Вкруг молчь и ночь,

Мне одиночь.

Тук пульса по опушке пушки,

Глаза веслом ресниц гребут.

Кромсать и рвать намокшие подушки,

Как летаргический проснувшийся в гробу,

Сквозь темь кричат бездельничая кошки

Хвостом мусоля кукиш труб.

Согреть измерзшие ладошки

Сухих поленьях чьих-то губ.

Вкруг желть и жолчь

Над одиночью молчь.

Битюг ругательства. Пони брани.

Барьер морщин. По ребрам прыг коня.

Тащить занозы вспоминаний

Из очумевшего меня,

Лицо как промокашка тяжкой ранки.

И слезы, может быть, поэта ремесло?

За окном ворчит шарманка

Чрезвычайно весело:

— Ты ходила ли, Людмила,

И куда ты убегла?

В решето коров доила,

Топором овцу стригла.

Проулок гнет сугроб, как кошка.

Слегка обветренной спиной.

И складки губ морщинами гармошка.

Следы у глаз, как синие дорожки,

Где бродит призрак тосковой

Червем ползут проселки мозга,

Где мыслей грузный тарантас.

О, чьи глаза — окном киоска,

Здесь продают холодный квас?!

Прочь ночь и одиночь.

Одно помочь.

Под тишину

Скрипит шарманка на луну:

— Я живая словно ртуть,

Грудь на грудь.

Живот на живот —

Всё заживет.