12 глава
Обогнув дом, Луиза остановилась, искоса поглядывая на миссис Пинс, которую, казалось, вот-вот хватит удар.
— Мистер Уоррингтон, — прошептала Луиза, не переставая при этом улыбаться то и дело оборачивающейся Франческе, — но это же бесстыдство! Она же… кажется, у нее под платьем ничего нет!
— Я поражен вашей наблюдательностью, — ухмыльнулся Томас.
— Но как… почему… а лорд Бишоп… — беспомощно лепетала Луиза, не в силах отвести глаз от ног, чьи очертания легко угадывались под тканью.
— Думаю, что разбираться в тонкостях женского гардероба я не должен, по словам миссис Пинс это слишком неприлично. — Мистер Уоррингтон мило улыбнулся гневно вспыхнувшей компаньонке. Та собиралась было возразить, но хозяева остановились, а несчастная так и замерла, глядя перед собой, забыв закрыть рот.
На аккуратно подстриженных изумрудно-зеленых газонах в тени крон миртов, с которых свисал вездесущий мох, лежали пестрые скатерти, на которых изящно сидели и полулежали дамы. Джентльмены стояли в стороне небольшой группкой, изредка перебрасываясь с ними веселыми фразами. Ближе к дому стоял накрытый стол, и вышколенные слуги в ливреях застыли над блюдами, при необходимости разливая напитки и ожидая сигнала о том, что пора подавать жаркое.
Местный пикник на первый взгляд мало чем отличался от того, к чему привыкла Луиза в Лондоне, но вот мода… Она смотрела и не могла оторвать глаз от прозрачных платьев и того, с какой небрежной легкостью их носили молоденькие девушки и дамы в возрасте. Определенно, здешний мир сошел с ума…
— Дамы и господа! Позвольте представить вам нашу гостью, прелестную графиню Грейсток! — Франческа театрально отступила в сторону, указав на смущенную Луизу, которая, впрочем, мгновенно взяла себя в руки и учтиво заулыбалась.
— Мадам Жаккар, — представила полную розовощекую особу лет двадцати пяти Франческа. Затянутая в газ цвета фуксии, мадам Жаккар, не скрывая любопытства, рассматривала Луизу, не уставая растягивать пухлые губы в милой, как ей казалось, улыбке. Мсье Жаккар, высушенный сорокалетний мужчина с кустистыми бакенбардами, осторожно взял руку графини в свои влажные ладони и прижался к ней губами, словно хотел оставить след. Луиза едва сдержалась, чтобы не вырвать руку и не вытереть ее о подол платья. Следом подошли два статных седовласых мужчины, в которых Луиза сразу признала отставных полковников.
— Полковник Смит. Полковник Гибсон. — Они синхронно склонили головы и кивнули мистеру Уоррингтону. Неуловимо похожие, мужчины запечатлели сухие поцелуи на ее руке и с достоинством отошли в сторону, продолжая прерванный, видимо, невероятно увлекательный разговор.
— Ах, боже мой! Ну наконец-то, наконец-то у моих девочек появится подруга, которая сможет наставить их и просветить! — визгливо приговаривая, к Луизе подошла, пройдя между полковников, дама лет тридцати пяти, облаченная в небесно-голубое платье, что несомненно шло ее глазам, но явно не соответствовало возрасту. Широко улыбаясь и не переставая причитать, она метнула грозный взгляд на Франческу, которая, незаметно состроив Луизе гримаску, поспешила ее представить.
— Мадам Монсиньи. — Названная дама дружественно кивнула и отошла в сторону, подталкивая под спину трех неразличимо похожих девушек. Все они обладали прекрасными глазами матери и, видимо, ее утонченными манерами.
— Вы прекрасны, леди Грейсток! — воскликнула самая высокая, разглядывая платье графини. — Это муар?
— Муслин, — поправила ее Луиза, осторожно вытаскивая подол платья из ее руки.
— Никогда не видела такой изумительной шляпки! — подхватила вторая, становясь на цыпочки, чтобы разглядеть головной убор.
— Вы — сама элегантность! — воскликнула третья, не сводя с графини влюбленных глаз. Растерявшаяся от такого напора неприкрытой любви и восторгов, Луиза могла только кивать и улыбаться, в душе надеясь, что выглядит не слишком глупо и поверхностно. Видимо, то же самое о ней подумал и стоящий неподалеку мужчина, насмешливо следивший за представлением графини.
— Де Шабри, ну подойдите же, — повелительно махнула рукой Франческа, подзывая незнакомца поближе. — Николя де Шабри, наш неподражаемый маркиз!
— Всего лишь виконт, — тонко улыбнулся де Шабри, запечатлевая невесомый поцелуй на протянутой руке. — Младший сын в большой семье. Очень большой семье.
— Наш дорогой Ники сбежал от родственников в Америку, — продолжала щебетать Франческа, бросая огненные взгляды на ладную фигуру маркиза. — До сих пор не хочет признаваться, что же заставило его остаться!
— Быть может, я расскажу вам, леди Бишоп, — лениво улыбнулся Николя, окидывая фигуру хозяйки дома оценивающим взглядом. Та вспыхнула и немного нервно взмахнула рукой:
— Я не верю ни одному вашему слову, де Шабри! Вы можете только обещать!
— Если бы вы были джентльменом, я бы вызвал вас на дуэль за такие слова! — притворно нахмурился Николя.
— Что ж, мне остается только сожалеть, что я не джентльмен, — вздохнула Франческа и кокетливо улыбнулась. Луиза с наслаждением вслушивалась в легкий флирт, чувствуя себя почти дома. А вот мистеру Уоррингтону явно было не по себе. Отойдя от подопечной, он, видимо, надеялся остаться незамеченным, но прекрасные дамы в лице дочерей Монсиньи окружили его, наперебой рассказывая о последней поездке в Батон-Руж.
— Кажется, вашего опекуна пора спасать, — шепнул де Шабри, кивая на Томаса, чья улыбка, казалось, приклеилась к лицу навечно.
— Думаете, стоит? — Луиза покосилась на девиц, которые чуть ли не отпихивали друг друга в попытке завладеть вниманием мистера Уоррингтона. К ее удивлению, не только молодые девушки не сводили глаз с высокой фигуры Томаса. И старшая Монсиньи, и Жаккар тайком, как им казалось, бросали пылкие взгляды.
— Иногда я боюсь, что стоит мне споткнуться и упасть, как они набегут и съедят меня, — проследив за направлением ее взгляда, сказал де Шабри. — Я несказанно рад, что Уоррингтон посетил нас сегодня.
— Но при этом вы не спешите ему помочь? — удивилась Луиза.
— О, нет, пусть немного побудет в моей шкуре, — ухмыльнулся де Шабри, хитро сверкнув глазами.
В целом пикник проходил весело и непринужденно, а Луиза, оправившись от шока, любезно общалась с плантаторами, стараясь не обращать внимания на слишком прозрачные платья и голые руки, в то время как сама так и не смогла заставить себя снять перчатки, несмотря на неоднократные увещевания Франчески.
— Дамам пора отдохнуть! — мило улыбаясь, хозяйка дома повела гостий в дом.
Луиза облегченно вздохнула, оказавшись в прохладном холле, и призналась себе, что отчаянно запарилась, с завистью поглядывая на местных леди. Весело болтая, они поднимались наверх по изящной белоснежной лестнице, укрытой пушистым лиловым ковром. На время забыв о духоте и неприятностях, с ней связанных, Луиза с интересом разглядывала убранство «Тризона». Внутри главный дом невероятно походил на свою хозяйку: он был воздушным, светлым и ярким. На светлых, цвета слоновой кости, стенах висели пейзажи с видами Луизианы и лавандовыми лугами Прованса. Комнаты утопали в зелени и цветах, бывших повсюду, куда только могла дотянуться заботливая рука. Комната, в которой собрались дамы, походила на гостиную и будуар одновременно. Занавешенные тончайшей кисеей кровати, банкетки, расставленные вдоль стен, трехногие столики с изогнутыми ножками, заставленные прохладительными напитками — и все это нежнейших лавандовых и белых тонов.
Со вздохами облегчения дамы падали на плюшевые кресла и диванчики, принимая из рук служанок оршад и лимонад. Над головами медленно запорхали пушистые опахала, принося долгожданную прохладу.
— Я до последнего сомневалась, что Уоррингтон приедет, — заявила мадам Жаккар, глупо хихикнув. — Простите, Луиза, мы несомненно рады знакомству и тому, что вы теперь принадлежите нашему обществу, но Томас Уоррингтон…
— Загадка Луизианы, — подхватила мадам Монсиньи, сделав большие глаза. — Он появляется лишь на балу, посвященном Дню Независимости, да на Большом Рождественском балу. Представляете, какие домыслы гуляют среди нас?!
— А я считаю, что он невероятно красив, — мечтательно выдохнула старшая из дочерей Монсиньи, Маргарита.
— Красив, как самый тяжкий грех, — согласно кивнула мадам Жаккар, мечтательно пошевелив пухлыми пальцами в воздухе. — Но я бы нашла способ этот грех замолить, — она подмигнула Франческе и, не глядя, протянула пустой стакан за спину, где его моментально заменили на новый.
— Думаю, мы сполна насладимся сегодня его обществом, — заявила леди Бишоп, поворачиваясь, чтобы служанка расстегнула крючки на платье. — На этот раз ему не отвертеться от танцев!
Луиза удивленно слушала о том, как женщины оживленно обсуждают ее опекуна. Нет, она считала его привлекательным мужчиной, но не думала, что дамы находят его настолько привлекательным. Они несколько минут спорили о цвете его глаз, а Луиза вдруг подумала, что тоже понятия не имеет, какие они. Серые или все-таки голубые?
— А его фигура! — протянула мадам Жаккар. — Скажу вам по секрету: это одни из самых красивых ног во всем штате! У Уоррингтона и де Шабри. У моего Эдварда по сравнению с ними тощие палки!
— Бедный де Шабри наверняка будет ревновать! — воскликнула Маргарита, обведя присутствующих возбужденным взглядом. — В прошлый раз я станцевала с ним две кадрили, и он полвечера говорил мне, что я невероятно изящна.
— Моя дорогая, смотри правде в глаза: аллигаторы на болотах изящнее тебя, — отмахнулась мадам Жаккар, с удовлетворением замечая, как покраснела Маргарита. — Он просто хотел дать понять, что ты отдавила ему все ноги!
— Думаю, по той же причине он не станцевал с вами, Аделаида, — мстительно парировала старшая Монсиньи, вздернув слегка курносый нос.
— Дамы, давайте не забывать, что среди нас новый человек! Что графиня Грейсток подумает о нас, услышав такие разговоры! — примирительно произнесла мадам Монсиньи, одергивая дочь.
— О, поверьте, мне доводилось быть свидетелем не одного подобного разговора, — улыбнулась Луиза. — Я уверена, все здесь присутствующие являют собой образец грациозности!
— Я же говорила, что она невероятно воспитана! — громко прошептала младшая Монсиньи на ухо средней сестре. Окружающие предпочли сделать вид, что ничего не слышали.
— Осторожнее! — воскликнула Франческа, освобождаясь наконец от платья. Луиза невольно прикрыла глаза, чувствуя, как вспыхивают уши: неужели леди Бишоп совершенно чуждо чувство стыдливости?!
— С вами все в порядке, моя дорогая? — послышался ее заботливый голос, и Луиза нехотя открыла глаза. Вопреки опасениям, леди Бишоп оказалась облачена в кружевную рубашку и трико нательного цвета, похожее на то, что носили циркачи в «Амфитеатре Астли». — Вероятно, это от жары. Нам всем давно следовало бы раздеться!
Согласно загомонив, дамы отдались в умелые руки служанок, разоблачаясь и оставаясь, все как одна, в одинаковых трико. Луиза лишь усмехалась своим страхам — под платьями дамы оказались достаточно облачены, создавая лишь видимость обнаженного тела.
— Моя дорогая, вы все еще носите корсет! — воскликнула мадам Жаккар. Трико обтягивало ее пышные формы, казалось, делая женщину еще объемнее.
— Боже, благослови мадам Жозефину и Директорию! — выдохнула мадам Монсиньи, подмигнув подругам. — Тот день, когда они провозгласили отказ от корсетов, до сих пор я отмечаю, как праздник!
— В Англии никто и не думает от них отказываться. — В сорочке, нижней юбке и корсете Луиза чувствовала себя не совсем свободно среди полуобнаженных женщин.
— А я ни разу не надевала его, — сказала Маргарита.
— И я, — хором ответили Анна-Мария и Полина, ее сестры.
— Ни разу? — Кажется, сегодняшний день уже не мог шокировать англичанку сильнее, но все же это удалось. — Но как… Я ношу корсет с двенадцати лет, не представляю, как можно…
— Думаю, самое время что-то поменять! — заговорщически подмигнула Франческа. — И почувствовать себя наконец южанкой!
— Не думаю, что это именно тот случай, когда это уместно, — засомневалась Луиза, оглядывая обступивших ее дам.
— Поверьте, об этом никто не узнает, а вы почувствуете себя совсем по-другому!
— Я бы все-таки не стала менять что-то так резко, — попыталась слабо возразить Луиза, с тоской подумав о том, как ей пригодилась бы сейчас несгибаемая твердость миссис Пинс.
— Моя дорогая, право слово, ваш небольшой демарш никто не заметит! — улыбнулась Франческа, деликатно прикрыв рот ладонью и подавляя зевок. — И я уверена, что ближе к ужину вы измените свое решение.
Луиза облегченно вздохнула — чопорной англичанкой выглядеть не хотелось, но здешние нравы уже успели поразить, и ей определенно было над чем подумать до танцев.