Глава 15

Девушка со Стрэнда

Комната для допросов была словно нарочно обставлена так, чтобы человек, которому выпало несчастье попасть сюда, окончательно пал духом. Стены были какого-то отвратительного грязного цвета, единственная лампочка светила еле-еле, а стулья оказались такими же жесткими, как условия займа у опытного ростовщика. Между двумя стульями стоял простой стол без ящиков. Больше в комнате не было никакой мебели.

Женщина-полицейский ввела Мари Пеллетье, с которой не сняли наручников, и жестом указала ей на стул. Мари села. Наручники стесняли ее, и она не положила руки на стол, а опустила их на колени, чтобы не были видны уродливые металлические браслеты и толстая цепь между ними.

Дверь лязгнула, на пороге показалась Ксения.

– Можете идти, – сказала она женщине в форме.

Та вышла, и Ксения повернулась к задержанной. Когда дверь открылась, Мари сидела опустив голову, но теперь она подняла глаза. На ее лице мелькнуло изумление…

«Она знает меня! – поняла Ксения. – Точнее, не знает, но видела… Где? На Стрэнде? Она шла за Бойлом… ждала, когда он умрет… И она видела, как я пыталась ему помочь. Ну, инспектор Хантер! Как будто в Скотленд-Ярде нет ни одного человека, который знает французский! Но он пригласил именно меня… Не такой уж он и недотепа, как я опрометчиво сочла. Очень, очень умный ход!»

– Вы меня узнали? – спросила Ксения по-французски.

Не сводя с нее взгляда, Мари кивнула.

– Вы видели, как умирал Роберт Бойл, – сказала Ксения скорее утвердительно, чем вопросительно. – Это вы убили его?

Мари молча покачала головой. Не думая больше ни об отвратительной обстановке, ни о цвете стен, Ксения отодвинула стул и села напротив бельгийки. Бледное круглое лицо, из тех, которые романисты, чтобы не тратить время на описание, именуют плоскими, маленький носик, темные волосы, собранные на затылке в пучок, невыразительная одежда. Вся Мари Пеллетье выглядела какой-то потухшей, поблекшей, усталой. Чем-то она до жути походила на привидение – на нечто, что давно умерло и только притворяется, что живет.

– Послушайте, Мари, – начала Ксения, – я тут как неофициальное лицо, и наш разговор не имеет юридической силы. Полиция знает все: о том, что случилось в Бельгии, о вашем приезде в Лондон, о письмах…

– Я не писала никаких писем, – ровным, безжизненным голосом промолвила Мари. – И я никого не убивала.

«Н-да, – подумала раздосадованная Ксения, – тут не повредило бы присутствие Эркюля Пуаро. Который, кстати сказать, соотечественник подозреваемой. Разумеется, два бельгийца легко нашли бы общий язык…»

Но хватит, хватит, довольно. Как выразился мистер Хантер, жизнь – не роман, усатый бельгийский гений – плод воображения миссис Кристи, и он никак не поможет Ксении разговорить вполне реальную Мари Пеллетье, измученную девушку, отмеченную печатью беды.

– Хотела бы я вам поверить, – заметила Ксения. Мари слегка качнулась на стуле.

– Перестаньте… Ведь вам все равно.

– Нет, – сказала Ксения, и это было чистой правдой.

– Никто не может понять, через что я прошла, – вздохнула бельгийка. – Никто.

– Вы же не просто так приехали в Лондон, Мари? Да, у вас была работа… но ведь не только она привела вас сюда? – Собеседница Ксении молчала, не отрывая взгляда от исцарапанной поверхности стола. – Вы хотели их убить?

Мари подняла голову.

– А вы сами как думаете? – чужим, охрипшим голосом спросила она.

Забывшись, Мари положила руки на стол. Цепь звякнула, и лишь тут Ксения заметила наручники.

– Я позову кого-нибудь, чтобы их сняли, – сказала она.

Однако вместо женщины-полицейского явился сам инспектор Хантер, который довольно мрачно выслушал просьбу Ксении.

– А если она вцепится вам в горло? У нас уже бывали такие случаи, знаете ли…

– Инспектор, – терпеливо промолвила Ксения, – я не могу вызывать на откровенность человека, который скован. Окажите мне такую услугу… В конце концов, – быстро прибавила она, – горло, в которое она может вцепиться, – мое, и я имею право распоряжаться им по своему усмотрению.

Хантер фыркнул, достал из кармана ключ и снял с Мари наручники.

– Под вашу ответственность, – веско сказал он Ксении, прежде чем скрыться за дверью.

Когда он ушел, бельгийка, морщась, стала растирать запястья.

– Вам лучше? – спросила Ксения.

– Мне? Мне уже не может быть лучше… – Мари вздохнула. – Дядя говорил мне: надо забыть то, что случилось. Никакие слезы их не воскресят. Тетка тоже…

– Вы жили у дяди и тети?

– Да. Они забрали меня к себе после… после всего. Они жили в Брюгге… Хотя почему жили? Они до сих пор там живут… – машинально поправила она себя. – Скажите, это правда, что они все умерли?

– Если вы о тех трех солдатах, то да. Их больше нет.

И тут, к удивлению Ксении, Мари всхлипнула.

– Я желала им смерти… Это было как наваждение. Я просыпалась и думала: наверняка они живы, у них все хорошо, и совесть их не тревожит… Я засыпала и мечтала, чтобы с ними приключилось какое-нибудь несчастье, которое бы их раздавило. Чтобы они попали под поезд… не знаю… заболели неизлечимой болезнью… В конце концов я не могла уже думать ни о чем, кроме них. Я должна была их увидеть, понимаете? И когда стало известно, что месье ван Меннеле едет в Лондон… Мне показалось, что вот он, мой шанс.

– Чтобы отомстить?

– Чтобы взглянуть им в глаза. Чтобы спросить, зачем они это сделали… за что они лишили меня моей семьи, моих близких. Одна из моих сестер была замужем, она жила с детьми и мужем в одном доме с нами. Ее младший ребенок был еще в колыбели… но они убили даже его, понимаете? И вот я оказалась в Лондоне. Серый, серый, серый город, – печально промолвила она. – Как тут вообще можно жить?

– Что вы сделали, Мари?

– Я? Ну, я узнала адреса двоих… Бойла и Хэйли. Это было легко. Но…

Она замолчала.

– Я никак не могла решиться. Одна мысль, что я снова их увижу… В общем, я решила начать с третьего.

– С Гарретта?

– Да. Я нашла номер его жены, наплела ей какую-то фантастическую историю и узнала, где он живет. Но оказалось, он уже переехал, правда, одна из его соседок знала, что он работает в клубе, и назвала мне адрес этого клуба. Я собралась с духом и поехала туда. Гарретт как раз закончил свою смену и собирался уходить, я догнала его на улице…

Она обхватила себя руками, словно ей было холодно.

– Скажите, Мари, почему вы решили начать именно с Гарретта?

– Он был единственным среди них, который умолял их прекратить. Он не хотел… не хотел убивать… Но они заставили его. Тот, который с усиками, кричал, что они все виновны и что никто не должен остаться чистеньким… чтобы никто не вздумал донести, иначе им всем конец. Гарретт все равно не хотел, и тогда блондин… который Бойл… приставил к его голове пистолет. – Мари заломила руки. – Я трусиха, понимаете? Ведь я могла сделать что-нибудь… схватить вилы, напасть на них… Но я убежала и пряталась… Я слышала, как моих родных убивали. Гарретт добил моего брата, чтобы не погибнуть самому… И я не сумела им помешать…

По ее щекам текли слезы.

– Послушайте, Мари, у вас не было никаких шансов против трех вооруженных мерзавцев, – мрачно сказала Ксения. – Вы бы просто стали еще одной жертвой. Не терзайте себя.

– Да, но я могла хотя бы попытаться… А я словно вся заледенела от страха. Потом долгое время мне снился один и тот же сон. Что они… что эти трое умирают, а я вижу, как они умирают, и не двигаюсь с места. Но это был только сон… только сон.

– Скажите, Мари, о чем вы говорили с Гарреттом?

– Когда он понял, кто я, то стал белым, как полотно… Я никогда не думала, что человек может так побледнеть. Он стал твердить, что не виноват, что он ни в чем не виноват, что его заставили… Потом разрыдался. Он был жалок… И омерзителен. Я видела, что он опустился, что он пьет… Люди стали оглядываться на нас. И я ушла.

– Когда именно произошла ваша встреча?

– Две недели тому назад… Нет, чуть больше.

Ну что ж, теперь ясно, почему вскоре после этого Гарретт явился на работу пьяным, хотя раньше ничего такого себе не позволял. Встреча с Мари оказалась для него сильнейшим потрясением.

– Что было дальше? – спросила Ксения.

– Дальше? Ничего. Я думала, что, может быть, правосудие захочет заняться моим случаем… Я нашла юриста, он долго расспрашивал меня, но в конце концов сказал, что шансов почти никаких. Меня всю трясло во время разговора с ним… из-за того, что он заставил меня вспоминать… все подробности… Он был очень любезен, но сказал, что у меня не хватит сил выстоять в суде, опытный адвокат разобьет меня в пух и прах и докажет, как дважды два, что белое – это черное… Кроме того, для процесса в Англии нужны большие деньги, а какие у меня доходы… Одним словом, что бы я ни делала, я все равно упиралась в тупик. Однажды после работы я подъехала к дому, где жил Хэйли. Но я так и не сумела войти – от волнения мне сделалось дурно.

– Если вам было настолько плохо, может, стоило остановиться?

– Я думала об этом, – помолчав, сказала Мари. – Но я не могла оставить все как есть… И в то же время не могла ничего поделать. В мечтах я тысячу раз, не меньше, убивала их. Но я не убийца… Я уже сказала вам: я трусиха. Ужасно ощущать, что имеешь право, понимаете, полное право уничтожить их – и сознавать, что все напрасно, потому что ты никогда не решишься на это… Я так и не смогла заставить себя встретиться с Хэйли, а Бойл… Один раз я видела издали его жену. Она шла с детьми. У меня возникло искушение рассказать ей правду о том, что за человек ее муж. Если ад существует, то для одного его многовато… Должен же кто-то разделить мой ад, верно? Но я все-таки решила сначала попытаться… и побеседовать с самим Бойлом.

– Вы последовали за ним в тот день, когда он после работы отправился на Стрэнд?

– Да. Он шел широкими шагами… трудно было за ним поспеть. И вдруг он остановился, изменился в лице, стал шататься… Вы подбежали к нему, усадили его на скамейку, стали кричать, чтобы вызвали врача. У меня в голове не укладывалась, что то, о чем я долгое время мечтала… что это происходит наяву, что один из моих мучителей умирает на моих глазах. Я подошла поближе как раз тогда, когда доктор сказал: «Он мертв». Полисмен спросил ваш адрес, кем вы приходитесь погибшему… Потом откуда-то появился репортер… помню, вы так на него посмотрели…

– Раз вы беседовали с Гарреттом и поняли, о чем я говорю с полисменом, значит, вы говорите по-английски? – Мари не отвечала. – Может быть, перейдем тогда на английский?

– Как хотите…

– Скажите, Мари, вы часто ходите в кино? – спросила Ксения по-английски.

– А почему вы хотите знать?.. Ну хорошо. Я часто хожу в кино. Мне нравятся фильмы.

– Какие, например?

– Разные. Смешные. Но и мелодрамы – тоже хорошо.

– Какие актеры вам нравятся?

Мари вздохнула.

– Такие, которые заставляют мечтать… Вот.

– Непохожие на обычных людей, да?

Бельгийка пожала плечами и с легким пренебрежением ответила по-французски:

– Зачем мне ходить в кино, чтобы видеть людей, которых я могу видеть в своем дворе? Да еще платить за это деньги… Нет уж, такое кино мне не нужно.

– А детективы вы читаете? – снова спросила Ксения по-английски.

– Редко. Мне больше нравятся романы о любви.

– Вы ходите на танцы?

– Да, но я плохо танцую. – Мари замолчала и после паузы спросила по-французски: – Почему вы спрашиваете обо всем этом?

– Потому что хочу получить правдивый ответ на два главных вопроса. Это вы присылали жертвам некрологи?

– Нет.

– Вы причастны к смерти кого-либо из них?

– Разве что тем, что желала им умереть… Но я никого из них не убивала.

– Однако вы были на Стрэнде в тот момент, когда Бойл был убит.

– Вы тоже там были. Как и сотни других людей…

Положительно, этой упрямой бельгийке нельзя было отказать в логике.

– За секунды до того, как Бойлу стало дурно, вы видели рядом с ним кого-нибудь? Какого-нибудь человека с зонтиком?

Мари задумалась.

– Там было много людей с зонтами, – сказала она.

– И все же?

Девушка беспомощно пожала плечами.

– Не знаю… Я смотрела только на него. Кажется, за ним шел какой-то старый джентльмен, но я не уверена.

– В этом джентльмене было что-то особенное?

– Нет, ничего такого я не заметила. Повторяю, я смотрела лишь на Бойла. Может быть, все это мне показалось… или тот джентльмен был не такой уж старый… не знаю.

– Но кто-то следовал за Бойлом, верно? Таково ваше впечатление?

– Просто человек из толпы, – сказала Мари. – В черном плаще с черным зонтом. Вот все, что я о нем запомнила. Но вы ведь наверняка скажете, что я его придумала, не так ли?