Глава 6

Мы вернулись в замок, прежде чем начался потоп. Миссис Тренгроуз ждала у двери.

— Если хотите, мисс, я возьму эти ботинки, — предложила она. — И я принесла ваши домашние туфли.

Я улыбнулась

— Как мило. И отчаянно эффективно. В противном случае я бы наследила на ваших прекрасных коврах.

Она взяла мои грязные ботинки, держа их на расстоянии вытянутой руки от нетронутой белизны своего фартука.

— Остальные только что собрались в обеденном зале на ланч. Если хотите помыться, за этой панелью есть небольшой туалет. — Она кивнула в сторону длинной панели.

С целью эксперимента я нажала на нее, и панель открылась, обнаружив крошечную современную комнату, предназначенную для гигиенических целей.

— Как умно устроено. Никогда бы не догадалась, что там туалет.

Она удовлетворенно кивнула.

— Дом полон таких устройств. Не было возможным перестраивать замок или выйти за пределы его первоначальной структуры. Так что мастерам Сан-Маддерна пришлось быть изобретательными при установке шкафов, унитазов, гардеробных и тому подобного. Они установлены везде, что делает замок немного запутанным. Но если вы потеряетесь, вам нужно только крикнуть, и одна из горничных найдет вас. Маленькая столовая находится прямо вдоль этого коридора, — добавила она.

Я поблагодарила ее и, вымыв руки и прибрав волосы, направилась в столовую.

— Мисс Спидвелл! — с живостью приветствовал меня Малкольм Ромилли. — Наконец-то вся компания в сборе. Пожалуйста, садитесь, — он указал на круглый стол в центре комнаты. Наверно, это была светлая комната, с длинными окнами, выходящими на море, но надвигающаяся гроза все затемнила. В центре стола зажгли большой канделябр, и его густой свет отбрасывал тени.

Малкольм Ромилли опустил темно-синие, тяжелого шелка шторы, пряча от нас шторм, и комната стала уютной как материнское лоно.

— Намного лучше, — пробормотал он, садясь.

Сервант был накрыт всевозможными яствами: супница с испускающим пар супом, жареные цыплята и огромная ветчина, миски солений и дольки хорошего сыра. Были блюда из баранины с карри и утиным салатом, пирог с олениной, огромное блюдо с холодной говядиной, запеченные макароны и свежие булочки. Рядом с ними стояли графины и графинчики, соусники и блюда с маринадами, предлагающие всевозможные приправы от чатни до персиков, плавающих в бутылках с бренди и специями.

— Это старый обычай, — поведал мне Малкольм, когда мы без лишних церемоний наполняли тарелки. — Называется «стол, уставленный яствами». Несколько веков назад хозяин Сан-Маддерна держал накрытый стол для любого на острове, кто был голоден, с блюдами, оставшимися от семейного ужина. Каким-то образом обычай прижился, и «стол, уставленный яствами» предназначен для людей в замке. Все блюда сделаны свежими и с любопытным разнообразием.

— Выглядит восхитительно, — ответила я, добавляя ломтик ветчины на тарелку.

— Все мясо и овощи поступают с острова, а вишневый компот^[11] — из кладовой Мертензии, — он с любовью взглянул на сестру. Мы заняли места за столом, но услышав свое имя, Мертензия привстала.

— Да, получилось довольно неплохо, если мне позволено сказать самой, — Она повернулась к Стокеру. — Вы должны попробовать и оценить.

— Конечно, — обрадовался он, когда она разложила достаточно вишневого компота, чтобы накормить четырех человек. Любовь Стокера к сладкому была легендарной, и похоже, Мертензия это открыла.

Каспиан Ромилли поднял свою тарелку к тете с нарочито невинным выражением лица.

— Можно мне немного тоже или это только для джентльменов, которые вам нравятся?

— Каспиан, — пробормотала его мать с мягким обличением. — Ты не должен дразнить свою тетю.

— Я ее не дразнил, — сказал юноша, расширяя свои прекрасные глаза, чтобы изобразить удивленную невинность, — просто подбадривал.

Взгляд Мертензии опустился в тарелку, на щеках появились два ярких твердых пятна.

— Замечательный вкус, — счастливо объявил Стокер, размахивая ложкой. — И неожиданный. Добавлена какая-то пряность?

Мертензия подняла голову, выражение ее лица было почти жалким.

— Кардамон.

— Семейный рецепт или ваше собственное дополнение? — интересовался Стокер.

— Мое собственное, — ответила она, наблюдая жадными глазами, как он отправлял остатки темного липкого вещества в рот.