1 апреля 1905 года
Италия встретила специального посланника русского Императора графа Игнатьева очень тёплой погодой. С Санкт-Петербургом вообще не сравнить. А сегодня так вообще было даже жарко.
Экипаж уже подъехал к королевскому дворцу. Старый дипломат, провернувший для России не одну удачную внешнеполитическую сделку, промакнул лысину и лицо белым батистовым платком. Дверца экипажа открылась и граф засобирался наружу. Выбравшись наружу, он с минуту рассматривал архитектуру замка, а потом, вздохнув, в сопровождении дворцового служащего направился ко входу. Тяжёлым шагом он вошёл в светлую залу, в которой находилось два главных человека Италии — король Виктор Иммануил III и премьер-министр Алессандро Фортис. С премьер-министрами в Италии, правда, в последнее время творилось что-то неладное. С тех пор, когда граф получил задание от своего Императора на поездку в Германию и Италию, в этой стране сменилось два премьера. Так что Алессандро Фортис оказался третьим премьер-министром Италии по счёту за 22 дня. А потому русский посланник испытывал серьёзное беспокойство за то, насколько удачно удастся выполнить порученное ему дело. Оно предполагало значительную степень секретности, а тут, в Италии, творится не пойми что.
В Германию граф ехал вместе с Министром двора и уделов графом Фредериксом. Миссия в Германии у них с Фредериксом была фактически одна и та же. Просто Министр двора ехал непосредственно на аудиенцию к Императору Германии Вильгельму II, а Игнатьев к германскому министру иностранных дел. По идее эту миссию должен был выполнять русский министр иностранных дел, но сейчас он вел напряженные переговоры о мире с Японией в порту Дальнем. А пока Ламсдорф этим занимался, его обязанности взвалили на плечи Игнатьева и Фредерикса, и вдобавок под бочок временно отсутствующему начальнику Певческого моста был назначен еще один товарищ[7] — Извольский Александр Петрович. Целью миссии обоих графов в Германии было конкретизировать перед германскими верхами недовольство России позицией и действиями Франции по время русско-японской войны, создать у немцев иллюзию того, что союз Германии и России теоретически возможен, поторговаться и предложить немцам определенную свободу рук в отношении Франции за некоторые уступки и долю "в добыче". Насколько удалось это Игнатьеву и Фредериксу, покажет время, а сейчас Николаю Павловичу предстояла новая миссия.
После взаимных приветствий и непременных обменов прочими любезностями, Игнатьев перешёл к делу.
— Ваше Величество, мой Император поручил мне провести деликатную и весьма секретную беседу. О её содержании вы, конечно, властны сообщить впоследствии тому, кому сочтете нужным, но сразу хочу договориться, что при этом желательно исключить любую возможную утечку о предмете нашего разговора в иные страны, которая может произойти по неосторожности или иным причинам.
Итальянский король переглянулся с Премьером, улыбнулся и произнёс:
— Мы вас внимательно слушаем. А за конфиденциальность можете не переживать.
— Как вам будет угодно, Ваше Величество. Итак, во многих кругах Европы уже не секрет, что Британия, Франция, Испания и Италия провели ряд двухсторонних переговоров, в которых поделили между собой влияние в некоторых регионах северной Африки. И все бы хорошо, но так случилось, что в данном дележе эти страны как-то забыли про интересы России и Германии в этом регионе. Как будто их и не существует. Это уж не говоря про интересы тех стран, которые были поделены таким образом. Поэтому мой Император послал меня напомнить, что хоть Россия и была некоторое время отвлечена от европейских и средиземноморских дел, но интересы в этом регионе у нас были, есть и будут. В России могут, конечно, с некоторым пониманием отнестись к итальянским интересам в Триполитании и Киренаике, но все имеет свою цену. Причём мой Император не намерен запрашивать слишком много. Он также сожалеет о прискорбном конфликте интересов, который случился в Абиссинии несколько лет назад. Во избежании дальнейших ненужных трений между нашими странами мой Император предлагает вам продать порт Массауа на берегу Красного моря и небольшой участок территории до границы с эфиопами.
Говоря это, граф смотрел, как расширяются глаза у синьора Алессандро. А вот король превратился в статую. Но Игнатьев не прервал своей речи.
— Собственно, нас интересует именно этот городок и небольшой кусок территории для постройки железной дороги вглубь континента и для устройства нормального порта.
Премьер глянул на своего короля и произнёс с жестью в голосе.
— Вам недостастаточно нашего поражения в войне с дикими неграми, в которой вы с французами были на стороне черномазых дикарей?
— Ну что вы, сеньор Алессандро! Вы же знаете, что мы помогали единоверцам, пусть они и имеют тёмный цвет кожи. Помогали наравне с французами, причем впоследствии выгоду из этого получила исключительно Франция. А России в основном пришлось довольствоваться моральным удовлетворением, что она смогла защитить своих единоверцев. Поэтому с восшествием на русский престол Михаила Александровича в русских верхах возобладала идея получить хоть какую-то выгоду от сделанного и укрепить связи с единоверцами. А тут ряд стран сами представляют России такой случай. Более того, Россия готова подписать юридически обязывающий документ о том, что с получением Массауа и сопредельного куска пустыни мы никоим образом не претендуем на колонизацию тем или иным способом "диких" эфиопов и намерены уважать границы подконтрольной Италии Абиссинской тррритории. Все равно через Массауа у вас почти не ведётся никакой значимой торговли, а большая часть прибыли от местной торговли уплывает французам. Продав нам этот порт, Италия некоторым образом вернет должок Франции, а Россия не станет препятствовать осуществлению Италией своих интересов к югу от Сицилии.
— Мне кажется, граф, вы просите невозможного, — проговорил король. — Да, досадная неудача имела место быть. Но настоящих наследников Великой Римской Империи это не отвратит. Эта земля по праву должна принадлежать нам. И в этом с нами солидарны другие великие державы.
"Надо же, какой пафос. Вот сейчас мы и проверим, веришь ли ты сам в то, что говоришь или это все напускное", — подумал про себя Игнатьев, но в слух выдал иную версию.
— Нам кажется, Ваше Величество, что Вы недооцениваете трудности, которые могут случиться на этом пути. И в тоже время преувеличиваете поддержку, которую можете получить от других стран. В конце концов мы уже один раз оказали поддержку нашим православным братьям…
Старый дипломат сделал небольшую выразительную паузу, дабы не произносить в слух угрозу, а затем продолжил.
— Но даже не это главное. С тех пор, как Франция начала строить железную дорогу из Джибутти вглубь континента, на торговлю с эфиопами оказались завязаны большие деньги французских банков. Вам просто не позволят забрать себе эту территорию. Либо выставят такой счет, что вы сами откажетесь от данной затеи. Мы же со своей стороны просим самую малость. По сравнению с Киринаикой и Триполитанией, которые вам еще только предстоит отбить у османов. А это может оказаться не так-то и легко, если та же Россия, которую забыли позвать к разделу африканского пирога, начнет действовать так же, как это делали ряд стран в только что закончившуюся войну между Японией и Россией. В этом случае достижение риски благополучного исхода операции многократно возрастают. Дабы их исключить, мы со своей стороны готовы предложить за Массауа 150 тысяч фунтов стерлингов и свой доброжелательный нейтралитет впоследствии.
— Пфф! Могли бы и не заикаться о такой пренебрежительно малой сумме. За эту мелочь мы по вашей вине будем иметь проблемы с англичанами и французами? Нет, спасибо! — воскликнул премьер-министр
— Сумма и вправду не особо велика, но и африканская дыра под названием Массауа с обширной ливийской территорией никак не сравнима. Это если смотреть на проблему с одной стороны. А с другой — прошлое недопонимание с Францией и Россией стоило Италии поражения в колониальной войне. И нам не хотелось бы, чтобы подобные недоразумения между нашими странами происходили в будущем. Это явно не способствует хорошим отношениям между нашими великими странами. Да, те же англичане всегда будут против любого присутствия России в Африке. Но если они не узнают о вашем положительном решении вопроса раньше времени, то и особых проблем они и вам и нам не доставят. Что же касается Франции, то у неё уже начались проблемы из-за своеобразного понимания своих союзнических обязательств по отношении к Российской Империи. И в ближайшем будущем эти проблемы будут, видимо, только нарастать. А произойдут они из-за ранее упомянутой мной причины или по причине их не умеренного аппетита в Африке, это не так уж важно. Возможно, французы даже с облегчением воспримут ваше положительное решение в отношении Массауа.
— Это еще почему? — кипятился синьор Алессандро
— Ну хотя бы потому, что не им придётся делиться с нами куском французского Сомали. В конце концов, нам все равно, кто предоставит нам порт в данном районе — Италия, Франция или даже Османская империя на Аравийском полуострове.
— Знаете, граф, мне кажется, что мы вполне можем сойтись на том, что Италия может при определённых условиях признать за Россией право приоритетных интересов в отношении в Манчжурии и Северной части Чосон, — невозмутимо предложил итальянский король.
— Видите ли, Ваше Величество, международное признание — это вещь, которую нельзя пощупать и нельзя положить в карман. При этом Россия уже завоевала сие право на северную часть Чосон и на некоторые прочие острова в Тихом океане в войне с Японией, которую поддерживали Британия и САСШ. А потому Россия в обязательном признании кого-то своих законных прав не нуждается. Россия просто осуществит сие по праву победителя. И до возражений Британии или кого-либо другого нам особого дела нет. Не хотят признавать — это личные проблемы джентльменов. Россия по их правилам играть не собирается. У этих джентльменов все карты крапленые. Захват бурских республик они осуществили ни с кем это не согласовывая. В случае же с ливийскими территориями, принадлежащими ныне Османской Империи, проблема состоит в том, что конфликта из-за них ещё не было. А когда придёт время, всякое может случиться. И даже если Италия сможет своим флотом блокировать османское или африканское побережье, никто ничего заранее предсказать не может. А война — дело очень затратное. И чем она дольше, тем она дороже, — развел руками граф, как будто пытался показать итальянцам свое сожаление.
Пару минут собеседники провели в тишине. А потом король произнёс,
— Мне кажется, что вы не оставляет нам выбора. И нам придётся обратиться за помощью к англичанам.
— Это ваше право, Ваше Величество. Это ваша страна и ваши подданные доверили вам заботу о ней. Мне моим Государем ещё поручено упомянуть, что после передачи Массауа России наши страны могли бы обсудить условия, при которых Италия могла бы претендовать на значительную часть территории Балкан, которая заселена албанцами…
— Хм! — вздернул брови Виктор Иммануил. — Это может представлять некоторый интерес. И что же думает по этому вопросу Россия?
— Мой Государь просил передать, что в случае достижения согласия по Массауа и только после его уступки нам наши страны могли бы обсудить преобладающее влияние Италии на немалой части албанской территории.
— Части? — уточнил Премьер-министр.
— Да, части. В конце концов Греция тоже будет не прочь присоединиться к дележу, как они считают, бывших греческих территорий. И будет по-своему права. К тому же сам Михаил Александрович, как и вы, женат на дочери Черногорского князя. И отказывать тестю в небольшом увеличении территории его страны в области Шкодера будет не слишком неприлично. Однако ситуация может сложиться по-разному. Албанцы ведь могут и независимость объявить и не стать ничьим протекторатом.
— То есть вы ещё желаете столкнуть нас Австро-Венгрией, которая также вожделенно посматривает на эту территорию? — криво усмехнулся итальянский монарх.
— Ну зачем нам это? Вы и без нас с этим хорошо справляетесь, — махнул рукой Игнатьев. — Да и вообще жадность австрийцев до чужих соседних территорий в будущем может им стоить Империи.
— Вот это вы верно заметили, граф, — с легкой улыбкой откликнулся сеньор Алессандро. — Ненасытность лоскутной империи всех нас неприятно поражает.
— Ну что ж, это уже интересное предложение, — подитожил король. — Это уже можно обсуждать. И что же хочет Император Михаил за Албанию?
— Простите, Ваше Величество, но это выходит за рамки данного мне поручения. Я попросту этого не знаю. Но мне поручено сообщить, что плата будет совершенно не обременительна для Италии, а обязательство начать консультации насчёт албанских земель может быть включено в договор о продажи Массауа. Более того, русские привыкли держать своё слово в отличии от всяких там британцев и французов. Поэтому сначала должен быть договор насчёт Массауа и ливийских территорий, а потом можно продолжить разговор насчёт разграничения интересов на Балканах. И только в таком порядке. Вы уж извините, но на слово наш Император более верить не может. Да и обязательствам на бумаге не особо верит. А вот его слово, как говорит один мой знакомый, можно положить в банк.
При последних словах итальянцы улыбнулись, а граф Игнатьев продолжил:
— Мой Император надеется, что в течении трёх месяцев Италия сможет принять решение, что ответить России по данным вопросам. И при этом крайне желательно не допустить ненужной огласки, которая может негативно повлиять на наше дальнейшее плодотворное взаимодействие.
— Хорошо, пусть будет так, — согласился король Италии. — Однако есть еще один важный вопрос. Вы упомянули германский интерес. Как быть с ним?
— На наш взгляд Германия вполне способна позаботиться о своих интересах самостоятельно. Если ей в этом не слишком мешать. — Игнатьев выделил голосом последнее предложение.
— Вот как? Скажите, граф, это официальная позиция России? — вкрадчиво спросил дон Алессандро
— Ну что вы, — усмехнулся Игнатьев. — Это позиция сугубо неофициальная. Да и что мы можем противопоставить германским устремлениям и их могучей силе? Ведь дойчи считают, что их обделили при дележе колоний.
Итальянцы переглянулись. Король с усмешкой, а Премьер озабоченно. После некоторого обдумывания Виктор Иммануил III продолжил:
— Хорошо, оставим немцев в покое и вернемся к Балканах. Вы ведь должны понимать, что в наши планы никак не входит война с османами на Балканах за тут же Албанию, даже если албанцы предпочтут воевать на нашей стороне.
— Что ж, у меня есть ответ на этот вопрос, Ваше Величество, — граф промакнул лоб платком. — Извините, жарко у вас в Италии, да и возраст мой сказывается. Так вот… Недовольство балканских народов властью осман проявляется каждые несколько лет в виде очередных восстаний, которые жестоко подавляются. Причем, по сути сейчас никто из европейцев особо эти восстания не поддерживает. Но рано или поздно терпение лопнет, и на Балканы придут деньги и оружие. К тому же большинство балканских стран не откажется при этом расширить свою территорию. Если и когда будет достигнута синхронность в этих устремлениях, то османы наверняка ничего серьезного противопоставить этому не смогут. В этом случае визит итальянской армии на земли, заселенные албанцами, не будет излишне сложен на наш взгляд.
— И когда же может произойти данное событие? — с трудом скрывая свой интерес спросил Премьер.
— Полагаю, что это может произойти не позже 15 лет начиная с этого момента, но врядли раньше 5. И скорее всего будет вызвано какими-то серьезными неудачами османов и общей неготовностью властей поддерживать устоявшийся порядок.
— Хм! Достаточно откровенно, — заметил король. — Полагаю, в этом случае Россия захочет тем или иным способом обрести контроль над Босфором. Так?
Николай Павлович невозмутимо пожал плечами.
— На мой взгляд это было бы неплохо. Но это только мое личное мнение. Мой Император никак не затрагивал этот вопрос. Поэтому даже если и существует некая позиция России по данному вопросу, то она мне неизвестна.
Король и Премьер-министр Италии с улыбкой переглянулись. Виктор Иммануил III помедлил и задал еще один существенный вопрос.
— Допустим, Россия будет не против закрепления Италии на Балканах. Однако мнение других великих держав может не совпадать с мнением вашей и нашей стран в этом вопросе. В этом случае возникнет непреодолимое препятствие, которое не позволит нам договориться. Какой же выход?
— Да, вы правы, Ваше Величество. Такая ситуация обязательно возникнет. Хотя бы даже с одной Австро-Венгрией. Однако ведь это не мешает вам претендовать на Триполитанию и Киренаику. Более того, это не помешало вам заручиться в этом деле поддержкой стран "Сердечного согласия". И мы убеждены, что именно после передачи нам Массауа у вас не возникнет особых трений с частью европейских держав по осуществлению своих притязаний на Балканах. Им это будет в некоторой степени даже выгодно. Хотя возможно, вам в чем-то придется поступиться. Но принципиально вопрос все равно будет решен в вашу пользу. Хотя бы даже по принципу "сделай назло Вене и получишь друга".
Итальянский король провел рукой по подбородку и недовольно заметил:
— Это очень зыбкая почва для уверенности в завтрашнем дне. Вы не находите, граф?
— Будущее вообще зыбко. Но в России уверены, что если вы намерены побороться за кусок юга Африки с согласия только некоторых европейских, то вряд ли вам будут сильно препятствовать в дальнейшем. С Веной вы все равно договориться не сможете, поскольку имеете виды на одни и те же земли. Так что… А Берлин может и вообще промолчать, дабы им не пришлось делать неудобный для себя выбор между Римом и Веной.
Виктор Иммануил III откинулся на спину кресла и задумался. Премьер некоторое время тоже молчал, а потом задал неожиданный вопрос:
— Скажите, граф, что вы думаете по поводу очередных намечающихся волнений на Крите?
— Если честно, сеньор Алессандро, то о них мне стало известно только из итальянской прессы. Когда я покидал Санкт-Петербург, никаких тревожных известий с Крита не поступало. Да и по сути ведь там все только начинается. К чему это может привести, один бог знает. То, что инсургенты опять захотят воссоединиться с Грецией — это понятно. Однако на мой взгляд они выбрали для этого не слишком удачное время. Из-за этого у стран-гарантов нынешнего статус-кво на Крите могут случиться никому не нужные проблемы.
— А почему вы считаете, что время неудачное?
— Лично на мой взгляд, было бы неплохо решить большинство вопросов, связанных с османами, одним разом. Однако тем же британцам, похоже, очень выгодно будоражить лишь отдельные вопросы, раз за разом пытаясь столкнуть лбами Россию и османов и пытаясь при этом всячески показывать, будто бы это именно Россия виновата во всех проблемах Стамбула. Однако джентльмены забывают, что постоянно больно ущемляя интересы турков, они тем самым толкают султана в объятия Берлина. Зачем британцам это нужно, по-моему не знают и на самом Острове. Однако Россия совершенно не намерена воевать с османами за чужие интересы. У нас то как раз неплохие отношения с султаном. Если британцам так хочется прибрать к рукам некоторые ближневосточные земли, ныне входящие в Османскую империю, то пусть сами за это и воюют.
Встреча продолжалась еще минут двадцать. Стороны пытались уточнить важные для них моменты и нюансы, а потом, распрощавшись с высшими лицами Италии, Николай Павлович покинул Королевский дворец. В целом он был доволен сделанной работой. Поручение Императора он выполнил. Итальянцев удалось таки заинтересовать. Дальнейшее зависело уже не от него. Хотя…