НЕЙТРОННАЯ ЗВЕЗДА

^{(рассказ)}

«Буцефал» вынырнул из гиперпространства за миллион миль до нейтронной звезды. Потребовалась минута на определение координат корабля и еще столько же, чтобы вычислить погрешность, о которой говорила Соня Ласкин перед смертью. Звезда размерами с нашу Луну находилась слева по курсу, и я развернул корабль прямо на нее.

Теперь нейтронная звезда была прямо перед «Буцефалом», но я ее не видел, да и не рассчитывал на это: всего одиннадцать миль в диаметре, да к тому же холодная. Ядерный синтез прекратился на ней как минимум миллиард лет назад, и осталась единственная примета — масса.

Автопилот самостоятельно выводил меня на гиперболическую орбиту, во время движения по которой я должен был оказаться на расстоянии мили от поверхности звезды. Сутки туда, сутки обратно… И в течение сорока восьми часов что-то неведомое постарается меня уничтожить, как уже убило Соню и Питера Ласкин.

На корабле погибших супругов был установлен точно такой же автопилот. Наверняка не его ошибка погубила этих двоих — фирме «Дженерал Продактс» вполне можно доверять…

Впрочем, можно и не доверять — и еще раз проверить программу…

Черт меня дернул ввязаться в эту историю!

После десяти минут маневрирования двигатель отключился. Все! Теперь я привязан к орбите и знаю, что будет, если я попытаюсь с нее сойти…

А ведь все начиналось до отвращения безобидно: я всего-навсего пошел в универсам за покупками. Посреди магазина на постаменте стояла модель внутрисистемной яхты новой модели «Синклер 2603», и я невольно залюбовался последним детищем фирмы «Скай-драйверс». Компактная, изящная, обтекаемой формы, совершенно не похожая на предыдущие модели… И очень красивая — куда более совершенной красотой, чем многие девушки, с которыми я встречался в течение последних лет.

Я был так поглощен созерцанием яхты, что не сразу обратил внимание на необычную тишину, внезапно наступившую в универсаме. Все посетители уставились на что-то, судя по их лицам, из ряда вон выходящее. В универсаме находились не только люди; несколько инопланетян-гуманоидов, очевидно, пришли сюда за сувенирами, но выражение лиц инопланетян было сейчас точно таким же, как у людей.

Трудно за это осуждать: кукольник на самом деле представляет собой экстраординарное зрелище. Вообразите безголового кентавра на трех ногах, с двумя маленькими, одноглазыми головами на тонких, гибких шеях. Мозг у кукольника располагается на верху туловища, там, откуда растут его руки-шеи.

Забавные существа не носят одежды, и на этом тоже не было ничего, кроме бурой шерсти; она топорщилась над хребтом густой гривой, которая защищала мозг.

Я слышал, что форма их гривы соответствует положению в обществе, но вряд ли сумел бы отличить кукольника-докера от кукольника-ювелира или, скажем, от кукольника-президента крупной фирмы вроде «Дженерал Продактс».

Вместе с другими зеваками я наблюдал, как кукольник шествует по магазину, — не потому, что раньше никогда не видел этих существ, а потому, что мне нравится смотреть, как они ходят, грациозно переступая тонкими ногами с крошечными копытцами.

Однако этот кукольник направлялся прямо ко мне! Перестав цокать копытами по гладкому полу в двух шагах от меня, он высоко вскинул обе головы и уверенно сообщил:

— Вы — Беовульф Шеффер, в прошлом старший пилот компании «Накамура Лайнз».

Нельзя сказать, чтобы меня поразил текст этого сообщения (я и без кукольника знал, кто я такой), но голос! Он выговаривал слова красивым контральто, без малейшего акцента, пользуясь ртом своей левой головы.

Кстати, рот кукольников — не только совершеннейший орган речи, но и исключительно чувствительный орган осязания. Язык — острый и раздвоенный, а на краях толстых губ имеются небольшие выросты, похожие на пальцы.

Кукольник с явным нетерпением ждал моего ответа, и мне не захотелось его разочаровывать.

— Верно, я — Беовульф Шеффер, — прокашлявшись, признался я.

По сравнению с музыкальным голосом кукольника собственный баритон больше всего напоминал хрип умирающего от удушья.

Обе питоньи головы внимательно изучали меня… Нельзя сказать, чтобы ощущение относилось к числу приятных, зато следующие слова кукольника мгновенно примирили с этим бесцеремонным разглядыванием.

— Вас интересует высокооплачиваемая работа?

— Очень интересует, — не стал отпираться я.

Разговор начинал принимать занимательный оборот!

— Меня зовут Лopec, на своей планете я занимаю положение, которое по вашим меркам соответствует статусу президента дочерней компании «Дженерал Продактс», — без многословных вступлений певуче сообщил кукольник. — Пойдемте со мной, поговорим о делах в другом месте!

Ничуть не интересуясь, есть ли у меня время, чтобы последовать за ним, Лорес направился в телепортационную кабину, а я покорно потащился следом.

Посетители провожали нас такими взглядами, что больше всего я хотел заполучить гермошлем с затененным стеклом, причем немедленно! Не очень-то приятно, когда тебя тащит на невидимом поводке двухголовое чудовище; но мне почему-то казалось, что кукольник догадывается о моих чувствах — догадывается и проверяет, насколько сильно я нуждаюсь в деньгах.

А я в них отчаянно нуждался! Прошло восемь месяцев с тех пор, как закрылась наша компания, и без того полгода задерживавшая жалованье сотрудникам. Но даже эти полгода я продолжал жить на широкую ногу, рассчитывая, что когда выплатят причитающиеся деньги, их с лихвой хватит оплатить все долги. Денег я так и не получил; компания «Накамура Лайнз» лопнула, а у целого ряда руководителей ее многочисленных офисов на Джинксе и Гудвилле появился странный обычай — прыгать из окон без воздухоплавательных поясов…

Однако у меня нервы были покрепче, чем у кабинетных писак. Я решил пойти ва-банк и тратил по-прежнему много. Стоило уменьшить расходы, кредиторы сразу начали бы меня проверять!

В телепортационной кабине кукольник прервал мои невеселые раздумья, уверенно набрав языком код из тринадцати цифр, — пальцами я бы сделал это гораздо медленнее.

Секунда неприятных ощущений, потом дверь кабины открылась.

— Мы находимся на крыше здания «Дженерал Продактс», — соблаговолил пояснить кукольник.

Он произносил слова с начальственной небрежностью, но его глубокое контральто будоражило мое воображение, и я мысленно одернул себя: все-таки рядом со мной двухголовый инопланетянин, а не хорошенькая женщина!

— Сейчас вы осмотрите корабль, а я тем временем расскажу, что от вас потребуется.

«Потребуется! Ха, можно подумать, что я уже получил аванс! Нельзя ли повежливее, мой сладкоголосый двухголовый друг?»

Но цифра счета в банке, катастрофически приблизившаяся к нулю, встала перед моим мысленным взором и заставила придержать эти реплики при себе. Пришлось ограничиться лишь коротким, неопределенным «Гм!», прежде чем шагнуть на крышу.

Хотя сезон ветров еще не начался, я ступил на нее очень осторожно — то была сила привычки. Крыша находилась почти вровень с землей: так строят все дома на нашей планете, вращающейся вокруг Проциона. Летом и зимой, когда ось вращения проходит через центр орбиты, здесь дуют ветры в полторы тысячи миль в час! Это единственная достопримечательность нашей планеты, привлекающая сюда туристов, и глупо было бы преграждать ураганам дорогу, строя на их пути небоскребы.

Серый квадрат бетонной крыши находился посреди бескрайней пустыни, а на песке рядом с крышей я увидел корабль.

Стандартное изделие «Дженерал Продактс», модель номер два: цилиндр в триста футов длиной и двадцать футов диаметром, с заостренными донцами и перетяжкой у хвостового конца — почему-то он лежал на боку, со свернутыми шасси.

Вы никогда не задумывались о том, что в наши дни космические суда стали очень похожими друга на друга? Так, разумеется, легче и безопаснее, но в результате они полностью потеряли индивидуальность. Мы, пилоты, пытаемся компенсировать это, давая им имена, но даже такие оригинальные названия, как «Попугай моей тетушки», «Гроб господень» или «Тридцать три удачи», не могут вернуть кораблям былую неповторимость тех времен, когда монополию на производство еще не захватил гигант «Дженерал Продактс».

Президент дочерней компании этого гиганта уверенно направился к носу корабля, а мне захотелось сначала подойти к хвосту и взглянуть на шасси «двойки». Да, первое впечатление оказалось верным: шасси было сильно погнуто. Что там погнуто — зверски искорежено! Неведомая сила смяла металл, словно разогретый воск, и прижала к корпусу изнутри.

— Как это получилось? — полюбопытствовал я.

— Мы не знаем, но очень хотим выяснить, — напевно ответил кукольник.

— То есть?

— Вы слышали о нейтронной звезде ВУ8-1?

Я ненадолго задумался.

— А, вы имеете в виду Сюрприз? Это первая и пока единственная нейтронная звезда, обнаруженная учеными. Два года тому назад кто-то вычислил ее координаты по смещению соседних звезд.

— Ее обнаружил Институт Знаний планеты Джинкс. Через посредника мы узнали, что Институт хочет исследовать эту звезду, но ограничен в средствах… Тогда мы предложили свои услуги, оговорив право пользоваться всеми данными, которые будут собраны во время экспедиции к ВУ8-1.

— Что ж, вполне справедливо!

Я не стал интересоваться, почему Лopec не организовал собственную экспедицию: как большинство разумных вегетарианцев, кукольники считали деликатность высшей добродетелью сознательного существа… А этот пожиратель травы, помнится, намекал насчет высокооплачиваемой работы? Так что в моих интересах было пока обуздать свое любопытство и помалкивать.

— Лететь к ВУ8-1 вызвались двое людей — Питер и Соня Ласкин, — продолжал кукольник. — Они рассчитывали пройти на расстоянии мили от поверхности звезды по гиперболической орбите. Вначале все шло, как и было запланировано, но потом…

— Потом?.. — повторил я, позволив себе проявить вполне понятную заинтересованность.

— В какой-то момент полета нечто, проникшее в корабль из космоса, раздавило шасси и, по-видимому, убило пилотов, — немедленно удовлетворил мое любопытство Лорес.

— Нечто? Другими словами, у вас нет ни малейших предположений о том, что это такое могло быть?

— Может быть, вы просто посмотрите на результаты? Пойдемте. — И кукольник засеменил к носу судна.

Да, что касается результатов!.. Я длинно присвистнул при виде чудовищно деформированной обшивки носовой части.

Однако — об этом говорил весь мой опыт — сквозь корпус корабля, построенного «Дженерал Продактс», не может проникнуть нечто. Для любых частиц вещества, будь то метеор или элементарная частица, судно совершенно непроницаемо; сквозь него может пройти только свет и никакое другое электромагнитное излучение… Компания заявляет об этом во всех своих рекламных проспектах, и данные официальных экспертиз это полностью подтверждают. Сам я за свою солидную летную практику ни разу не слышал, чтобы какое-то материальное явление повредило корабль «Дженерал Продактс».

Но если вдруг выяснится, что нечто все же способно разрушить сверхпрочную обшивку, тогда предприятие кукольника, без сомнения, очень и очень пострадает!

Положим, я как пилот приму это к сведению, положим, мне до боли в сердце жаль моего нового двухголового приятеля… Все-таки, при чем здесь я?

Эскалатор повез нас в носовую часть. И, очутившись в рубке, я опять не удержался от свиста. Перегрузочные кресла были прижаты к носовой панели управления, как две смятые салфетки. На пульте, похоже, станцевал румбу крупный и очень темпераментный слон. И все вокруг: кресла, стены, иллюминаторы, приборы — густо покрывали ржаво-коричневые пятна, будто кто-то с силой швырял о стены бумажные пакеты с краской.

— Это кровь, — настолько же глупо, насколько справедливо констатировал я.

— Правильно, — безо всякой иронии певуче подтвердил кукольник. — Кровь. Жидкость, циркулирующая в человеческом организме.

Путь до нижней точки орбиты должен был занять двадцать четыре часа.

Первые двенадцать часов я провел в комнате отдыха: сначала пытаясь читать, потом тупо рассматривая обступавшие корабль звезды. За это время мне несколько раз удалось наблюдать явление, о котором упоминала Соня Ласкин в своем последнем сообщении. Когда невидимая ВУ8-1 оказывалась между мной и другой звездой, из-за своей значительной массы она отклоняла свет, смещая соседние звезды в сторону, если же какая-то звезда оказывалась позади нейтронной звезды, то свет отклонялся во все стороны, и в результате вокруг Сюрприза вспыхивало тонкое кольцо-гало, которое исчезало, едва я успевал его заметить.

Эх, где те счастливые деньки, когда я почти ничего не знал о нейтронных звездах!

Во время полета я так основательно подковался на сей предмет, что смог бы теперь читать лекции на эту тему в любом из университетов… А пока за неимением реальной аудитории обращался к воображаемой.

— Материя, с которой мы с вами сталкиваемся в жизни, друзья, — сообщал я незримым слушателям, меряя шагами комнату отдыха, — имеет нормальное строение, то есть в ядрах ее атомов находятся протоны и нейтроны, а вокруг вращаются электроны в определенных энергетических состояниях. Но в центре любой звезды материя пребывает в другом состоянии. Масса звезды разрушает электронные оболочки. Материя вырождается: гравитация прижимает ядра друг к другу, а более или менее непрерывный электронный «газ», окружающий их, не дает им слиться. При определенных обстоятельствах материя может перейти и в третье состояние. В какое именно? — вопросил я, строго глядя на услужливо представленного моим воображением нерадивого студента. И тут же просветил застывшего в растерянности беднягу: — Давление электронной массы не сможет удерживать электроны между ядрами, электроны сольются с протонами, образуя нейтроны, ослепительная вспышка — и звезда из сдавленного куска вырожденной материи превратится в сплошную нейтронную массу! Та небольшая часть материи, которая остается в нормальном или вырожденном состоянии, уносится потоком освобожденной энергии. В течение двух недель после вспышки, остывая от пяти миллиардов до пятисот миллионов градусов по Кельвину, звезда испускает рентгеновские лучи. После этого она представляет собой светящееся тело диаметром от десяти до двадцати миль, то есть практически невидимый объект…

Я упал на диван и задрал ноги на спинку. Столь крупный специалист по нейтронным звездам может позволить себе любые экстравагантные манеры, поэтому моя аудитория по-прежнему внимала мне в восхищенном молчании. Воображаемые студенты, без сомнения, слушали бы меня с той же почтительностью, даже повисни я вниз головой на потолке.

— Поэтому нет ничего удивительного в том, что до ВУ8-1 люди не обнаруживали нейтронных звезд, — продолжал я разглагольствовать перед сборищем невежд, — как и нет ничего странного в том, что Институт Знаний планеты Джинкс потратил на организацию экспедиции к ВУ8-1 столько времени и сил. До обнаружения Сюрприза нейтронные звезды существовали только теоретически. Изучение данного небесного тела может вывести науку на новый уровень — раскрыть истинный механизм гравитации!

Я вскочил с дивана, засунул руки в карманы и обратился уже к самому себе:

— Но, честно говоря, меня куда больше всей этой ерунды интересует совсем другое, а именно: удастся ли мне, Беовульфу Шефферу, убраться от Сюрприза подобру-поздорову?! Или неведомое нечто размажет меня по стенам так же, как несчастных супругов?!

— Когда космические спасатели обнаружили корабль, на нем работали только радар и видеокамеры, поэтому удалось узнать не слишком много, — сообщил мне Лорес после осмотра искореженного судна. — Мы наняли лучших экспертов, но они так и не смогли узнать, что послужило причиной гибели обоих пилотов!

Мой новый приятель пригласил меня в бар, находившийся в здании «Дженерал Продактс», — обычное место тусовок здешних кукольников. Я согласился, заранее объявив себя трезвенником: всякое двуногое существо содрогается при мысли о том, что его коктейль будет приготовлен с помощью рта барменом-кукольником.

— Понимаю ваше беспокойство, — отозвался я на минорную трель президента дочерней компании «Дженерал Продактс». — Конечно, ваше предприятие сильно пострадает, если выяснится, что некая сила способна проникнуть в корабль и размазать пилота по стене…

Честно говоря, даже если его компания прогорит, мой собеседник, благодаря своему чудному голосу, сможет очень недурно зарабатывать в службе «Секс по визофону» — разумеется, с отключенным экраном! По вполне понятным причинам я отказался от мысли утешить кукольника подобным соображением и произнес нечто совсем другое:

— Сочувствую… Но при чем здесь я?

— Мы хотим повторить эксперимент Сони и Питера Ласкин. Вам следует выяснить…

— Мне?! Вы хотите сказать, что собираетесь нанять меня с тем, чтобы я отправился к нейтронной звезде?!

— Да. Вы должны отправиться туда и выяснить, какая сила способна проникнуть сквозь оболочку нашего корабля. Разумеется, мы предоставим вам все…

— Не пойдет.

— Мы готовы заплатить миллион.

Я быстро преодолел искушение.

— Нет.

— Вам дадут возможность построить собственный корабль на основе модели номер два «Дженерал Продактс», — голос Лореса зазвучал так сладко, словно он обещал мне райское блаженство в своих объятиях, — вы внесете в него все модификации, которые сочтете нуж…

— Благодарю, — оборвал я призывную песнь на полуслове. — Но я хочу еще пожить.

Музыкальное контральто кукольника впервые выдало неблагозвучный диссонанс.

— Уж не в долговой ли тюрьме? Если «Дженерал Продактс» обнародует ваши счета…

— Эй, эй, погодите!

— Ваш долг, мистер Шеффер, составляет порядка пятисот тысяч. Мы рассчитаемся со всеми вашими кредиторами до того, как вы отправитесь в полет, — это будет нечто вроде аванса. Если же вы вернетесь…

Я восхитился его честностью, ведь он мог бы сказать «когда вы вернетесь»!

— …Если вы вернетесь, мы выплатим вам остальное. Кстати, вам придется давать интервью информационным агентствам, а это тоже стоит немалых денег. Итак, ваш ответ?

Я облизнул пересохшие губы, сознавая себя припертым к стене. Я мог облизывать губы сколько угодно, но от этого мой счет в банке не сделался бы солидней и мое безвыходное положение не перестало бы быть столь безвыходным. Оставалось одно: сдаться, но… с честью.

— Вы сказали, что я смогу построить собственный корабль?.

— Конечно. — У кукольника хватило великодушия, чтобы откровенно не праздновать победу, и опытный соблазнитель (а может, соблазнительница — не знаю, как у них там с полами!) продолжил: — Это ведь не просто исследовательская экспедиция. Мы хотим, чтобы вы благополучно вернулись.

— Честно говоря, мне тоже этого хочется, — с неподдельным чувством признался я.

Судно было готово в рекордно короткий срок. Корпус и жизненное пространство аналогичны кораблю-неудачнику, но на этом сходство заканчивалось. На «Буцефале» — так я назвал свою космическую лошадку — приборы наблюдения почти отсутствовали, зато был установлен мощный термоядерный двигатель, как на военных крейсерах. Я настоял, чтобы «Буцефал» оснастили лазерной пушкой, и кукольник безропотно подчинился этому наглому требованию. Он хотел, чтобы я чувствовал себя в безопасности, спокойно занимаясь выяснением причины гибели моих предшественников.

О да, я был спокоен! Спокоен, как смертник, готовящийся взойти на эшафот. Правда, смертник точно знает, что его ждет, я же не имел об этом ни малейшего представления. И мне ничуть не стало лучше после многократного прослушивания записи последнего сообщения.

Их корабль вынырнул из гиперпространства на расстоянии миллиона миль от нейтронной звезды. Продвинуться к ней ближе они не могли из-за гравитационного эффекта. Питер отправился проверять приборы, а Соня связалась с Институтом Знаний.

«Мы еще не видим звезду без приборов, но знаем, где она. Каждый раз, когда Сюрприз оказывается между нами и другой звездой, вспыхивает гало. Подождите немного, Питер настраивает телескоп…»

На этом связь оборвалась — мешала масса звезды. Данное обстоятельство было в порядке вещей, поэтому никто не объявил тревогу. И вполне вероятно, что тот же гравитационный эффект не позволил скрыться в гиперпространстве от того, кто на них напал…

У меня не было даже мимолетных идей о том, кто бы это мог быть, зато результаты его нападения то и дело вставали перед моим мысленным взором — ржавые пятна на стенах рубки корабля. Жидкость, циркулирующая в человеческом организме, как бесстрастно констатировал кукольник. Легко ему выражаться с таким академическим педантизмом, но жидкость, циркулирующая в моем организме, была мне исключительно дорога! И меня вовсе не радовала мысль, что она будет разбрызгана по стенам рубки «Буцефала».

— Не нужно закрашивать стены, — попросил я Лореса, когда «Буцефал» был почти готов.

К тому времени (впрочем, как и по сей день) я уже знал, но так и не научился выговаривать тридцатисложное имя президента дочерней фирмы «Дженерал Продактс». Мое имя кукольник выговаривал без особого труда, но я сильно подозревал, что про себя он называет меня просто «человеком». Так же, как Соню и Питера Ласкин. Так же, как всех остальных людей. Человеком больше, человеком меньше…

Забавно, что создания, чья осторожность так легко переходит в трусость, занимают ведущее место по производству космических кораблей! Впрочем, кукольники куда охотнее строят корабли, чем летают на них: они слишком высоко ценят свою жизнь и слишком низко — жизнь прочих разумных существ, чтобы не прибегать то и дело к услугам пилотов иных цивилизаций.

— Нельзя отправляться в путешествие с прозрачными стенами, — все-таки проявил обо мне заботу кукольник. — Вы сойдете с ума.

— Я работаю пилотом вот уже двадцать лет, — мой небрежно-самоуверенный тон мог обмануть кого угодно. — Вид открытого космоса, сводящий новичков с ума, вызывает у меня лишь легкое любопытство. И я хочу знать, что происходит вокруг!

Накануне отлета я засел в баре «Дженерал Продактс». Бармен-кукольник смешивал коктейли ртом, но это мне уже было безразлично! К тому же у бармена-кукольника коктейли получались ничуть не хуже, чем у бармена-человека, и как раз такой крепости, какая требовалась…

«Заправка перед отлетом в тартарары» — так у нас, пилотов, называется дегустация крепких напитков перед рейсом, особо многообещающим в смысле неприятностей. И в каком бы виде пилот ни покинул бар после подобной дегустации, я еще ни разу не видел, чтобы наутро он не занял место в рубке трезвым, как стеклышко. Правда, никто, кроме меня, еще не надирался перед отлетом в баре кукольников…

А вдруг я стану зачинателем новой традиции? Как Сидней Маклистер, который ввел шикарную моду: последний предвылетный коктейль выливать не себе в рот, а своему соседу за шиворот.

«Нет, пожалуй, здешние коктейли все-таки чересчур крепки», — подумал я, увидев, как напротив меня бесцеремонно усаживается пожилой человек с двумя головами.

Я потряс своей собственной башкой, и головы моего визави нехотя слились в одну… Правда, от этого тип ничуть не стал симпатичнее, а на фоне музыкальной болтовни тусующихся в баре кукольников его голос неприятно резанул мой слух:

— Добрый вечер, мистер Шеффер.

— Рад, если для вас он добрый. С кем имею честь?..

В ответ он показал мне голубой диск — удостоверение сотрудника Службы Безопасности Земли. Я долго и внимательно разглядывал диск — не потому, что хотел проверить, настоящее удостоверение или поддельное, а для того, чтобы получше сфокусировать зрение.

— Меня зовут Зигмунд Аусфаллер, — важно представился чиновник.

«Сочувствую», — хотел было ответить я, но подумал, что парню с именем Беовульф нет смысла высказывать это человеку по имени Зигмунд.

— Я хочу поговорить с вами о поручении, которое вы взялись выполнить для «Дженерал Продактс».

Я молча кивнул, вновь припадая к стакану с бодрящей влагой коктейля «Взрыв сверхновой».

— Как и положено, мы получили запись вашего устного соглашения, и я хотел бы прояснить ряд непонятных для меня моментов. Мистер Шеффер, неужели вы идете на такой риск всего за пятьсот тысяч?

— За миллион.

«Сверхновая» взорвалась в моем желудке, эхом отозвавшись в голове, и я взглянул на чиновника более благодушно.

— Хорошо, за миллион, — проскрипел Зигмунд Аусфаллер. — Но вы ведь получите только половину, потому что другая половина уйдет на уплату долгов.

— Может, сразу скажете, что вас беспокоит?

В бокале еще оставалось достаточно жидкости, и меня в тот момент не беспокоило решительно ничего. Даже то, что вместо одной головы у моего собеседника теперь росло четыре.

— Сейчас скажу. Ваш корабль, выполненный «Дженерал Продактс» по спецзаказу, отлично вооружен и очень быстроходен. Он вполне может сойти за боевой — а в качестве такового его несложно будет продать…

— Он мне не принадлежит. — Я снова отхлебнул из бокала.

— А может быть, вы решили стать пиратом? — подозрительно осведомился Зигмунд Аусфаллер. — Или задумали сдать ваш корабль в аренду милитаристам с Ти-Джама?

Стать пиратом мне не пришло бы в голову даже после недельной беспробудной пьянки, а вот Ти-Джам — неплохая мысль! За такую мысль, пожалуй, стоило выпить еще бокальчик… И, заказав для разнообразия «Страстную марсианку», я осушил бокал за моего вдохновителя из Службы Безопасности Земли.

— Вот что я хочу вам сказать, мистер Шеффер! — продолжал скрежетать Аусфаллер. — Большинство цивилизаций старается предупреждать возможные преступления, и наша с вами — не исключение. Поскольку до сих пор еще ни один пилот не получал в свое единоличное владение столь хорошо вооруженный и такой быстроходный корабль, как ваш «Буцефал»… Да, никогда не понимал привычки пилотов давать своим кораблям в придачу к регистрационным номерам всякие дурацкие имена!

— «Буцефал» — и впрямь странноватое имя, — задумчиво согласился я. — Может, мне переименовать свой корабль в «Зигмунда Аусфаллера»?

Чиновник, пару раз моргнув, быстро овладел собой.

— …Постольку мой долг — помешать вам наделать глупостей! — вернулся он к прерванной фразе. — Исходя из предположения, что сговор между вами и представителями цивилизации кукольников вряд ли возможен, я попросил у президента «Дженерал Продактс» разрешения установить в «Зиг»… э-э, то есть в «Буцефале», бомбу с дистанционным управлением. Такое разрешение было мне дано.

— Простите? — тупо переспросил я.

— Внутри вашего корабля теперь находится бомба, — громко и очень четко проговорил чиновник. — И если в течение недели от вас не будет поступать сообщений, я ее взорву. В радиусе недельного гиперпространственного полета отсюда находятся несколько миров, но все они либо являются колониями Земли, либо поддерживают с нами дипломатическую связь — а стало быть, обязаны выдавать бежавших преступников. Вы не сможете высадиться ни на одной из этих планет, если решитесь продать корабль посредникам с Ти-Джама, а также скрыться, потому что через неделю от вашего корабля останутся лишь куски металла, а от вас — мельчайшие частицы протоплазмы… Мне продолжать?

— Незачем.

Трудно сказать, кого я сейчас ненавидел больше — президента дочерней компании «Дженерал Продактс» или этого человека.

— Можете проверить меня на детекторе лжи, — сотрудник Службы Безопасности решил на всякий случай внести полную ясность. А может быть, вздумал напоследок поиздеваться надо мной в отместку за «Зигмунда Аусфаллера»? — Если вы увидите, что я лгал, можете дать мне по физиономии, и я принесу вам извинения.

— Не стоит. — Я был уже абсолютно трезв. — Давайте обойдемся без детектора лжи… И без мордобития… Впрочем, как и без извинений.

— Простите?

Я молча встал и вылил за шиворот Зигмунду Аусфаллеру «Страстную марсианку».

Просмотр четырех фильмов, отснятых камерами слежения на корабле, не дал никаких результатов. Если бы их судно натолкнулось на газовое облако, супругов Ласкин могло бы убить силой толчка — в перигелии они двигались со скоростью всего лишь вдвое меньшей, чем скорость света. Но при этом возникло бы трение, а не было никакого намека на то, что корпус корабля разогрелся. Если же на них напало какое-то живое существо, то оно оказалось невидимым для радара и для огромного диапазона световых частот…

Неведомый монстр проникает в корабль сквозь обшивку прямо из открытого космоса и, плотоядно урча, разрывает пилотов на клочки… Чушь, какая чушь, годная только для третьесортных триллеров!

Да, в окрестности ВУ8-1 действуют мощнейшие магнитные силы, но корабли «Дженерал Продактс» непроницаемы для них. Непроницаемы они и для теплоты, кроме той, которую несет с собой свет, доступный восприятию инопланетных клиентов кукольника. У меня много претензий к изделиям «Дженерал Продактс», но все они относятся к их внешнему виду, что же касается безопасности и надежности… Уж лучше быть пилотом самого утлого старья производства «Дженерал Продактс», чем вверить свою жизнь изящной ракете земной фирмы «Скайдрайверс», которую я видел в универсаме. Я не меньший патриот, чем любой из моих сограждан, но если бы мне предложили лететь на подобной ракете к нейтронной звезде, я предпочел бы тюрьму.

А может быть, зря я не выбрал это заведение? Но там я остался бы до конца своих дней — после близкого знакомства со «Страстной марсианкой» Зигмунд Аусфаллер наверняка позаботился бы об этом.

Ну уж нет! Лучше рискнуть и продолжать свой путь к ВУ8-1 и к тому, что меня возле нее поджидает…

Мне вдруг вспомнилось далекое лето, которое я, десятилетний сопляк, провел вместе с братом на горячей планете Джинкс. Несколько дней мы не могли выйти из гостиницы, потому что снаружи все раскалилось чуть ли не добела, улицы заливал жесткий бело-голубой солнечный свет. И тогда мы придумали себе забаву: набирали воду в воздушные шарики и бросали их с третьего этажа на тротуар. Получались премилые кляксы, которые тут же высыхали. Потом мы стали добавлять в воду мамину тушь для ресниц, и на тротуаре появились кляксы, похожие на зловещее Черное Нечто из комиксов про пилота Спайка…

Соня Ласкин находилась в кресле, когда оно сорвалось со своего места. Кровь на стенах говорит о том, что Питер полетел вдогонку и разбился, как лопается шарик с водой, брошенный с большой высоты.

Так что же за Черное Нечто проникло сквозь корпус их корабля?!

До перигелия осталось каких-то десять часов, я решил осмотреть «Буцефал». Все на корабле было в полном порядке — все, кроме меня… Больше и больше я начинал чувствовать себя кукольником, шарахающимся от собственной тени. Или шариком, наполненным красной краской, которую в любой момент неведомое Нечто может с чудовищной силой швырнуть о стену.

Когда до перигелия осталось только два часа, я включил гироскоп. Корабль неторопливо развернулся. Со всех сторон сияли бело-голубые звезды, а Черное Нечто пока никак не давало о себе знать. Спустя мгновение «Буцефал» вернулся в вертикальное положение: его ось теперь проходила через нейтронную звезду, но он встал к ней кормой. Я снова включил гироскоп; на этот раз корабль двигался крайне неохотно (я просто слышал, как «Буцефал» сердито ржет и недовольно взбрыкивает), а с полпути вернулся в вертикальное положение.

Похоже, он настаивал, чтобы его ось проходила через нейтронную звезду! Мне это нравилось все меньше и меньше: мало того, что в любой момент на меня может обрушиться неведомый космический монстр, так еще и собственный корабль решил взбунтоваться!

Я повторил маневр, снова почувствовал сопротивление «Буцефала»… Но на этот раз к его сопротивлению прибавилось что-то еще.

Что-то давило на меня!

О, пресвятой Николай, покровитель всех путешественников!!! Кажется, началось!!!

Я недолго пребывал в нерешительности; высвободился из привязных ремней и полетел в носовое отделение корабля. Давление было слабое — не больше одной десятой. Я не падал, а словно тонул в меду. Вернувшись в кресло, пристегнул ремни и, повиснув на них лицом вниз, осчастливил диктофон сообщением о том, что происходит. Я очень старался, чтобы мой голос звучал бесстрастно и четко, но, боюсь, это плохо мне удавалось. Страх приближающейся смерти скручивал мои кишки в скользкий холодный жгут — совсем как в далеком детстве, когда в темноте спальни ко мне вдруг начинало подкрадываться Черное Нечто… Тогда я тоже не видел его, зато отчетливо слышал его мягкие шаги и зловещее хриплое дыхание!

Но сейчас я не мог включить свет и убедиться в надуманности моих страхов; увы, теперь мой ужас имел под собой вполне реальную основу! Предчувствие говорило мне, что Черное Нечто, впервые заявив о себе, не успокоится, пока не поступит со мной так же, как с супругами Ласкин.

— Если давление увеличится, сообщу. — Я закончил короткое сообщение, подумав при этом: «Сообщу, если успею».

Неужели это странное, едва заметное давление убило Питера и Соню?! А если да, то что же это все-таки за… и как мне с ней бороться?!

Звезды вокруг нейтронной звезды горели злобным, ослепительным светом. Я повис на ремнях лицом вниз и попытался собраться с мыслями, чувствуя, как давление неуклонно усиливается. Некая дьявольская сила упорно пыталась сорвать меня с кресла и бросить на стену рубки… И самым бредовым было то, что злобное Черное Нечто давило только на меня, не воздействуя на корабль!

Какая ерунда — что может пробраться ко мне сквозь корпус изделия «Дженерал Продактс»? Брось, старина, ты ведь уже давным-давно перестал интересоваться комиксами!

Понадобилось еще какое-то время, чтобы сообразить, что Черное Нечто не ополчилось лично против меня, а просто толкает мой корабль, отклоняя его от курса. Мой вздох облегчения должны были услышать на всех обитаемых планетах в неделе пути от Сюрприза.

Итак, одна часть проблемы была решена. Я по-прежнему не знал, с чем (или с кем) имею дело, зато знал, как с ней бороться: если подобная чертовщина будет продолжаться, я просто уравновешу неизвестную силу, включив двигатель.

Тем временем «Буцефал» продолжал отталкиваться от Сюрприза, теперь это было ясно. Но почему упорно молчит двигатель корабля? Ведь если корабль отклоняется от курса, автопилот должен сразу же выровнять его. И акселерометр работает нормально, он был в полном порядке, когда я его проверял…

А может быть, Черное Нечто воздействует и на акселерометр? Опять-таки невозможно: ничто не может проникнуть сквозь корпус изделия «Дженерал Продактс»!

Но к тому времени я уже ни в чем не был уверен: трудно испытывать подобное чувство, когда все возрастающее давление пытается выжать твои глаза из глазниц! И кто знает, как долго это будет продолжаться?!

Все, с меня хватит! Лучше уж кончить дни в долговой тюрьме, чем уподобиться кляксе на тротуаре!

— Давление возросло настолько, что представляет опасность для жизни, — прохрипел я в диктофон. — Попытаюсь изменить курс.

Конечно, если я поверну корабль прочь от звезды и включу двигатель, мое собственное ускорение прибавится к силе Черного Нечто, и в результате возникнет перегрузка, которую трудно будет вытерпеть. Но если я окажусь на расстоянии мили от ВУ8-1, то непременно закончу, как Соня Ласкин! Она, должно быть, как и я сейчас, висела в кресле вниз лицом и ждала, пока автопилот выровняет корабль, а сама не включала двигатель, хотя ремни все больше врезались ей в тело, а в голове гудело от прилившей крови, как гудит сейчас у меня. Потом ремни лопнули, и она рухнула на переборку, переломав себе кости, а Черное Нечто сорвало опустевшее кресло и швырнуло его на Соню.

Нет, пусть я лучше разобьюсь о звезду, но включу двигатель!

И я его включил. Я увеличивал мощность до тех пор, пока не оказался в состоянии, близком к невесомости. То было поистине блаженное состояние! Я медленно приходил в себя, чувствуя, как кровь, скопившаяся в конечностях, возвращается туда, где ей положено находиться. Жидкость, циркулирующая в человеческом организме, снова делала это вполне исправно.

На гравиметре значилось: одна и две десятых.

«Лживый робот!» — подумал я.

Мимо меня проплыла зажигалка, выпавшая у меня из кармана, — верный талисман еще со времен курсантской службы. Я машинально протянул руку, чтобы ее схватить, как вдруг она полетела быстрее; набирая скорость, проскочила через дверь в комнату отдыха и исчезла в центральном коридоре.

Я уже успел о ней забыть, как вдруг услышал тяжелое бб-бух! — зажигалка с силой врезалась в стену.

С ума можно сойти! Сам я находился почти в невесомости, а зажигалка грохнулась, будто упала с крыши небоскреба.

Ладно, прибавим-ка еще резвости моему «Буцефалу»! Правда, если я вздумаю продолжать в том же духе, то вполне могу столкнуться с невидимой нейтронной звездой на скорости, составляющей половину скорости света…

Когда изолгавшийся гравиметр показал одну и четыре десятых, я вынул из кармана калькулятор и имел счастье наблюдать за тем, как он по примеру моей зажигалки нырнул в центральный коридор. Весть о конце его путешествия услышал бы даже глухой альдебаранец: корабль загудел, как гонг.

Я поделился с диктофоном парой фраз о приключениях зажигалки и калькулятора, а затем принялся вводить в автопилот новую программу. Черное Нечто по-прежнему оставалось для меня загадкой, зато я понял, как оно себя ведет.

Звезды вокруг того места, где находилась нейтронная звезда, превратились в штрихи свирепо-голубого цвета. Мне казалось, что я уже вижу Сюрприз — маленький тускло-красный диск, хотя, может быть, то было просто игрой издерганного воображения. Через двадцать минут я обогну эту нейтронную заразу — и тогда стану нарасхват во всех институтах не только как теоретик, но и как единственный в мире практик-специалист по нейтронным звездам! Освободившись из ремней, я выплыл из кресла… И вдруг как будто невидимые цепкие щупальца ухватили меня за ноги, а в мои руки, казалось, впихнули десятифунтовую гирю. Я могучим усилием воли удержался от истерического вопля, напомнив себе, что вскоре автопилот должен уменьшить тягу до нуля и что к этому моменту я должен попасть в центр корабля — в главный коридор.

«Кто запаниковал — тот труп» — гласит одно из пилотских правил, я сам столько раз вдалбливал это в головы новичкам компании «Никамура Лайнз»! К тому же теперь мне было ясно, к чему стремится Черное Нечто, — оно пыталось разорвать корабль пополам — и меня заодно с кораблем.

Я вдруг почувствовал, что мои руки и ноги свободны, оттолкнулся от кресла и приземлился на задней стене кабины, а потом, не тратя времени зря, переполз в комнату отдыха.

Да, чем ближе становился перигелий, тем больше свирепела неведомая злобная сила, а уравновешивающая ее тяга двигателя ослабевала. Черное Нечто яростно стремилось разорвать корабль на куски, но над центром корабля оно было не властно. Вот на чем зиждились все мои надежды! Зажигалка и калькулятор вели себя так, как будто по мере их продвижения к корме тяготение увеличивалось с каждым дюймом, но в центральном коридоре мой враг, похоже, на какое-то время оставлял их в покое — до тех пор, пока они не попадали в кормовой отсек… Значит, единственный шанс остаться в живых — во что бы то ни стало удержаться в центральном коридоре, пока двигатели не уведут корабль от кошмарной звезды!

Пятнадцать футов отделяли меня от спасительного коридорного проема, и я должен был преодолеть это расстояние при непрерывно изменяющемся тяготении. Тяга двигателя ослабевала, зона невесомости перемещалась по кораблю, как волна. Меня швыряло и било о стены, несколько раз мне казалось, что я уже разделил судьбу Сони Ласкин, но все-таки, избитый до полусмерти, полуослепший, но еще живой, наконец скользнул в узкий коридор…

И почувствовал, как меня тянет назад, туда, где вовсю свирепствует мой невидимый враг! Тогда я раскинул руки и уперся ладонями в стены. Человек, ведомый инстинктом самосохранения, способен проделывать невероятные трюки, какие он потом не повторит и за миллион… Я рывками продвигался по коридору, ломая ногти о твердый пластик стен, выворачивая руки в суставах, стремясь оставить рубку как минимум в двадцати футах позади себя. Но именно в этот миг, цепляясь за стены чуть ли не зубами, отплевываясь от крови, капающей с разбитых губ, вдруг с ослепительной ясностью понял, что представляет собой Черное Нечто, убийца Питера и Сони!

Диктофон был для меня сейчас так же недосягаем, как земное Солнце, поэтому, если я все-таки останусь в живых, я выскажу президенту «Дженерал Продактс» все свои соображения с глазу на глаз. А у меня было, что ему сказать! Потому что теперь я знал все — даже, как погиб Питер Ласкин. Он, подобно мне, догадался, в чем дело, и попытался спастись в центральном коридоре, но соскользнул обратно в рубку, как и я сейчас… Но я удержусь, обязательно удержусь!

Из рубки донесся визг разрываемого металла: Черное Нечто крушило все, до чего могло дотянуться, но центральный коридор оставался вне досягаемости кошмарного монстра!

Поэтому я должен здесь удержаться, кзин меня сожри!!!

После невероятного акробатического трюка я уперся в одну стену ногами, в другую — спиной… И действительно удержался. Удержался, хотя жидкость, циркулирующая в человеческом организме, все обильнее текла у меня по лицу.

Я находился в больнице для обследования. Лицо и руки покраснели и покрылись волдырями, все тело болело, словно его долго и сладострастно топтали ногами.

Мне нужны были покой и нежная забота — в особенности покой, но едва я проснулся после освежающего двадцатичасового сна, как сиделка сообщила, что ко мне пришли. По выражению ее лица я повял, кто мой посетитель.

— Так что же проникло сквозь корпус изделия «Дженерал Продактс»? — такими словами президент компании выразил озабоченность по поводу состояния моего здоровья.

— Гравитация, — одним-единственным словом ответил я.

— Не разыгрывайте меня, Беовульф Шеффер! — кукольник перенес вес тела на непарную заднюю ногу. — Это очень серьезный вопрос!

— Вопрос вот в чем: у вашей планеты есть луна?

— Это государственная тайна, — быстро ответил кукольник.

Уф! Нет, я отнюдь не ксенофоб, один из моих лучших друзей — четырехкрылый разумный богомол с Ти-Джама, но подобную сверхосторожность очень многие цивилизации сочли бы трусостью.

Кукольники, снабжающие половину разумных рас космическими кораблями, так тщательно скрывают координаты своей планеты, что до сих пор никому не известно, где она находится. Любая мельчайшая подробность окружена толстенной оболочкой секретности, по непроницаемости равной обшивке кораблей «Дженерал Продактс».

— Вы собираетесь мне все-таки объяснить, что убило супругов Ласкин возле нейтронной?

Президент нетерпеливо заперебирал копытами, и я решил его больше не мучить.

— Прилив, — лаконично объяснил я.

— Что такое прилив? — Вид у кукольника стал еще более озадаченным.

«Ничего себе!» — подумал я. Президент дочерней компании «Дженерал Продактс» явно не блистал эрудицией. Но я недаром начал подумывать о карьере лектора после того, как завершу карьеру пилота.

— Луна, спутник Земли, имеет диаметр почти две тысячи миль и вращается вокруг своей оси, — глядя в белоснежный потолок комнаты, проговорил я. — К тому же она вращается вокруг Земли, что вызывает в морях приливы и отливы. Возьмем две горы, одну в точке, ближайшей к Земле, а другую — в наиболее удаленной точке. Я ясно выражаюсь?

— Конечно.

— Тогда вы понимаете, что, предоставленные сами себе, эти горы разлетятся в разные стороны. Они ведь перемещаются по двум разным орбитам, обратите внимание: по концентрическим орбитам, расстояние между которыми две тысячи миль. Тем не менее, обе горы вынуждены двигаться с одной и той же угловой скоростью.

— Но внешняя должна двигаться быстрее.

— Вот именно. Поэтому существует сила, стремящаяся разорвать Луну на части. Этому препятствует тяготение, но придвиньте Луну еще ближе к Земле — и наши горы разойдутся в разные стороны.

— Понятно. Значит, прилив пытался разорвать на части корабль. Он был настолько силен, что оторвал перегрузочные кресла на том корабле…

— И раздавил пилотов. Еще бы: нос корабля находился тогда на расстоянии семи миль от центра звезды, а корма была на триста футов дальше, они что было сил стремились двигаться по разным орбитам. Мои голова и ноги вели себя точно так же, когда я был недалеко от звезды.

— Теперь мне все ясно! — Облегчение кукольника было столь велико, что он даже задал мне полный участия вопрос: — Вы линяете?

— Что-что?

— Ну… Я заметил, что вы теряете наружный покров.

— Ах, это! — Я перестал обеспокоенно ощупывать голову в поисках внезапно появившейся лысины. Впрочем, после всего, что я пережил, правомочно было бы ожидать появления не лысины, а седины. — Нет, просто я обгорел в свете звезд. Ничего страшного.

Головы кукольника переглянулись. Человек на его месте, наверное, пожал бы плечами.

— Остаток вашего вознаграждения помещен в банк Гудвилла. Но некто Зигмунд Аусфаллер, ваш соотечественник, заморозил счет до тех пор, пока не будет исчислена сумма налогов.

— Еще бы!

— Если вы согласитесь выступить перед прессой и рассказать, что произошло на корабле Института, мы заплатим вам еще десять тысяч. Мы заплатим наличными, и вы сразу сможете ими распоряжаться. Это очень важно. Уже расходятся слухи, что корабли нашей фирмы далеко не столь надежны, какими все считали их до сих пор…

— Зовите репортеров, — без колебаний согласился я. — Мне есть, что им порассказать!

И прервал цоканье копыт направившегося к дверям кукольника задумчивой репликой:

— Могу рассказать им, например, что в мире кукольников нет луны. Это будет даже поинтереснее, чем мои приключения у нейтронной!

— Что такое?!

Цоканье копыт резко смолкло, шеи кукольника изогнулись, как две змеи, головы настороженно уставились на меня.

— Если бы у вас была луна, вы знали бы, что такое прилив, — с милой улыбкой сообщил я, очень стараясь сравняться в напевности голоса с моим собеседником. — Представляете, какая это будет сенсация — наконец-то выяснилось кое-что конкретное насчет загадочной планеты кукольников! Огромные заголовки в прессе, сообщения в «Последних новостях»…

— Как насчет… — торопливо перебил меня кукольник.

— Миллиона? Что ж, я подумаю. Кажется, вам удалось привить мне вкус к легкому изящному шантажу!