23 июля 1988 года после четвертого концерта в рамках тура Aerosmith в «Show Me Center» в Кейп-Жирардо, штат Миссури, Guns узнали, что их дебютный альбом, «Appetite for Destruction» начиная с этой недели стал первым в хитпараде двухсот лучших альбомов журнала «Billboard».

Тим Коллинз рассказывает: «Нас это застало врасплох, хоть мы и ждали такого поворота. Ситуация почти эпохальная. Внезапно наша разогревающая группа оказалсь популярнее нас. Такого раньше не случалось. Это слегка пугало. Даже Стивен Тайлер, который видел в этой жизни все, причем дважды, был впечатлен».

Guns тоже были впечатлены и удивлены — хотя не слишком. «Я всегда думал, что мы станем культовой группой», — признавал Слэш.

Только Иззи Стрэдлин злился, потому что он считал себя творцом, пуристом, поклонником Sex Pistols, а шумный успех — это как-то не по-панковски. Иззи хотел совсем другого.

Эксл позвонил своей матери в Лафайет и поделился с ней новостью.

Стивен Адлер не находил себе места от гордости и счастья.

Дафф был ошарашен, хотя и не удивлен, потому как «Sweet Child о' Mine» играла из каждой машины в каждом городе, куда они приезжали. Даже легионы тринадцатилетних племянников Даффа из Сиэтла начали слушать и его группу, помимо своих героев Metallica и Def Leppard.

Дафф говорил «Circus»: «Эта песня [„Sweet Child"] была написана, типа, на трех аккордах, за пять минут. Вокал там милый и искренний. Гитарный рифф вообще родился как прикол. Мы думали: „Какая это песня? Да никакая. Проходной номер на альбоме". Мы даже не собирались делать ее синглом».

Guns действительно потрясли изменения, которые произошли, когда в мае и июне «Sweet child» начали крутить по MTV. «Мы даже близко не представляли, как это продвинет альбом, — объяснял Дафф. — Нужно было видеть эту охрененную разницу [в реакции толпы] между тем, что было до выхода сингла, и тем, что после. До этого только народ возле сцены знал, кто мы такие. Они приходили посмотреть на нас, потому что были нашими фанатами, — все тридцать человек. А теперь во время „Sweet Child" все встают и держат зажженные зажигалки. Удивительно, просто день и ночь. Все произошло так быстро».

Впрочем, как и Иззи, Дафф считал, что иметь хитовую запись неправильно в рамках классического панковского мировоззрения. Он чуть ли не извинялся: «Мы рок-н-ролльная группа. Мы никогда не писали песни ради выгоды. Мы откровенно презираем такой подход. Но… все произошло само».

И это было замечательное событие, массовый успех Guns N' Roses в 1988-м — для всех тех, кто любил рок-музыку, кто любил тяжелый рок и металл; тех, кто уважал традиционное американское упорство и считал, что все то дерьмо, которое крутили на радио и MTV в 1980-х, «сосет большой член» (как выразился Иззи в журнале «Rolling Stone» в том месяце).

Слэш был на вершине. Он заявил «Circus»: «По сравнению со всеми остальными командами восьмидесятых мы действительно выделяемся. Не так много столь же тяжелых групп добиваются полного коммерческого признания». В отличие от Иззи и Даффа, Слэш не комплексовал по поводу мирового успеха: «В нашей музыке есть нечто такое, что доступно абсолютно разной и самой широкой аудитории». (Это интервью состоялось спустя три месяца, в октябре 1988-го, после того как «Appetite» разошелся за три месяца тиражом в пять миллионов экземпляров.)

По мнению многих экспертов, «Appetite for Destruction» спас рок-музыку: в конце 1980-х классическая форма рока (Stones / Yardbirds / Zeppelin) умирала, главным событием считалось увлечение Пола Саймона южноафриканской хоровой музыкой, а по радио крутили скучные группы старых звезд вроде The Travelling Wilburys (Джордж Харрисон, Боб Дилан, Рой Орбисон, Том Питти и, конечно, Джефф Линн), потому что больше крутить было нечего.

Для своих фанатов Guns N' Roses представляли анти-восьмидесятые. Для подростков, рожденных в 1970-х, они стали магическим и живым синтезом всех величайших рок-групп: The Stones, Yardbirds, Zeppelin, Aerosmith, AC/DC, Sex Pistols, всех тех групп, которые уже никогда не увидишь живьем. Guns давали молодой аудитории чистую энергию и глубокую эмоциональность, характерные для великой рок-группы. Некоторые рок-историки до сих пор размышляют, что произошло бы, если Guns провалились бы или коллапсировали раньше, чем это случилось. Некоторые считают, что рок-музыка в этом случае зачахла бы и могла умереть.

Тем не менее надо отдать должное Aerosmith — нельзя сказать, что Guns их затмили. Классическая мощь двух гитар теперь пленяла два поколения, а новые песни вроде «Dude (Looks Like a Lady)» и баллады «Angel» помогали найти новых фанатов. Джо Перри внимательно наблюдал за разогревающей их группой и обнаружил, что Guns любят повеселиться: «У них вдоволь самомнения, но я думаю, они хорошо справлялись со своим новым звездным статусом. Чувствовалось, когда у них была плохая ночь, но они всегда появлялись вовремя и всегда играли отлично.

Эксл действительно умел работать с публикой. Я заметил, что их команда обматывает скотчем все, к чему он может прикоснуться — телесуфлеры, микрофонную стойку, — чтобы удостовериться, что он ничего не сломает и не поранится. Эксла словно выпускают из клетки и забрасывают на сцену. Его ярость ничем не ограничена, и остается только гадать, что же он сделает дальше.

Увидев этих ребят в деле, мы начали их уважать. У них есть та общность, которая нужна группе, вместе играющей музыку. Они показали нам, куда может двигаться рок. Считалось, что после Stones или Zeppelin уже нечего сказать, но Guns пошли дальше и вдохновили всех. Иногда кажется, что все уже написано, но это не так. Всегда есть способ по-новому сложить эти три аккорда».

К концу июля Тим Коллинз решил немного ослабить контроль за сценой, потому что теперь этого требовали правила приличия. «Guns N' Roses тогда были популярнее моей группы, — вспоминает Тим. — Они взлетели ракетой. Это был напряженный период для всех. Так что спустя какое-то время мы разрешили им приходить и здороваться с Aerosmith, если они не были обдолбанными или пьяными. Но они уважали наши усилия, так что все проходило тихо. Они пили и курили на своей стороне, а приходя к нам, оставляли все дерьмо в своей зоне.

Эксл казался трезвым, но не утверждал этого. Он приходил чаще всего, и Стивен в какой-то мере подружился с ним. Эксл уже был знаком со мной, так что иногда мы проверяли его эмоциональный настрой — это называлось у нас прогноз погоды, — который чаще всего можно было описать как „депрессивное возбуждение". Ему нельзя было не посочувствовать. Возможно, тогда, благодаря слухам среди сотрудников менеджмента, я уже знал, что у него диагностировали МДП и он принимает таблетки — стабилизаторы настроения.

В любом случае, Стивен разговаривал с Экслом о вещах, которые тот находил интересными или полезными. Потом почти всегда появлялся Алан Нивен, начинал бубнить о каких-нибудь проблемах, Эксл психовал и выгонял его. Мне было жалко Нивена, но ведь он работал с певцом, у которого имелось серьезное психическое заболевание, и к тому же гением. Я сочувствовал ему».

Когда «Appetite» занял первое место, Тиму Коллинзу позвонила пресс-агент Брин Брайдентал, которую он нанял для работы в туре. «Сюда едет „Rolling Stone". У нас будет обложка!» Это были отличные новости. Журналист «Rolling Stone» собирался присоединиться к туру в Детройте, и Aerosmith было обещано место на обложке легендарного журнала. Руководство «Geffen» ликовало: возможно, Aerosmith наконец удастся завершить самый опасный маневр в шоу-бизнесе — возвращение. Дэвид Геффен был щедрым боссом, так что в конце года участников тура могли ждать немалые бонусы.