Глава 47

Кларис крепко проспала пять часов, но на исходе ночи пробудилась от ужасного кошмара. Она сжала зубами угол простыни и закрыла ладонями уши, стараясь понять, проснулась ли на самом деле. Жуткое видение исчезло. Тишина — и никаких криков ягнят. Когда сон окончательно прошёл, сердце немного успокоилось, но ноги под одеялом всё ещё продолжали дрожать. Казалось, ещё одно мгновенье — и она сойдёт с ума от этого невыносимого страха.

Когда страх вдруг сменился горячей волной злости, Кларис почувствовала облегчение.

— Сволочи, — прошептала она и вытащила ногу из-под одеяла.

В течение всего этого бесконечного дня, за время которого ей нагрубил Чилтон, оскорбила сенатор Мартин, наговорил упрёков Крендлер, посмеялся и довёл до исступления своим кровавым побегом доктор Лектер, и наконец, отстранил от работы Джек Кроуфорд, был один момент, который оказался самым страшным: её обозвали воровкой.

Конечно, сенатор Мартин — прежде всего просто доведённая до отчаяния мать, которая не в состоянии смотреть, как полицейские копаются в вещах её дочери. Без сомнения, она не хотела обидеть Кларис.

И тем не менее, обвинение пронзило девушку, подобно острой игле.

Ещё в детстве отец учил Кларис, что воровство — это одно из самых грязных, самых мерзких преступлений, стоящее в одном ряду с изнасилованием и убийством ради денег. Даже некоторые непреднамеренные убийства можно поставить выше воровства.

Живя в бедности, она научилась ненавидеть воров и воровство.

Но сейчас, лёжа в темноте, она увидела и другую причину того, почему слова сенатора Мартин так оскорбили её.

Кларис хорошо помнила, что сказал о ней злобствующий доктор Лектер и боялась, что и сенатор Мартин тоже могла увидеть в ней дешёвую, нечистоплотную деревенщину, всеми силами пытающуюся вскарабкаться наверх.

Доктор Лектер получал неописуемое удовольствие, отмечая её классовое сходство с матерью, дремлющую злобу на всех и вся, впитанную вместе с материнским молоком. Ни образованием, ни интеллигентностью, ни напористостью, и уж тем более ни внешностью Кларис не уступала никому из Мартинов, но всё же в словах Лектера была какая-то доля истины, и в душе она знала это.

Старлинг принадлежала к тому неистовому племени, члены которого не могут похвастаться богатым генеалогическим древом, а вместо него накапливают за свою богатую событиями жизнь список благодарностей и взысканий. Выходцы из Шотландии и Ирландии, заброшенные нуждой на другую сторону океана, её предки часто пускались в опасные и рискованные предприятия. Многие из рода Старлингов отличались неуёмным авантюризмом, могли по многу раз падать на самое дно, не сумев вовремя сдержать буйный характер, и возноситься до небес, проявляя отвагу и мужество в боях и стойкость, и выносливость во время суровых жизненных испытаний.

Насколько знала Кларис, ни один из Старлингов никогда не отличался особой гениальностью, за исключением, пожалуй, одной из бабушек, которая вела замечательный, высокохудожественный дневник, пока у неё не «помутилось в голове».

Но никто из её родни никогда не был замешан в воровстве.

Образование играет огромную роль в жизни каждого американца, и все Старлинги всегда прекрасно понимали это. Один из родственников Кларис, окончив в своё время колледж, даже попросил выгравировать это на своей надгробной плите.

Сама Кларис почти всю свою сознательную жизнь жила за счёт учебных заведений, хорошо осознавая, что поскольку ей некуда больше идти, единственным оружием для неё является проявление незаурядных способностей на всех конкурсных экзаменах.

Она знала, что обязательно выкарабкается. Выкарабкается и останется, как всегда, одной из первых в группе, включённой во все поощрительные списки и уж наверняка не вышвырнутой на улицу.

Нужно только учиться, держать себя в руках и быть внимательной. Оценки будут, что надо. Чёрта с два этот проклятый кореец сможет загнать её на беговой дорожке. Ничего, её фамилию ещё выгравируют золотыми буквами на Доске почёта в вестибюле.

Через четыре недели она станет следователем Федерального Бюро Расследований.

Что ж ей теперь, всю жизнь бояться этого идиота Крендлера?

В присутствии сенатора он хотел показать, что намерен избавиться от неё. Всякий раз, когда Кларис вспоминала об этом, щёки вспыхивали от обиды. Он даже не подумал, что в конверте может действительно быть какая-нибудь важная улика. Ну и тип. Думая о Крендлере, она почему-то видела его обутым в военные ботинки. Как тот мэр, пришедший в больницу к отцу, чтобы забрать часы-табель.

Намного хуже, что в её глазах очень сильно уронил себя Джек Кроуфорд. Ладно, пусть он послал её одну, без всяких полномочий проверить машину Распейла. Она сама просила его об этом, стычка с репортёрами произошла чисто случайно. Но ведь Кроуфорд наверняка предвидел все неприятности, которые могут возникнуть, когда сенатор Мартин увидит её в Мемфисе. Даже если бы она и не нашла этих дурацких снимков, всё равно беды было не избежать.

А Кэтрин Бейкер Мартин в такой же темноте дожидается сейчас своего смертного часа. Кларис на мгновенье забыла об этом, предавшись мыслям о своих ничтожных личных заботах.

Картины нескольких последних дней мгновенно заставили Кларис переключиться на свои собственные ошибки и просчёты. Яркие образы ворвались в мозг, поражая совершенно неожиданным светом, ослепительным и устрашающим, подобным вспышке молнии, рассекающей чёрное ночное небо.

В памяти всплыла Кимберли. Распухшая, мёртвая Кимберли, которая прокалывала уши, чтобы выглядеть попривлекательней, и натирала специальной мазью ноги, уничтожая волосы. Кимберли с содранным скальпом. Сестрёнка Кимберли. Кимберли, лежащая в похоронном бюро под взглядами полицейских.

Нет, больше невозможно представлять себе всё это. Кларис отвернулась, как пловец, поворачивающий лицо в сторону, чтобы глотнуть воздуха.

Все жертвы Буйвола-Билла были женщины, он думал только о женщинах, жил для того, чтобы охотиться на женщин. И до сих пор ни одна женщина не охотилась на него самого. Ни одна женщина-следователь ещё не заглядывала в ужасный список его преступлений.

Интересно, хватит ли у Кроуфорда нервов взять её с собой в качестве помощника, когда он поедет осматривать выловленный из воды труп Кэтрин Мартин? Кроуфорд подсчитал, что если всё пойдёт как обычно, Билл «будет обрабатывать её завтра». Обрабатывать её. Обрабатывать её. Обрабатывать.

— К чёрту! — громко выругалась Кларис и опустила ноги на пол.

— Чего это ты? — вскинулась сонная Арделия Мапп.

— Извини, Арделия, я хотела спросить, у тебя есть грязные вещи?

— У тебя что, не все дома?

— Да нет, просто не спится. Хочу пойти постирать. Так что у тебя грязное?

— Только пара свитеров, вон там на стуле валяются.

— Хорошо. Закрой глаза, я на секунду включу свет.

Кларис собрала в корзину грязное бельё и положила сверху пухлое дело Буйвола-Билла — толстую папку, полную людской крови и нечеловеческой боли. Сверху лежал её отчёт о ночной бабочке «Мёртвая голова».

Завтра нужно сдать все эти документы, чтобы рано или поздно добавить к делу ещё один жуткий лист.

В тёплой прачечной под мерный гул стиральной машины, она развязала тесёмки и, разложив дело на полке для чистого белья, попыталась подшить свой последний отчёт, стараясь не смотреть на фотографии и не думать, какие ещё снимки и документы могут прибавиться здесь в ближайшем будущем. Сверху оказалась карта. Слава Богу. Но присмотревшись, Кларис увидела, что на ней что-то написано. Изящные буквы доктора Лектера легли поверх Великих Озёр:

Ей потребовалось двадцать минут, чтобы внимательно перелистать страницы и убедиться, что там действительно больше ничего нет.

Кларис вышла в холл, по прямому телефону позвонила Барроузу и прочла записку. Интересно, спал ли когда-нибудь этот человек?

— Должен сказать вам, Старлинг, что спрос на информацию Лектера весьма снизился, — проговорил Барроуз. — Джек сообщил вам насчёт Билли Рубина?

— Нет.

Закрыв глаза и прислонившись спиной к стене, Кларис молча выслушала рассказ о ещё одной шутке доктора Лектера.

— Не знаю, не знаю, — вздохнул он, наконец, — Джек говорит, что нужно продолжать разрабатывать линию со всеми этими клиниками по изменению пола. Но насколько всё это серьёзно? Если посмотреть на всю информацию, заложенную в компьютер, видно, что сведения Лектера — и те, которые он сообщил вам, и те, что выбила из него в Мемфисе сенатор Мартин — имеют определённую подоплёку. Отменить рассмотрение всей его информации можно простым нажатием кнопки. И мне кажется, что министерство юстиции как раз и хочет сейчас нажать на эту кнопку. У меня даже есть заключение, что куколка в горле у Клауса не что иное, как… где это, ага, вот… как «случайно попавший мусор».

— Но вы же всё равно сообщите об этом Кроуфорду?

— Конечно. Я переправлю всё ему на компьютер, но сейчас беспокоить Джека не стоит. Только что скончалась его жена Белла.

— О, Боже, — выдохнула Кларис.

— Кстати, У меня для вас есть и кое-что приятное. Наши люди в Балтиморе осмотрели камеру доктора Лектера. Помог этот санитар, Барни. На шляпке одного из болтов, которыми крепилась к стене койка, обнаружены следы тренья. Выяснили, что он перетирал о неё металлический стержень. Теперь ясно, каким образом ему удалось сделать ключ от наручников. Так что вам повезло. Можете спать спокойно.

— Спасибо, мистер Барроуз. Спокойной ночи.

Спать спокойно. Можете спать спокойно.

Начинался новый день, последний день жизни Кэтрин Мартин.

Что же имел в виду доктор Лектер? Никогда невозможно понять, что у него на уме. Когда она отдавала ему дело, то ожидала, что он просто с удовольствием просмотрит фотографии и потом, якобы опираясь на документы, расскажет ей то, что ему известно о Буйволе-Билле.

А может, всё это время он всего лишь потешался над ней и врал, как врал сенатору Мартин? Может, он вообще ничего не знает о Буйволе-Билле?

Он очень проницателен — наверняка видит меня насквозь. Трудно представить, что кто-то может понять тебя, не желая тебе добра. В жизни Кларис подобного ещё не встречалось.

«Нарочито беспорядочный.» — написал доктор Лектер.

И Кларис, и Кроуфорд, и многие другие уже десятки раз изучали эту карту с отмеченными листами похищений и затоплений. Она напоминала Кларис карту звёздного неба с информационными данными около каждой звезды. Отдел Кроуфорда даже однажды пытался связать их со знаками зодиака. Конечно, безрезультатно.

Если доктор Лектер листал дело просто для развлечения, зачем бы ему понадобилось писать на карте эту записку?

Не было совершенно никакой связи между местами похищения и затопления, ничто не указывало на особую выгоду именно этих мест, время никак не совпадало ни с датами каких-то деловых собраний или совещаний, ни с датами грабежей, краж или других преступлений.

Кларис принялась механически водить пальцем по карте. Первое похищение, первое затопление… А вот второе похищение и второе затопление. Третье похищение и третье… Хотя… нет, в таком порядке жертвы обнаруживала полиция. А на самом деле первая жертва была обнаружена совсем не первой.

Этот факт был отражён аккуратной, но ничем не выделяющейся записью на карте. Первой было обнаружено тело второй девушки. Вот, река Уабаш, штат Индиана, чуть ниже по течению от трассы 65.

А первая пропавшая без вести была похищена в Белведере, штат Огайо, недалеко от Колумбуса, и найдена намного позже в реке Блэкуотер, штат Миссури. К ногам был привязан груз. Ни к какой из всех остальных жертв груз не привязывался.

Тело первой жертвы он затопил в довольно безлюдном месте. Второе — недалеко от большого города, где его наверняка могли обнаружить очень быстро.

Почему?

Значит, первую жертву он хотел спрятать понадёжнее, а вторую — нет.

Почему?

И что значит это «нарочито беспорядочный»?

Первая жертва. Первая. Первая. Что говорил доктор Лектер по этому поводу? И что вообще, чёрт возьми, значили всего его слова?

Кларис заглянула в записи, которые сделала в самолёте по пути из Мемфиса.

Доктор Лектер сказал, что все необходимые сведения, чтобы поймать убийцу, находятся в деле… Посоветовал подходить ко всему проще. Где же он говорил про что-то первое?.. Ага, вот. Первый принцип. Значит, это важно. А в разговоре прозвучало, как полный бред.

Что он делает, Кларис? Что он делает изначально, к какой цели идёт через убийства? Он жаждет недоступного. А как мы начинаем желать недоступного? Мы начинаем желать то, что видим каждый день.

Размышлять о высказываниях доктора Лектера намного легче, когда не чувствуешь на себе его пронзительный взгляд. А тем более здесь, в самом центре Куонтико.

Если мы начинаем желать недоступного с того, что видим каждый день, значит, страсть Буйвола-Билла началась именно с первой жертвы. Значит, он убил кого-то, кого хорошо знал. Может, именно поэтому он так тщательно упрятал первый труп, а второй выставил чуть ли не напоказ? Похитил подальше от дома, а утопил там, где тело будет наверняка найдено быстро, чтобы все уверились в случайности и беспорядочности выбора мест похищения и затопления?

Думая о жертвах, сама Кларис всегда сразу же вспоминала Кимберли Эмберг. Скорее всего потому, что этот труп она видела своими глазами.

А вот та, которая действительно была первой. Фредерика Биммел, двадцать два года, Белведер, штат Огайо. Две фотографии. На первой, в своём ежегоднике, девушка выглядит крупной, с приятным, немного простоватым лицом и густыми волосами. На второй, снятой в морге Канзас-Сити, она уже не имеет человеческого облика.

Кларис снова набрала номер Барроуза. На этот раз он ответил немного сухо, но согласился выслушать.

— Что вы хотите этим сказать, Старлинг?

— Скорее всего, он обитает в Белведере, штат Огайо, где жила его первая жертва. Возможно, он встречался с ней каждый день и убил чисто спонтанно. Может, поэтому он и упрятал её тело так тщательно, а потом похитил ещё одну, на этот раз подальше от дома. Особенно прятать её не стал, чтобы её быстро обнаружили и таким образом наше внимание было отвлечено от места его настоящего обитания. Вы же сами знаете, какое внимание уделяется пропавшим без вести — на него просто машут рукой, пока не находится тело.

— Но Старлинг, результаты всегда лучше там, где свежие следы, люди лучше помнят события, есть свидетели…

— Вот именно. И он прекрасно понимает это. Вы сообщите мистеру Кроуфорду?

— Конечно… Чёрт, да я сейчас дам срочную информацию во все районы. А вы неплохо мыслите, Старлинг. Но там хорошо поработали эксперты. Сразу же, как только тело этой — как же её звали? Биммел? Да, Биммел — как только тело этой Биммел было обнаружено. И местная полиция, и отделение Колумбуса. Все заключения есть в деле. А после вчерашнего побега Лектера я вообще сомневаюсь, что какие-то идеи доктора Лектера вызовут интерес у властей.

— Но ведь всё, что он…

— Да, Старлинг, мы подготовили некролог Бёлле. Если хотите, я впишу и ваше имя.

— Конечно… Конечно, спасибо, мистер Барроуз.

Кларис вернулась в прачечную и вынула из сушилки чистое бельё. Ещё тёплая ткань приятно согревала руки. Она прижала бельё к груди.

Мама со стопкой чистых простынёй в руках.

Сегодня последний день жизни Кэтрин.

Перепачканное известью чёрно-белое оперение вороны.

Сегодня последний день жизни Кэтрин.

Отец, машущий на поворотах рукой вместо того, чтобы включить сигнал. Играя во дворе, она всегда думала, что он просто показывает своему «пикапу», куда нужно ехать.

Когда Кларис, наконец, решила, что будет делать дальше, на глазах появились слёзы. Она зарылась лицом в тёплое бельё.