Глава 30

С каждой минутой Николай открывал в девушке все новые достоинства. Наверное, дело было в том, что за полгода, проведенные на «Янтаре», он не видел ни одной женщины, а возможно, виной тому выпитый портвейн или же нервное напряжение последних дней… Но как бы то ни было, эта высокая, нескладная лаборантка с короткими белыми волосами сейчас казалась ему практически идеалом.

Они познакомились в первый же день, когда Николай вместе с другими научниками прибыл с «Янтаря». Девушку звали Элла. Она, как выяснилось позднее, была микробиологом и прибыла в Зону из Новосибирска по личному приглашению академика Сахарова. Что было странно, ведь до недавнего времени Сахарова считали погибшим. Наверное, думал Николай, какие-то контакты академика с Большой землей продолжали «работать» и после его смерти – иначе как объяснить наличие новейших приборов и целого штата исследователей?

То, что среди сотрудников Сахарова имеются женщины, стало для новоприбывших приятной неожиданностью. На «Янтарном» в этом плане было строго – только мужчины. Разумная мера, если учесть опыт существования смешанных коллективов в замкнутом пространстве: любой проект неминуемо превращается в мыльную оперу с интригами и дуэлями.

Но Сахаров, видимо, так не считал. Как выяснилось, женщин на «Радаре» имелось целых пять штук. Все довольно-таки подходящего возраста. Некоторые были вовсе даже ничего, но Николай, трезво оценивающий свои, мягко говоря, невыдающиеся данные, выбрал неказистую Эллу. Тут был четкий расчет: пока коллеги будут увиваться вокруг более одаренных природой особей, он легко добьется своего от обойденной вниманием дурнушки.

Расчет оказался верен. Уже на второй день он получил приглашение «зайти на чай». И сразу же после смены, прихватив бутылку вина, примчался к Элле «на крыльях любви».

Жилой этаж лабораторного комплекса был предназначен для намного большего количества персонала – поэтому каждый научный сотрудник получил отдельную «жилплощадь», и еще остались незанятые. После тесноты «Янтаря» это казалось небывалой роскошью: личные комнаты, да еще и с мебелью. Жаль, конечно, что под землей, без окон…

Намного серьезней была проблема звукоизоляции – тонкие перегородки между боксами прекрасно пропускали звук. Поэтому они с девушкой разговаривали почти шепотом. Как выразилась хозяйка – под землей сплетни расползаются быстрее плесени.

Романтическая атмосфера установилась практически сразу: как только Николай откупорил бутылку, лампочка под потолком погасла и комната погрузилась в абсолютную темноту.

– Что такое? – всполошился Николай.

– Это нормально, – успокоила Элла. – Такое тут бывает.

Хлопнула дверца тумбочки, и появился слабый свет: девушка держала в руках небольшой туристический фонарик. Она поставила его на стол, возле бутылки, и снова уселась рядом.

«Ужин при свечах», – определил Николай, разливая вино по стаканам.

Они мирно беседовали, пили – и он все больше убеждался, что сделал правильный выбор. Не давал покоя только один вопрос: что молодая девушка могла искать в Зоне? Может, у нее с головой не все в порядке?

– Послушай, ну неужели у вас в Новосибирске так тяжело с микробиологией? – допытывался Николай. – Неужели тебе некуда было податься, кроме как сюда?

– Почему некуда? – возмутилась Элла. – Я сознательно выбрала Зону. Тут просто рай для исследователя. Только тут можно рассчитывать на серьезное открытие. Разве не так?

– Ну да, в этом ты права, – согласился Николай. – Я, откровенно говоря, примерно из таких соображений сюда и приехал.

– И как? – хмельные глаза Эллы задорно блеснули.

«Красавица! – вынес диагноз Николай. – Просто не сразу разглядишь».

– Чего «как»? – передразнил он. – Я сейчас, между прочим, в шаге от серьезного открытия. Вот ты смеешься, и за это я тебе ничего не расскажу.

– Ладно, ладно, профессор, колись! – Элла легонько шлепнула Николая по ноге и будто бы случайно забыла убрать руку.

– Ну, хорошо, – кивнул он и разлил остатки из бутылки.

Чокнулись, выпили. Николай под видом конспирации придвинулся ближе.

– Я уже год изучаю аномалии электрической природы. Знаешь?

– «Полтергейсты»?

– Нет, если использовать сталкерскую терминологию, я занимаюсь «разрядниками». Стационарными электрическими аномалиями. Между прочим – уникальные явления. Огромный научный потенциал. Начиная от передачи энергии без проводов, заканчивая вечным двигателем. Честно! Моя группа научилась даже генерировать такие аномалии. Ну… почти научилась. Но главное, мы знаем принцип, понимаешь?

– Вы знаете, как создаются аномалии? – восхищенно уставилась на него Элла.

«Сейчас закончу хвалиться и поцелую», – твердо решил Николай.

– Не совсем. Мы знаем условия, при которых их возникновение возможно. И уже можем предсказать появление той или иной аномалии в том или ином месте. А значит, и подготовиться к этому. То есть Зона создает аномалию, мы ее используем.

– А зачем Зона создает аномалию? – Элла придвинулась еще ближе.

– Ну как зачем… – вопрос требовал ответа, хотя лицо девушки было совсем рядом. – Мне кажется, при помощи аномалий она исследует наш мир.

– Чего? – Элла захлопала глазами, оттого стала еще красивее.

– Ну, как бы тебе объяснить. Вот как мы проводим опыты: выбираем место, расставляем оборудование, проводим эксперимент и записываем результаты. Так и Зона. Возникла аномалия, «отработала» свое – и появился артефакт, как некий результат исследования. Понимаешь?

– Не совсем.

– Артефакты – это конденсаторы какой-то информации. В виде определенной энергии. С различными свойствами, в зависимости от аномалии и от места возникновения. Мы научились использовать их возможности. Но кто знает, на сколько процентов? И вообще, можно ли считать основными те свойства артефактов, которые нам известны? Вдруг в них сокрыты другие возможности, а мы даже не имеем о них представления? Но главное, никто почему-то не задумывается над простым вопросом: зачем Зона создает артефакты? Какие функции они несут? Мне кажется, что ответ на этот вопрос нужно искать в первую очередь. Что, если при помощи артефактов Зона пытается выйти с нами на контакт, что-то нам сказать?

– Ты думаешь, она разумная? – спросила Элла, возбужденно заерзав.

– Так думаю не только я, – веско произнес Николай, полуобняв девушку за плечо. – Я тебе сейчас один секрет выдам. Мой руководитель, профессор Игнатьев, просил никому пока не рассказывать. Но тебе можно. Только ты про это молчи, поняла?

– Век воли не видать! – поклялась Элла, чиркнув ногтем по горлу.

– В общем, так. «Разрядники» регулярно создают один и тот же тип артефакта. Называется «слюда», ты о нем наверняка слышала. Наши физики выяснили, что у этого артефакта структура, как у флеш-памяти. То есть, чисто теоретически, на него можно записать любую информацию, как на обычную флешку. Проблема была только в способе коммутации артефакта с компьютером. Но, короче говоря, проблему эту решили. Полгода бились, но решили. Поняла?

– И чего?

– Оказалось, что емкость у артефакта огромная – несколько сот терабайтов.

– Надо было запатентовать как новый носитель информации – вот бы тогда озолотился!

– Дело не в этом, дорогая моя. Ты что, не въехала? Это же артефакт, он связан с аномалией. А каждая аномалия соединена силовыми линиями с другими. Аномалии – как грибы в одной огромной грибнице. И все эти силовые линии тянутся туда, к центру. Понимаешь, к чему клоню? Артефакт – он тоже связан с центром, с Кристаллом.

– Кажется, начинаю понимать.

– Ну вот. И профессор Игнатьев записывает на «слюду» всю информацию о человечестве. Знаешь, как американцы отправляют в космос послания для инопланетян? Вот так же. Он залил туда полностью нашу библиотеку, плюс кучу «гуманитарки» – литература, философия… и так далее. А позавчера мы с Игнатьевым пошли к аномалии, из которой достали этот артефакт и бросили его обратно.

– И что? – прошептала Элла.

Она сидела с открытым ртом, ловя каждое слово. «Женюсь!» – решил Николай.

– И артефакт исчез, – трагическим голосом сообщил он.

– Ой!

– Вот тебе и «ой»!

– А где ваш Игнатьев?

– Не знаю, – задумался на секунду Николай. – Видимо, в институт уехал. Они с Сахаровым немного повздорили. Но не это главное. Профессор уверен, что наша «слюда» снова должна появиться в аномалии, и взял с меня обещание, что я буду каждый день проверять. А с этим переездом, сама понимаешь… Но завтра, я уже договорился, Сахаров даст мне людей, и мы пойдем посмотрим. Я Сахарову про «слюду» не сказал, придумал другой повод… Хочешь со мной?

– Хочу! – прошептали губы девушки в нескольких сантиметрах от губ Николая.

Они оба понимали, что должно было сейчас произойти. Но не произошло. Потому что, как в глупом сериале, любовной сцене традиционно помешал стук в дверь.

Элла вздрогнула и воровато оглянулась. Притворяться, что никого нет дома, бессмысленно: щель над порогом пропускает в темный коридор свет фонарика. Девушка сориентировалась мгновенно.

– Давай туда, – прошептала она, указав на шкаф, и, обернувшись к двери, крикнула: – Подождите, сейчас оденусь.

– Ты чего? – попытался воспротивиться Николай.

– Быстро, чтобы не увидели! – прошипела Элла.

Делать нечего, Николай распахнул дверцы шкафа и втиснулся между вешалок с вещами. Элла захлопнула створки и пошла открывать. В шкафу пахло лавандой, плесенью и почти выветрившимся ароматом духов. «Интересно, – подумал Николай, – для кого она тут душилась?» Тем временем снаружи донесся звук открываемой двери.

– Здравствуйте, – в голосе Эллы прозвучало удивление.

Вместо ответа Николай услышал какой-то свист, сменившийся булькающими звуками, что-то полилось на пол. Глухой удар, шорох… А потом в шкаф, где прятался Николай, постучали – точно так же, как минуту назад в дверь.

– Кто там? – спросил молодой человек, чувствуя себя очень глупо.