Глава 17
Колдунья из Великого Клана
Когда меня перевели из хирургического отделения в реанимационное, больше всех радовался Вилли Ричард Пак.
– Вы больше не моя проблема, доктор Сотер! – радостно заявил хобгоблин.
Что ж, он хотя бы был честен. Моей новой начальницей становилась та самая бой-баба по имени Регина, которую я видела на совещании. На самом деле ее звали Регинлейв Норсе, и она велела называть ее не иначе как госпожа Норсе. Я, естественно, называла ее доктор Регинлейв, потому что у нас тут все-таки больница, а не третьесортный порнофильм с госпожами и рабынями. Ей моя фамильярность не нравилась, и наша холодная война не прекращалась с первого дня моей практики в реанимации.
Меня, впрочем, эта война не интересовала, я относилась к ней просто как к сопутствующему обстоятельству. Моей главной заботой была Амаранта Арбор – именно так звали женщину с льняными волосами.
Тут надо понимать, что Великие Кланы – это вообще отдельная история в мире магии. Это Кеннеди, это Сопрано, это Медичи – словом, это любое семейство, которое имеет определенную власть и репутацию. Вроде как они ничем не отличались ото всех остальных, и все же настоящее отличие было огромно.
Начать хотя бы с того, что Великие Кланы обладали уникальными способностями, присущими только им. Они с ними рождались и уже на основе этих способностей разрабатывали собственные заклинания. Никто не мог повторить эту силу или хотя бы понять ее, поэтому от Великих Кланов предпочитали держаться подальше.
К тому же, у них там существовала круговая порука. Если ты поссорился с ведьмой – ты поссорился с ведьмой. Если ты поссорился с кем-то из Великого Клана – ты поссорился со всем Великим Кланом. Неважно, какие у них там семейные дрязги, как они ненавидят друг друга и подсыпают яд в рождественский яблочный пирог. Когда возникает внешняя угроза, они мгновенно объединяются, как те римские солдаты в боевом порядке «черепаха».
Одно лишь это было причиной не лезть к Амаранте Арбор. Но обнаружилась и другая, не менее важная: именно клан Арбор курировал Эпиону. Весь этот кластерный мир был создан силами Великих Кланов, а потом клану Арбор поручили следить за ним. Так что, формально, Амаранта была тут боссом над всеми боссами.
Но это формально. Когда мы с Локи начали следить за ней, то быстро поняли, что до суровой начальницы ей как до Луны пешком. Она была из средней ветви клана – то ли из пятой, то ли из шестой, словом, не элита. Это ничего не значило на Эпионе, но здорово повлияло на ее воспитание: она привыкла быть на вторых ролях в своей семье, поэтому просто не могла превратиться в бойкую генеральшу здесь.
Да и потом, роль лидера противоречила природе Амаранты. Она любила одиночество, ей требовалось немало усилий, чтобы заставить себя с кем-то поговорить. Поэтому она полностью передала управление больницей Эрмину, а сама большую часть времени проводила на цокольном этаже, в своем магическом саду. Амаранта создавала самые сложные лекарства и разрабатывала новые, но делала она это без помощников, ей так было удобней. Поэтому врачам и уж тем более интернам ход на мансардный этаж был закрыт.
И вот эта девушка могла быть причастна к убийству моего брата? Мои сомнения лишь нарастали, но сдаваться я не собиралась. Амаранта была моей единственной зацепкой, и если она не имеет отношения к тому, что случилось с Леоном, то кто же тогда виноват?
– Считается, что любой сотрудник больницы может ей написать, – сообщил Локи.
Я опасалась, что после того, как он застал меня с Андреасом, он объявит мне очередной немой протест, но получилось как раз наоборот. Локи больше не упоминал наши ссоры, не исчезал, помогал мне, как мог.
Ревнующий призрак – это даже очаровательно, а вот ревнующий полтергейст – чертовски опасно, поэтому я старалась лишний раз его не провоцировать.
– Зачем мне ей писать? – удивилась я.
– Да уж не с вопросами о смерти брата! Это вроде как мера защиты: если тебя обижает кто-то из старших по званию, а ты боишься или стесняешься сказать об этом, ты можешь написать Амаранте. Она как представительница клана Арбор может вломить кому угодно, даже главному врачу.
– Но это в теории, на практике, я не представляю Амаранту вваливающей кому-то – и уж тем более Эрмину!
Тихая, робкая, тонкая, как ивовая веточка, Амаранта против здоровяка Эрмина – эта схватка будет любопытной, но недолгой.
– Ну и что ты планируешь делать? – полюбопытствовал Локи.
– Без понятия. Если бы можно было с ней через какой-нибудь куст договориться…
– Очень смешно! Ты сначала со своим растением договорись.
Это он про Регинлейв, понятное дело, Локи она тоже не нравилась. Хотя на растение или конкретно куст она не тянула – даже при своих боксерских параметрах, она ничем не отличалась от человека, так что мы понятия не имели, к какому виду она относится.
Но свое дело она знала, и вот за это я могла ее уважать. В лечебном отделении было суетно, но, в общем-то, предсказуемо – эдакий упорядоченный хаос. В хирургическом отделении царили идеальный покой и порядок, это было необходимо для успокоения пациентов. Но в реанимационном отделении о таком и речи не шло, нужно было подстраиваться под обстоятельства.
Сюда привозили тех, кому жить оставалось считанные часы – если не минуты. Для этого в отделении был установлен отдельный маленький портал, пользоваться которым дозволялось только для перевозки пациентов. О нем мало кто знал и открывать его могли лишь некоторые врачи.
Через этот портал в Эпиону прибывали те, кому природа велела умереть.
– Мы не разбираемся, кто, как и почему пострадал, – заявила мне Регинлейв, когда меня послали на ее территорию. – Иногда к нам привозят преступников, чтобы мы их откачали и послали прямиком на суд. Это закон, мы не варвары и не думаем о том, кому жить, а кому – нет, мы просто выполняем свою работу.
Я послушно кивала, хотя я бы не была так милостива к убийцам – у других магов ушло немало сил, чтобы довести их до такого состояния, а мы вот спасаем! Но спорить с Регинлейв было бесполезно.
Практика в реанимационном отделении была делом добровольным, и оказалось, что я стала единственной, кто на нее записался. Остальных интернов отпугивала постоянная игра со смертью – или дурной характер Регинлейв. Но я отступать не собиралась: это, конечно, не имело никакого отношения к смерти Леона, однако мне было интересно.
К счастью, убийцы, тираны и прочие диктаторы к нам не попадали – по крайней мере, не в то время, что я жила в Эпионе. Гораздо чаще мы спасали их жертв: обожженных магическими взрывали, порванных ошалевшими драконами, изрезанных, обескровленных. Их привозили сюда едва живыми, а дальше дело переходило в руки Регинлейв.
Она умела быстро соображать, этого не отнимешь. Она точно знала, кого нужно оперировать традиционным способом, кому ввести вакцину зомби, кого окружить коконом из магической энергии и дать восстановиться. Первое время я просто смотрела на это, открыв рот: мне казалось, что я так быстро действовать не сумею, я точно лишняя на этом этаже!
Но у Регинлейв было на сей счет другое мнение. Когда в операционный зал в очередной раз вкатили кровавое нечто, она велела мне помогать ей.
– Это герой, – сказала она. – Если дадим ему умереть, поднимется шумиха, Эрмин нам ноги открутит. Надо спасать.
Легко сказать! «Это» больше напоминало не героя, а кровавый фарш, ну, или подушечку, утыканную иголками. Только вместо подушечки было живое тело, а вместо иголок – металлические лезвия.
Вот эти лезвия мы и доставали, медленно, одно за другим. Они были колдовскими, реагировали на магию и при попытке вытащить их заклинанием могли пролезть еще глубже. Поэтому приходилось действовать по старинке: пинцетами и скальпелями.
Поначалу мне было до дрожи страшно: лезвия шевелились у меня под руками, как змеи или насекомые, они были скользкими от крови, я едва могла подцепить их. Но постепенно спокойствие Регинлейв передавалось и мне: если она может делать это так невозмутимо и ловко, то почему я не могу? Я отвлеклась от того, кто передо мной и что может случиться, я воспринимала это как упражнение из медицинской академии. Повторяющееся действие, не самое сложное, просто неприятное, чего бояться?
– Вот так, не нервничай, – впервые за время нашего знакомства похвалила меня Регинлейв. – Он полубог, должен выдержать, здоровье отменное. Ему на роду долгая жизнь написана.
– Я думала, он герой…
– И это тоже.
– Герой – это не вид, а вроде как должность, – пояснил Локи. Регинлейв и вовсе ничего не сказала.
Я бросила на него вопросительный взгляд, большего я себе позволить не могла, только не в присутствии начальницы отделения. Локи меня понял:
– Мы ведь не в легенде живем, а в реальном мире, тут своя бюрократия. «Герой» – это звание, которое присваивается за определенные достижения, а не за моральные качества. Допустим, если ты убил дракона по заказу какого-нибудь гнома, за деньги, ты – наемник. Если ты сделал ровно то же самое, но за благодарность рыцарского ордена, ты – герой. Можно сказать, это личный пиар. К героям особое отношение, часто их даже от суда освобождают, поэтому многие наемники выполняют пару-тройку заданий, которые возводят их в герои – полезная штука.
Я перевела взгляд на того, кого мы с Регинлейв так отчаянно пытались спасти. Он умирал, он был весь изрезан магическими осколками – не думаю, что он пошел на это ради красивого статуса.
– Короче, правила становления героем просты и понятны, – продолжил Локи. – Это все равно что сдать на водительские права, если тебе так яснее. Но кто-то следует правилам ради наживы, а кто-то – потому что верит в это. Все они получают одно и то же звание, однако это совсем разные герои. Понимаю, ты уже мысленно разделила героев на «хороших» и «продажных», но не все так просто. Даже те, кто хочет стать героем ради собственной выгоды, должны выполнить задания определенного уровня. А это всегда сложные задания, ты по своему пациенту это видишь. Поэтому даже герои без убеждений все равно спасают жизни, и много жизней, и сами они иногда умирают. Никто из них не знает, чем обернется миссия. Не думаю, что этот парень хотел быть нашпигованным ножами, но – как есть.
Мы старались его спасти. Правда, старались. Но мы ведь не всесильны – все наши усилия, лекарства, эликсиры и переливания крови оказались бесполезны. Он умер еще до того, как мы успели достать все лезвия, прямо у меня под руками. Я предельно четко почувствовала тот момент, когда живое тело стало мертвым…
Раньше, до того, как я попала в реанимационное отделение, я предложила бы использовать вирус зомби. Но теперь я знала, что это вовсе не панацея. Было бы очень просто, если бы он спасал всех, правда? Преврати пациента в зомби, дай исцелиться самому, потом – обратно, и все, проблема решена, а врачи сидят и пьют чай.
Но так просто не бывает. Наш пациент был слишком сильно ранен, от его тела осталась в лучшем случае половина. Вирусу зомби потребовалось бы не меньше трех дней, чтобы восстановить это – то есть, использование вакцины могло стать бесполезным. К тому же, даже вирус мог не восстановить тело полностью, и у нас получился бы агрессивный уродец.
Этот пациент… может, он и правда был искренним героем? В любом случае, он заслуживал лучшей участи, поэтому мы позволили ему умереть, не издеваясь над его телом.
Но мне-то от этого было не легче! Я впервые участвовала в операции, и пациент умер. Может, это из-за меня? Может, мне вообще здесь не место? Я приехала сюда, чтобы расследовать смерть брата, а оказалась втянута в настоящие операции. Что если именно я подвела этого пациента?
Так что мне было хреново, иначе это не опишешь. Я стащила перемазанный кровью халат, переоделась и просто ушла из больницы. Регинлейв не стала меня останавливать, она вообще ничего не сказала, и единственным, кто нарушал мое одиночество, был Локи. Но сейчас я была благодарна ему за это.
– Ты ни в чем не виновата, – тихо сказал он.
– Да я это вроде как знаю, просто… не верю.
– Он бы тебя не обвинил.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что я на его месте не обвинил бы. Этот парень был героем, а значит, был воином. Даже если бы вы с Региной его откачали, что бы с ним стало? Дара, я и сам когда-то был воином, я знаю, каково это. Мы не боимся смерти. Не хотим умирать, это уж точно, но если иначе быть не может, мы принимаем смерть как суровую необходимость. Он умер, все закончилось, и это лучше, чем очнуться парализованным… или стать призраком.
Тут мне нечего было ответить, не хотелось обижать его, хотя от чувства вины я так и не избавилась.
У меня не было какой-то определенной цели, я двигалась лишь потому, что мне не хотелось оставаться на месте. Я миновала розовую аллею, луг, прошла мимо акациевой рощи. Я знала, что двигаюсь к тому самому маковому полю, где на меня напали гарпии. Мне казалось, что это место будет пугать меня, что я никогда больше туда не вернусь, однако страха не было. Я понимала, что ту троицу изгнали. Это не означало, что мне больше ничего не угрожает, но – не с их стороны.
– Так, придержи свой бычий забег, – посоветовал Локи. – У тебя компания.
Я как раз вышла к маковому лугу, и теперь он стелился передо мной, идеальный, нетронутый, будто и не было здесь той жуткой битвы.
А еще – абсолютно пустой.
– Какая компания? – удивилась я.
– Уж не знаю, приятная или нет, но точно желанная. Обернись.
Он чувствовал постороннее присутствие намного лучше, чем я, особенно после того, как получил новые способности. Поэтому мне пришлось выждать с минуту, прежде чем я увидела догонявшую меня девушку.
Насчет желанной компании он не соврал – ко мне спешила Амаранта Арбор собственной персоной.
– Подождите, пожалуйста, – тихо сказала она. Ее голос напоминал шелест листьев. – Я хотела узнать, все ли у вас в порядке.
– Все хорошо, – заверила ее я. – Почему вы спросили?
– Регина рассказала мне о том, что случилось, а я увидела, как вы выбегаете из больницы. Смерть героя – это всегда очень тяжело, для всех, а на вас в последнее время и так много свалилось. Я хотела удостовериться, что вам не нужна помощь.
Теперь, когда она догнала меня, нам некуда было спешить. Мы медленно шли по маковому полю, и на этот раз у меня был шанс увидеть, что находится за ним, – в прошлый раз гарпии отняли у меня такую возможность.
– Для нас очень ценно то, что в Эпионе наконец появились люди, – признала Амаранта. – После трагедии с вашим братом я боялась, что это не повторится. Спасибо, что приехали.
– Вы знали Леона?
Этот разговор шел лучше, чем я думала, и хотя мне по-прежнему было не по себе из-за неудачной операции, я не собиралась упускать такую возможность.
– Лично – нет, но мы, конечно, пересекались, – кивнула колдунья. – Он показался мне приятным молодым человеком, сильным, как раз таким врачом, который нужен был Эпионе. Его смерть до сих пор не дает мне покоя.
– Почему?
– Я не знала его лично, но я знаю людей такого плана. Они не ломаются просто так, нужно очень многое, чтобы уничтожить их. Мы с Леонидом встречались за несколько дней до его смерти. Это была беседа вежливости, пара дежурных фраз, но я стояла рядом с ним, как стою здесь с вами, и смотрела ему в глаза. Он не был сломан.
– Я тоже так думаю.
Возможно, я сейчас говорила с его убийцей, но с каждой секундой мне было все сложнее верить в это. Амаранта не притворялась мирной тихоней, она и была такой. Я не представляла ее в роли разъяренной ведьмы, сбрасывающей моего брата с крыши.
– Когда он умер, я впервые подумала о том, что в Эпионе поселилось зло, – вздохнула она. – Я искала его и не нашла, и все же я до сих пор не могу избавиться от чувства, что оно есть.
– Но вы ведь хозяйка тут…
– Да какая же я хозяйка? Глупости, просто название! Я не управляю Эпионой, я создаю все это.
Она указывала на маковый луг – но не только. Мы подошли к его границе, и роскошное алое поле сменилось нежно-голубым небом прямо у нас под ногами. За маками начиналась территория незабудок, воздушных маленьких цветов, занимавших все вокруг. Они росли так густо, что их невозможно было обойти, только наступать на них, и они смотрелись мягкими, как подушки. Миниатюрные лепестки оказались крепче, чем я предполагала, они не ломались, а поднимались после того, как я убирала с них ногу, без магии тут явно не обошлось.
Поле незабудок было не таким просторным, как маковый луг, и стоя на одной его стороне, можно было увидеть, что находится на другой. А там красота природы заканчивалась и начиналось нечто совершенно другое: черные силуэты надгробных камней.
Знаменитое кладбище Эпионы, на которое мне совсем не хотелось попадать.
– Но вы многое знаете здесь, – указала я. – Вы бы узнали, если бы что-то пошло не так, если бы моего брата убили!
– Откуда? Жаль вас разочаровывать, но я редко покидаю свой сад, мне проще быть одной. Я пыталась разобраться, что произошло с Леонидом, но у меня ничего не получилось. Самоубийство так и осталось самоубийством.
И тут я решила пойти ва-банк.
– Но вы же были на той крыше, с которой он прыгнул!
– Очень умно, – закатил глаза Локи.
– В смысле? – смутилась Амаранта.
– Я поднималась туда, чтобы осмотреть место гибели моего брата. Мне хотелось увидеть то, что видел он. Я надеялась понять, что он чувствовал. Тогда я и увидела на краю карниза следы древесных корней, они не могли вырасти там сами по себе.
– Ах, вы про это, – слабо улыбнулась колдунья. Она не была ни оскорблена, ни обижена моими словами. – Это следы моего старого эксперимента. Я хотела посадить сад на крыше Эпионы, посмотреть, возможно ли это, но все оказалось хуже, чем я предполагала. Деревья пришлось убрать, и на месте некоторых из них остались сухие корни – я старалась удалить их, но мелкие упустила. Все началось и закончилось примерно за полтора года до смерти Леонида. Больше я на крышу не поднималась, чтобы не вспоминать о той неудаче, поэтому я не могу вам сказать, чем она так привлекла вашего брата.
Вот оно как… Конечно, я могла бы и не верить ей, предположить, что она просто хочет сбить меня с толку, но я чувствовала: она говорит правду. Амаранта была не способна на то убийство, которое я ей приписала.
А значит, я снова лишилась своего главного подозреваемого.