на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



9

Прошло три месяца с тех пор, как ребенок вернулся из больницы, а он все так же смотрел в окно. Мадлен отчаянно пыталась чем-то его заинтересовать, а потом подумала, что какая-нибудь умственная деятельность пойдет ему на пользу. А это была сфера Андре.

Представляя себе прикованного к инвалидной коляске Поля, неподвижного и страдающего недержанием, Андре не очень понимал, какое чудо должно произойти, чтобы его можно было чему-то научить.

– Да, – все же отважился он, – попробуем.

Про себя же он знал, что не собирается работать с бывшим учеником, ему просто было необходимо сохранить скудное жалованье, от которого зависело его существование. Заниматься латынью – идиотизм, счетом – казалось невозможным с ребенком, не способным вытереть себе рот, история представлялась слишком теоретическим предметом, поэтому он выбрал мораль.

Однако в комнату к своему бывшему ученику он вошел без иллюзий, зато с неукротимым ужасом в душе. Они не виделись несколько недель. В спальне царил полумрак, за окном лил дождь. Поль осунулся, черты его землистого лица заострились, он стал похож на сухой листок. Мадлен ободряюще кивнула Андре и потихоньку вышла, изобразив игривую улыбку: оставляю вас вдвоем, мальчики…

Андре прокашлялся:

– Поль, дружище…

Он листал книгу в поисках подходящего случаю изречения, все звучало фальшиво, в сложившейся ситуации лучшие намерения были обречены на провал.

Он выбрал: «Нет ничего невозможного для того, кто упрямо и храбро идет вперед». Эта максима лексикографа и поэта Пьер-Клода Виктора показалась ему уместной – храбрость Полю сейчас необходима, и какими бы ни были трудности, которые… ну да, годится. Он сделал шаг вперед, повторяя: ничего невозможного для того, кто… сделал глубокий вдох, решительно поднял глаза от книги и взглянул на ученика.

Тот уснул.

Андре почему-то сразу понял его уловку. Поль только делал вид, что спит. Лицо его ничего не выражало, но ребенок определенно притворялся спящим.

Андре стало досадно. Он потратил столько сил на воспитание этого мальчика, и вот вам благодарность? Ни фигурка ребенка, безвольно завалившегося на бок в инвалидной коляске, ни струйка слюны, подсохшая в уголках детского рта, не могли усмирить его холодную ярость, которая находила на Андре, когда он чувствовал несправедливость по отношению к себе.

– Ну уж нет, Поль! – громко и четко произнес он. – Не надейтесь, что я тоже попаду в эту грубую ловушку.

И поскольку ребенок не двигался, добавил:

– Не принимайте меня за дурака, Поль!

Это он выкрикнул гораздо громче, чем ему хотелось бы. Поль открыл глаза. Он испугался раскатов голоса своего учителя, схватил позолоченный колокольчик и тревожно зазвонил.

Андре обернулся к двери. Мадлен была уже здесь.

– Что стряслось?..

Она подбежала к Полю – что случилось, ангел мой, прижала его к себе. Поверх материнского плеча Поль холодно смотрел на Андре. И это был… вызывающий взгляд. Да, вызывающий. Андре чуть не задохнулся. Он сжал кулаки – нет, не бывать этому!

Мадлен лихорадочно повторяла: все в порядке, душа моя?

– Н…ничего, м…ма…ма, – ответил тот с трудом. – Ус…уст…устал…

Андре молчал, закусив губу. Мадлен старательно и заботливо прикрыла Полю ноги пледом и опустила шторы.

– Пойдемте, Андре. Пусть он отдохнет, ребенок обессилел…


Шарль предпринимал шаги, которые ему многого стоили, он надеялся, что это в последний раз, что ему не придется просить помощи Гюстава Жубера, наемного работника брата, это было бы немыслимо!

А тяжкие испытания все не кончались. Следовало во что бы то ни стало выпутаться из них.

Особняк Перикуров очень изменился. Повсюду, как в больнице, царила тишина, лишь изредка прерываемая шагами слуг, которых осталось всего четверо. Теперь у подножия широкой лестницы помещалась стальная платформа, на которой при помощи штурвала и блоков коляску Поля можно было поднимать и спускать. Механизм напоминал средневековую машину для пыток.

Горничная сообщила ему: госпожа ожидает вас наверху. Шарль, задыхаясь, поднялся по лестнице. В полумраке он не сразу разглядел Мадлен, которая с очень прямой спиной сидела около инвалидной коляски. Медленными движениями она гладила исхудавшую руку ко всему равнодушного Поля.

– Садитесь, пожалуйста, дядюшка, – сказала Мадлен, ее чистый голос не соответствовал замогильной атмосфере комнаты. – Какими судьбами?

Шарля охватило сомнение. Этот голос – властный, почти начальственный – показался ему предвестником чего-то особенного.

Он решился.

Поскольку, как известно, женщины ничего не смыслят ни в политике, ни в делах, он сделал акцент на чувствах, к чему они испытывают особую склонность. Он стал жертвой недоброжелательности. Хуже того, манипуляций. Кое-кто злоупотребил властью, которую он делегировал, и…

– Что я могу сделать для вас, дядюшка?

На мгновение Шарль впал в нерешительность.

– В общем… мне нужны деньги… Немного. Триста тысяч франков.

Две недели назад его собеседница была бы более сговорчива. Гюстав посоветовал Мадлен помочь дяде, и после их злосчастного недоразумения при мысли, что тот покинет банк, она так запаниковала, что охотно бы послушалась его. И Шарль ушел бы с чеком, даже не успев и рта раскрыть. Но с тех пор все наладилось. Приходил Гюстав. Благодарил ее. В руке у него было письмо, в котором Мадлен писала, что по-прежнему доверяет ему, Жубер несколько театральным жестом бросил его в камин. Опасения Мадлен утихли, она чувствовала, что может сама решать, как поступить.

– Триста тысяч франков – это примерно стоимость ваших акций в банке, не так ли? – ответила она. – Почему вы их не продаете?

Шарлю и в голову не приходило, что Мадлен может интересоваться подобными вопросами.

– Это наши единственные авуары, – терпеливо объяснял он. – То, что пойдет на приданое нашим дочерям. Если я продам акции… тогда, – он коротко рассмеялся, чтобы подчеркнуть всю нелепость ситуации, – я просто на паперти окажусь!

– Да что вы… До такой степени?

– Именно! Поверь, я обратился к тебе только потому, что исчерпал все остальные возможности!

Вдруг Мадлен разволновалась:

– То есть, дядя, вы… вы в шаге от разорения?

Горестно вздохнув, Шарль кивнул:

– Так и есть. Через неделю я стану банкротом.

Мадлен сочувственно покачала головой:

– Я бы охотно помогла вам, дядя, но ваши слова мешают мне это сделать, поймите меня.

– То есть как? Почему же?

Мадлен сложила руки на коленях:

– Вы же уверяете меня, что находитесь на грани банкротства. А тому, кто скоро умрет, дядя, денег в долг не дают, вы прекрасно это знаете…

Она издала сухой, короткий смешок:

– Если бы я не боялась показаться грубой, то сказала бы попросту… что покойникам денег не раздают.

Она на мгновение отвернулась, достала из кармана носовой платок и вытерла струйку слюны, текущую у сына по подбородку.

– Я даже спрашиваю себя, вполне ли законно давать деньги тому, кто приговорен…

Какая низость! Шарль заорал:

– То есть пусть имя Перикуров опять вываляют в грязи, ты этого хочешь? Этого хотел бы твой отец?

Мадлен грустно улыбнулась ему. Ей было его жаль.

– Он всю жизнь помогал вам, дядя. Он заслужил, чтобы вы оставили его память в покое, вам не кажется?

Шарль так поспешно поднялся, что опрокинул стул. Его чуть удар не хватил.

Но зря Мадлен воображает себя победительницей: Шарль всю жизнь участвовал в политических баталиях и научился покидать поле битвы с высоко поднятой головой.

– Я вот думаю, что ты за женщина…

Вопрос сопровождался таким испытующим взглядом, перед Шарлем встала задача непредвиденной сложности.

– Или, вернее, – он посмотрел на Поля, – что ты за мать.

Это слово буквально прозвенело в воздухе.

– Что… что вы имеете в виду, дядя?

– Какая мать допустит, чтобы вверенный ее заботам сын упал с третьего этажа?

Она вскочила, задохнулась.

– Это был несчастный случай!

– Что ты за мать, если твой семилетний сын так несчастен, что у него появляется желание выброситься в окно?

Этот выпад убил Мадлен. Она покачнулась, зашарила в поисках опоры. Выходя из комнаты, Шарль, не оборачиваясь, добавил:

– Рано или поздно всем нам приходится платить по счетам, Мадлен.


предыдущая глава | Цикл "Верховен"+триллеры. Компиляция романы 1-8 | cледующая глава