Два с половиной часа назад, в Миннесоте

Черный кроссовер марки «додж» с тонированными стеклами плавно качнулся, съезжая с 90-го шоссе, по которому он следовал от самого Колумбуса, на широкую аллею, по обеим сторонам которой росли пихты и простирались аккуратно подстриженные лужайки.

– Мы только что въехали на территорию кампуса университета «Либерти», сэр. Сейчас шестнадцать часов сорок шесть минут. Ваше выступление должно начаться через четверть часа, мы будем на месте вовремя. Прикажете вас пока не тревожить или желаете, чтобы я вкратце изложил содержание новых сообщений?

Молодой человек, задавший вопрос, был в деловом костюме черного цвета, такого же, как кожаная обивка салона автомобиля. Узкое лицо с острым подбородком, круглые очки в тонкой позолоченной оправе, аккуратная короткая стрижка – при обычных обстоятельствах вид он имел строгий и самоуверенный, даже надменный, но сейчас покорно ждал ответа начальника.

Занимавший соседнее сиденье Марк Дэвисберри отвечать не торопился – он задумчиво крутил на пальце перстень-печатку, разглядывая зеленые просторы кампуса за окном. На бизнесмене, как всегда, безупречно сидел сшитый по индивидуальной мерке костюм с идеально подобранным галстуком; белоснежные волосы были гладко зачесаны назад. Во взгляде присутствовала отстраненность, характерная для людей, которые привыкли поручать мелкие ежедневные заботы ближайшему окружению, а сами все свое время и энергию посвящают решению стратегических задач, размышляя, как эффективнее и выгоднее распорядиться собственной властью.

– Назначьте мне встречу с министром здравоохранения. Скажите, я придумал, как ему сэкономить двадцать пять миллиардов, чтобы заткнуть дыру в бюджете. Какой сейчас курс у наших акций?

Помощник несколько раз быстро коснулся пальцами экрана планшета и развернул его к Дэвисберри, показывая страницу с биржевой котировкой «Мэдик хэлс груп».

– Мы преодолели отметку сорок девять долларов тридцать шесть центов, сэр, это означает средний прирост… э-э…

– Пять процентов в неделю. Составьте пресс-релиз о предстоящем выпуске нового магнитно-резонансного томографа по низкой цене. Подойдите к делу формально, никакой конкретики – много прибыли он нам не принесет. Есть что-нибудь срочное?

Пока помощник напряженно соображал, планшет подал сигнал о новом сообщении в электронной почте. Молодой человек стремительно пробежал глазами письмо, и у него порозовели щеки от волнения. Стараясь сохранять внешнее спокойствие, он слегка оттянул воротник рубашки, поскольку вдруг сделалось трудно дышать, и незаметно прикоснулся к вмонтированному в подлокотник устройству климат-контроля, чтобы понизить температуру в салоне на один градус.

– Административный совет ждет вашего согласия на внеплановое совещание, которое назначено на двадцать четвертое февраля… в очередную годовщину смерти вашей матери, сэр.

– Пока отложим. А теперь рассказывайте плохую новость, Джонас.

– Простите, сэр?..

– Вы понизили температуру в салоне, потому что от последнего письма вас бросило в жар, не так ли? И чем же, по вашему мнению, это письмо может меня огорчить?

Джонас выпрямился на сиденье. Его шеф несколько месяцев назад отпраздновал свое восьмидесятилетие, но все еще был в прекрасной физической форме и сохранил такую живость ума, что молодому помощнику постоянно приходилось быть начеку.

– Дело в том, что «Дейли трибьюн» опубликовала результаты недавнего социологического исследования на тему религиозных взглядов наших сограждан, сэр. Результаты внушают некоторую тревогу, однако на этом фоне ваша борьба приобретает еще больший смысл. – Джонас ждал реакции шефа, но тот и бровью не повел. – Несколько опросов, проведенных с сентября по декабрь среди десятков тысяч человек, – снова заговорил молодой человек с пересохшим от волнения ртом, – свидетельствуют, что численность протестантов в Соединенных Штатах упала ниже пятидесятипроцентного исторического минимума – до сорока восьми процентов. В две тысячи одиннадцатом году она составляла те же пятьдесят процентов, а в две тысячи седьмом – пятьдесят три. Таким образом, мы должны констатировать падение интереса к вере. Эта беда постигла не только протестантизм, но и другие конфессии и религии. Сейчас один из пяти наших соотечественников, – голос Джонаса дрогнул от возмущения, – утверждает, что он не имеет никакой религиозной принадлежности…

Дэвисберри поднес к губам перстень-печатку с изображением Михаила Архангела, убивающего дракона. Старик не сомневался, что очень скоро люди посмеются над результатами этих соцопросов, и ему будет веселее всех. С удовлетворением подумав о том, что произойдет, когда его планы воплотятся в жизнь, он позволил себе предаться ностальгии. Кроссовер как раз проезжал мимо гигантского стадиона – спортивной гордости университета «Либерти», – и бизнесмен вспомнил, как побывал здесь в первый раз. Тогда на стадионе начинался матч по американскому футболу. Дэвисберри увидел, что игроки двух команд стоят на коленях друг напротив друга, опустив головы, и поначалу подумал, что они заняли специальную позицию для рывка. Но свисток судьи все запаздывал, и члены команд простояли в полной неподвижности не меньше минуты. Лишь подойдя ближе, он вдруг понял: игроки молятся перед началом состязания.

В «Либерти», располагавшем общей площадью восемь гектаров, обучались двенадцать тысяч студентов. Это был не только самый крупный, но и самый престижный евангельский христианский баптистский университет в мире, о чем, собственно, было заявлено прописными буквами на въезде в кампус, обустроенный в Миннесоте: «LIBERTY UNIVERSITY. TRAINING CHAMPIONS FOR CHRIST»^[7].

Кроссовер мягко замедлил ход и остановился перед главным зданием университета. Это было величественное сооружение в романском стиле, с колоннадой, увенчанной треугольным фронтоном.

Заместитель ректора встречал гостя у нижних ступеней лестницы, заложив руки за спину и улыбаясь с видом человека, осознающего свои грехи. Ему было за шестьдесят, он красил волосы в каштановый цвет, а его второму подбородку было тесновато в застегнутом воротничке сорочки.

– Мы на месте, сэр, – на всякий случай сообщил Джонас, готовясь покинуть кожаный салон кроссовера. – До вашего выступления две минуты.

Марк Дэвисберри постучал по стеклу, отделявшему салон от водителя, без нужды поправил безупречный узел галстука и вышел из машины, как только расторопный шофер открыл для него дверцу.

– Добро пожаловать, мистер Дэвисберри! Мы счастливы видеть вас здесь сегодня и невероятно польщены оказанной нам честью! – торжественно заверил заместитель ректора, протягивая гостю руку.

– Умоляю вас, Марк, давайте без церемоний, – поморщился бизнесмен, быстро пожав жирную ладошку. – Тем более у нас сейчас на это нет времени.

– Да-да, конечно. Прошу за мной, декан объявит вас с минуты на минуту.

Марка Дэвисберри отвели за кулисы амфитеатра – огромной университетской аудитории. Стоявший на сцене декан как раз заканчивал благодарственную молитву, в которой славил щедрых донаторов, чьи пожертвования принесли в этом году университету бюджет на сумму пятьдесят четыре миллиона долларов. Две тысячи студентов на скамьях амфитеатра хором выдохнули «Аминь!» и энергично захлопали в ладоши. Когда восстановилась тишина, декан обернулся удостовериться, что гость ожидает за кулисами, а увидев его, радостно заулыбался и поприветствовал жестом. Дэвисберри ответил тем же.

– Сегодня мы имеем честь принимать здесь не только самого преданного нашего донатора, поддерживающего университет многие годы, но и человека, чья жизнь и общественная деятельность сами по себе являются огромным вкладом в дело укрепления и процветания христианской веры. Он впервые согласился прийти сюда и поделиться своим бесценным опытом. Прошу вас должным образом поприветствовать Марка Дэвисберри!

Пока зал оглушительно аплодировал стоя, бизнесмен прошел по сцене и остановился в лучах мощных прожекторов. Декан – высокий, сутулый и очень худой человек с лошадиным лицом, – пожал ему руку, обнял с дружеской улыбкой и исчез за кулисами, а Дэвисберри обвел взглядом аудиторию. Перед ним была трибуна, за спиной – огромное распятие на фоне тяжелого занавеса гранатового цвета. Положив на трибуну обе руки, он подождал, пока студенты усядутся и умолкнут, и, лишь когда весь зал погрузился в полнейшую тишину, старый бизнесмен заговорил.

– Я не верю в Бога, – произнес он и сделал паузу.

Шокированные студенты заахали и зашептались, по аудитории распространился беспокойный гомон, у всех возникло чувство неловкости. Декан, стоявший за кулисой, заметно побледнел.

– «Я не верю в Бога». Эти слова отец заставлял меня повторять каждый день, когда я был ребенком, – продолжил Марк Дэвисберри.

На лицах в первых рядах тотчас появились улыбки, кое-кто с облегчением перевел дух, студенты опять зашептались – уже с воодушевлением.

– Я родился в городке Сент-Энтони, в Миннесоте. Там отец открыл маленькую фабрику по производству медицинского оборудования и назвал ее «Мэдик хэлс груп». Сейчас это название вам, вероятно, хорошо знакомо, но в те времена «Мэдик хэлс груп» была скромным семейным предприятием с десятком сотрудников, хотя отец гордился своим достижением. Я сказал «своим», потому что он был уверен, что всего добился сам, без Божьей помощи, и каждое утро, когда я получал очередную порцию овсянки, он спрашивал меня, верю ли я в Бога. Ответ мог быть только один: «Нет, папа, я не верю в Бога». Услышав это, он одобрительно кивал:

«Вот и славно, сынок. Значит, ты далеко пойдешь, так же как и я».

Бизнесмен снова сделал паузу, дав студентам время шепотом выразить возмущение.

– Моя мать, учительница математики, была верующей. До свадьбы, ухаживая за ней, влюбленный отец притворялся убежденным баптистом, чтобы завоевать ее сердце. Однако, когда ему это удалось, после свадьбы все изменилось: он запретил маме ходить в церковь, носить крестик и держать в доме Библию. Для него вера в Бога была пустой тратой времени и признаком глупости. Однажды, застав маму, когда она прятала маленькое распятие в шкатулку с драгоценностями, он ударил ее и закричал, что в следующий раз она будет страдать, как страдал ее дурацкий Иисус на кресте.

Не обратив в этот раз внимания на негодующие возгласы студентов, Марк Дэвисберри повысил голос, перекрывая галдеж:

– Но, как вам известно, вера сильнее страха! Мама сделала вид, что смирилась с требованиями отца, но она конечно же продолжала верить и тайком от него наставляла в религии меня. Отец выбросил из дома все духовные книги – зря старался, мама знала наизусть целые страницы из Священного Писания и читала мне их. Перед сном мы с ней молились о том, чтобы Господь отвратил папу от Зла. А на двенадцатый день рождения она подарила мне миниатюрное издание Библии, чтобы его можно было надежно прятать.

Дэвисберри достал из кармана книжечку высотой не больше пальца и толщиной с обычное издание карманного формата.

– Когда мне было шестнадцать, мама умерла, погибла в автобусе, который попал в аварию. – Он почувствовал внезапное волнение, справился с дрожью в голосе и продолжил рассказ: – Еще четыре года я прожил вдвоем с отцом, а в двадцать лет ушел из дому, солгав ему, что получил работу коммивояжера. Отец был доволен, что я решил взяться за такое сложное ремесло. На самом же деле я отправился в Техас, стал пастором в маленьком поселке и служил там Господу пять лет. – Марк вздохнул. – А потом случилась беда. Однажды я возвращался домой после вечерней службы, путь лежал через сад, и там я увидел, что банда хулиганов пристает к одной моей юной прихожанке. Не стану кривить душой – я очень испугался. Мой голос дрожал от страха, когда я громко потребовал отпустить девушку. Я понимал, что меня могут избить до полусмерти. Так и случилось – они избили меня железными прутьями и подкованными сапогами. Но девушка смогла вырваться и убежать.

Марк знал, что дальше придется отчасти солгать слушателям, но пока что было не время открывать им правду.

– Несколько дней я пролежал в коме, однако Господь пожелал меня исцелить. Открыв глаза, я в тот же миг осознал важнейшую истину: вместо того чтобы постоянно просить Всевышнего о помощи и совершать службы в церкви, мне надлежит самому способствовать воплощению Его замыслов на земле. Был тысяча девятьсот шестьдесят первый год, разгар холодной войны, ЦРУ всеми силами противостояло советским спецслужбам. И я подумал, что именно там, на незримом фронте, мое место, ибо я должен помочь Господу защитить американский народ.

Тут он почувствовал, как в нагрудном кармане завибрировал телефон, хотя был уверен, что отключил его перед выступлением.

– Я отработал в разведуправлении тридцать три года, а потом умер отец и оставил мне в наследство «Мэдик хэлс груп», занявшую двадцать второе место в списке самых прибыльных предприятий США. Господь снова указал мне путь, сделав владельцем состояния, которое могло послужить распространению Евангелий по всему миру. Спустя какое-то время я уволился из ЦРУ, возглавил отцовский бизнес и большую часть доходов направлял на…

Впервые в жизни Марк Дэвисберри прервал свою речь. Потому что телефон снова завибрировал, и старик вдруг понял: это не первый, а второй мобильник, в левом кармане. Тот самый, номер которого известен только одному человеку. Он окинул взглядом удивленные лица студентов – те шушукались, недоумевая, почему благодетель замолчал на середине фразы, – затем развел руками в знак извинения и молча ушел со сцены. Оказавшись за кулисами, он быстро достал телефон, не обращая внимания на остолбеневших от растерянности декана и своего помощника, поднял палец – мол, оставьте меня в покое, – и ответил на вызов:

– Натаниэл, что случилось?..