4

Элин была права, я прибыл в "Вардборг" как раз к ланчу. Но только я воткнул вилку в баранье жаркое, как в ресторан вошёл герр Бушнер, который огляделся по сторонам и, заметив меня, направился к моему столику. Он остановился по другую сторону стола и, подёргав усами, спросил:

– Мистер Стюарт?

Я откинулся назад.

– Никак это герр Бушнер! Чем я могу быть вам полезен?

– Моя фамилия Грахам, – сказал он холодно. – И мне хотелось бы поговорить с вами.

– Сегодня утром вы были Бушнером, – заметил я. – Но если бы у меня была такая фамилия, то я тоже захотел бы её сменить. – Я указал рукой в сторону свободного стула. – Будьте моим гостем – я могу порекомендовать вам суп.

Он чопорно уселся за стол.

– У меня нет настроения играть роль простака в вашей комедии, – сказал он, извлекая из своего кармана бумажник. – Моя аккредитация. – Он перебросил через стол клочок бумаги.

Развернув её, я обнаружил левую половину стокроновой банкноты. Когда я сравнил её с другой половиной из собственного бумажника, они идеально совпали. Я поднял на него глаза.

– Что ж, мистер Грахам, с этим, по-видимому, всё в порядке. Что я могу для вас сделать?

– Вы можете отдать мне свёрток, – сказал он. – Это всё, что мне нужно.

Я с сожалением покачал головой.

– Вы знаете всё не хуже меня.

Он нахмурился.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, что не могу передать вам свёрток, поскольку его у меня нет.

Его усы снова дёрнулись, и глаза стали холодными.

– Давайте покончим с этими играми, Стюарт. Свёрток. – Он протянул свою руку.

– Чёрт возьми! – воскликнул я. – Вы были там – вы знаете, что произошло.

– Я не понимаю, о чём вы говорите. Я был где?

– Возле аэропорта Акурейри. Вы как раз брали такси.

Его глаза блеснули.

– Неужели? – произнёс он бесцветным голосом. – Продолжайте!

– Они схватили меня прежде, чем я понял, что происходит, и в считанные секунды освободили от груза. Он был в футляре из-под фотокамеры.

Его голос надломился:

– Вы хотите сказать, что его у вас нет!

Я язвительно заметил:

– Если вы собирались быть моим телохранителем, то должен сказать, что свою работу вы проделали отвратительно. Слейду это не понравится.

– Клянусь Богом, нет! – произнёс Грахам с чувством. Его правое веко задёргалось от тика. – Так, значит, груз был в футляре из-под фотокамеры.

– А где ему ещё быть? Это единственный багаж, который у меня был с собой. Кому, как не вам, об этом знать – вы стояли прямо за мной и хлопали своими большими ушами, когда я проходил регистрацию в Рейкьявикском аэропорту.

Он посмотрел на меня с неприязнью.

– Считаете себя умным, не так ли? – он наклонился вперёд. – Теперь поднимется ужасная суматоха. Вам лучше оставаться в пределах досягаемости, Стюарт, так, чтобы я смог легко вас найти, когда вернусь назад.

Я пожал плечами.

– А куда я могу деться? Кроме того, я уже заплатил за комнату, а мне не чужда шотландская бережливость.

– Вы воспринимаете всё чертовски спокойно.

– А чего ещё вы от меня ожидали? Думали, что я начну обливаться слезами? – Я рассмеялся ему в лицо. – Не будьте ребёнком, Грахам.

Его лицо напряглось, но он ничего не сказал; вместо этого он поднялся со стула и вышел из ресторана. Я на пятнадцать минут погрузился в состояние глубокой задумчивости, успев за это время отполировать тарелку с бараниной и прийти к решению относительно того, что мне делать с выпивкой, если она попадёт в мои руки, поэтому после ланча я отправился на её поиски.

Проходя через фойе отеля, я увидел Бушнера-Грахама, целиком поглощённого разговором в телефонной будке. Хотя в фойе было не особенно жарко, по его лицу катились струйки пота.