно так, как он себе и представлял. Пяти футов шести дюймов^[756] росту, в сером плаще и поддетом под него шарфе. У него был венчик волос от уха до уха, но макушка оказалась абсолютно лысой. Лицо доброе, взгляд мягкий. Вуди он мгновенно понравился.

– Спасибо, что согласились поговорить с детективом-инспектором Стоун, мистер Морган.

– Прошу вас, называйте меня Тед, – попросил мужчина. – И для меня это было совсем нетрудно. Беседы с ней доставляют мне удовольствие.

Вуди ожидал увидеть саркастическую улыбку или услышать в ответе некую издевку, но ошибся. Мужчина говорил на полном серьезе, а старший инспектор не часто встречал людей, которые могли бы сказать подобное о Ким Стоун.

– Кроме того, я люблю трудности, – добавил психолог.

– А она что, действительно трудная?

– Вы достаточно хорошо ее знаете, так что я рассматриваю ваш вопрос как риторический.

– Скажите, а она, за все эти годы, была с вами хоть раз до конца откровенна? – Вуди был заинтригован. И не в последнюю очередь потому, что Ким возвращалась к этому человеку снова и снова. И доверяла ему.

– Откровенность и желание выговориться – это две совершенно разные вещи, но сейчас речь не…

– Конечно, – прервал его Вуди. Это был праздный вопрос, вызванный его любопытством, так что он вполне понял нежелание мужчины отвечать – и уважал это решение. – Она объяснила вам, зачем мне нужен этот отчет?

– Вам надо выяснить, может ли она вернуться к работе.

– Отчасти, – согласился Вуди. – Но я также надеялся, что она поговорит с вами о смерти Доусона…

– В таком случае, сэр, должен сказать, что с вашей стороны это были пустые надежды, – сухо заметил Тед.

– То есть она так и не разоткровенничалась…

– Как я уже сказал, откровенность и желание выговориться – это две абсолютно разные вещи. Для нее смерть Доусона была сродни потери брата-близнеца. Она считает, что должна защищать свою команду, как будто это ее семья, хотя и не осознает этого. Доусон, так же как и ее брат, умер, и она считает виновной в этом только себя.

– Но она не могла предотвратить…

– Вы можете повторять ей это в течение ближайших двадцати лет, и она все равно с этим не согласится. Так же как не может согласиться с тем, что смерть Мики – это не ее вина. Понимаете, она впустила этого молодого человека в свой внутренний мир. Доусон стал частью ее повседневной жизни. Постоянным действующим лицом. Она знала, как он поступит и что скажет в том или ином случае. Подобные вещи обеспечивают ей стабильность ее мировосприятия. Они означают его безопасность. То же самое касается и Стейси, и особенно Брайанта.

– Который сегодня был на грани жизни и смерти, – заметил Вуди.

– «Помогай вам бог», – сказал бы я, если б это произошло. Потому что тогда мы с вами говорили бы совсем по-другому.

– Это почему?

– Вы можете позвонить мне, когда с Брайантом что-то случится, и я расскажу вам о ее возможной реакции, но пока он жив, с ней все будет в порядке. Она отлично справляется со всякими «еще бы немножко, и…».

– А что насчет вашего отчета? – спросил Вуди.

– А вот это уже интересно, – ответил Тед, роясь в кармане. – Потому что их у меня два. – С этими словами он достал оба.

– Почему? – Вуди был слегка ошарашен. – Или она может работать, или нет.

– В одном я объясняю, по каким причинам она может исполнять свои профессиональные обязанности, а во втором – почему нет, и по тем же самым причинам… Но позвольте мне объяснить. Эти причины не изменятся, сколько бы вы ни посылали ее на беседы с психологом.

– Не понимаю, – признался Вуди.

– Ким – это человек-парадокс. И поэтому причины в обоих случаях почти одинаковы, – сказал психолог. – Причины, по которым она не может выполнять работу, практически те же, по которым она так хороша в своей работе. Слабые эмоциональные связи и ограниченное восприятие могут показаться вам недостатком, но благодаря им она может оставаться более объективной и не настолько вовлеченной, как другие. Ее способность избавляться от некоторых мыслей, как бы запирая их в коробочки, означает, что она способна отделять зерна от плевел. Ее неспособность быть милой с другими людьми означает, что ее не так просто обдурить или сбить с толку. Ее резкость и недостаток манер не допускают даже мысли о том, что ее можно обмануть. Ее прямота бывает грубой, но позволяет добраться до самой сути. Теперь вы меня понимаете?

– Думаю, да, – Вуди кивнул.

– Представьте себе рождение недоношенного ребенка. Он живет, но отстает в своем развитии. Он всегда будет меньше, чем средний человек его возраста. Будет выглядеть моложе своих лет. То же самое происходит и с Ким, но на эмоциональном уровне. У нее никогда не было возможности развить в себе способность к эмоциям, какая была у всех нас. Она похожа на компьютер, который сломался до того, как в него загрузили все программы.

– Но она же может научиться…

Тед покачал головой.

– Вы же знаете, что у детей обычно бывает достаточно времени, чтобы научиться некоторым вещам; но когда время заканчивается, то это уже навсегда. Боюсь, что именно это произошло с Ким. Так что она уже никогда не станет более эмоциональной и открытой.

– Простите, Тед, но… – Вуди было трудно смириться с услышанным.

– Пожалуйста, не пытайтесь ее изменить, – посоветовал ему психолог. – Она провела достаточно много времени, общаясь с людьми, которые старались лепить ее по своему образу и подобию, диктовали ей, что она должна думать и как должна себя вести, основываясь при этом на своем личном видении того, в кого она должна превратиться…

Несколько мгновений Тед молча смотрел на Вуди, словно на что-то решался. Тот ждал.

– Я хотел бы кое-что рассказать вам, но это должно остаться строго между нами.

– Конечно, – ответил старший инспектор. Он никогда не подведет этого человека.

– Когда Ким исполнилось шесть лет, я был у нее уже не первым психологом. Женщина, заканчивающая карьеру и непоколебимо верящая в свои подходы и методы, добралась до нее первая. И она твердо верила, что Ким надо выплакать свое горе. А девочка не пролила ни слезинки с того момента, как холодное тело ее брата вырвали у нее из рук. Так вот, эта женщина перепробовала все, чтобы заставить ее заплакать, поскольку была уверена, что Ким это необходимо. Что она найдет облегчение в слезах. И ее не волновало, будет она плакать от горя, от боли, от печали или от страданий.

– Вы же не хотите сказать, что эта врач била ее? – в ужасе спросил Вуди.

– Все ее ноги и руки были покрыты следами щипков и уколов, – Тед кивнул.

– Но Ким пожаловалась на нее?

– Больше я ничего вам не скажу, – психолог покачал головой. – Но я пытаюсь объяснить вам, что Ким до сих пор не умеет плакать. В день смерти ее брата в ней что-то умерло, и умерло навсегда, так что «починить» ее нельзя. Для Ким любовь навсегда напрямую связана с потерей, так что она будет ее избегать. Этот выбор она сделала сама, несмотря на поддержку и помощь массы профессионалов, с которыми ей приходилось встречаться на своем пути. И теперь она напрочь отказывается объяснять это или оправдываться перед кем-либо. Так что принять Ким – значит принять ее такой, какая она есть, с тем уровнем преданности, который она сама для себя устанавливает.

Тед перевел дыхание, позволяя Вуди осознать услышанное.

– И все, что она собой представляет, рано или поздно выходит наружу. В ее отношении к работе, в ее верности своей команде. В том, как отчаянно она защищает дорогих ей людей. В ее вечном желании поступать правильно. Она – хороший человек и социализируется настолько, насколько это для нее возможно.

– Я вас понял, – сказал Вуди, мысленно поблагодарив Бога за то, что есть на свете человек, который, по-видимому, знает Ким Стоун лучше, чем она знает самое себя.

– Поэтому, принимая во внимание все, что я только что сказал, и помня о том, что она вряд ли изменится, содержимое какого из конвертов вы хотели бы изучить?

Вуди ни мгновения не колебался, делая свой выбор.