Глава 6

Тоцци расположился на полу, привалясь спиной к дивану и положив больную ногу на две подушки. Вокруг валялись газеты и журналы, но он уже прочел их и теперь от скуки пускал по кофейному столику заводных японских зверушек, подарок Стэси. Игрушки продавались в разобранном виде, сборка помогла скоротать время, но теперь интерес к ним пропал. Однако Тоцци заводил их и ставил на столик, поскольку делать было больше нечего.

Он завел быка и направил так, чтобы он столкнулся с неуклюже шагающей гориллой. На другой стороне столика черепаха карабкалась на сложенные ступеньками журналы «Тайм». Доковыляв до большой кофейной кружки, тоже купленной Стэси, она уперлась головой в керамический бок и затопталась на месте, скрежеща раскручивающейся пружиной.

Тоцци поднял руку и взглянул на часы. К нему обещал зайти после работы Джон Палас ки, друг, вместе с которым они занимались айкидо. Взяв черепаху, Майк принялся заводить ее снова. Скорее бы приходил Джон. Вынужденное безделье сводило его с ума.

Тоцци снова пустил черепаху по столику. Она взобралась на свежий номер «Нью-Йорк таймс» и зашагала по рекламе оздоровительного центра «Никербокер» с фотографией Стэси. Об этой девушке ему хотелось забыть. Ей всего двадцать два года, черт возьми.

Но она просто изумительна.

Раздался звонок в дверь.

— Наконец-то, — пробормотал Тоцци и потянулся к пятифутовой трости «джо», лежащей на полу, — оружию, применяющемуся в айкидо. Концом ее нажал кнопку укрепленного на стене звонка в подъезд, чтобы Джона впустили.

Квартира подруги доктора находилась на первом этаже, поэтому Тоцци прикинул, что Джон должен уже быть у двери.

— Входи, Джон. Не заперто.

Дверь в небольшую переднюю открылась.

— Кто такой Джон?

В гостиную вошла Стэси в кожаной куртке поверх черной трикотажной майки и в облегающих джинсах с вошедшими в моду псевдоковбойскими сапогами. Улыбаясь, смахнула с лица волосы, бронзовые колечки, спадающие на одну грудь.

Тоцци втянул сквозь зубы воздух:

— Не ты.

Она пожала плечами:

— Конечно. Придется тебе пока довольствоваться моим обществом; А что он за человек? Тоже агент ФБР?

— Нет. Мы вместе занимаемся айкидо. Обещал заглянуть после работы.

Стэси сняла куртку и бросила на кресло.

— Тебя, наверно, угнетает, что пропускаешь экзамен на черный пояс?

Тоцци пожал плечами:

— Ничего не поделаешь. Пройду его в следующий раз, вот и все. В холодильнике есть пиво и содовая. Бери, если хочешь.

— Спасибо.

Стэси пошла на кухню, Тоцци разглядывал ее сзади. Ему очень хотелось ее. Изумительная. Не просто красавица, но еще и элегантная, остроумная, веселая. Думая о ней, он неизменно вспоминал про свой возраст. Ей всего двадцать с небольшим, а ему почти сорок. Он годится ей в отцы. Вот чтоугнетало его. И не только разница в возрасте. Мало ли мужчин развлекается с девочками гораздо моложе себя. Только в ушах у него постоянно слышался голос с интонациями Лоррейн: повзрослей, остепенись.

Стэси вернулась с бутылкой пива: Гиббонс купил ему целый ящик. И сбросив с ног сапоги, села на пол по другую сторону кофейного столика. Окинула его взглядом своих карих глаз и поднесла бутылку к губам.

— Ты что-то сам не свой. Заскучал?

— Пожалуй.

— Чего же торчишь здесь? Это ведь Гринвич-Виллидж. Есть где развлечься.

— Сегодня и завтра ходить мне еще нельзя. Врач запретил. — Тоцци хмуро посмотрел на больную ногу. — А поскольку это правая, нельзя и водить машину.

— Ты не просил у начальника на дом какой-нибудь канцелярской работы?

Тоцци тряхнул головой:

— Звонил Иверсу сегодня утром. Отказал наотрез. Заявил, что отпуск по состоянию здоровья означает освобождение от работы. От всякой.

— И ты подчинишься?

Стэси отпила еще глоток.

— Нет.

Она улыбнулась.

— Вот это мне нравится. Ты выглядишь человеком строгих правил, но это не так. На самом деле ты просто очень хладнокровен.

— Кончай. Сорокалетние мужчины не хладнокровны. Это только так кажется.

— Не согласна. Совершенно. Ты готовишься получить черный пояс, зарабатываешь на хлеб, гоняясь за мафиози, носишь пистолет и все такое прочее. То есть живешь кипучей жизнью, хотя сам не кипучий. На самом деле ты славный парень. Спокойный.

— Польщен.

— Но не веришь, что это так.

Тоцци покачал головой:

— Нет.

— Я хочу сказать вот что. Ты хладнокровный, потому что не считаешь себя хладнокровным.

Тоцци кивнул, пытаясь ее понять, но перед глазами его разверзлась пропасть между их поколениями.

Стэси опять глотнула из бутылки и забросила волосы за плечо.

— Продвинулась полиция в розыске того, кто стрелял в тебя?

— Нет. Я по-прежнему считаю, что это просто грабитель.

Он взял игрушечную гориллу и стал заводить. Отнюдь не исключено, что грабитель. А может, и нет. Эта мысль не давала ему покоя с тех пор, как Иверс спросил в больнице, есть ли у него враги. В голову снова и снова приходили три варианта.

Ричи Варга. Он заправлял жульнической страховой компанией, приносящей большие доходы, когда ему полагалось находиться за решеткой в соответствии с программой защиты свидетелей. Тоцци с Гиббонсом выследили его. Но этот хитрый сукин сын недавно вышел на свободу. Он мог подослать к Тоцци убийц, желая свести счеты.

Эмилио Зучетти. Король импортеров сицилийского героина лишился из-за Тоцци крупных доходов. Этот старый хрыч живет по кодексу чести мафии и вполне может добиваться возмездия на традиционный манер. Тоцци есть за что оказаться в его списке на уничтожение.

И наконец Сол Иммордино. У этого причин больше, чем у остальных, желать смерти Тоцци. Сол боится его показаний, которые могут обернуться для него пожизненным заключением. Тоцци единственный из сыщиков, кто видел Сола в здравом уме, не притворяющимся психом. Правда, Сол сейчас в Трентоне, вынужден сидеть в психушке либо предстать перед судом. Но если бы ему как-то удалось убрать Тоцци, путь на волю был бы открыт.

Тоцци сделал глубокий выдох. Любой из этих троих мог подослать к нему убийцу. И одной попыткой они не ограничатся.

Утром, после звонка Иверсу, он разговаривал с Гиббонсом. Гиббонс обещал заняться этими тремя, собрать данные об их недавней деятельности и сообщить ему.

Тоцци поставил гориллу на стопку журналов так, чтобы она наткнулась на быка. Уголком глаза он заметил, что Стэси неотрывно глядит на него. Сам он делал вид, что занят игрушками.

— Тоцци, я тебя нервирую?

— Нет, разумеется. Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. Мне так показалось.

— Нисколько.

Он повернулся к ней с торопливой улыбкой, потом снова перевел взгляд на игрушки.

Стэси отпила глоток пива и усмехнулась:

— Так-так.

Тоцци промолчал. И повернул быка, чтобы тот встретил гориллу рогами.

— Как по-твоему, я хороша собой?

Тоцци издал нервный смешок:

— У тебя что, дома нет зеркала? Конечно, хороша. Ты этого не находишь?

Она пожала плечами:

— Не знаю.

И лукаво прищурилась.

— Брось. Неужели не считаешь себя красивой?

Стэси хитро улыбнулась.

— Я хочу знать, как считаешь ты.Каковы твои требования к женской красоте?

Тоцци спохватился, что неотрывно глядит на ее губы. Сочные, ярко-красные. Откашлялся в кулак и с неопределенной усмешкой ответил:

— Что ж... если действительно хочешь знать, слушай. Истинно красивая женщина прекрасна, даже когда только что вынырнула из воды. Когда волосы ее в беспорядке. Когда на лице нет косметики. Когда одежда ничего не подчеркивает и не скрывает. Когда нет высоких каблуков. Когда нет ничего. Если она способна возбудить меня, выходя из душа, то вот этокрасивая женщина.

Стэси вопросительно вскинула бровь:

— Как думаешь, выдержала бы я это испытание?

Тоцци улыбнулся и пожал плечами:

— Не знаю.

Она кивнула и принялась вертеть на столике пивную бутылку. Упершиеся друг в друга бык и горилла со скрежетом топтались на месте. Когда Стэси подняла взгляд на Тоцци, глаза ее лучились озорством. — Ну так где же душ?

Сердце Тоцци затрепетало. Потом в ушах вновь послышался тот самый голос. Остепенись.Он поглядел на игрушки.

И ощутил на своей голени ее руку. Ладонь поползла вверх по его здоровой ноге. Стэси принялась водить по его колену указательным пальцем, заглянула ему в глаза, приподняла брови и закусила нижнюю губу.

У Тоцци закружилась голова. Господи, помоги.

Пальцы поползли вверх по внутренней стороне ляжки. Потом она стала водить ногтями туда-сюда по внутреннему шву его джинсов, с каждым разом поднимаясь все выше и выше.

Тоцци через силу глотнул.

Стэси опустила плечо, чтобы преодолеть последние несколько дюймов. Но глядя на ее сбившиеся в сторону кудри, Тоцци внезапно осознал, что не возбудился. Ничего похожего на возбуждение.

И услышал ворчливый голос. Повзрослей. Остепенись.

Испуганный этим голосом, он захлопал глазами. Уже пора бы испытывать вполне естественное желание. И ничего похожего. Такого с ним еще никогда не случалось. Черт возьми, всегда все шло, как нужно. Он хотел было немного помочь себе, но боялся, что их руки соприкоснутся. Сердце забилось быстрее, дыхание участилось. Он бессилен. Может быть, из-за раны. Вся кровь приливает к больной ноге. Или причина в возрасте? Ах, черт. Что, если он начнет с ней кое-что, а в решающий миг не сможет? Нет... нет...

Стэси убрала руку с бедра и погладила его по щеке.

— Ты не ответил мне, — шептала она. — Хороша я собой или нет?

Лицо ее было серьезным. Она не шутила.

А вдруг у него ничего не получится? О Господи...

Она коснулась его губ.

— Ну так как же?

— Стэси... я... э...

Достойного ответа не было. Он прикован к полу своей больной ногой. Если отвергнуть Стэси, она решит, что он педик. Если он начнет с ней любовную игру, а потом опозорится, то покончит с собой. Ничего другого не остается. Пережить такого нельзя. Остается только прекратить все это.

— Тоцци?

Остепенись.

—Тоцци?

Повзрослей.

—Тоцци?!

Он судорожно сглотнул. Умоляю, Господи. Сделай что-нибудь. Что угодно. Умоляю.

Раздался звонок в дверь.

Стэси надула губы.

Тоцци виновато пожал плечами:

— Должно быть, Джон.

— Не отвечай. Он уйдет.

— Я сказал ему, что буду дома.

Снова звонок.

Стэси вздохнула.

Еще звонок.

Тоцци сжал губы, дернул плечом и нажал тростью кнопку звонка.

Стэси, громко вздохнув, поднялась.

— Я впущу его, — сказала она, отступая к двери и недовольно глядя на Тоцци. Когда Стэси скрылась в передней, он схватился за ширинку. Ничего. Черт. Он проклят.

— Привет. Вы, очевидно, Джон. — В голосе Стэси звучал легкий сарказм.

— Да. Откуда вы знаете?

— Я очень догадлива. Вот и догадалась. Пойдемте.

Джон вошел следом за Стэси в гостиную. На нем был строгий синий костюм, в котором он ходил на работу в банк. Стэси за его спиной ухмыльнулась и закатила глаза. Они были так же соблазнительны, как ее груди. Тоцци глядел мимо Джона на нее. Она скосила глаза и уперла палец в ямочку у горла.

— Джон, это Стэси Вьера. Стэси, это Джон Паласки. Мы с ним вместе занимаемся айкидо.

— Ты мне говорил.

Джон просто разинул рот. Он даже не представлял, каким идиотом выглядит.

— Мы с Тоцци стали заниматься айкидо одновременно, — начал Джон. — И бок о бок поднимались по ступеням мастерства.

Тоцци засмеялся, стараясь поднять всем настроение.

— Да, мы как бы в одной связке. Кое-кто находит, что мы даже похожи.

Стэси скептически глянула на него:

— Разве что в полицейских сводках.

Тоцци оперся локтем о диван и стал подниматься с пола.

— Джон, хочешь пива?

— Нет, не хочу. Сиди-сиди.

Стэси глянула на свои часики.

— Послушай, в пять тридцать у меня начинаются занятия. Пора отправляться в спортзал.

— А...

Выражение ее лица Тоцци не нравилось. Он чувствовал себя виноватым.

— Может, я загляну попозже, — сказала Стэси.

— А... Ладно... Я буду на месте.

Но будет ли на месте мой болт?

Стэси взяла с кресла куртку и натянула на себя.

Джон пялился на нее, идиотски улыбаясь.

— Было очень приятно познакомиться, Стэси.

— Да, Джон, мне тоже.

Она поглядела на Тоцци, словно ожидая чего-то. Ему до смерти хотелось, чтобы он мог дать ей желаемое.

— Пока, — наконец сказала Стэси, забросила волосы за плечо и направилась к двери.

Когда дверь закрылась, Джон сел в кресло и ослабил галстук.

— Тоцци, предлагаю соглашение. Ты даешь мне телефон Стэси, а я не иду на ближайшее испытание. Подожду тебя, получим черные пояса вместе.

— Не выйдет, Джон.

— Кончай, Тоц. Мы, же друзья.

— Не выйдет.

Думал он не о черном поясе.

— Тоцци, я влюбился. И вижу, что нравлюсь ей.

Тоцци принялся заводить игрушечного быка.

— Иди-ка ты к черту, а, Джон?

— Тоцци, зачем она тебе? Ты для нее слишком стар.

Тоцци сверкнул взглядом на друга. Поставил быка на столик, и тот закарабкался по журналам.

— Иди к черту, Джон.

— Прошу тебя. Мне всего тридцать четыре. Я не стар для нее.

— Иди к черту, Джон.

Сорок лет не старость. Это проклятье. Я проклят.

Бык, идущий по стопе журналов, изменил направление, оступился и уткнулся рогами в столик. Джон наклонился и поднял его. В одной руке он держал туловище, в другой голову.

— Сломался, Тоц. Отвалилась голова.

Тоцци глядел в окно. Он видел, как Стэси идет по улице, и длинные бронзовые кудри колышутся на обтянутой черной кожей спине.

— Тоц, я говорю, голова отвалилась.

— Иди к черту, Джон.

Тоцци стиснул зубы. На лбу его выступили капли пота.

— А... Тоц, наверно, я все же выпью пива.

Джон пошел на кухню, а Тоцци продолжал смотреть, как Стэси идет по тротуару, чуть колыша кудрями, и все уменьшается, уменьшается.

Приложил руку к низу живота. Опять ничего. Это проклятье. Не иначе. Кара за что-то.

Он уронил подбородок на грудь и поставил безголового быка на столик.

Черт.