Глава 10

ИНТРИГИ и яды

А яд получился на славу. Густой и тягучий, как свежайший липовый мед, абсолютно прозрачный, как чистейшая ключевая вода, и смертоносный, как целая стая зараженных крыс. Ну еще бы: великому герцогу Атари — все только самое лучшее!

В город я возвращался просто в отличнейшем настроении! Отряд сопровождения довез меня до дома Лауры, после чего вместе с переданным мной флаконом «Черной Смерти» направился в сторону дворца.

Возможно, кому-то может показаться несколько наивным то, с какой легкостью я доверил распоряжение опаснейшим фамильным ядом знакомому мне только по рассказам Лауры человеку — Натране Рейс. Но… в том-то и дело, что ей просто не выгодно меня обманывать.

Нет нужды. «Черная Смерть»? Выдать секрет я все равно не смогу, а просто для использования… ей нет смысла обманывать меня ради одного флакона. Учитывая все свойства сваренного мной яда, агентам Рейса не составит труда отравить хоть самого великого герцога Атари, хоть его дворец, да даже всю столицу великого герцогства — яда я наварил с преизрядным запасом!

Ну а после этого я и так буду принадлежать княгине целиком и полностью, со всеми своими потрохами, секретами и старыми тапками в придачу! И стоит ей только пожелать — завалю ее хоть «Черной Смертью», хоть «Поцелуем Хаоса», да даже, коли потребуется, если ингредиентами обеспечит и время на эксперименты будет, то и «Белое Безмолвие» сварить попробую! Так что на всю Ойкумену хватит и на половину южного континента в придачу!

Так что нет смысла ей меня обманывать, а вот резон вести честную игру — самый что ни на есть прямой — имеется. Оттого и не волнуюсь.

В доме, где я гостил, все было по-прежнему. Большая комната, удобная кровать, уютный садик, где росла раскидистая яблоня с мелкими, но вкусными и почти созревшими яблочками; не слишком богатая, но приемлемая библиотека и великолепный повар, умеющий просто восхитительно готовить самую вкусную в мире птицу!..

Ах да, еще была Лаура — по причине так и не сошедшей до сих пор окраски от «Эликсира Солнечных Даров» вынужденная проводить почти все время взаперти у себя дома, что, признаться, отнюдь не улучшало ее настроения. И что в этом такого? Ну подумаешь, кожа стала темно-коричневой, очень близкого к черному оттенка, и волосы побелели… Это же временно! И смотрится вполне себе привлекательно и экзотично. Так что совершенно не является поводом для того, чтоб каждое утро, после умывания, взгляда в зеркало и традиционного вопля ужаса, гоняться за мной с дедовой секирой наперевес по всему дому и саду.

Нет, разминка, согласен, вполне неплохая. Но так же ведь и порезаться можно! И мебель страдает… И растения. И слуги могут пораниться… А то и вовсе жуткое случится — я на завтрак опоздаю!!!

Но, несмотря на мои протесты, подобные разминки не прекращались — наоборот, по мере того, как время шло, а окраска так и не сходила, становились все более и более частыми — начинаясь фактически каждый раз, как Лаура бросала очередной взгляд в зеркало. Я уже даже попробовал прятать эту чертову секиру, но перестал после первой же попытки. В отсутствие секиры Лаура схватилась за швабру, которая была гораздо легче древнего раритета, управляться с ней было проще, и вдобавок, размахивая уже шваброй, она могла себя совершенно не сдерживать, в отличие от махания секирой… В общем, это была плохая, очень плохая идея, и больше я секиру не прятал.

Вот и сейчас наступил момент очередной разминки. Брошенная умелой и твердой рукой секира, вращаясь, пролетела мимо моей головы и вонзилась в стену у меня за спиной, причем рукоять секиры оказалась неуютно близко к моему нежно любимому и весьма высоко ценимому левому уху.

— Лаура, солнышко ты мое черненькое, не надо так нерв… — кажется, я немного неправильно начал свою примирительную речь, поскольку девушка, подозрительно оскалившаяся еще на слове «солнышко», при упоминании цвета и вовсе зарычала, словно дикий зверь, доставая еще одну секиру!!!

— Да откуда ты их берешь! — в кувырке уходя из-под горизонтального удара, грозящего в лучшем случае лишить меня прически, а в худшем — того, на чем эта прическа носится, в отчаянии выкрикнул я. — Три дня осталось эликсиру действовать! Три дня, и все будет, как было!!! — Длинный пируэт уберегает меня от внезапного разделения на двух Сержаков — Левого и Правого. Стоящий за мной стул был не настолько ловок, и именно на его примере я понял, от какой судьбы мне в очередной раз удалось увернуться в самом прямом смысле этого слова.

— Целых три дня. Целых!!! — злобно прорычала Лаура, поудобнее перехватывая рукоять своего оружия. — Стой спокойно и прими свою участь, как настоящий мужчина!

— А я не мужчина! Я еще ребенок! — Стыд? Стеснение? О чем вы, какое стеснение, когда над вами зависло лезвие топора!

— Как за мной в ванной подглядывать, так ты взрослый?! Как эликсиры пакостные подсовывать, так вполне соображающий! А как расплату принять, так ребенок?! В колыбели давить таких надобно!

— Это когда я за тобой в ванной подглядывал? — праведно возмутился я на несправедливое обвинение. — Больно надо! Я еще когда лечил тебя, все что хотел, осмотрел и ощупал… — Ой… Кажется, зря я это сказал!

— Действительно, зря, — подтвердила Лаура, как-то очень уж по-доброму улыбаясь. Секира начала свой разбег…

— Графиня де Стор, к вам лорд де Бейль со срочным и важным визитом… — Очень вовремя для меня доставивший известие лакей осторожно просунулся в дверь, с профессиональным безразличием оглядывая царящий в комнате разгром.

Воспользовавшись моментом, я в пару прыжков взобрался на книжный шкаф, после чего ужом просочился в небольшое слуховое окно, расположенное почти под самым потолком немаленькой комнаты.

Затем был быстрый бег, и наконец-то я мог считать себя в безопасности, расположившись на развилке ветвей могучего древнего дуба, росшего далеко в глубине большого сада. Даже если меня и удастся найти, вряд ли Лаура станет рубить столь старое дерево. А даже если и станет — что ж, дуб древний, крепкий и толстый, а рядом растет не менее раскидистая яблоня, перескочить на которую не составит особого труда.

Впрочем, слишком долго засиживаться мне не пришлось. Стоило лишь мне, расположившись поудобнее, прикрыть глаза и задремать, как короткий оклик: «Альдер!» — вырвал меня из снов.

Под деревом обнаружилась Лаура. Непривычно серьезная и напряженная, одетая в роскошное платье «для визитов» и с густой вуалью на шляпке, что явственно свидетельствовало о намечающемся выходе.

— Я пока еще не вернул себе право на это имя, — привычно поправил я подругу, но возражение было в очередной раз проигнорировано.

— Альдер, у нас дело. — Голос девушки выдавал явственное напряжение. — Игры закончились, быстро переодевайся, бери свои инструменты и лекарства. Ты нужен как лекарь. И давай поскорее!

— Что случилось? — соскальзывая с дерева, начал выяснять я.

— Придем на место — увидишь, — угрюмо отозвалась Лаура.

— Если я там нужен, то разъяснения будут сейчас, — не менее угрюмо ответил я. — Или мне дают все необходимые объяснения, или я возвращаюсь на свое уютное дерево!

Вот уж чего я не ожидал от Лауры, так это подобной попытки указать мне место. Или это наши игры с разминками так на нее повлияли? Но то, что я позволял ей немного погоняться за мной, размахивая всяким древним хламом, не значит, что я позволю сделать из себя слугу.

Вассалом — это еще возможно. В благодарность за осуществление мести и возвращение имени я вполне готов признать себя вассалом княгини Рейса. Но вот слугами представители Древнейшего рода Сержаков никогда не были. И никогда не будут.

Эти мысли, похоже, вполне явственно отобразились на моем лице — впрочем, я и не пытался их скрывать, и Лаура, будучи вполне неплохим физиогномистом, немедленно поняла мои чувства.

— Извини, это не то, о чем ты подумал. Просто дело не только важное и срочное, но и секретное. Здесь, конечно, вроде никого нет, и слугам я своим доверяю, но рассказывать о произошедшем все же предпочту в надежном месте, — смягчив тон, объяснила она свое поведение.

Немного поколебавшись, я кивнул, показывая, что извинения приняты.

— Но тем не менее причину все же назвать придется. Я не просто так спрашивал, — решил тоже разъяснить свои резоны. — Если я нужен как лекарь, то мне надо хотя бы предварительно знать о произошедшем, чтоб взять нужные средства и инструменты. Что с пострадавшим? Ранение, яд, болезнь, травма?

Лаура кивнула и, осмотревшись по сторонам, произнесла тихим шепотом:

— У племянника лорда Меллера де Бейля Илана — гнилая сыпь.

— И что в этом такого? — не понял я сути проблемы. — Пусть попьет недельку отвар златоцветки и больше не пользует портовых шлюх! Зачем из-за такой ерунды меня с любимого дерева снимать и панику разводить?

— Во-первых, Илану всего четырнадцать лет… — начала Лаура.

— На год младше меня… Резвый мальчик! — коротко откомментировал я.

— Во-вторых, он племянник второго лица в княжестве и далеко не последний в очереди наследования престола…

— Золотой мальчик решил быть ближе к народу? Точнее, к простым и непритязательным труженицам портовых борделей?

Лаура недовольно сморщилась:

— Ты можешь дослушать до конца?

Я вздохнул и молча кивнул, показывая свою готовность слушать.

— Как я уже говорила, он племянник второго лица в княжестве и сам весьма важная персона. Стоит ему пожелать, и многие придворные дамы будут рады разделить с ним постель. А кроме того, в поместье его отца более чем хватает молодых, симпатичных, полностью проверенных (в том числе и в отношении здоровья) служанок, готовых исполнить любое пожелание юного господина. К тому же я довольно неплохо его знаю, и это совершенно не в его характере…

Я только раскрыл рот, чтоб отметить, что тем не менее гнилую сыпь данный «юный господин» как-то все же подцепил, выходит, знает его Лаура совершенно недостаточно, как был прерван ее укоризненным взглядом.

— И в-третьих, самое важное — отвар златоцветки Илан, как оказалось, пьет уже на протяжении месяца… А сегодня, навещая племянника, лорд Меллер заметил признаки начала перехода болезни в третью стадию! И именно поэтому тут же поспешил с просьбой о твоей помощи. Думаю, ты сам понимаешь, что медлить нельзя!

Я задумчиво кивнул, пытаясь понять, как описанное вообще возможно и что в такой ситуации можно сделать.

Гнилая сыпь — дурная болезнь, передающаяся в основном среди наибеднейших жителей трущоб и обитательниц портовых борделей. Болели ею лишь самые небогатые, потому что лекарство — отвар златоцветки было пусть не слишком дешево, но тем не менее вполне доступно и весьма эффективно, особенно на ранних стадиях болезни.

Сама же гнилая сыпь подразделялась на несколько стадий. Первая стадия, начинавшаяся спустя пару-тройку дней после заражения, была малозаметна, проявляясь в виде небольших покраснений на сгибах рук, в паху, под коленями, в подмышках и у крыльев носа, постепенно, в течение полутора-двух недель все увеличивающихся и набухающих, пока, наконец, не образовывались небольшие твердые бубоны, весьма болезненные при прикосновении.

Этим отмечалось начало второй стадии заболевания. На первой стадии, в случае ее своевременного диагностирования, для полного излечения болезни было достаточно пропить отвар златоцветки в течение одного, максимум пары дней. Впрочем, происходило такое своевременное диагностирование весьма нечасто. На небольшие и практически безболезненные покраснения заболевшие редко обращали внимание вплоть до перехода болезни на следующую стадию и лишь с появлением характерных бубонов бросались к лекарям за златоцветкой.

Во время второй стадии появившиеся бубоны набухали и начинали издавать весьма характерный неприятный запах гнили, отчего болезнь и получила свое название. Во время этой стадии златоцветка также сохраняла свою эффективность, однако требуемая продолжительность приема значительно увеличивалась, составляя от шести до десяти дней. Без лечения же, спустя приблизительно две-три недели, наступала третья стадия болезни.

Во время нее бубоны лопались, оставляя глубокие незаживающие язвы, источающие жутко смердящий гной. На этой стадии лекарство теряло свою эффективность, и выздоровление становилось весьма маловероятным. Впрочем, даже в случае если больной и выживал (благодаря постоянному приему отвара в очень больших объемах, который в таких количествах сам по себе становился весьма опасным для человека), разрушенные мягкие ткани носа и глубокие шрамы на месте других язв превращали его внешность в нечто весьма неприятное.

Четвертая стадия характеризовалась поражением внутренних органов, продолжалась от недели до трех, в зависимости от крепости организма, и выживших при ее наступлении не было.

Все это я вспоминал буквально на бегу — учитывая, что были замечены признаки третьей стадии, времени у пока неизвестного мне племянника второго лица в государстве до наступления необратимого уродства было и впрямь немного. А еще этому Илану невероятно повезло, что его дядя додумался обратиться именно ко мне — потому что я и впрямь знал более эффективные и, самое главное, более быстродействующие лекарственные средства. Но все же почему не помогла обычная златоцветка?!

Окончив внимательный осмотр поражений на лице и руках Илана — худенького светловолосого паренька с большими печальными глазами, совершенно не похожего на возникший в моей голове за время поездки образ разгульного «золоченого мальчика» и никак не выглядящего на свой возраст, я задумчиво откинулся на спинку стула.

Сейчас я гораздо больше доверял словам Лауры — представить увиденного мной ребенка (а на большее Илан, несмотря на то что был всего лишь на год младше меня, никак не тянул) разгуливающим по портовым… а точнее, вообще любым кабакам и борделям я не мог никак.

Вот в тихой библиотеке с книжкой о приключениях в руке — запросто. В саду, любующимся на розы и сочиняющим печальные сонеты о несчастной любви, — тоже без проблем. А вот в борделе или хотя бы с мечом в руке, пусть даже деревянным, тренировочным — не-а…

А гнилая сыпь — болезнь специфичная. Очень специфичная. Кроме известного метода, ею не заразиться. Разве что больного ножом полоснуть и сразу этим же ножом здорового человека порезать. Или вытяжку из бубона на иглу нанести да этой иглой ткнуть кого. Но смысл? Если уж на расстояние удара подобраться удалось, зарезать куда проще и эффективнее будет. А так увидит зараженный признаки болезни, отвар златоцветки выпьет — и вновь здоров! Смысла возиться нет.

Хотя… Я вновь перевел взгляд на обезображенное готовыми вот-вот прорваться бубонами лицо Илана. Сейчас-то как раз и наблюдается болезнь, которую надежное и известное лекарство вылечить не может!

Я откинулся на спинку стула и вновь задумался. Что-то мне это напоминало…

— Ну что? — спустя пару минут, проведенных в молчании, наконец подал голос граф Интар де Бейль, роскошно одетый и крепко сложенный мужчина среднего роста, отец пострадавшего и по совместительству родной брат Меллера де Бейля — канцлера, начальника разведки и контрразведки и главы дипломатической службы княжества Рейс, ко всему прочему являющегося прямым начальником Лауры.

— Тсс… — Я поднял руку, давая знак сохранять молчание. — Не отвлекайте.

«Знакомо, знакомо…» — так и вертелось в голове, но вспомнить, что же напоминает мне эта ситуация, так и не удавалось. Впрочем, ощущение есть, а это главное. Есть от чего отталкиваться. Я припомнил давние уроки матери по управлению собственной памятью. Сколько раз они выручали меня в подобных ситуациях!

Итак. Ощущения от скользящих на краю разума воспоминаний теплые… Значит, это память о чем-то хорошем. Вспоминается плохо, воспоминание хорошее, значит, это память о чем-то, что было до моего бродяжничества.

Что из тех времен могло быть связано с болезнями? Особенно такими? Элементарно: только уроки и мое обучение. Но вот конкретно про гнилую сыпь, ничего, кроме общего урока по медицине от матери, я не помню.

Значит, этот урок был не про нее. А про что же? Яды? Нет. При всем богатстве моего арсенала ядов мне неизвестен яд с подобными свойствами. Не то чтобы при нужде и желании его нельзя было довольно быстро создать — дядя учил меня при нужде выделять характерные для болезни наборы токсинов или даже проводить преобразования поражающих факторов болезни… Вот оно!

Я вспомнил!

Встрепенувшись, я немедленно решил проверить пришедшую на ум теорию и осторожно оттянул нижнее веко больного. Так и есть! Нижняя часть склеры — темно-синего, близкого к черному цвета! Очень, очень характерный признак!

Вновь откинувшись на спинку стула, я обвел взглядом напряженно ожидающих моего вердикта зрителей, после чего довольным тоном произнес:

— У меня для вас четыре известия. Два хороших и два плохих. Выбора давать не буду и изложу по порядку.

Добившись молчаливого, но очень заинтересованного внимания всех присутствующих, я начал:

— Первая хорошая новость — вылечить больного я могу. Обратились вы вовремя, так что не останется ни следов, ни проблем со здоровьем.

Дружный облегченный вздох был мне ответом.

— Плохая новость. Это не гнилая сыпь. Это вообще не болезнь. Ваш сын, — я посмотрел на Интара, — и племянник, — тут я перевел взгляд на Меллера, — отравлен. Причем отравлен весьма и весьма специфическим ядом. Для такого развития болезни необходимо постоянное поступление небольших, но все увеличивающихся доз яда. Кто-то постоянно дает ему отраву. Ищите у себя предателя, имеющего свободный доступ к Илану. Яд, скорее всего, вводится через кровь или дыхание. Будь это отравленный предмет, на месте соприкосновения с телом возникли бы дополнительные бубоны, а при поступлении с пищей требуется слишком большая дозировка, что было бы заметно. Яды этого типа весьма нестойки к воздействию желудочного сока.

Видя, как нахмурился Меллер де Бейль и как зло прищурился граф Интар, я продолжил:

— Это была только первая плохая новость.

— Что-то еще?! — дружное рычание братьев де Бейль напоминало собак на сворке, преследующих дичь и готовых вот-вот вцепиться в бока добычи.

— Вторая плохая новость — этот яд не из тех, что может сварганить на коленке какая-нибудь старуха-знахарка. Метод приготовления ядов такого типа относится к «малым тайнам», а значит, ваши враги, кто бы они ни были, в лучшем случае сумели заинтересовать какой-то из Старых родов в достаточной степени, чтобы те продали им этот яд. В худшем случае — кто-то из Старого рода играет на стороне ваших врагов.

Видя, как разом помрачнели лица присутствующих, я не мог удержаться от довольной улыбки. Всетемнейшая Леди, мне это начинает нравиться!

— М-да… — задумчиво протянул Меллер и нахмурился. — Действительно плохая новость. Очень плохая!

Вообще я хотел еще немного потянуть время, но это не удалось из-за вмешательства Лауры, которая успела уже немного узнать мой характер.

— Альдер еще не закончил, мой лорд, — почтительно обратилась она к Меллеру де Бейлю, в очередной раз проигнорировав мой протест применения имени, на которое я пока не имел прав.

Внимание вновь вернулось ко мне, на что я лишь пожал плечами:

— Последняя новость — хорошая. У вас есть я. Если кто не понял, напоминаю — обученный наследник Древнейшего рода. И не какому-то выкидышу нерадивых учеников моих предков, трясущемуся над жалкими ошметками наших знаний, тягаться со мной!

Воцарилось долгое молчание, которое наконец прервал отец отравленного:

— Что тебе потребуется для приготовления лекарства?

— Не лекарства, а противоядия, — поправил его я, решив немного побыть занудой. — Записывайте…

Приготовить противоядие от простейшего одновекторного яда — дело несложное, быстрое и не представляющее никаких проблем… Ну, для меня не представляющее. Проблемой было другое. Несмотря на самые тщательные проверки, выяснить метод доставки яда до тощего тельца наследника де Бейлей (ввиду отсутствия у лорда Меллера жены и собственных детей) так и не удалось.

Это означало, что невыясненные злоумышленники, сочтя предыдущий метод недостаточно эффективным, могут в любой момент повторить свое покушение, использовав на этот раз что-либо куда более быстродействующее и эффективное.

В свою очередь, подобная возможность означала, что, во-первых, полностью выздоровевший Илан (как я уже говорил, — простейший одновекторный яд без какой-либо защиты… плюнуть и растереть! В самом прямом смысле — для улучшения действия противоядия я добавлял в него немного своей слюны) перед слугами и любыми гостями продолжал играть тяжелобольного, а, во-вторых, неподалеку от него всегда должен быть кто-то разбирающийся в ядах и имеющий возможность в случае чего быстро приготовить нужное противоядие.

Была только одна большая проблема. Надежно запертый и тщательно охраняемый Илан, допуска к которому теперь не имели даже самые близкие люди, пища которого проверялась трижды и четырежды, в том числе и мной самим, каким-то образом продолжал получать свои все возрастающие дозы яда!

Изготовленное мной противоядие надежно блокировало воздействие отравы, но все понимали, что вечно так продолжаться не может. Лаура сбивалась с ног, пытаясь понять, как, каким образом загадочные враги ухитряются доставлять яд в организм наследника. Илан регулярно переводился в самые разные комнаты, чтобы исключить возможность отравления воздуха в помещении. Было объявлено, что поразившая наследника де Бейль болезнь крайне заразна, и под этим предлогом исключены любые прикосновения к забинтованному по самую макушку парню кого-либо, кроме его отца, дяди, Лауры и одного из довереннейших гвардейцев Меллера де Бейля, приставленного якобы для «контроля за санитарным режимом больного».

Надо сказать, что масштаб разыгравшейся паранойи был настолько велик, что и Лаура, и гвардеец были допущены лишь потому, что к моменту начала «болезни» наследника находились весьма далеко от княжества и физически не могли быть причастны к отравлению. Пятым и последним из тех, кому было дозволено находиться вблизи «больного» Илана, был я.

Но тем не менее даже такие меры не помогали. Яд продолжал поступать в моего подопечного строго по расписанию, все увеличивающейся и увеличивающейся дозировкой, и, если бы не так же постоянно скармливаемое ему противоядие, развитие болезни находилось бы где-то на середине третьей стадии.

Как я уже сказал, это вызывало невероятную ярость и бешенство у сотрудников Меллера, прилагавших все возможные усилия, чтобы найти если не самого отравителя, то хотя бы зацепку.

Я же отчаянно скучал. Попыток как-то поучаствовать в расследовании я не делал и делать не намеревался — не обладая нужными знаниями и навыками, я скорее мог все испортить, чем добиться успеха. Приготовление лекарства и проверка еды занимали от силы час в сутки — по получасу утром и вечером.

Собеседник из Илана был откровенно паршивый — расстроенный происходящим, он буквально нырнул в книжный мир, всюду таская с собой толстые тома, и поднимал нос от пыльных страниц лишь для весьма кратких ответов на задаваемые ему вопросы. Помучившись часок, пытаясь разговорить этого нелюдима, я плюнул и отступился. Если человек не хочет общаться — это его дело.

Пробовал читать. К сожалению, действительно интересных книг в библиотеке дома де Бейлей, по крайней мере в открытой мне части, было весьма немного — пара томов по травничеству, «Анатомия» Мюррея пятисотлетней давности и два тома (номер один и четыре) имперской географической энциклопедии, выпускавшейся незадолго до распада империи и содержавшей весьма любопытные сведения. Жаль, что только два…

Остальные полки были забиты весьма сомнительной литературой наподобие «Сказания о подвигах достославного рыцаря Мейхауса и любви его к деве прекрасной Жизель, рассказанные им самим, с иллюстрациями». Судя по иллюстрациям, дева Жизель была та еще затейница, а подвиги рыцаря происходили в основном в горизонтальном положении.

К великому моему огорчению, книг хватило ненадолго. Было весьма приятно читать, развалившись на толстых ветках старой яблони, росшей в саду особняка де Бейлей, но увы — всего неделя, и интересные книги закончились… В отличие от запасов яда у неведомого мерзавца, с упорством, достойным лучшего применения, все так же продолжавшего травить младшего де Бейля!

Так что оставалось только скучать, валяться в саду, спать на роскошных перинах или дремать на ветках все той же гостеприимной яблони (как ни странно, второе почему-то было гораздо приятней) и периодически готовить уже осточертевшее противоядие.

Когда-то, не так уж давно, я, признаться, и не предполагал, что отсутствие тяжелой работы, уютный и теплый дом, наличие неограниченного количества еды и множества слуг могут надоесть. В то время, когда моим обычным завтраком в лучшем случае была подбитая камнем крыса или ворона, а в худшем — чашка простой воды, подобные вещи воспринимались как недостижимая мечта. Но вот сейчас, когда все это у меня было, постепенно и незаметно начала подкрадываться скука…

В это утро я, как и обычно, дремал, уютно устроившись на ветке. Довольно интересный и весьма приятный сон, в котором я неторопливо, с чувством, толком и расстановкой вырезал банду Рвача, был прерван прилетевшим мне в грудь каким-то небольшим легким предметом.

Предмет, оказавшийся простым тряпичным мячиком, правда, изготовленным из довольно дорогого бархата, в обычной ситуации не представлял и не мог представлять ровным счетом никакой угрозы. Но вот учитывая мой сон и место, в котором я ему предавался…

В общем, падение вышло довольно болезненным, и от громкого выражения своих эмоций меня удержало только нежелание информировать неведомого «доброжелателя» об удачном завершении его пакости. Ну и ответный «подарочек» приготовить, не без этого…

Однако, как оказалось, никто и не думал мне пакостить. Раздавшийся из-за высокой живой изгороди громкий шепот, по крайней мере, явственно на это намекал.

— Я быстро! Никто не заметит!

— Малинка, да ты совсем сдурела! Это же сад самих де Бейлей! Давно по заднице не получала?

— Его мне мама подарила! — только и был ответ, после чего я услышал громкое сопение, с которым некто мелкий, но, судя по всему, весьма настойчивый протискивался между корней живой изгороди.

Кажется, это будет интересно!