В 1475 г. восстание вспыхнуло снова, сопровождаясь насилиями, совершаемыми крестьянами, особенно по отношению к духовным лицам, подчиненным церковному совету Хероны, капитул которой отлучил восставших от церкви. Известно, что вождь восставших Вернтальят был вознагражден королем за его прежние заслуги титулом виконта и различными территориями, и замками, получив права полной юрисдикции в пожалованных ему владениях. Свою власть он осуществлял, чиня такой же произвол, как и сеньоры, против которых он до этого боролся. Но это не обескуражило ременс, и до самой смерти Хуана II (в 1479 г.) они не прекращали своей борьбы и не платили податей. Крестьянская проблема в ее социальном аспекте была разрешена Фердинандом «Католиком»^[182].

Упадок дворянства. Все эти события содействовали упадку дворянства. Со времен Альфонса V, по крайней мере, знать почти совершенно не получала от крестьян податей, а поэтому в ее бюджете образовалась огромная брешь. Из старинных графств — главного оплота феодализма и очага борьбы с королевской властью — к началу данного периода (после Хайме I) сохранились лишь Урхельи Ампурдан и виконтство Кастельбо. Первое было включено в состав арагонского королевства Фернандо Антекерским, второе в 1402 г. перешло к королю Мартину, а третье сохранило свою самостоятельность благодаря тому, что оно попало во власть французского рода графов де Фуа, с которыми королям неоднократно приходилось вести борьбу, чтобы парализовать их попытки захвата арагонских владений.

Сами дворяне ухудшали свое положение непрерывными распрями и войнами то между собой, то с, городами. В 1432 г. граф Кардона вел кровопролитную борьбу с графом Прадес, в 1439–1445 гг. Рамон де Кардона воевал с епископом Урхельским, в 1459 г. этот последний выступил против сеньора де Прадес, в 1456 г. барон Сан-Висенте деле Орте ворвался на равнины Таррасы, все опустошая огнем и мечом на своем пути, и убил местного сеньора Хофре де Сентмената; в Вальесе боролись между собой несколько знатных фамилий; в Ампурдане население разделилось на партии сторонников Хуана де Вильямарина, двоюродного брата архиепископа, и Рамона Сагаррига, правителя Руссильона и Серданьи, и общественное спокойствие было совершенно нарушено; в войнах Хуана II лицом к лицу встречались представители высших и низших слоев знати. Сеньор Торрельес-и-Сант-Бой грабил побережье Каталонии, вызывая противодействие Барселоны, виконт де Рокаберти сражался с городской милицией Кастельона де Ампуриас, другие города должны были подавлять силой оружия банды сеньоров, подобных шайкам кастильской знати, или оспаривать у знати право на первенство в политической и общественной жизни страны.

В то время как среди высших слоев знати происходила подобная борьба, все большее значение стали приобретать кавальеро и состоятельные люди (hombres de paraje), роль которых возрастает еще в XIII в. Они составляют в сельских местностях род аристократии или плутократии, являясь естественными врагами сеньоров и приверженцами королей. Они требуют и добиваются (во времена Педро IV) освобождения от юрисдикции баронов и права избрания собственных судей в сельских местностях; они образуют «Хунту каталонских кавальеро» и добиваются для нее привилегий в 1389 г.

Этот процесс разложения знати тормозился в известной степени частыми продажами принадлежащих королю населенных пунктов с передачей прав и более или менее полной юрисдикцией над ними — мероприятия, на которые короли вынуждены были решаться, нуждаясь в пополнении своей казны вопреки неоднократным обещаниям не соглашаться на подобные отчуждения. Впрочем, порой короли приобретали земли сеньоров, как это сделал, например, Педро III, желая основать коронные города Паламос и Торроэлью. Случаи продажи прав юрисдикции в XV в. были весьма многочисленны, и не раз бывало, что города, уже откупившиеся за деньги, снова подпадали под власть сеньоров. А так как города упорно стремились избавиться от этой власти, то сеньоры прекрасно понимали, что горожане предпримут все меры, чтобы снова откупиться от них. В результате сделки по продаже прав юрисдикции часто превращались сеньорами в своеобразную отрасль торговли, причем они обманным образом проставляли в документах цифры, вдвое, а то и вчетверо превышающие ту сумму, которая им в действительности причиталась. В случае же если город отказывался от выкупа, он попадал в крайне тяжелое положение. Сеньориальная юрисдикция в Каталонии была широко распространена, хотя, как и в Кастилии, сам факт обладания какой-либо территорией или замком не давал еще, без санкции короля, права отправления судопроизводства сеньором. Юрисдикция могла быть порой ограничена только правом разбора уголовных или гражданских дел; иной раз она бывала высшей и полной, причем сеньор, пользуясь предоставленными ему правами, безудержно взимал штрафы, порол, вешал и увечил зависимых от него людей. Попытки короля Мартина ограничить произвол сеньоров, которые выразились в пересмотре титулов на владения феодами и сеньориями с целью отчуждения в пользу короны прав юрисдикции, не зафиксированных в документах, успехом не увенчались. Положение осталось неизменным, все больше и больше возбуждая гнев и возмущение вассалов.

Власть городов. Но знать столкнулась с еще одним элементом, столь же могущественным и опасным для нее, как ременсы и короли, — городами, достигшими в этот период наивысшего расцвета. Подобно сеньорам и главным образом для того, чтобы оказать противодействие последним, города покупали у королей право юрисдикции, увеличивая этим свои привилегии и иммунитеты и в свою очередь превращаясь в сеньоров замков и различных селений.

Иногда ими использовался старинный обычай патроната (emparansa), заключавшийся в том, что короли жаловали общинам и отдельным лицам, даже простого звания, право водружать над своими домами королевское знамя в знак королевского покровительства (guiatgе). А такие крупные города, как Лерида, Барселона, Сервера, Вик, Сан-Фелиу де Гишсольс и другие, захватывали другие селения и города, как близкие, так и отдаленные, жалуя им «право поселения» (carreratge), состоявшее в том, что территория захваченного селения рассматривалась как неотъемлемая часть города, совершившего захват. Эти присоединения содействовали росту мощи городов и позволяли им оборонять свои владения от произвола сеньоров. Но подобного рода захваты всегда встречали решительное сопротивление у королей, которые требовали, чтобы с присоединенных территорий уплачивались подати в прежнем размере. Дело в том, что «право поселения» сопряжено было с изъятием приобретенных городом селений из податного обложения, что было для короны невыгодно. Неоднократно происходили и такие явления: города покупали у королей право юрисдикции, а короли отменяли покупку под влиянием знати, но не возвращали полученных ими денег. Так случилось с городами Корсой, Круильесом, Сан-Садурий в 1402 г., с Багуром и Ператальядой в 1444 г., хотя первым и удалось позднее (в 1442 г.) в качестве возмещения получить право carreratge от Барселоны. Но в общем короли содействовали росту городских привилегий и расширению числа городов, освобожденных от податного обложения. А это способствовало усилению власти городов, которая укреплялась неудержимо, хотя и терпела ущерб от того же духа соперничества и внутренних раздоров, который, как и Кастилии, явился причиной грядущего упадка. Нередко происходила вооруженная борьба между различными селениями то по причине несправедливых притеснений, как, например, между жителями Англесоны и горожанами Барселоны (в 1448 г.), то по вопросу о границах или из-за принадлежности к разным партиям. Нои внутри каждого города шла та же борьба партий: в Вике в 1339, 1402 гг. и позже велась борьба за должность бальи. То же имело место в Лериде, Хероне, Перпиньяне, Пьере, Тарреге, Таррагоне, Сервере и Таррасе; в самой Барселоне долгое время царила смута из-за борьбы между плебейской партией (buscaires) и дворянством и буржуазией (bigaiaires).

В структуре свободных или королевских городов начиная с XIII в. намечается определенное единообразие, оно находит еще более отчетливое проявление в XIV в., под влиянием централизаторских стремлений Педро IV, и в организации выборов бальи и членов городского совета, и в самой планировке улиц и расположении домов. Первоначальной основой управления было, как и в Кастилии, народное собрание, позднее замененное (в северных городах с XIV в.) курией, советом или сенатом, т. е. собранием присяжных или достойных людей (jurados, prohombtes, concelleres, pr^oceres), выходцев из городской аристократии и богатых горожан, но не из плебейской части населения. Выборы производились высокими должностными лицами без участия общины, причем они же, а не народ, выбирали депутатов в кортесы. Но такое положение дел, вызывавшее борьбу между буржуазией и народом и не отвечавшее интересам короля, так как эта аристократия была ему враждебна, вскоре изменилось благодаря проникновению в городские советы народных элементов еще в том же XIV в. (например, в Паламосе — в 1358 г., в Фигерасе — в 1384 г., в Барселоне — в 1387 г.). Однако народное собрание прекратило свое существование не во всех городах. Оно долго еще сохранялось в Тортосе (что можно видеть из местного «Свода обычаев»), в Кадакерсе (в 1403 г.) и в других королевских или свободных городах. Иной раз город становился центром целого района, образованного путем присоединения других более мелких городов с их округами. Во главе его стоял королевский бальи, права юрисдикции которого не ограничивали административных функций курии или совета. Во второй половине XIV в. в некоторых городах должности бальи были проданы королем, и с тех пор город выдвигал при выборах бальи трех кандидатов; так произошло в Паламосе, Торроэлье и в королевских городах Ампурдана. Короли особенно настойчиво старались создавать свои города и бальяжи на границах с графствами и сеньориальными владениями, используя их в качестве опорных пунктов в борьбе против крупных сеньоров. В Ампурдане им удалось создать целый укрепленный пояс, окружавший почти полностью все владения местного графа.

Дворяне боролись с городами, применяя те же средства, которыми пользовались и кастильские магнаты. Они стремились удержать население на своих землях и жаловали ряд вольностей, благодаря которым создавались города, которые сами приобретали полные сеньориальные права. Той же практики придерживались и духовные феодалы, причем применять ее они начали, бесспорно, гораздо раньше светских сеньоров. Так положено было в Каталонии начало фуэрос и привилегиям аристократического характера, которые и дали толчок образованию феодальной буржуазии. Примером таких городов с жалованными вольностями могут служить на севере (где феодализм был наиболее стойким) Кастельон де Ампуриас, Росас, Пералада, Ла-Бисбаль, Сан-Фелиу де Гишольс, Палафружел и другие. В их внутренней организации отмечается большое разнообразие, вызванное тем, что на муниципальный строй в этих областях оказали влияние чрезвычайно пестрые нормы обычного права. Кроме того, следует иметь в виду, что структура управления в этих городах вырабатывалась без заранее определенного плана, чем они отличались от коронных городов. Однако процесс расширения их вольностей протекает так же, как и в независимых городах; и здесь низшие классы сперва нс допускаются в городской совет, и лишь в XV в. их представители входят в его состав. В качестве образцов сеньориальных городов рассмотрим города Кастельон де Ампуриас и Пераладу. В Кастельоне ведению графа подлежал суд, солеварни, проточная вода и мельницы, он получал 2/3 налога со скота и другие налоги, назначал бальи (baill'e), вегера (veguer) и альгвасилов (saiixs). Народ ведал управлением общими делами округи через генеральный совет, который в 1366 г. состоял из шестидесяти советников и четырех консулов, представителей зажиточного среднего сословия (prohombres), а не из бедняков (privacies). Консулы ежегодно выбирались советниками, но неоднократно на это собрание пытались проникнуть народные или дворянские элементы, которым удавалось разогнать собравшихся. Жители были освобождены от «дурных обычаев» и феодальных повинностей, а по отношению к чужакам, нанесшим оскорбление или ущерб кому-либо из горожан, сохранялось право мести, сходное с аналогичным правом в некоторых городах Кастилии. Эти вольности сохранялись в силе до 1403 г., когда король Мартин овладел Кастельоном, превратив его в королевский город и реорганизовав систему управления по общекаталонскому образцу. Фуэрос Пералады гарантировали жителям освобождение от феодальных повинностей, предоставляли им свободу выбора местожительства, профессии и продажи имущества и право мести в отношении чужаков. Графский судья и городские бальи обязаны были соблюдать обычаи и не нарушать местные привилегии и не могли публиковать без разрешения консулов новые статуты и акты.

Преобладание Барселоны. «Достойный горожанин» (el ciudadano honrado). Наиболее ярко выраженным образчиком муниципальной организации, описанной выше, было городское устройство Барселоны, которое заслуживает внимания еще и потому, что Барселона имела большое, хотя и не всегда благотворное влияние на ход дел в Каталонии.

Мы уже познакомились с основами муниципальной структуры Барселоны, установленной во времена Хайме I. По существу, ее структура не изменилась за этот период, значительно только возросли привилегии Барселоны благодаря новым пожалованиям королей. Существенное значение имели пожалования Педро III в 1283 г., известные под названием «Recognoveriint proceres», по первым словам, соответствующей грамоты и ордонансы под названием «sanctacilia», обнародованные во времена Хайме II Советом Ста. В 1283 г. были подтверждены права советников и городского совета, благодаря чему эта временная привилегия, данная Хайме I в 1265 и 1274 г., превратилась в постоянную. Число членов совета возросло в 1453 г. до 144, и вместе с тем произошли некоторые изменения в процедуре выборов; в 1454 г. совет состоял уже из 177 членов. Спустя некоторое время Хуан II снова снизил его численность до 128 членов.

Советники, которые вначале избирались только из числа зажиточных горожан — владельцев недвижимости (из «достойных горожан» — ciudadanos honrados), начиная с 1455 г. распределялись по социальному составу следующим образом: первый член (en cap) и второй — из «достойных горожан», третий — из купцов, четвертый — из представителей свободных профессий, пятый — из ремесленников. Члены Совета Ста с 1387 г. также представляли различные социальные группы населения, причем уже с 1454 г. среди них представители народа преобладают над «достойными горожанами».

Функции советников состояли в поддержании общественного порядка в городе, в обеспечении его достаточным количеством продовольствия, в сохранении городских привилегий и обычаев и в надлежащем распоряжении его доходами. Советники пользовались привилегией давать советы королям, что они постоянно и делали, в особенности на протяжении бурного XV в. Забота о сохранении городских фуэрос придала советникам — этим подлинным представителям средневекового города — черты строгой непреклонности. Случаи нарушения фуэрос — королем или другим лицом — вызывали сопротивление и прямую агрессию, чему примерами являются факты заключения в тюрьму генерального бальи Каталонии в 1435 г., изгнание короля в 1459 г. и войны, которые Барселона вела на протяжении всего царствования Хуана II.

Юрисдикция Барселоны распространялась на территорию, которая намного превосходила площадь города в его границах. Благодаря последовательным присоединениям и распространению привилегий, а также широкому применению права carreratge Барселоне удалось образовать целое муниципальное ядро, которое к концу XV в. занимало всю равнину, от побережья до Молине де Рей. В него входили 17 пригородов и местности, столь отдаленные, как Монткада-и-Сервельо, Франкесас дель Вальес, Эльче и Кревильенте (в провинции Аликанте), Тарраса, Савадель, Таррега, Вилаграса, Кастельви де Росанес, баронии Марторель, Фликс-и-Монтбуй, графство Ампуриас, Сант-Педор, Матаро, Гранольерс, Игуалада, долина Риваса, Паламос, Виламахор, Вальвидрера, Круильес и другие населенные пункты — одни приобретенные за деньги, другие захваченные силою. Благодаря этому Барселона приобрела очень большое значение; к тому же она издавна была столицей Каталонского маркизата или принципата, так что среди законоведов и политиков XV в. считалось общепринятым мнение, что этот город является «главой Каталонии» (icabeza de Cataluna) и включает в себя «все остальное» в Каталонской области. Эго положение обязывало Барселону защищать те местности, на которые распространялась юрисдикция города, и предоставляло им, как правило, все привилегии и изъятия, которыми пользовалась Барселона при условии принятия отличительного знака или эмблемы столицы. Но правами своими Барселона пользовалась исключительно в своих интересах, осуществляя гражданскую и уголовную юрисдикцию, иногда полную, иногда частичную. Осуществление прав этой юрисдикции поручалось местным бальи, назначенным королем и действующим в рамках санкционированного королем Устава, который применялся для территорий, присоединенных к вольному городу по обычаю carreratge. Барселоне принадлежало право объединения всех союзных городов для осуществления дел, затрагивающих общие и частные интересы (например, для сооружения и починки стен, рвов и т. п., к чему привлекались не только жители данного города); право призыва в городскую милицию, сбора налогов и наложения новых податей.

Как и во всех случаях, когда возникает столь мощная единица, Барселона злоупотребляла своими правами, что проявлялось как в ее взаимоотношениях с другими городами, так и в отношениях с королем и другими политическими силами принципата. Барселоне удавалось иногда не только сравняться, но даже и превзойти по значению и влиянию Генеральную Депутацию Каталонии в таких делах, которые вызывали ревность других городов. Так случилось, например, при разрешении вопроса о праве передачи замечаний королю, в чем Барселонский Совет Ста не желал никому уступать первенства. Одновременно Барселона старалась затруднить хозяйственную жизнь таких городов, как Валенсия, выступая с протестом против перевозки товаров на иностранных судах, о чем просили жители Валенсии в целях поощрения торговли. В других случаях вмешательство Барселоны оказывалось благотворным, что имело место, когда она по собственному почину или по просьбе заинтересованных лиц пыталась положить конец распрям между дворянами, городами и различными враждебными друг другу социальными группами. Право на подобного рода вмешательство, которое короли даже требовали от Барселоны, советники получили в 1417 г. от Совета Ста.

Для наилучшего выполнения административных функций в Барселоне и осуществления опеки над многочисленными окрестными городами советники и советы имели в своем распоряжении должностных лиц низшего ранга, которых они сами назначали. Такими чиновниками были: бальи (bayle) или судебный исполнитель; клаварий (clavari) — казначей, агент по финансовым делам и инспектор, в обязанности которого входил надзор за деятельностью городских чиновников мостасаф (mostacaf) — управляющий рынками, который ведал продажей вина и зернового хлеба, жалованьем кормилиц и другими самыми различными вопросами; местре портола (Mestre ) — комендант порта, который взимал налог за якорную стоянку в порту и ведал делами, связанными с управлением порта; консул-хранитель печати (consul del sello) — купец, который ставил печать с городским гербом на изготовленные ткани, получившие одобрение эксперта; эдилы (obrers), на обязанности которых лежало украшение города и производство общественных работ, причем они имели право издавать эдикты и общие распоряжения; консулы, о которых речь будет идти ниже, и многие другие. Но самым высшим и наиболее характерным представителем каталонской буржуазии был «достойный горожанин» (ciudadano honrado) — богатый и могущественный буржуа, возвысившийся над купцами, торговцами, ремесленниками и крестьянами до положения «благородного» или «знатного» человека (generoso, hombre de paratge). В течение долгого времени вся власть в столице и управление ею находились исключительно в руках этих буржуа. Этот «достойный горожанин» (horn honrat) Барселоны с давних времен обладал теми же привилегиями, что и кавальеро, и, в частности, правом поединка. И неоднократно советники отстаивали привилегии, которые приравнивали их к рыцарям; так было, когда иерусалимский орден иоаннитов в 1447 г. пожелал распространить на Каталонию запрет приема в его ряды лиц недворянского происхождения или, когда университетские власти в Лериде предложили предоставить известные преимущества рыцарским детям. «Достойные горожане» были освобождены от всех общих налогов, но платили специальные городские сборы, весьма многочисленные в ту пору. Но они не представляли собой замкнутого сословия, ибо хотя число их и было ограниченно, но каждый недворянин при определенных условиях мог возвыситься до положения «достойного горожанина». Для этого требовалось согласие советников, которые обычно собирались в день первого мая.

Дух тщеславия и подозрительности, свойственный буржуазии (и при этом всем слоям этого класса в Европе), проявлялся не только в соревновании со знатью по вопросам чести, о чем уже шла речь, но и в борьбе с самим Генералитетом (Generalilat) Каталонии и во всей политике (носившей характер исключительности) советников (а известно, что до 1455 г. только «достойные горожане» удостаивались этого ранга). Этот дух проявляется еще рельефнее при разрешении, казалось бы, ничтожных по-своему значению вопросов. Так, в 1444 г. советники оказали решительное сопротивление намерению водрузить знамя над могилой законоведа Бонаната Пере, одного из виднейших авторитетов эпохи, советника арагонских королей, «человека, без помощи которого не разрешался ни один сколько-нибудь важный для Каталонии вопрос». Советники мотивировали свое решение тем, что почести, оказываемые покойнику, чрезмерны и что не следует поощрять опасный фаворитизм королевских советников.

Мудехары, евреи и рабы. Положение мудехаров — ничтожной по численности группы (в условиях Каталонии), значение которой в этой стране было невелико, — в XIV–XV вв. было примерно таким же, как и в предыдущий период. Ограничения, относящиеся ко времени Хуана I, вновь в резкой форме подтверждаются при Хайме II (конституции 1300 и 1311 г.). Эти конституции обязывают мудехаров выслушивать христианские проповеди в своих мечетях и стричь волосы кружком под угрозой штрафа или наказания плетьми для ослушников. При Педро IV (в 1363 г.) им все же было разрешено заниматься врачеванием после сдачи испытаний христианским лекарям.

Положение евреев регулировалось столь же строгими ограничениями. Погромы еврейских кварталов происходили и в Каталонии (в Ла-Бисбале в 1285 г., в Хероне в 1391 г. и в Барселоне в том же 1391 г.), причем в Барселоне все еврейское население было полностью вырезано, а еврейский квартал разграблен и сожжен. Альфонс V в 1425 г. выдал по просьбе города привилегию, согласно которой в Барселоне не разрешалось впредь проживание евреев. Посещающие город евреи могли оставаться в его пределах в течение всего лишь двух недель.

Внутренняя структура еврейских общин во многом сходна с муниципальной организацией. Документы XIV в. позволяют заключить, что еврейское население Кастельо делилось на три определенных сословия — bzazos (старшее, среднее и младшее), выбирая, как и населения Хероны, советников, синдиков, секретарей, счетчиков и казначея или ключника.

На низшей ступени социальной иерархии наряду с евреями находились рабы, положение которых было еще хуже, чем ременс. И в частной жизни и в общественной рабы играли заметную роль. Их было немало во всех городах и селениях, в монастырях и даже в цеховых организациях, о чем свидетельствует одна привилегия XIV в., данная лодочникам Барселоны, по которой каждому из них разрешалось иметь не более двух рабов. Рабы либо приобретались на рынке, либо захватывались в войнах. При Хуане I в столице было много греков-рабов, и король предпринимал попытки для их освобождения.

Общая политическая организация. В системе управления принципатом в эту эпоху не происходит существенных изменений. Политическая борьба протекает в той же форме, что в Кастилии и Арагоне, — здесь также идут распри королей со знатью (менее ожесточенные, чем в других частях Испании, поскольку на первый план в Каталонии выдвинуты были социальные проблемы иного порядка) и жестокая борьба буржуазии (особенно барселонской), которой присущ был дух фуэризма^[183], с королевской властью. Население Каталонии относилось с недоверием к своим принцепсам — королям Арагонии, в особенности после восшествия на арагонский престол представителя кастильского королевского рода, Фернандо I, из-за его иностранного происхождения^[184], а также из-за предполагаемого наличия у него и его преемников ярко выраженных абсолютистских тенденций. Конечно, эти тенденции были присущи в ту пору не только королям Кастилии, но вообще всем монархам Европы; но абсолютистский идеал все более и более укоренялся с течением времени, по мере того как усиливалось влияние римского права. Каталонцы не были так резко настроены против внешней политики королей, как население Арагона, так как экспансия в Средиземном море была их традицией и приумножала выгоды их производственной и торговой деятельности. Все же и они не раз отказывали Альфонсу V в субсидиях на ведение войны в Италии и жаловались на широкий образ жизни короля в Неаполе, упрекая его в пренебрежении интересами своих испанских владений, которыми королева Мария управляла весьма успешно. Но симптомы недовольства или, по крайней мере, проявления подозрительности создавали атмосферу, неблагоприятную для королей, для всех попыток с их стороны (действительных и мнимых) нарушения местных законов. Недоверчивость и подозрительность буржуазии и неблагоразумные и противозаконные поступки королей, равно как и проявления самовластия с их стороны, еще более накаляли атмосферу. А короли не раз подавали повод для недовольства. Подобные случаи имели место при Фернандо I, в связи со сбором налога veciigal и при вступлении кастильских войск на территорию Арагона и Валенсии, против чего заявили протест советники Барселоны; при Педро IV, о самовластии которого свидетельствуют документы его канцелярии; при Альфонсе V, не менее своевольном государе, который часто нарушал арагонские фуэрос и игнорировал права ременс; такие случаи повторялись и в царствование других королей. Чрезвычайное недовольство возбуждали назначения иностранцев на государственные должности. Подобные назначения участились при Альфонсе V, и возмущение каталонцев было столь велико, что они решили отказать королю в повиновении, если он впредь будет оказывать покровительство чужеземцам и, в частности, кастильцам. Открытый разрыв произошел в 60-х годах XV в., когда началась война между Карлосом Вианой и Хуаном II. Впоследствии создалась в Каталонии партия (в основном из представителей дворян и среднего класса), в которой тотчас же проявились сепаратистские тенденции. Эта партия сперва склонялась к союзу с Францией (идея этого союза была весьма популярной, и ей не чужды были даже ременсы в период своих первых восстаний); позднее, после провала этой попытки, выдвинут был проект республиканского устройства по примеру итальянских государств. Борьба между каталонцами и Хуаном, II, поводом для которой являлось вызывающее поведение короля по отношению к своему сыну — владетелю Вианы, в действительности была конфликтом, в котором столкнулись абсолютистские тенденции королевской власти (носителями их был король и его энергичная супруга — королева Хуана), и стремления к утверждению местных вольностей, вызванные все еще сильными феодальными тенденциями знати. Но ни эта борьба, ни предыдущие распри не привели к исчезновению старинных фуэрос Каталонии. Хуан II и его предшественники не внесли никаких изменений ни в фуэрос, ни в политическую структуру принципата, ни во взаимоотношения Каталонии с арагонским королевством. Напротив, как уже отмечалось, привилегии Барселоны все более и более возрастали, а мощь этого города крепла благодаря захватам и присоединениям городов и селений по праву carreratge. Но в сущности толчок был дан, и крах феодализма очень скоро должен был привести к уничтожению городских вольностей, которые были подорваны в самой своей основе пороками, присущими городской буржуазии.

Особые кортесы Каталонии (созданные в исходе XIII в.) продолжали собираться независимо от арагонских кортесов и отстаивали свою основную экономическую функцию — вотирование налогов — столь рьяно, что короли не раз вынуждены были распускать кортесы (что, например, имело место в царствование Альфонса V), когда последние отказывали в испрашиваемых субсидиях. В 1283 г. на сессии кортесов в Барселоне было сделано заявление, аналогичное декларациям кастильских кортесов о прерогативах законодательной власти, а именно, что государь должен, когда он желает обнародовать закон, созывать прелатов, баронов, рыцарей и горожан и считаться с их вердиктом и волей. А для того чтобы подобные решения имели силу, достаточно, чтобы вынесло его «наиболее мудрое большинство» подобного собрания. Впрочем, подобные декларации имели лишь чисто платонический характер, так как короли продолжали утверждать законы по собственному почину. Та же участь постигла и предложение собирать кортесы ежегодно (принятое в 1283 г.) и в твердо назначенный срок — в первое воскресенье великого поста, в Барселоне и Лериде — поочередно (постановление 1299 г.) и раз в три года (постановление кортесов в Лериде в 1301 г.). По решению кортесов в Барселоне в 1365 г. они должны были всегда созываться самим королем или наместником короля, в случае если подобный созыв вызывается уважительными причинами. Депутаты городов сначала избирались открытым голосованием, ас 1387 г. — путем баллотировки; и для непосредственного руководства депутатами были созданы сперва в Барселоне, а затем почти во всех городах Каталонии городские хунты (vintiqaairenas), в обязанности которых входил надзор за деятельностью депутатов в соответствии с их полномочиями. Народное и королевское сословия в кортесах возглавлялись канцлером и синдиками Барселоны, принимавшими участие в сессиях. Генеральные кортесы каталоно-арагонской конфедерации, в которые входили Каталония, Арагон, Валенсия, Майорка, Руссильон и Серданья, также продолжали собираться. В 1383 г. было установлено, что король должен произносить речь на их открытии по-каталонски, а наследник отвечать ему от имени кортесов на арагонском языке. Кроме этих кортесов, имелись еще кортесы для средиземноморских владений («заморские» для Корсики, Сардинии, Сицилии и Неаполя).

Как и арагонские кортесы, каталонские имели своих постоянных представителей в Генеральной Депутации. Число их было различно в разное время (три представителя в 1359 г., три постоянных депутата и несколько финансовых советников в 1413 г.). В том же 1413 г. был установлен трехлетний срок пребывания в этой должности, причем сменяемые члены должны были избирать себе преемников, если не происходило заседания кортесов. Но в 1454 г. этот способ замещения должности был заменен баллотировкой. Каждый депутат являлся представителем одного из трех сословий кортесов. Они получали жалованье, и им оказывали помощь местные депутаты. Депутация должна была следить за точным выполнением законов и определять случаи их нарушения (для чего привилегией 1422 г. было установлено, что если король или его уполномоченные издадут указ, нарушающий существующие законы, то собрание имеет право заявить протест). Она также осуществляла функции общего надзора за порядком на суше и на морс и принимала присягу в верности фуэрос от наместника, губернатора, вице-короля и других высших должностных лиц. Наконец, при чрезвычайных обстоятельствах Депутация могла созывать сословия кортесов или же приглашать на совет отдельных депутатов кортесов, находившихся поблизости. Во время междуцарствия 1410–1412 г. принципатом управляла хунта, состоявшая из 12 депутатов, членов городского совета Барселоны и генерал-губернатора.

Законодательство. Законодательство было столь же разнородным, как и в предыдущий период. Уменьшается количество пожалований новых городских фуэрос (от XIV в. до нас дошло несколько фуэрос, данных королями, епископами, и сеньорами, и ряд уставов (ordenanzas) — например, уставы для сельского населения графства Ампурдан); от XV же века до нас не дошло новых фуэрос, хотя и участились случаи пожалования привилегий частного характера, что имело, например, место в Барселоне, и увеличилось количество конституций, капитуляций, актов кортесов, королевских грамот (constituciones, capitulos, actes de Corte, pragm^aiicas reales) и других распоряжений, исходящих от короля, как носителя начал законодательной власти. При этом всегда должно было соблюдаться условие (по крайней мере в теории), что все эти акты не противоречат общим законам (акты кортесов в 1289, 1292, 1311 и 1413 гг.). В том же 1413 г. было решено кодифицировать все законы, действующие в Каталонии; с этой целью была образована комиссия из трех юристов (Нарсисо де Сан-Дионисио, Хайме Кальиса и Боннонатуса де Сан-Педро). Приняв в качестве образца «Codex repetitiae praeledionis», они распределили весь материал на несколько книг и глав, перевели с латинского на каталонский языки «Usatici» и другие законы. Следует отметить, что вследствие присоединения при Мартине I графства Ампурдан к короне на его территорию было распространено действие «Обычаев» (Usaiges) и Конституций, противоречащих нормам римского права.

Имеются и другие сборники XIII и XIV вв., составленные отдельными лицами или группой лиц: например, сборник «конституций и обычаев», хранящихся в архиве Леридского собора. В 1279 г. (т. е. в первые годы царствования Педро III) были окончательно отредактированы и получили форму закона дошедшие до нас обычаи Тортосы, нечто вроде соглашения между сеньором и городом, представляющие собой наиболее полный свод норм муниципального права средних веков. От XIV в. дошла конституция бальяжа Миравель, интересная в части, касающейся гражданского права. Феодальные обычаи Хероны были сведены в особый кодекс в середине XV в. При Педро IV, для управления двором, были выпущены «Правила королевского дома» (Ordinaciones da la Casa Real).

Но наиболее знаменательным явлением в истории законодательства на протяжении всего этого периода была борьба между влиянием римского права и обычным правом, начавшаяся еще в XII, в., причем одержала верх концепция римского права. В самом деле, многие из новых законов XIII, XIV и XV вв., в особенности те акты, которые относятся к области семейного права и права наследования, вносят, как мы увидим, изменения в существующие установления в духе римского права. А Мартин I в решении, принятом на кортесах в Барселоне в 1409 г., устанавливает систему соподчинения источников позитивного права, аналогичную принятой в 1348 г. в Кастилии. В качестве дополнительных источников было введено «общее право» (каноническое и римское), как его называли в Каталонии, нормы которого следовали после обычаев, конституций, капитуляций, судебных установлений, привилегий, иммунитетов и вольностей. Подобные мероприятия были лишь следствием импульса, данного Педро IV, который за много лет до Мартина I повелел изучать римские законы и ссылаться на них.

Организация судопроизводства и уголовное право. В организации судопроизводства в Каталонии в этот период наблюдается та же картина путаницы и разнобоя, которая характерна для Кастилии. Разнобой этот вызывался тем, что города (особенно Барселона) и сеньоры обладали правами юрисдикции и наряду с единой системой судопроизводства, установленного в различных административных округах королями, существовали местные судебные обычаи. В истории судопроизводства замечается та же эволюция, что и в Кастилии: процесс обвинения частным лицом заменяется системой расследования без участия потерпевшей стороны (свод Тортосы). Любопытно отметить наряду с тенденцией к отмене «простых доказательств» сохранение поединка не только между дворянами (как в Кастилии), но также и между горожанами (в Барселоне и других центрах), о чем свидетельствуют документы XV в. Этот обычай столь прочно укоренился, что в Манресе и других городах особой грамотой запрещались поединки, и лиц, учинивших ссору, которая приводила к единоборству, заставляли мириться под страхом изгнания. Советники Барселоны неоднократно вмешивались в поединки для примирения сторон, выказывая большое рвение в этой гуманной миссии.

Преступления против религии по-прежнему карались инквизицией, инквизиторами же были доминиканцы и францисканцы. Последний инквизитор этого периода — Хуан Кристобаль де Гальвес — принял активное участие в войнах между Карлосом Вианой и Хуаном II, проявив себя ярым приверженцем Вианы и врагом королевы Хуаны. В некоторых местностях, где полностью сохранился старый феодальный уклад, еще долгое время существовало право кровной мести, вира за убийство и другие пережитки древнегерманского уголовного права.

Система фиска (государственная и муниципальная). Организация управления государственными финансами в начале этого периода, как и в Кастилии, весьма несовершенна как в части распределения налогов и их сбора, так и в области административной, составления бюджета и т. п. Поэтому, несмотря на рост налогов, короли часто испытывали серьезные денежные затруднения. Они пытались разрешить подобные затруднения, обращаясь к кортесам с просьбой о субсидиях (которые постоянно им в этом отказывали) или путем продажи прав юрисдикции и судебных доходов, и даже принимали денежные дары, происхождение которых, как это было при Альфонсе V, не всегда оказывалось безукоризненным. Нередко короли принуждали к уплате возмещения за налог, подлежащий отмене; так, например, купцы преподнесли Хуану II подарки в 3000 и 10 000 флоринов, желая, чтобы он отменил один налог. В большом порядке велись дела в особом финансовом управлении Депутации Каталонии, имевшем в своем распоряжении собственные доходы, за счет которых покрывались издержки этого ведомства. Доходы эти назывались «Сборами Генеральной Депутации» («Drets del Generah») и включали ввозные и вывозные пошлины на товары, талью и габель, ставки которых менялись в зависимости от социального положения налогоплательщиков и были различны для мирян и для духовных лиц, и так называемую «bolla» или сбор за свинцовую печать, которая прикладывалась к шерстяным тканям, сукнам и другим товарам. Обязанность уплачивать эти налоги считалась священной, и невыполнение ее каралось методами «морального воздействия», т. е. отлучением от церкви, которое объявляли епископы, вызывавшиеся для этого в Депутацию. Сбор налогов обычно отдавался на откуп (такова была общая традиция в те времена), причем Депутация имела также своих контролеров и других должностных лиц (помимо агентов, назначаемых откупщиками под контролем Депутации), которые должны были следить за тем, чтобы не было допущено обмана при сборе податей. Сборы поступали на хранение в банк или «Taula», в Барселоне, а оттуда уже изымались на покрытие следующих расходов: военных, предназначенных для защиты территории на суше и на море, а в особенности — для борьбы с пиратами; судебных, на оплату судей; податных — для уплаты ценза и других налогов.

Города также имели собственные доходы, причем в этой связи особого упоминания заслуживает Барселона. В 1357 г. всего было шестнадцать налогов, впрочем, незначительных. Особого упоминания заслуживают налоги на сожительниц (барраган), на оливковое масло и соленую рыбу, на стекло и воск и т. п. Была также в Барселоне одна доходная статья, пожалованная ей на правах особой привилегии Хуаном I (в 1390 г.), так называемый dregana, который существовал до 1453 г. и состоял в сборе пошлины с кораблей, торговавших с определенными иностранными портами. Зато, с целью облегчить доставку в город зернового хлеба, был уничтожен ввозной налог, именовавшийся periatge, который обычно уплачивался со всех товаров, ввозимых морем, и шел в пользу товарной биржи. Барселона в 1421 г. была также почти освобождена от налога — леуды, который в те времена, когда Барселона была еще расположена на границе с мавританскими владениями, уплачивался замку Тамарит и его сеньорам с товаров, провозимых через этот пункт, как вознаграждение за защиту города. Ременсы платили особо три флорина с очага и налог под названием dotze, от которого освобождены были свободные люди.

Войско и флот. Пираты. Уже отмечалось, что защита каталонской территории была возложена главным образом на Депутацию Каталонии, которая должна была призывать горожан, оплачивать специальные войска и приобретать оружие, суда, артиллерию, боеприпасы и т. п. Все средства ведения войны предоставлялись королю на правах займа лишь в определенных случаях и при условии получения определенных гарантий, с оговоркой, что Депутация не несет расходов, связанных с обновлением или ремонтом снаряжения и материалов. Один из случаев предоставления такого рода займа имел место в 1443 г., когда корабли Депутации оказали помощь генерал-губернатору. Ядро собственно каталонского войска составляла в это время городская милиция (someienls). По еще действовали сеньориальные дружины (las mesnadas senorlales), которые вели борьбу на стороне народных масс во время восстания ременс и в войне с Хуаном II. Однако они играли роль значительно меньшую, чем городская милиция. Часто городские фуэрос запрещали вербовку горожан в королевское войско, чтобы воспрепятствовать ослаблению милиции. Эта последняя собиралась в необходимых случаях по призыву местных властей или властей городского центра, когда речь шла о городах, присоединенных по обычаю carreratge. Так, Барселона могла призывать — и нередко делала это — милицию захваченных ею городов. Советники Барселоны имели в своем распоряжении 34 отряда, в состав которых входили купцы и члены братств и цехов и которыми командовали назначенные советниками капитаны. Общее руководство принадлежало первому советнику (conceller en cap), который имел звание полковника (coronel), отчего и вся милиция получила название «коронелы» (coronela).

Мощь морского флота Каталонии все более возрастала под влиянием внешних войн и расширения торговых связей. Флот должен был бороться с пиратами, весьма многочисленными и дерзкими. В состав флота входили королевские суда, построенные и содержащиеся за счет короля или же взятые им в наем у других государств или у иностранных предпринимателей (в основном итальянских), корабли, которые обычно нанимались купеческой биржей и предназначались для борьбы с пиратами (так, например, в 1474 г. были наняты галеры графа Кардоны), корабли Депутации Каталонии, которые содержались для охраны берегов и оплачивались Депутацией, и городские суда Барселоны, которые она имела право вооружать согласно привилегии 1321 г., расширенной в 1390 г. Так, в 1409 г. город имел три вооруженные галеры, а также арсенал (drecana), на содержание которого шел уже упоминавшийся налог под тем же наименованием. Кроме того, многие феодалы (светские и духовные) также имели свой флот, который использовался ими для пиратских набегов. Примером может служить упомянутый граф Кардона и завоеватели острова Ибисы. Все эти типы кораблей составляли могущественнейшие эскадры, подобные флотилии, вышедшей из Порт-Фанос в 1282 г. под командованием Педро III, эскадры 1322 г. и армады, бросившей якорь в Росас в 1354 г. и насчитывавшей 300 вымпелов (в том числе 45 галер и 20 вооруженных кораблей), с 13 500 солдатами на борту. В царствование Педро IV адмирал Кабрера составил военный устав (Armades navals). С Кабрерой делили славу командования каталоно-арагонским флотом другие моряки, например, Рожер де Лауриа (итальянец по происхождению), имена которых известны были всей Европе.

Важнейшей задачей того времени была охрана берегов и не столько от внешних врагов, сколько от корсаров и пиратов, как мусульманских (главным образом алжирских), так и христианских, совершавших набеги на берега Майорки, Прованса и Италии. Иногда они основывали свои базы близ каталонского побережья — на островах Медас, против Торроэльи (Херона) или в Альфакесе. Для предупреждения о вражеских десантах была реорганизована традиционная сторожевая служба с опорной сетью сторожевых башен. С этих башен вели наблюдение над морем; сигналы тревоги подавались боевым рогом и другими способами. Известия о приближении врага приходили иногда издалека и передавались с большой скоростью, для чего прибрежные города поддерживали постоянные сношения между собой через курьеров, причем издержки возлагались на извещенный об опасности город. Так, в 1433 г. письмо губернатора и присяжных Майорки, извещавшего появлении мавританских судов, пошло на Ибису, оттуда в Валенсию, а затем через консулов и присяжных Бурриапы, Пенисколы, Тортосы и Таррагоны — в Барселону. Помимо этих предупредительных мер, применялись, естественно, и репрессивные меры, которые приводились в исполнение Депутацией Каталонии, вооружавшей галеры для преследования корсаров и пиратов. Городская милиция также оказывала помощь в охране портов. Но всех этих мер было недостаточно, и случалось, что приходилось выкупать селения, захваченные пиратами (например, уже упомянутые острова Медас). А так как дело никогда не обходилось без злоупотреблений, даже со стороны лиц, более всего обязанных охранять побережье, то не раз случалось, что должностные лица разрешали пиратам особыми охранными грамотами вооружаться на каталонской территории. Эти злоупотребления были устранены особой привилегией 1401 г., данной королем консулам и морской бирже (Lonja de mar) Барселоны. Население часто уводилось в плен, главным образом маврами; в связи с этим возникли особые организации по выкупу пленных (эти функции осуществлялись главным образом орденом Милосердия). Любопытно, что ущерб, приносимый торговле пиратскими рейдами, возмещался путем сбора подати, которую обязаны были уплачивать купцы — соотечественники пиратов.

Феодальная церковь в Каталонии. Все, что было сказано выше о церкви Арагона, в такой же мере относится к каталонской церкви. Упадок монашеских орденов в Каталонии проявлялся таким же образом, как и в других областях. Так, документы XV в. из архива Депутации свидетельствуют, что монахи-бенедиктинцы из монастыря Сан-Кирико де Колера совершали множество насилий над людьми и предавались грабежам, и что не меньшие бесчинства творили монахи Барселоны. Раздоры происходили во многих монастырях. Интересно отметить то обстоятельство, что советники Барселоны пользовались правом carreratge по отношению ко всем монастырям Каталонии и на этом основании посещали даже закрытые монастыри, обследуя и устраняя различные недостатки.

Феодальный режим присущ был каталонской церкви на протяжении всего средневековья. Этот режим поддерживался епископами, капитулами и аббатами. В качестве примера достаточно привести церковь Хероны, владения которой непрерывно увеличивались в XIII и XIV вв. благодаря приобретению замков, городов и прав юрисдикции. В результате она накопила огромные богатства и располагала множеством рабов. Эта церковь владела крупными капиталами, ценными книгохранилищами, доходными статьями (десятиной, алькабалой) и т. д. А так как во всех своих владениях каталонская церковь обладала в общем полной юрисдикцией, то она стала крупнейшей силой, которая вступала в борьбу со знатью и с самим королем и подчиняла себе города. О неуважении, которая церковь проявляла к королевской власти, свидетельствует следующий факт: когда в 1278 г. Педро III велел сделать внушение каноникам за то, что они бомбардировали камнями с башни собора еврейский квартал, «монахи своими криками заглушали голос глашатая, который зачитывал приказ, и насмехались над ним». А в 1330 г. они провели по улицам Хероны королевского вегера и его помощника в одежде осужденных, непрерывно бичуя их, и заставили в одной рубахе, босиком и со свечой в руках на коленях подняться на соборную паперть и принести покаяние. И все это монахи совершили только потому, что вегер и его должностные лица задержали и посадили в тюрьму аббата монастыря Сан-Фелиу де Гишольс и его слугу; по приговору суда разрешившего тяжбу между ним и городом Хероной. Понятно, что подобные действия вызвали к концу XIII в. всеобщее движение, направленное против церковного феодализма. Движение это выразилось со стороны дворянства в частых нападениях на монастыри и владения аббатств (Палафружел, Рода, Сервиа и др.). Короли пытались прекратить насилия, но сами также вели борьбу против церковного феодализма. Так, Педро III секвестрировал имущество и владения епископа и капитула Хероны и других священников того же диоцеза, так как «они совершали преступления против нас и нашей власти», и изгнал их из пределов королевства. Педро IV в 1341 г. подтвердил это решение, а в 1383 г. снова изгнал епископа. Королева Мария приказала в 1448 г. отнять все права юрисдикции, которыми обладали епископ и капитул Хероны над ременсами, но епископ не подчинился этому вердикту и отлучил от церкви посланца королевы. Епископом Хероны был тогда Бернардо де Пау, феодал до мозга костей; достаточно сказать, что он не разрешал лицам, которые не были дворянами по линии отца и матери, принимать сан каноника и не раз заводил ссоры с населением окрестных городов в стремлении ограничить их права на самоуправление. И это был не первый и не последний случай столкновений между короной и церковниками — феодалами Хероны. Так продолжалось до тех пор, пока в конце XV в. епископом не стал Маргарит, сторонник Хуана II и королевы Хуаны и воспитатель Фернандо II, который вел борьбу с Каталонской национальной партией как знаменосец короля и идей абсолютизма.

Об управлении городами, принадлежавшими церкви, в этот период можно составить себе представление на примере Ла-Бисбала, зависевшего от епископа Хероны, и Палафружела, подчиненного монахам Санта-Анны. Ла Бисбал, как и многие другие подобные ему города (например, Сантьяго в Галисии), добился известной независимости. Город этот имел народное собрание, избиравшее курию или городской совет. Но, как и в Кастилии, городская демократия выродилась впоследствии в плутократию, т. е. правление богатых (prohombres, mayores), а народ, и особенно крестьяне, был отстранен от управления. Епископ Пау, желая в еще большей степени уменьшить значение народных элементов в самоуправлении, приказал, чтобы сменяемые советники и присяжные сами назначали себе преемников. В 1440 г., после реформы устава, должностные лица должны были избираться делегатами, причем допускались чужаки и крестьяне. Городской совет держал в своих руках все управление городом, кроме судопроизводства. Делами городского благоустройства и надзором за рынками ведал мустасаф (mustacaf). Дворяне были освобождены от налогов, и на них не распространялись ограничения права ношения оружия, но зато им запрещено было вмешиваться в выборы.

Палафружел, освободившийся от сеньориальной власти еще в XII в., добился самостоятельности под властью графа Барселоны; но внутренние раздоры препятствовали городу использовать добытые права. Сеньориальную власть над ним приобрел монастырь Санта-Анны; от имени приора городом управлял бальи с судьями, к которым был присоединен уполномоченный каноников. Город мог избирать четырех присяжных и двенадцать советников. Король оставил за собой уголовную юрисдикцию, но она была продана в 1387 г тем же монархом, и приор стал подлинным феодальным сеньором, причем в знак своего права налагать наказания, вплоть до смертной казни, он соорудил виселицу. В заключение можно привести пример епископа Урхельского, который пользовался сеньориальными правами над долиной Андорры. Это право он разделил в конце XIII в. с графами Фуа, которые, будучи виконтами Кастельбо, считались вассалами епископа Урхельского, так как они владели землями в его сеньории. От графов Фуа право вмешательства в дела Андорры перешло королям Франции.

Реформа семейного уклада. Цехи. Характеристика общих тенденций развития семейного уклада в Каталонии была дана выше. Здесь необходимо лишь отметить некоторые изменения, которые произошли в XIV–XV вв., и добавить новые подробности, которые дополнят картину семейного уклада на территории принципата. Обычно в тех случаях, когда наследство делилось между детьми, законной их долей считалось 8/15 оставленного в наследство имущества. Педро IV изменил это положение (в 1313 г.), выдав по просьбе жителей Барселоны грамоту, по которой законная доля сводилась к одной четверти имущества, чем поощрялась свобода завещания отца, и установлен был обычай hereu. Принципы римского права быстро распространяются, начиная с XIV в. и во многих местностях образуют основу (наряду с нормами обычного права) семейной организации, прежде всего благодаря свободе, допускавшейся в брачных договорах, которые устанавливали в каждом отдельном случае основной закон, регулирующий имущественные отношения в семье. Так существовало два рода приданого: приносимое, по римскому образцу, женой (dole, axovar) и приносимое мужем (espousalicio, escreig). Совместное владение имуществом супругов (gananciales) существовало лишь в некоторых местностях (в Тортосе, Таррагоне и ее окрестностях, в Аране и кое — где на территории Лериды). В брачных контрактах устанавливался обычай hereu для старшего мужского отпрыска или, за неимением такового, для дочери, которая приобретала права «pubilla» и рассматривалась как глава дома, передавая своим детям собственное имя, а не имя их отца. Эрот обычай hereu вызван стремлением к продлению рода и сохранению в рамках рода всего его достояния. Введены были также майораты (vinculaciones или fideicomisos) с той отличительной особенностью, что владелец майората мог уменьшить или продать часть имущества, а также передать его во владение за право получения годовой ренты (en enfiteusis). Мехора (выделение доли другим членам семьи — ред.) никогда не допускалась. Сын освобождался из — под власти отца, вступая в брак, что было установлено указом 1351 г. Любопытно, что допускалось сожительство женатого мужчины с незамужней женщиной (баррагания), сохранившееся в записанных обычаях одного феодального владения, а сожительство замужней женщины каралось выставлением к позорному столбу (денежным штрафом это наказание не заменялось).

Экономические интересы способствовали укреплению семьи или, по крайней мере, превращали имущество семьи в неделимое целое, переходившее от старшего в роде к следующему по старшинству. Экономические интересы способствовали также сплочению иных социальных групп, по целям и по характеру отличных от семейных ячеек. Так возникли братства и цехи, которые нашли в Каталонии более благодарную почву для своего развития, чем где бы то ни было на полуострове. К тому же история каталонских цехов известна лучше, чем история подобных же учреждений в Кастилии и Арагоне.

Из братств ремесленников и лиц свободных профессий упоминаются, начиная с 1276 г. следующие: братство нотариусов в Сервере; кузнецов, ювелиров, плотников, каменщиков, пекарей и др. в Виллафранке; слепых нищих, булочников, шорников, мясников, кузнецов, лодочников, каменщиков, ювелиров, ткачей и т. д., и т. п. в Барселоне; портных и скорняков в Хероне, судовладельцев и моряков в Копльиуре и многие другие. Следует отметить, что, хотя многие из них сохраняют название братств (cofradias, oficios, almoynas, basilicas), иногда даже до середины или до конца XVI в. они являлись (по крайней мере в XIV в.) настоящими цехами (gremios). В Барселоне в XIV в. было 13 цехов, а в XV в. — 71. Употреблялось также название коллегии (colegios). Для создания цеха требовалось разрешение короля или же Совета Ста. Но следует отметить, что хотя цехи и пользовались здесь (как и везде) привилегиями исключительного характера, но король имел право разрешить любому не принадлежащему к цеху лицу заниматься ремеслом.

Существовали цехи, в состав которых входили группы лиц двух или трех профессий, но зато были и такие профессии, представители которых образовывали несколько цехов. Цехи управлялись консулами или приорами, которые, по соглашению с членами цеха, избирали советников или вегера, ключников (clavarios), синдиков, казначеев и надсмотрщиков. Все эти должностные лица подчинялись общему собранию. Существовало также обычное иерархическое разделение на учеников, подмастерьев и мастеров, система экзаменов и т. д. Женщины имели право быть членами цехов. Цехи принимали участие в общественной жизни — они создавали отряды городской милиции(sоmatent), выбирали членов Совета Ста (в котором представители цехов фигурируют с 1257 г., а в XIV в. — уже присутствуют там постоянно и в большом количестве), посылали делегации для приема короля и выполняли иные функции в системе управления.