Глава 11

Когда я вернулась от Сары Уитли домой, меня ждала еще одна записка, напугавшая меня сильнее, чем первая. Ее автором была моя мать. Вообще-то даже не записка, а открытка внутри конверта с логотипом почтовой службы «Федерал экспресс». Я давно научилась определять, насколько мать мной недовольна, по способу ее общения со мной. Тот факт, что формальное приглашение посетить ее днем в воскресенье она послала «Федэксом», не предвещал ничего доброго…

Воскресное утро, а в моей голове все еще эхом отдается насмешливый голос Лайама. Как и следовало ожидать, он моментально выхватил конверт у меня из рук и, невзирая на мои яростные протесты, оторвал краешек. Его жутко позабавило написанное каллиграфическим почерком послание моей матери. И это еще мягко сказано. Я же в очередной раз почувствовала себя полной идиоткой. Думаю, он по-прежнему отказывается поверить, что мать прислала мне письменное приглашение на заранее согласованное мероприятие. Или же до сих пор хохочет по этому поводу.

Черт, ну почему я не посещала занятия йогой? Тогда бы я точно знала, как отыскать чакру. Хотя бы одну из семи. Это помогло бы мне избавиться от мандража, который вот уже несколько дней отравляет мою жизнь. Увы, меня всегда больше занимало то, как выглядит со стороны мой обтянутый лайкровым купальником зад, нежели овладение способами умиротворения внутреннего «я».

Помнится, я где-то читала, что домашнее животное снижает человеку кровяное давление. Поэтому я налила в походный термос горячего кофе и отправилась наверх, к Сэму, чтобы нанести утренний визит его четвероногим питомцам. Коты встретили меня без особого восторга. Насыпав им корма и налив свежей воды, я подошла к так называемому «шкафчику для игрушек» и вытащила пару джутовых мышек.

Коты восседали на противоположных краях дивана, неподвижные, как стражи у входа в сказочную пещеру. Я уселась на пол, положила перед собой мышек и позвала: «кис-кис-кис!», но коты лишь равнодушно скосили в мою сторону миндалевидные глаза.

Сидевший слева сиамец посмотрел на красную мышку, но даже не шелохнулся. Второй выгнул спину и принялся вылизывать себе пах. Я предприняла вторую попытку — увы, результат тот же самый, то есть нулевой. Я попробовала привлечь их внимание другими вещицами: игрушками с колокольчиками, пружинками и перышками, однако эти два клубка шерсти как были, так и остались безучастными. Отказавшись от дальнейших попыток развеселить сиамцев, я принялась за кофе. Похоже, Буч и Санденс не из тех котов, что радуются воскресному утру.

Прежде чем запереть за собой дверь, я сунула голову внутрь и сказала:

— С вами неинтересно, ребята. Счастливо оставаться!

По не вполне понятным причинам я проснулась этим утром еще до шести часов. В отличие от субботы над выбором одежды для похода к маман ломать голову особенно не пришлось. Выбрать нужно было одно из двух — либо классический прикид, который мать, несомненно, одобрит, либо модный и шикарный, который с первого же взгляда вызовет у нее раздражение. Хотя меня сильно соблазнял второй вариант, я тем не менее решила одеться консервативно: темно-синяя юбка, светло-розовая блузка и ожерелье из жемчуга под горло. Не слишком изобретательно, зато сдержанно и бесконфликтно.

Поскольку я встала рано, чрезвычайно рано — кстати, это уже начало обретать силу дурной привычки, — то не пора ли мне сократить потребление кофеина? Нет, только не это! Я вернулась к бумагам Маркуса Эванса, надеясь, что свежим взглядом сумею найти ответы на мучившие меня вопросы. Радовало то, что Лайам разделяет мои подозрения, хотя зачем оно мне, его одобрение? Действительно, с какой стати?

— Забудь о нем! — приказала я себе и взяла со стола медицинские отчеты, которые успела выучить почти наизусть.

Если гибель Маркуса Эванса вызвана действием яда или наркотика, то почему такая же судьба не могла постигнуть и Грэма Келлера? Что именно, как и почему случилось, по-прежнему оставалось для меня загадкой.

Записи медиков «скорой помощи», прибывших в «Кревис-сентер» по срочному вызову, подтверждали, что у Келлера имела место полная остановка сердца. Семь минут его всеми доступными средствами пытались вернуть к жизни. Сердцебиение было нестабильным, и когда Келлера привезли в больницу, он все еще был жив. Вернее, находился на грани между жизнью и смертью.

В течение следующих тридцати шести минут предпринимались всевозможные попытки оживить его, но все они оказались тщетны. Примерно через час после того, как Келлер потерял сознание прямо в зрительном зале, он скончался.

Все эти тщетные попытки сохранить жизнь Грэму Келлеру были изложены примерно на тридцати страницах медицинской карты. На некоторых имелась только одна запись, однако все, что было сделано для спасения жизни Келлера, было задокументировано крайне обстоятельно. Имелась даже подпись медсестры, которая сделала для несчастного самую малость — разрезала на нем смокинг после того, как его положили на больничный стол.

Имелось в карточке и несколько страниц медицинских заключений, сделанных уже после смерти Грэма Келлера. Хотя все они были написаны разными людьми, объединяло их одно — констатация смерти. На обратной стороне одного листка некто с инициалами ХК санкционировал забор анализов крови у покойного. Правда, результатов анализов среди имевшихся у меня документов не оказалось.

Странно, Келлер умер несколько месяцев назад, так что результаты анализов должны были находиться среди прочих бумаг.

Я снова обратилась к медицинской карте умершего и нашла несколько записей, сделанных рукой некой Хелен Каллагэн. В нескольких местах значились ее инициалы. Одно предложение, перед указанием времени смерти Келлера, было зачеркнуто, а рядом стояли все те же буквы ХК. Повернув документ ближе к свету, я попыталась разглядеть, что же там такое зачеркнуто.

Может, «капельница»? Прищурившись, я попыталась разобрать соседние буквы. Большинство слов было никак не разобрать, лишь несколько букв «Кал…».

Я включила ноутбук и ввела в поисковую систему имя Хелен Каллагэн. К сожалению, в одном только округе Палм-Бич оказалось сразу одиннадцать женщин с такими именем и фамилией. Впрочем, моим поискам это не помеха — я всегда могу отыскать Каллагэн по месту работы, в больнице. Я ввела в компьютер название клиники и тотчас получила нужный адрес. Разумеется, я добавила его в список тех, с кем мне предстоит встретиться. Просто так, на всякий случай.

Звуковой сигнал оповестил меня, что пришло электронное сообщение. На экране появилась иконка-конверт. Ура, я стала обладательницей вожделенного корпуса «Ролекса»! Настроение моментально улучшилось. Я быстро зашла на сайт PayPal^[8] и завершила сделку. От радости я изобразила танец на месте, не вставая из-за ноутбука. Нет, я бы никогда не пропустила заключительный этап аукциона, но, признаюсь честно, он на время вылетел у меня из головы.

На мой электронный адрес поступило еще несколько десятков писем, главным образом предложения увеличить размер моего несуществующего пениса. Когда-нибудь я научусь блокировать виртуальный хлам, сегодня же придется потерпеть.

Я уже собиралась вывалиться из Сети, когда пришло очередное сообщение. Не иначе как благодарственное письмо от продавца корпуса «Ролекса», подумала я и открыла письмо.

Привет, Финли.

Далее следовало послание, подписанное ником AfterAll. Я улыбнулась. Довольно креативное имечко для человека, занимающегося продажей запасных частей. А мой ник? Обычно я подписываюсь «девушка-ФАТ», в надежде на то, что это отпугнет назойливых извращенцев, которыми киберпространство кишмя кишит. Впрочем, это не гарантирует покоя, ведь немало мужчин да и некоторое количество женщин считают, что чем больше человека, тем лучше.

— Спасибо за корпус часов. — Я говорила и печатала текст. — С нетерпением жду той минуты, когда получу покупку.

Не дождешься.

— Нет, нет, нет! — воскликнула я и быстро напечатала:

Почему? Я только что заплатила вам.

Ты не доживешь до той минуты, когда сможешь порадоваться покупке.

Вслед за этим леденящим душу комментарием компьютер сообщил, что AfterAll вышел из Сети.

Я невидящим взглядом уставилась на экран ноутбука, чувствуя, как в висках бешено стучит пульс. Мною вновь овладел страх. Не нужно иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: AfterAll — тот самый человек, кто оставил на моей двери злополучную записку с угрозой. Боже, он знает, где я живу, и даже мою аську!

У меня руки затряслись, черт возьми, дрожь била все тело. В жилах бурлил адреналин, но вовсе не потому, что мне достался корпус от «Ролекса». Жаль, что Сэма сейчас нет дома. У него в квартире я могла бы, по крайней мере, чувствовать себя в относительной безопасности. Прятаться под собственной кроватью — не самое лучшее дело. Под кроватью Патрика было бы гораздо спокойнее, однако я из опыта знала, что дозвониться до него, когда он в воздухе, практически невозможно. Да и вообще, звонок с сотового телефона способен вывести из строя навигационную систему самолета.

Так что мне не оставалось ничего другого, как набрать номер Бекки. Услышав голос механического оператора голосовой почты, я смачно выругалась. Такая же неудача постигла меня, когда я попыталась дозвониться до Оливии и Джейн. Что толку в друзьях, если не можешь даже поделиться с ними известием о том, что некий злодей угрожает тебе смертью?

Меня так и подмывало позвонить Лайаму, но было в этом что-то унизительное. Не дай бог, он еще сочтет меня трусливой истеричкой, шарахающейся от каждой тени. Кроме того, не исключено, что в данную минуту он занимается этим самым… делом.

Матери в городе сейчас нет. Да и вообще, когда речь идет обо мне, она не отличается особым состраданием. Короче, я решила отправиться в мое самое последнее пристанище, старую добрую тихую гавань — в кафе «Данкин донатс».

Я бы предпочла «Старбакс», однако по пути в клуб «Железная лошадка» такового не предвиделось.

И вновь я подумала: а не позвонить ли в полицию? Разумно, но что, если я ошибаюсь? Что, если это все-таки чья-то злая шутка? Ну хорошо, слишком подозрительное совпадение. И все равно не хотелось бы выставлять себя на посмешище. Никому не позволю — ни полиции, ни начальству. Ни даже самой себе.

Я не слишком хорошо разбираюсь в компьютерах, но на всякий случай оставила ноутбук в «спящем» режиме, чтобы — а вдруг получится? — показать его компьютерщикам в нашей конторе. Вдруг им удастся определить местонахождение моего злого гения? Но что потом? Очень даже просто. Я узнаю его имя, заявлю на него в полицию, и этого самого типа, прикрывающегося ником AfterAll, арестуют. Я подам на него иск по обвинению в оскорблении, выиграю суд и получу кругленькую сумму. Может быть, ее хватит на то, чтобы поскорее выкупить мой любимый «Ролекс».

Некоторое время спустя, чувствуя себя немного глупо, но в то же время уверенная в собственной правоте, я приклеила скотчем зеркало-лупу с десятикратным увеличением к зубцам массивной вилки для мяса. Вообще-то я пользуюсь этим зеркалом для выщипывания бровей, но сегодня ему нашлось иное применение.

Осмотревшись и не увидев ничего подозрительного, я при помощи новоявленного устройства проверила днище моей машины. Я сама не знала, что рассчитывала найти. Неужели тротил и взрывное устройство? Согласна, мне изменило чувство меры, но осторожность в таком деле не помешает. К тому же я была до смерти перепугана.

Затаив дыхание, я забралась в машину и завела мотор, ожидая, что сейчас прогремит взрыв и БМВ вспыхнет как свечка. Ничего такого не случилось. Пришлось признаться, что я насмотрелась фильмов про мафию, и теперь мне в голову лезет всякая чертовщина. Нужно срочно успокоиться и взять себя в руки.

Надо отдать должное: по сравнению с недавней угрозой неизбежная встреча с маман казалась мне милым пустячком, чем-то вроде невинной прогулки в парке. Правда, обычно я не гуляю в парках, если только через них не лежит дорога, ведущая к пляжу.

Усевшись за столик на улице, спиной к стене кафешки, я выпила три чашки холодного «латте» с ванилью. Добрая порция кофеина и сахара моментально привела мои нервы в порядок. Не знаю, что тому причиной, либо кофейный допинг, либо тот факт, что я нахожусь в людном месте, но я почувствовала себя спокойнее. Рука злодея, угрожающего мне расправой, сюда уж точно не дотянется.

Я захватила с собой блокнот. Хотелось бы, пользуясь свободным временем, остававшимся до встречи с маман, попытаться сформулировать мысли по делу Маркуса Эванса. В нем уже накопился внушительный список людей, с которыми мне предстояло встретиться, и я подумывала о том, что пора поделиться своими опасениями с остальными присяжными. С этим следовало поторопиться, ведь Стейси уже поставила их в известность. Тем не менее мне будет гораздо спокойнее, если я обнаружу потенциального подозреваемого.

Дело Эванса ставило меня в весьма щекотливое положение. «Дейн и Либерман» — консервативная фирма, там не пожелают лишней шумихи. Особенно если у меня не окажется реальных доказательств моих подозрений. Наверно, по этой самой причине мне не хотелось обращаться в полицию по поводу угроз. В принципе, им несложно найти объяснение. Изнывающие от скуки подростки из нашего дома сочинили записку и прикрепили ее к моей двери. В Интернете зависает куча разных уродов — что им стоит перехватить мои заявки на лоты кибер-аукциона, вычислить по ним мой электронный адрес и, прикрывшись загадочным ником, пригрозить мне смертью? Для умельца это пара пустяков. Если я обращусь за помощью в полицию, мне придется очень долго доказывать, что все это не случайные совпадения.

Иное дело, если у меня появятся доказательства. Тогда я смогу воспользоваться имеющимися в моей фирме возможностями. Куда разумней вернуться к прерванной работе. Первым делом я вычеркнула из списка Сару Уитли. Если вчерашняя Сара ничем не отличается от повседневной, то она вряд ли способна задумать и исполнить убийство, не говоря уже сразу о трех.

— Средство, мотив и возможности, — пробормотала я себе под нос, все больше склоняясь к версии отравления как к самой правдоподобной.

Однако окончательный вывод я смогу сделать, лишь получив результаты анализов крови, а их мне дожидаться еще почти целые сутки. Да и то если Лайам сумеет найти независимую лабораторию и получить результаты в тот же день. А еще хорошо бы найти чашку, из которой Маркус Эванс пил в то злосчастное утро, и сделать анализ остатков кофе. Правда, надежды на это почти нет, ведь, упав в канал, машина перевернулась вверх колесами. Тем не менее стоит попытать счастья в этом самом «Гараже Чарли».

Адрес гаража у меня был, вернее, адреса: в городском телефонном справочнике я нашла два гаража с таким названием. Один находился на Ривьера-Бич, а второй — далеко, в Рока-Рейтон. Скорее всего, Лайам обращался за помощью в ближний гараж. Какой смысл тащиться шестьдесят миль до дальнего. Тем более что жалкий драндулет, эта пародия на автомобиль, наверняка бы развалился по пути.

Мотив угадывался легко — нечто, связанное с участием трех человек в судебном процессе в качестве присяжных, стоило им жизни. Может быть, эти трое сказали или сделали такое, что настроило против них убийцу? Правда, с большим опозданием, напомнила я себе. Именно в этом опоздании и кроется отгадка. Три года — долгий срок. За это время можно тщательно подготовиться к преступлению, храня в душе жгучую ненависть.

Похоже, что все было спланировано вплоть до минуты. Вполне логично, ведь несколько лет Маркус жил согласно установившемуся распорядку. Непременно следует проверить, чем в последнее время занимались Келлер и Васкес, подумала я и добавила в блокнот соответствующую запись. Если их жизнь также подчинялась строгому графику, то злоумышленник мог легко проследить за ними и выбрать удобный момент.

Так же, как он выследил и меня, с содроганием подумала я. О ужас, меньше чем за неделю таинственный AfterAll узнал обо мне все, что ему нужно, и теперь заставляет дрожать от страха.

— Черт! — процедила я сквозь зубы, посмотрев на часы.

Затем торопливо допила «латте», схватила со столика сумочку и блокнот, бросила пустую чашку в покореженную зеленую урну и поспешила к автомобилю. До клуба «Железная лошадка» я теперь доберусь, лишь превысив разрешенную на этой трассе скорость.

Что я и сделала. Преодолев за считанные минуты приличное расстояние, я вскоре услышала пронзительный вопль сирены, вынудивший меня посмотреть в зеркало заднего вида. Оставалось лишь уповать на то, что это карета «скорой помощи» требует освободить ей левую полосу. Увы, я ошиблась. Это была полиция.

Я сбросила скорость и, съехав на обочину, опустила окно, расстегнула сумочку и вытащила бумажник. Полицейский оказался долговязым и тощим, с тонкой, как карандаш, шеей. Молодой, рыжеволосый.

— Добрый день, мисс, — поздоровался он.

— Здравствуйте, — отозвалась я и протянула ему права и страховое свидетельство.

Радиопередатчик на его плече разразился громким треском и хрипами.

— Вы знаете, с какой скоростью ехали?

Какой смысл лгать?

— Думаю, шестьдесят одна миля в час.

Лицо полицейского, скрытое солнечными очками, осветилось улыбкой.

— Предельно допустимая скорость здесь — сорок пять.

Я вздохнула и посмотрела в лицо рыжеволосому. Вернее, не в само лицо, а в мое собственное отражение, но это не суть важно.

— Я очень спешила, — призналась я. — Моя мать порой бывает просто невыноси… очень недовольна, когда я опаздываю. Я действительно сильно спешу, так что нельзя ли побыстрее выписать мне штраф?

Полицейский пожал плечами.

— Прошу вас оставаться в машине.

Он прикрепил мои права к книжечке с квитанциями для выписки штрафов и отошел к задней части БМВ. Я осталась сидеть, нервно барабаня пальцами по колонке рулевого управления и не спуская глаз с долговязого полицейского. При одной только мысли о том, какие последствия может иметь нежданная встреча с блюстителем закона, мне стало нехорошо. Дело, разумеется, не в штрафе — я его «честно» заслужила. Теперь я не только опоздаю, но и получу нагоняй от матери. Ведь хочешь не хочешь, а придется объяснять ей причину опоздания. Если сегодня мне и впрямь не везет, то придется за обедом выслушивать ее бесконечные назидания. Готова поспорить, маман непременно припомнит мне, как в свое время ей пришлось заплатить моих дорожных штрафов на целую тысячу долларов. Тот факт, что тогда мне было всего шестнадцать лет, не имеет для нее никакого значения: по всей видимости, на мои юношеские прегрешения срок давности не распространяется.

Длинношеий полицейский скоро вернулся и сообщил:

— Если вы желаете опротестовать штраф, то, согласно законам штата Флорида, вы имеете право…

— Знаю, — прервала я его. — Давайте подпишу квитанцию и поеду своей дорогой.

Минуту спустя, обретя свободу и возможность пополнить казну родимого штата на семьдесят восемь долларов, я засунула квитанцию в бумажник и покатила дальше.

Клуб «Железная лошадка» — обиталище любителей гольфа, разумеется, идеально ухоженное, — раскинулся на треугольнике между трассой I-95 и главной развязкой. Я помахала рукой охраннику, который моментально узнал меня, и на всякий случай посмотрела на часы на приборной доске. Моя маман убеждена: двадцатиминутное опоздание — это целая вечность.

Свернув сначала направо, а затем налево, я въехала на стоянку и заняла первое попавшееся свободное место. Как только я вылезла из машины, мой нос учуял запах свежеиспеченной сдобы. В клубе подают изумительные десерты, и если мне повезет, то я смогу тайком от родительницы спрятать в сумочку горстку шоколадно-миндального печенья. Может, завернуть его в штрафную квитанцию?

Пройти на территорию клуба можно, лишь поднявшись вверх по довольно крутой дорожке. Однако усилия того стоят, потому что кухня там превосходная, да и вид из ресторана открывается просто потрясающий — площадки для гольфа, клумбы и цветущие деревья.

То, что моя родительница состоит членом закрытого гольф-клуба, — типичная ирония судьбы, своеобразное наследство второго развода. Маман просто решила утереть нос экс-супругу, вступив в первоклассный клуб. Вот это настоящий развод, а не то что у Лайама и его Барби.

Я вошла в фойе и, улыбаясь, направилась через бар к метрдотелю. Несколько человек таращились в установленный под потолком телевизор — шла спортивная передача. Какая-то женщина приветливо помахала мне. Я ответила тем же, хотя и не узнала ее.

Окинув взглядом зал, я увидела маман. Она сидела одна за столиком и попивала «мимозу». Для тех, кто не знал ее, она служила воплощением безукоризненного вкуса. Как всегда, моя родительница была хороша собой. Каштановые волосы зачесаны вверх и собраны в пучок, за исключением нескольких прядей, призванных слегка смягчить общее впечатление. Благодаря годам, проведенным в «Метрополитен-опере», моя матушка — истинная художница по части макияжа. А еще она неукоснительно следит за физической формой — придерживается строгого распорядка дня и делает гимнастику, никогда не позволяя себе набрать лишние граммы.

К сожалению, единственное, что у нас с ней общего, — это цвет глаз. Сделав для смелости глубокий вздох, я попросила метрдотеля проводить меня к столику, мысленно сравнив себя с узником, который просит своего стражника отвести его в газовую камеру.

— Финли! — воскликнула мать, главным образом для того, чтобы обратить на себя внимание сидящих за соседними столиками.

Привстав со стула, она подставила мне для поцелуя щеку, которую я покорно поспешила чмокнуть. И едва не потеряла сознание от терпкого аромата «Бала в Версале».

Мать вновь опустилась на стул и окинула меня критическим взглядом.

— Я могла бы заказать столик на более позднее время.

— Зачем? — спросила я.

— Чтобы ты успела сделать прическу.

Один — ноль в ее пользу!

Моя прическа меня устраивала, но я решила не спорить по этому поводу.

— Было безумно много работы этим утром. У меня новый случай.

— Новый случай чего? — поинтересовалась она, беря в руки меню, которое — я готова спорить — знает наизусть.

«Герпеса», — едва не сорвалось у меня, но я вовремя прикусила язык. Не стоит, потому что будет только себе дороже.

— Речь идет об убийстве.

Маман отреагировала на мои слова так, будто ей влепили пощечину.

— Ты? Ты имеешь отношение к убийству?

— Нет, мама, это связано с расследованием. Меня никто ни в чем не подозревает.

— Разве тебе можно заниматься подобными делами? Мне казалось, что для расследования серьезных преступлений нужна квалификация.

— У меня есть соответствующее образование.

Я повернулась и, жестом подозвав официантку, неслышно одними губами заказала «Кровавую Мэри». Подозреваю, что в глазах моих читалась мольба.

— Я имею в виду настоящее образование. Вроде юридической школы.

Ее наставления растянулись как минимум на пять минут. Что почти на минуту больше ее последнего рекорда на тему «Финли, ты понапрасну растрачиваешь свою жизнь».

— Может, чуть попозже, в будущем, — уклонилась я от прямого ответа.

Заявить, что этого никогда не будет, невозможно, потому что потом битый час придется выслушивать новую порцию морализаторства.

— Кого же убили?

— Трех человек, — решилась я на правдивый ответ, после чего туманно описала суть дела.

К чести маман и к моему собственному удивлению, рассказ ее заинтересовал.

— Я знаю доктора Холла и его жену. Милая женщина. Ее зовут Мередит. — Мать перегнулась через столик, проявив нетипичное для нее уважение к другим людям. — Хотя подозреваю, его врачебная практика сейчас обстоит не самым лучшим образом.

— Почему?

— Видишь ли, — начала мать, но сделала паузу, выжидая, пока официантка подойдет принять заказ, — они меценаты. По крайней мере, когда-то были. Кстати, тебе известно, что Оперное общество отчаянно нуждается в меценатах? Будь у тебя диплом юридической школы, ты бы зарабатывала приличные деньги и делала благотворительные пожертвования, как твоя сестра Лиза.

Я даже не заметила, как мы перешли от Холлов к теме отсутствия у меня высшего юридического образования и превосходству моей сестры. Всего одна фраза — и вот тебе. Поразительно.

— Лиза и Дэвид — щедрые люди.

То, что жених моей сестры происходит из семьи, у которой денег больше, чем у властителя арабского эмирата, меня нисколько не задевает. При желании Сент-Джон мог бы до конца своих дней ежедневно жертвовать по десять тысяч долларов без всякого ущерба для своего кошелька. Полагаю, ему хватило ума добавить к списку и мою родительницу. Оперное общество Палм-Бич — любимое детище моей матери. Опера — единственное, что она безоговорочно любит.

— Почему ты считаешь, что у доктора Холла сейчас плохо идут дела?

— Я не сказала «плохо», — поправила она меня.

В следующую секунду к нам подошла официантка.

— Вы уже выбрали?

— Да, — последовал ответ, хотя я даже не раскрыла меню. — Уже довольно поздно, так что мы закажем обед. Мне, пожалуйста, салат, жареную красную рыбу без масла. И варенные на пару брокколи с картофелем.

— Хорошо. А что будете вы, мисс?

Во мне все еще клокотал бунтарский дух.

— Мне, пожалуйста, салат «цезарь». Филе миньон с кровью и двойной порцией соуса «беарнез». И еще, если можно, двойную порцию печеного картофеля и побольше сметаны.

— Все будет сделано.

— Я смотрю, к тебе вернулся аппетит, — заметила маман таким тоном, что было непонятно, рада она этому или нет.

— Так что там с доктором Холлом? — напомнила я.

— За последние несколько месяцев их пожертвования заметно оскудели.

— За сколько конкретно?

— Месяца за три или четыре. Оперное общество сильно зависит от пожертвований. Если кто-то без всяких предварительных извещений перестает вносить деньги, возникают серьезные финансовые трудности.

— Вот как? Холл неожиданно перестал давать деньги?

Мать кивнула и слегка подвинулась, чтобы официантке было удобней ставить тарелки с салатом.

— Я не ожидала от Холлов такой бестактности.

— Мм, пожалуй, — согласилась я, пытаясь сопоставить услышанное с уже известными мне фактами.

— У тебя спина не болит?

Я подняла голову и встретилась с ней взглядом.

— Нет. А почему ты спрашиваешь?

— Ты как-то странно сутулишься. Я предположила, что ты повредила спину.

Я немедленно расправила плечи.

— Извини. Как твоя поездка?

— Все было прекрасно. Главным образом европейцы.

— Интересные люди среди них были?

Положив вилку на край тарелки, мать потянулась за сумочкой и извлекла из нее небольшую стопку фотографий.

Хотя она провела почти месяц на море — если не ошибаюсь, Средиземном, — на десятке снимков были запечатлены исключительно мужчины.

— Это Филипп. Он бельгиец. У него какой-то перерабатывающий завод в Генте.

Я осмотрела первого кандидата на роль отчима. Он был лысым, с белоснежной бородой и усами. Я не очень люблю растительность на лицах мужчин и поэтому мысленно вычла несколько очков. Однако вычтенные очки бельгиец компенсировал улыбкой, которая показалась мне искренней.

— А это Пейтро, или для краткости Пепе, — последовала справка о следующем претенденте. — Он живет в Аргентине и разводит пони для игры в поло. Я пригласила его в гости, он навестит меня, когда будет в следующий раз в нашем городе. Он как раз занимается разводом.

Что ж, хорош собой, подумала я, глядя на смуглого брюнета. Но с другой стороны, разведен, а значит, ненадежен и непредсказуем. В общем, кандидат номер два мне тоже не понравился.

К тому времени, когда мы наконец расправились с заказанными блюдами, я успела познакомиться с одиннадцатью уроженцами трех разных континентов. Филипп, Пепе, Джино — все эти имена больше подходили для пуделей, чем для представителей сильного пола.

Заодно я узнала последние новости о предстоящей свадьбе Лизы и Дэвида. В настоящее время они заняты тем, что выбирают цветовую гамму. Мать, похоже, была в восторге от того, что Лиза склоняется к «белому как мел». На мой вкус, это было чем-то вроде мелового круга, которым обводят труп на месте преступления, однако делиться своими ассоциациями я не стала. Но в любом случае лучше, нежели предыдущий вариант — мох и тыква, что на простом человеческом языке означает «зеленый» и «оранжевый».

Нашу встречу завершил воздушный поцелуй и предложение мамочки отвести меня к ее парикмахеру, пока — это были ее слова — медные пряди волос все еще в моде.

Черт, облом, я забыла прихватить с собой печенье. Обычно после подобных встреч я восстанавливаю самооценку бокалом вина или покупками в интернет-магазинах. Из-за негодяя по кличке AfterAll я не спешила вернуться домой, чтобы поскорее сесть за ноутбук. Наиболее достойной альтернативой мне показалось посещение гипермаркета «Гарденс молл».

Деньги у меня имелись, к тому же я еще не успела оценить новинки от «МАКа» и «Сефоры». Воскресенье — лучший день для посещения дорогих магазинов, но апрель — самый паршивый месяц в том, что касается распродаж. Вручив несколько долларов и ключи от машины служащему, — да-да, здесь вашу машину ставят на стоянку за вас! — я решила, что после встречи с матерью и той работы, которой мне пришлось заниматься в последние дни, я заслужила право растранжирить небольшую сумму.

В «Гарденс молл» обосновались такие фирменные магазины, как «Нордстром», «Мейсиз», «Лорд энд Тейлор», «Блумингдейл» и «Сиэрс». Я не стала бы возражать, если бы из него убрали «Сиэрс» и заменили его «Нейманом». Сомневаюсь, что в будущем мне могут понадобиться инструменты для дома, однако никто не спросил моего мнения.

Интерьер был рассчитан на любителей открытых пространств — огромная застекленная крыша, многочисленные фонтаны и растения в кадках. На Рождество здесь включают специальную машину, из которой на головы покупателей падают искусственные снежинки.

Ввиду приближающейся Пасхи интерьер был выдержан в пастельных тонах, а среди растений разложены хрупкие пасхальные яйца. Я бродила от магазина к магазину, ощущая, как на меня, одна за другой, накатываются волны ароматов — шоколада, пены для ванны, духов. Обычно я обхожу стороной парфюмерные отделы. Терпеть не могу коварную тактику тамошних продавцов — сначала они опрыскивают вас без вашего разрешения духами, а затем спрашивают, что вам нужно.

Когда я на эскалаторе поднялась на второй этаж, руки мои по-прежнему были пусты. Никаких пакетов с покупками. Что на меня не похоже. Витрины оставляли меня безучастной. Ничего, может, что-то и зацепит мое внимание. А не зайти ли мне в «Тиффани», чтобы еще раз полюбоваться колечком, на которое я уже давно положила глаз? И пусть это лишь маркетинговая уловка, зато срабатывает она безотказно. Тот, кто первым додумался назвать кольцо для помолвки «кольцом на правую руку», заслужил премию. Понимаю, это маленькая торговая хитрость, зато благодаря ей я теперь имею полное право с вожделением посматривать на кольцо. Ведь для его покупки не требуется такой вещи, как наличие жениха.

Единственная преграда, разделяющая меня и заветное колечко, — цена в тринадцать тысяч долларов, что вовсе не мешает мне насладиться ритуалом покупки: вот продавец вынимает его из коробочки, выкладывает на черный бархат и позволяет надеть на палец.

Ничто так не радует душу, как круглый бриллиант в 1,7 карата. Вытянув руку, я несколько минут любуюсь восхитительным кольцом, после чего со вздохом снимаю с пальца и возвращаю продавцу.

Нет, я решительно заработала право потратить немного денег, при условии, что мои траты останутся в разумных пределах. Испытывая настоятельную потребность купить хотя бы что-нибудь, я отправилась в отдел белья. Ага, вот прелестная, розовая в горошек пижамка плюс халатик той же расцветки. Заплатив полную цену, получаю бесплатно пробник блеска для губ, так что моя страсть к бонусам и скидкам удовлетворена.

Прикупив кое-что из косметики, я посмотрела на часы. Скоро торговый центр закроется, а я все еще не готова отправляться домой. Я набрала номер Сэма, но он, судя по всему, еще не вернулся. И хотя я не была голодна, не удержалась и купила в китайской кафешке овощной салат.

Если я посижу здесь еще часок-другой и вернусь домой позже, то к этому времени вполне могу застать Сэма. Тогда я войду в собственную квартиру, не рискуя обмочиться от страха.

Я доела салат, затем расправилась с порцией мартини и несколько раз позвонила Сэму, но он так и не ответил. Надвигались сумерки. Я не стала ждать, когда мне предложат вымыть на кухне посуду, и вышла на улицу.

Поскольку я просидела за столиком добрых два часа, пришлось оставить официанту щедрые чаевые. Если прибавить к ним чаевые служащему автостоянки и штраф за превышение скорости, то можно сказать, что воскресенье обошлось мне в кругленькую сумму.

Я направилась к выходу из торгового центра, твердо вознамерившись дать решительный отпор всем своим страхам. Доехав до перекрестка, я сделала импровизированный разворот налево с правой полосы, чего ехавшие сзади меня водители явно не оценили.

Время от времени я, похоже, забываю, что мой коэффициент умственного развития превышает отметку «сто». Сейчас был именно такой случай. Если в округе Палм-Бич и есть отстойный район, то, готова спорить, Ривьера-Бич прекрасно подходит на эту роль. Если не весь, то какая-то его часть. Или, если быть более точной, та часть, где расположен «Гараж Чарли». И зачем меня понесло туда так поздно?

Я свернула в какой-то тупик. Сделалось уже совсем темно, и я включила передние фары. Типичная промзона. Даже не открывая окон, я почувствовала вонь гнилой травы, мусорных куч и моторного масла.

«Гараж Чарли» находился в самом конце дороги. Сквозь высокую проволочную сетку с табличками «Не подходить!» я увидела сам гараж: три рабочих отсека, а рядом пристройка из листов алюминия, скорее всего контора.

Вытащив из сумочки фонарик-карандаш, я заглушила мотор, но оставила включенными фары. До моего слуха донесся собачий лай, что не прибавило мне храбрости, однако я решила продолжить поиски стаканчика из-под кофе, который вполне может валяться в машине Маркуса Эванса.

Умный человек приехал бы сюда утром, но только не я. Несколько раз посветив сквозь ограду фонариком, я разглядела разбитый «кадиллак», который прежде видела лишь на фотографиях. Мне вспомнился мой ноутбук. Затем записка на моей двери. Что в свою очередь навело на мысли о неизвестном злоумышленнике, которому известно, где я живу. В «Гараже Чарли» сейчас, пожалуй, не так опасно, как в моем доме. Я прошла вдоль ограды в поисках входа. Ворота оказались заперты на висячий замок. Подняв голову, я убедилась, что по верхнему краю ограды нет колючей проволоки, и решила попытать счастья. Когда-то я занималась альпинизмом, пусть недолго и в спортивном зале, но разница не так уж велика. Никакой страховочной веревки не понадобится, да и нет ее у меня сейчас. Такого рода вещи я не ношу в сумочке каждый день.

Вставив ногу в одну из ячеек сетки, я оторвалась от земли, с трудом подтянулась и забралась наверх. Теперь мне предстояло самое сложное.

Сжав зубами фонарик, я задрала юбку и принялась спускаться с другой стороны ограды на землю. Когда мне оставалось не более фута до земли, я прыгнула и, не удержавшись на ногах, упала на четвереньки.

Я отряхнула руки и, стараясь не думать о том, что юбка и блузка теперь в грязи, двинулась между рядами мертвых и умирающих машин в направлении заветного «кадиллака».

Я посветила фонариком внутрь салона и вся съежилась, увидев темное красное пятно на сиденье. Кровь. Впрочем, чему удивляться? Похоже, я зря пришла сюда. Не найдя ничего интересного, я обошла машину и заглянула внутрь со стороны пассажирского сиденья. Представляете мое волнение, когда луч фонарика высветил что-то белое?

Как же добраться до предмета моих поисков? Крыша была продавлена почти до уровня капота. Хотя стекол в окнах автомобиля не осталось, внутри салон был щедро усеян осколками.

Я боком попыталась протиснуться внутрь. Мои пальцы не дотягивались до бумажного стаканчика всего на какой-то дюйм.

— Черт! — выругалась я, сняла с ноги босоножку и, балансируя на одной ноге, попыталась подцепить этим импровизированным инструментом завалившийся под сиденье стакан. — Ура!

Я вытащила босоножку и вместе с ней извлекла из останков машины мятый бумажный стакан.

Прежде чем надевать обувь, я по возможности тщательно стерла с ноги грязь. Меня распирало от гордости — подумать только, я сумела-таки раздобыть важное вещественное доказательство. Пульс участился, сердце бешено стучало в груди…

Лязг металла и рычание собаки вернули меня к реальности. Примерно в двадцати футах от меня стоял злобного вида пес и скалил зубы. Нет, даже не зубы, а зубищи.

— Хор-о-о-шая собачка.

Пес зарычал. Я взвизгнула.

Тот, кто советовал не делать резких движений, оказавшись рядом с незнакомым животным, очевидно, сам никогда не попадал в западню. Тем более когда рядом с вами — претендент на роль нового Куджо^[9]. В общем, я решила спасаться бегством.

Не самое разумное решение. Я вскарабкалась всего на пару футов от земли, когда пес цапнул меня за задницу.