Генри Роврой не мог удержать Джима вне дома. Поэт мог войти через чердак, если б ему не удалось воспользоваться дверью, мог войти через стену, безо всякого уважения ко мнению просвещенных профессоров и рафинированных ученых, которые отметали саму идею призраков с пренебрежительным фырканьем или смехом. Он контролировал ситуацию, его убитый брат, с этим Генри ничего поделать не мог. Соответственно, поскольку ручная граната не могла остановить человека, который уже мертв, Генри положил ее в холодильник. Такой странный выбор поначалу поставил его в тупик, но потом он решил, что сделал его на подсознательном уровне: ручная граната вызвала ассоциацию с ананасом. Смирившись с неизбежным, он убрал все стулья из-под дверных ручек и поставил к столу. Открыв дверь в подвал, постоял на верхней площадке, всматриваясь вниз, где свет горел уже более двадцати четырех часов. Ничего не услышал, но позвал: «Джим?» Не получив ответа, добавил: «Не следовало мне самому убивать тебя, моего родного брата. Лучше б я нанял кого-нибудь, чтобы он убил тебя, а потом убил бы его». В какой-то момент он увидел женщину, стоящую на крыльце. Поначалу решил, что это Нора, присоединившаяся к Джиму на новом этапе охоты, но, почувствовав его взгляд, женщина повернулась к окну лицом, и он понял, что перед ним незнакомка. Причем привлекательная. Если привлекательная женщина пришла к нему сама, избавив от необходимости выслеживать ее и привозить сюда, может, напрасно он поставил крест на своей судьбе. Может, это знак того, что Час Мертвого Джима закончился, что худшее позади, что он прошел обряд инициации и может вести сельскую жизнь, что духи земли и боги плодородия, которые правят в этих полях и лесах, дают добро на его присутствие здесь. Если так, он мог начать строительство убежища, чтобы уберечься от хаоса, который готовили для простых смертных сенатор и его друзья. Он открыл дверь и улыбнулся женщине. Она нахмурилась. — Джим? — Старался быть им, — ответил он. — Что ты сказал? — Шутка. День выдался долгим. — Вероятно, она знала Карлайтов, что побудило его отступить на шаг и добавить: — Мы с Норой как раз собрались пообедать. Составишь нам компанию? Замявшись, она вошла в дом. — Не могу, Джим. Произошло нечто чудесное и удивительное. Он закрыл дверь. — Чудесное точно пошло бы мне на пользу. В такой день хочется поднять настроение. Расскажи об этом мне и Норе. — Я намереваюсь не только рассказать, — следом за ним она прошла на кухню. — Нора в картофельном погребе. Я собирался спуститься и помочь ей. Дверь в подвал он оставил открытой. Внизу горел свет. Его радовало, что все получалось так складно. — Дело в том, Джим, что мне очень нужно одолжить ваш «Маунтинер». — Конечно. Нет проблем. Ты помоги Норе принести корзину с картошкой, а я принесу страховой полис, на случай, если ты попадешь в аварию. — Не нужен мне страховой полис. — Я знаю, знаю. Но закон требует иметь при себе доказательство страховки, а тебе известно, какой я, — живу по закону. Если на то пошло, Джим написал стихотворение «Живу по закону», о красоте закона, хотя подразумевался закон природы, а не законы, написанные людьми. Ссылка сработала. Женщина поняла, о чем речь, и улыбнулась. — Хорошо, конечно, принеси страховой полис. Законопослушный Джим. Я помогу Норе. Он наблюдал, как незнакомка спускается по лестнице. И когда она добралась до нижней площадки, крикнул: — У меня раньше времени начался старческий маразм, — поспешил за ней со словами: — Страховой полис у меня в бумажнике. Когда Генри спустился вниз, женщина уже добралась до приоткрытой двери в картофельный погреб. Там горел свет. Волна ужаса прокатилась по телу Генри, и на мгновение он не понял, по какой причине… потом ему все стало ясно. Незнакомка открыла дверь, вошла в картофельный погреб. Там на полу лежала Нора, первая женщина его запланированного гарема. — Все-таки я был Джимом, — пробормотал он. Мысленным взором он увидел себя, в рукавицах Джима, выкатывающего тело Норы из амбара на тачке. После обеда, прошлым вечером. Будучи Джимом. Войдя в роль. Что ж, не зря в Гарварде он играл в студенческом театре. Гостья, безымянная женщина, широко раскрытыми глазами смотрела на него из ловушки картофельного погреба. Когда она двинулась к двери, Генри заговорил: — И Джим. Джим в курятнике. Голый и брошенный в курятник. У меня не было времени кормить кур. Пусть склюют мясо с костей. И могилу придется рыть меньше. — Джим, что с тобой? Он посмотрел на свои руки, на чистые ногти, вспомнил грязь, запекшуюся кровь под ногтями. Грязь и кровь появились, когда он надевал перчатки и был Джимом. «Генри, — донесся мертвенный шепот. — Генри… Генри». И он не решился оглянуться, чтобы увидеть, кто стоит у него за спиной. Женщина, которая видела, кто там стоит, спросила: — Кто такой Генри? — Генри, — ответил Генри, зная, что позади все-таки не стоит исклеванный курами Джим. — Джим, отойди от двери, — продолжила женщина. — Я ухожу отсюда, Джим. Он надевал перчатки, когда писал хайку в блокноте, а потом ему пришлось вновь мыть руки. — Я не уверен в том, кто я сейчас, — сообщил он женщине в картофельном погребе. — В Гарварде мне не хватало времени, чтобы уделить должное внимание психологическим дисциплинам. Она подошла к двери, но он не сдвинулся с места. — Ты слышишь? Слышишь это постукивание? Слышишь это ритмичное постукивание? — Нет, — ответила Камми. — А я слышу. Все время слышу. Это так грустно. Мне хотелось бы держать тебя в картофельном погребе. И тогда все бы у меня было. Но посмотри, что сделал со мной этот сельский мир всего за один день. Я же не такой и никогда не хотел быть таким, а теперь мне совершенно ясно, что прежним я уже никогда не стану. — Отойди, Джим, — она попыталась оттолкнуть его. — Сейчас я поднимусь наверх и возьму из холодильника ручную гранату. Он направился к лестнице. Поднявшись на три ступеньки, оглянулся. — Хочешь пойти со мной за ручной гранатой? — Нет, Джим, я подожду здесь. — Хорошо. Спасибо, что подождешь. Я принесу гранату и для тебя. Мы вместе выдернем чеки в картофельном погребе. Он продолжил подъем. И огорчился, когда услышал, как хлопнула дверь, которая вела из подвала наружу. Он действительно не хотел умирать в картофельном погребе в одиночестве. Ну, ладно. Не в одиночестве. Там его ждала Нора.ГЛАВА 69