Рай не ошибся: в черное был одет только Келл. Маг надвинул шляпу на лоб, защищаясь не столько от холода, сколько от любопытных взглядов.

Навстречу прошли рука об руку две молодые женщины. Одна из них бросила на Рая приветливый взгляд и чуть не наступила себе на подол. Он подхватил ее под локоть.

– Ан, соласе, рес настер, – извинилась она.

– Мас марист, – отозвался Рай, легко переходя на арнезийский.

Девушка вроде бы не заметила Келла, стоявшего в шаге позади брата, в тени. Но ее подруга обратила на него внимание. Келл почувствовал на себе ее взгляд, потом встретился с ней глазами и ощутил мрачное удовлетворение: она, конечно, ахнула.

– Аван, – еле слышно сказал ей Келл.

– Аван, – ответила она, сдержанно кивнув.

Рай поднес к губам руку первой девушки, но Келл не сводил глаз с той, что смотрела на него. Было время, арнезийцы почитали его, едва не падали ниц. Ему никогда не нравилось это благоговение, но сейчас стало еще хуже. В их глазах осталась доля почтения, но к ней примешивался страх и, хуже того, недоверие. Она смотрела на него, как на опасного зверя. Как будто в ответ на неловкое движение он может броситься на нее. Ведь, насколько она знала, это он был виноват в том, что на город обрушилась Черная ночь, когда магия выгрызала людей изнутри, делая их глаза такими же черными, как у него. И, что бы ни заявляли король и королева, какие бы слухи ни распускал Рай, все были уверены, что виноват в этом Келл. Он один.

И в какой-то мере они были правы.

Он почувствовал на плече руку брата и опомнился.

Девушки поспешили прочь, оживленно перешептываясь.

Келл вздохнул и оглянулся на королевский дворец, высившийся над рекой.

– Зря ты это затеял, – снова сказал он, но Рай уже был далеко впереди, стремительно удаляясь от огней Ночного рынка и красноватого сияния реки. – Куда мы идем? – спросил Келл, догнав брата.

– Это сюрприз.

– Рай, – предостерегающе сказал Келл, с некоторых пор ненавидевший сюрпризы.

– Не бойся, братец. Я обещал, что вечер будет утонченным, и сдержу слово.

Место, куда они пришли, Келлу не понравилось сразу.

Оно называлось «Рахенаст».

«Роскошь».

Невыносимо шумное и безумно яркое место отдыха, где городская «остра» – то есть элита – пережидала зимние месяцы, отрицая холод за стенами. Зимняя ночь не проникала через посеребренные двери. Внутри стоял летний день – в светильниках над головой горело белое, как солнце, магическое пламя, искусственные деревья укрывали гостей уютным зеленым пологом.

Войдя из ледяного мрака и тумана под эти широкие солнечные своды, Келл вдруг остро и болезненно ощутил свою неуместность здесь. Трудно было поверить, но они с братом оказались одеты скромнее всех. Он даже заподозрил, что Рай нарочно нарывался на скандал, хотел, чтобы его выставили. Но слуги у дверей узнали либо принца, либо самого Келла (а уж вслед за ним и Рая, ибо кто еще мог притащить антари на такое пиршество). Короче, их обоих впустили.

Вечеринка была в разгаре. На столах высились горы фруктов и сыра, стояли кувшины холодного летнего вина. На голубой каменной плите, изображавшей озеро, кружились пары, другие возлежали на подушках под заколдованными деревьями. Звенели колокольчики, люди смеялись – легко и беззаботно, как смеются аристократы, – и поднимали хрустальные кубки, выставляя напоказ свое богатство.

Может быть, эта картина была бы прелестной, не будь в ней столько развязного высокомерия. Келл находил ее невыносимой; хоть Лондон и был жемчужиной Арнезийской империи, все же в нем имелись и бедность, и страдание. Здесь же, в «Роскоши», богачи с помощью магии и денег легко воплощали любые свои причуды.

Вдобавок ко всему Рай оказался прав: никто здесь не носил черное, и Келл чувствовал себя пятном на чистой скатерти. Он уже подумывал, не сменить ли ему и впрямь свой плащ на что-нибудь более яркое, но не мог заставить себя одеться в павлиньи цвета, модные этой зимой. Принц положил руку ему на плечо и подтолкнул. Проходя мимо стола, Рай прихватил пару бокалов летнего вина. Келл поглубже надвинул шляпу и смотрел на публику поверх бокала.

– Как ты думаешь, они уже узнали меня, – размышлял принц, пряча лицо, – или тут все слишком заняты собой?

Келл с удивлением уловил в голосе брата раздраженную нотку.

– Погоди, мы же только что пришли, – сказал он. Но узнавание уже расходилось по залу кругами.

Рай подошел к кушетке под деревом, сел, скинул шляпу. Черные кудри рассыпались по плечам, и даже без привычного золотого обруча их блеск ослеплял. Все в нем – осанка, улыбка, манера держаться – выдавало царственную кровь. Келл знал, что ему не под силу изобразить нечто подобное; он уже пытался. Рай бросил шляпу на стол. Келл потеребил поля своей шляпы, подумал и остался в ней – это была его единственная защита от любопытных взглядов.

Келл пригубил вино и, не выказывая интереса к происходящему, присмотрелся к брату. Он до сих пор не понимал, зачем Рай затеял эту дешевую игру с переодеванием. «Роскошь» была заведением для элиты, и ее посетители прекрасно знали принца и его компанию. Они месяцами учили королевский язык, только чтобы добиться высочайшего расположения (хотя Келл знал, что Рай находит это неприятным и ненужным). Но беспокоила его не только одежда. Вроде бы все в принце было на своем месте, и тем не менее…

– Я что, и вправду так красив? – спросил принц, не встречаясь с ним взглядом, пока по залу разлетался смех, похожий на звон колокольчиков.

– Ты же знаешь, что да, – отозвался Келл, разглядывая травяной ковер под ногами.

К их кушетке никто не подходил, только служанка, девушка в белом платье, спросила, не может ли она сделать их вечер еще приятнее. Рай одарил ее улыбкой и попросил принести напитков покрепче и цветов.

Принц развалился на кушетке, раскинув руки на спинке, и обводил помещение блестящими золотистыми глазами. По сравнению с обычным своим поведением он вел себя тише воды, ниже травы, и это было очень подозрительно.

Вернулась служанка с графином рубинового напитка и единственным синим цветком. Рай взял вино и с улыбкой заправил цветок ей за ухо. Келл вздохнул. Принц оставался верен себе.

Рай наполнил бокалы. Келл услышал шепотки, поймал устремленные на него взгляды. Внимание неизбежно переключилось с принца на его спутника. Келла пробрала дрожь, но он усилием воли не опустил головы.

– Если перестанешь хмуриться, станет гораздо веселее, – заметил Рай.

Келл послал ему испепеляющий взгляд.

– Они меня боятся.

– Они тебе поклоняются, – махнул рукой Рай. – Почти все жители этого города считают тебя богом.

От этого слова Келла передернуло. Волшебники-антари редки, так редки, что порой к ним относятся как к божествам, как к избранным.

– А остальные считают меня дьяволом.

Рай подался вперед.

– А ты знаешь, что в Веске жители верят, что это ты сменяешь времена года, повелеваешь приливами и даришь процветание империи?

– Если хочешь польстить моему самолюбию…

– Просто напоминаю, что ты был, есть и будешь единственным в своем роде.

Келл застыл, вспомнив о Холланде. Он говорил себе, что рано или поздно родится еще один антари, но и сам себе не верил. Он и Холланд – двое из исчезающей породы. Такие всегда были редки, но теперь могут исчезнуть совсем. Что, если он – последний?

– Я бы предпочел быть обычным человеком, – нахмурился Келл.

Теперь уже Рай испепелил его взглядом.

– Бедняжка. Хотел бы я знать, что чувствует человек, которого так превозносят.

– Разница в том, что тебя-то любят, – возразил Келл.

– На каждых десятерых, которые любят меня, – Рай обвел рукой огромный зал, – найдется один, который придушил бы меня голыми руками.

Его слова навевали воспоминания. Тени – так называли себя люди, которые шесть лет назад пытались уничтожить Рая, только чтобы напомнить королевской семье: нельзя бросать драгоценные средства на ветер, не обращая внимания на нужды народа. Глядя на «Роскошь», Келл отчасти мог их понять.

– А на каждых десятерых, которые обожествляют тебя, – продолжал Рай, – найдется один, который сжег бы тебя на костре. Когда речь идет о таких, как мы, расклад всегда одинаков.

Келл налил себе вина.

– Жуткое место, – пробормотал он.

– Что ж… – Рай осушил бокал одним длинным глотком и со стуком поставил его на стол. – Можем уйти.

В глазах принца сверкнул такой огонек, что Келл сразу понял, к чему этот маскарад. Рай оделся не для «Роскоши», потому что направлялся не сюда.

– Ты нарочно выбрал это место.

Рай ответил ленивой улыбкой:

– Не понимаю, о чем ты.

– Ты пришел сюда, потому что знал: мне здесь не понравится и я охотно уйду отсюда куда угодно.

– И что?

– Ты сильно недооценил мою способность переносить страдания.

– Располагайся поудобнее! – Принц поднялся на ноги со своей обычной ленивой грацией. – А я немного пройдусь.

Келл насупился, но остался сидеть. Откинулся с бокалом на спинку дивана, безуспешно пытаясь подражать идеальной небрежности принца.

Его брат без усилий пробирался сквозь толпу, весело улыбаясь, пожимая руки, целуя кого-то в щечку, время от времени с наигранным смехом показывая на свой наряд. И, что бы принц ни говорил, он легко вписывался в здешнюю компанию. Наверно, подумал Келл, так и задумано.

И все-таки ему не нравилось, как остра пожирают глазами принца. Во взмахах женских ресниц было слишком мало тепла и слишком много кокетства. В одобрительных кивках мужчин – мало доброты и много голода. Раз или два Келл поймал на себе взгляды, полные отзвуков того же голода, но ни у кого не хватило смелости подойти к нему. Вот и хорошо. Пусть себе перешептываются, пусть глазеют… Внезапно ему захотелось устроить сцену, посмотреть, как веселье сменится ужасом, когда он покажет им свою истинную мощь.

Келл стиснул бокал и уже хотел встать, как вдруг уловил поблизости обрывок разговора. Он не хотел подслушивать, все вышло само собой. Может быть, магия усиливала слух, а может, дело было в привычке. Неудивительно, когда о тебе столько перешептываются…

– Я мог бы записаться, – сказал какой-то дворянин, откидываясь на гору подушек.

– Брось, – отмахнулась сидевшая рядом дама. – Даже если бы у тебя были нужные навыки – а их нет! – ты все равно опоздал. Списки давно составлены.

– Уже? Так быстро?

Они, как и почти весь город, говорили об Эссен Таш – Игре стихий. Поначалу Келл не обратил на них внимания, потому что остра обычно больше интересуются балами и банкетами, чем состязаниями. И если уж говорят о волшебниках, то примерно так же, как об экзотических зверях.

– Список, конечно, еще не опубликован, – заговорщически продолжала дама, – но у моего брата есть свои каналы…

– И кого из участников мы знаем? – беззаботным тоном спросил еще один.

– Говорят, прошлогодняя победительница Кисмайра снова в деле.

– А что слышно об Эмери?

При этих словах Келл насторожился, пальцы крепче сжали бокал. Ослышался, наверное, подумал он, и в тот же миг дама переспросила:

– Об Алукарде Эмери?

– Да. Я слышал, он снова соревнуется.

У Келла застучало в ушах, вино в бокале чуть не расплескалось.

– Ерунда! – возразил кто-то.

– Не слушай сплетен. Эмери уже года три не появлялся в Лондоне.

– Может быть, – упорствовала дама, – но его имя включено в список. У друга моего брата сестра служит на посылках в Авен Эссен, и она говорила…

Внезапная боль пронзила плечо Келла, он чуть не выронил бокал. Вскинул голову, ища, откуда пришел удар, рука сама потянулась к клинку на плече. И лишь через мгновение он понял, эта боль – не его. Это только отзвук.

Рай.

Где Рай?

Келл вскочил на ноги, опрокинув столик, и обвел взглядом зал. Где же принц? Черные как оникс волосы, синий плащ – ничего этого не было видно. Сердце гулко стучало в груди, Келл хотел громко позвать Рая, так, чтобы слышал весь зал, но удержался. Все взгляды устремились на него – ну и пусть! До них ему дела нет. Единственный во всем этом заведении – во всем городе – дорогой ему человек находится где-то здесь, и ему больно.

Келл, прищурившись, обвел глазами слепяще-яркий зал «Роскоши», изображавший лесную поляну. Над головой сияли солнечные фонари, но вдалеке полуденный свет терялся в темных закоулках. Келл выругался и бросился бегом через поле, не обращая внимания на взгляды гостей.

Боль настигла снова, на сей раз в пояснице. Келл выхватил нож и ринулся в сумрачные заросли, куда проникал только свет звезд. Но единственными, кто попадался ему в дремучей чаще, были обнимающиеся парочки.

Выругавшись, он повернул обратно. Кровь стучала в висках.

Он давно привык на всякий случай носить с собой что-нибудь из вещей Рая. Пришло время призвать на помощь магию крови. Он начал читать заклинание поиска, и вдруг шрам на груди запульсировал – это означало, что принц близко. Келл обернулся и услышал в соседней рощице сдавленный звук – кажется, это стонал Рай. Келл ринулся туда, готовясь к драке, и вдруг застыл от неожиданности.

На мшистом холмике полураздетый принц навис над молоденькой служанкой в белом платье и с синим цветком в волосах. Рай прижимался лицом к ее плечу, и на его голой спине Келл разглядел глубокие, до крови, царапины. Новый отзвук боли вспыхнул на бедре Келла – это девица вонзила в принца свои ноготки.

Келл громко выдохнул, девушка заметила его и вскрикнула. Рай поднял голову, и у него хватило наглости улыбнуться.

– Ублюдок, – выдавил Келл.

– Это твой любовник? – поинтересовалась девушка.

Рай приподнялся, с ленивой грацией растянулся на зеленом мху и пояснил:

– Брат.

– Ступай прочь, – приказал Келл служанке. Та с недовольным видом поправила платье и удалилась. Рай, пошатываясь, поднялся на ноги и стал искать рубашку. – Я думал, на тебя напали!

– В некотором смысле так оно и было… – Рай натянул тунику.

Келл отыскал его плащ, перекинутый через ветку дерева, бросил его принцу и потащил обратно – через лес, через поле, мимо серебряных дверей, в темную ночь. Шли они молча, но, едва «Роскошь» осталась позади, Келл накинулся на брата:

– О чем ты только думал?!

– А что, неужели непонятно?

– Ну и свинья же ты, – покачал головой Келл.

Рай только фыркнул:

– Откуда я мог знать, что она будет так жестока ко мне?

– Убить тебя мало…

– Не сможешь, – развел руками Рай. – Ты же сам об этом позаботился.

И на миг, пока эти слова облачком висели в морозном воздухе, показалось, что принц искренне огорчен. Но потом улыбка снова вернулась на его лицо.

– Пойдем, – сказал он и обнял Келла за плечи. – Что-то мне надоело в «Роскоши». Найдем местечко посимпатичнее.

Закружился легкий снежок, и Рай вздохнул:

– Надеюсь, ты не забыл мою шляпу?