Глава 4

Тельмы не было две ночи, и Ольге стало страшно одной. К тому же в желудке так урчало, что она не могла спать.

Она рассматривала себя в зеркале платяного шкафа. У нее хорошая фигурка, и в лучших чулках Тельмы, ее крошечных трусиках и бюстгальтере она находила себя чрезвычайно элегантной. Посмотрели бы на нее сейчас девчонки из Шелби! Вот бы глаза вытаращили!

Ольга проверила свою косметику. Не чересчур ли она бледна? Она наложила на лицо еще немного румян. Вот теперь в самый раз.

Но от этого бурчание в желудке не проходило. Ее накрашенные губы скривились. Она готова была заплакать. Ведь Тельма обещала прийти сегодня утром, а все не идет.

Перед этим же зеркалом она подтянула чулки чуть повыше. Скоро опять наступит ночь и потом снова придет утро. Она еще не очень разбиралась в часах, чтобы узнать, сколько сейчас времени. Она взглянула на часы Тельмы, украшенные бриллиантами. Двадцать минут восьмого? Ах, да, ведь это большая стрелка. Ольга продолжала упорно высчитывать. Ага, вот оказывается сколько: двадцать пять минут пятого. На ферме дядюшки Джона все уже встают и начинают работать. Хотела бы она теперь оказаться на ферме! Однако чувство голода становилось просто невыносимым.

Она осторожно подняла жалюзи и выглянула наружу.

За поворотом трамвайной линии, по которой они приехали с Тельмой, четко вырисовывалась световая реклама: «Привокзальный ресторан. Бифштексы, сандвичи».

Дядюшка Джон на завтрак часто ел бифштекс или жаркое. При одной только мысли об этом у нее потекли слюнки.

Ольга пересчитала деньги, лежащие на туалетном столике. Один, два, четыре… семь долларов. Со стороны Тельмы было нехорошо оставлять ей деньги, но запрещать их расходовать.

Ольга задумалась. В Шелби ей уже не раз приходилось есть в ресторане. Не говоря уже о кока-коле и мороженом. Если она поспешит и не будет там рассиживаться, то Тельма и не узнает, что она выходила.

Ольга снова выглянула в окно. Во второй половине дня было тепло, а теперь пошел снег. Вся улица, насколько она могла видеть, была покрыта снегом. Она решительно встала. При этом бюстгальтер и трусики соскользнули вниз. Ольга вздохнула. Да, вещи Тельмы ей еще великоваты. Придется надеть собственные. Теплое белье, мягкое шерстяное пальто и платье лежали в кресле, аккуратно сложенные. Ольга сунула ноги в штанишки. Если она надолго задержится в городе, то сумеет подрасти, и тогда вещи Тельмы станут ей впору.

— Я хочу есть и пойду в ресторан, — серьезно сказала она своему отражению в зеркале и показала язык.

Но тут она вспомнила о своем обещании.

«Пообещай мне, дорогая, — сказала ей Тальма, крепко прижав к себе, — пообещай, что ты ни при каких обстоятельствах не выйдешь из этой комнаты. Дай мне честное слово!»

И она торжественно дала слово:

— Я не выйду из этой комнаты, пока ты не вернешься. И для большей убедительности поплевала себе на руку.

По веснушкам, которых не смогли скрыть даже румяна, побежали слезы. Ей очень хотелось сдержать клятву, но ведь она так голодна!

А потом ей пришла в голову другая мысль. Ольга даже удивилась, почему она не догадалась об этом раньше. Ведь она могла позвонить. Номер телефона был записан на воздушном шарике, который Ольга прихватила из того замечательного ресторана, где Тельма пела такие чудесные песни.

Ольга попыталась вспомнить, как же называлось то место: клуб Бали, кажется, или Вали… Это местечко на южных озерах.

Телефон быт легким. Буква, потом шестерка и четыре единицы. Она сняла трубку и назвала телефонистке отеля этот номер.

— Клуб Вели, — раздался в трубке мужской голос. Ольга медленно и внятно, как ее учила тетушка Сони, произнесла в трубку: — Мне бы очень хотелось поговорить с Тельмой.

На другом конце линии возникла небольшая пауза, а потом мужчина сказал:

— Ну, конечно! Сейчас я позову ее к телефону.

Ольга была горда собой. Но гордость ее сразу улетучилась, когда она снова услышала голос. Это не был голос Тельмы, а скорее голос того толстяка, что окровянил того седовласого.

— Прошу меня извинить, но как раз сейчас Тельма занята, — дружелюбно промурлыкал он. — Но я могу ей все передать. Что мне ей сообщить? И кто это говорит?

— Это Ольга, ее сестра. Прошу вас передайте Тельме, чтобы она поскорее шла домой. — Ольга попыталась не расплакаться, но ее выдавал предательски дрожащий голосок. — Передайте ей, что мне страшно и… я очень хочу есть.

Толстяк был любезней любезного.

— Конечно, моя маленькая. Я немедленно передам ей, чтобы она поспешила. Откуда ты, говоришь?

— Я… — Ольга запнулась.

Внезапно она ясно поняла, что Тельма не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, где она находится. Именно поэтому она и перевела ее из своей роскошной квартиры сюда, в отель, чтобы никто не мог ее найти.

— Отвечай! — прорычал в трубку толстяк. — Ты что, меня не слышишь? Где ты находишься? Откуда говоришь?

На мгновение воцарилась тишина, потом кто-то тихо спросил:

— Она что, не говорит адреса?

Толстяк уже не на шутку разозлился и выдавил из себя что-то нецензурное…

— Нет… — Ольга повесила трубку.

Плечи ее дрожали. Она кинулась на кровать и горько разрыдалась. Она была одна, ей было страшно и очень хотелось есть. Ей уже расхотелось играть во взрослую и в Тельму. Когда дядюшка Джо, после смерти тетушка Сони, отослал ее в город к Тельме, ей было семь лет. Раньше она никогда не видела большого города.