15 июля 1983 года, пятница.

Москва, Старая площадь, здание ЦК КПСС, 5-й этаж, кабинет Генерального секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова, кабинет секретаря ЦК КПСС Константина Черненко

Генеральный секретарь сидел в кресле и что-то писал на чистом листе бумаги, когда в кабинет буквально ворвался его помощник Павел Лаптев и с порога сообщил:

— Юрий Владимирович, операция «Трест-2» провалилась — Овсянников застрелился.

— Что?.. — Андропов выронил из рук авторучку и уставился взглядом из-под очков на своего помощника.

— Только что пришло сообщение из Ташкента — это случилось еще до начала беспорядков на стадионе.

— Подробности вам известны — может, это убийство?

— Нет, Овсянников застрелился в своем кабинете. Секретарша услышала выстрел, они с дежурным вбежали, но было уже поздно — Овсянников пустил себе пулю в висок из наградного пистолета.

— Но что этому предшествовало? — продолжал вопрошать генсек.

— Точно неизвестно, но какое это теперь имеет значение — наша операция провалилась. Видимо, перед побегом Джура все-таки успел разгадать наши планы и сообщить об этом в Ташкент.

— Ах, этот Джура! — вырвался невольный возглас из уст генсека.

Какое-то время Андропов сидел неподвижно, уставившись куда-то в сторону. Его отрешенный взгляд явно указывал на то, что это сообщение стало для него настоящим громом среди ясного неба. Несмотря на то, что провокация на стадионе состоялась, однако смерть Овсянникова могла перечеркнуть весь эффект от этого. Генсек потерпел поражение, но его сознание отказывалось это принимать. Он не хотел признавать, что его обыграл какой-то подполковник КГБ, сбежавший несколько дней назад из Москвы и теперь наверняка потиравший руки от удовольствия. Нет, этого нельзя было так оставлять — этот человек должен был за все ответить. И рука генсека потянулась к телефонному аппарату. Подняв трубку, он спросил:

— Константин, нам надо увидеться. Нет, немедленно. Хорошо, я буду через пять минут.

Обычно генеральный секретарь вызывал секретарей ЦК непосредственно к себе, но в этот раз он нарушил это неписанное правило, и спустя несколько минут был в кабинете Черненко.

— Константин, ты можешь передать Рашидову мое предложение? — спросил генсек, усаживаясь на стул.

— Почему бы тебе не сделать это самому? — удивился Черненко.

— На это есть причины, — не вдаваясь в подробности, ответил Андропов.

— Что за предложение?

— Я отдам ему Мелкумова в обмен на Джуру — пусть выдаст мне его.

— Сомневаюсь, что он согласится, — покачал головой Черненко.

— Твое дело передать, причем немедленно.

Только теперь стало понятно, почему Андропов снизошел до этого визита — он хотел присутствовать при разговоре Черненко с Рашидовым. Поняв это, хозяин кабинета снял трубку с одного из телефонных аппаратов, стоявших у него на столе. И спустя несколько секунд он уже разговаривал с Рашидовым:

— Шараф Рашидович, добрый день. Юрий Владимирович просил передать вам свое предложение: он готов пожертвовать Мелкумовым, но только в одном случае — если вы отдадите ему Джуру.

Сообщив это, Черненко замолчал, поскольку на другом конца провода повисла напряженная тишина. Однако Рашидов не столько обдумывал это неожиданное предложение, сколько приходил в себя, потрясенный услышанным. И ему требовалось время, чтобы собраться с мыслями. Наконец, он ответил:

— Передайте Юрию Владимировичу, что я друзей не предаю.

— Я так и думал, — произнес Черненко, и добавил: — Всего доброго!

Положив трубку, он взглянул на Андропова:

— Он отказался.

Не говоря ни слова, генсек встал со своего места и покинул кабинет. Глядя ему в спину, Черненко подумал: «Он нам этого никогда не простит».