Глава 10

Кот подождал подходящего момента и, когда мистер Сондерс позвал их на уроки, схватил Роджера за руку и прошептал:

– Слушай, Гвендолен превратила Юфимию в лягушку и…

Роджер хрюкнул от смеха. Пришлось ждать, пока он успокоится.

– И не хочет превращать ее обратно. А ты можешь?

Роджер попытался принять серьезный вид, но смеяться перестать не мог.

– Не знаю. Скорее всего нет, если она не скажет, какие чары использовала. Когда не знаешь, какие чары использовались, выяснить это самостоятельно – уровень Продвинутой Магии, а я его еще не достиг. Ох, как забавно!

Он лег грудью на стол и взвыл от смеха.

Естественно, мистер Сондерс появился в дверях, заметив, что для шуток будет время после уроков. Им пришлось пройти в классную комнату. Естественно, Дженет по ошибке заняла стол Кота. Он поменялся с ней местами так незаметно, как мог, и сел, рассеянно размышляя, как узнать, какие чары использовала Гвендолен.

Это было самое неуютное утро в жизни Кота. Он забыл предупредить Дженет, что из всех предметов Гвендолен знала только магию. Дженет, как он и подозревал, знала многое о многих вещах. Но все они относились к ее собственному миру. Единственная область, в которой она могла чувствовать себя безопасно – элементарная арифметика. Но мистер Сондерс выбрал то утро, чтобы проверить ее знания по истории. Строча левой рукой сочинение по английскому, Кот видел, как на лице Дженет всё сильнее проступает паника.

– Что значит: Генрих Пятый?^[8] – рявкнул мистер Сондерс. – Долгое время после Азенкура трон занимал Ричард Второй. Каким было его величайшее магическое достижение?

– Победа над французами, – предположила Дженет. Мистер Сондерс посмотрел так раздраженно, что она залепетала: – Ну, я так думаю. Он стеснил движения французов с помощью железного нижнего белья, а англичане были одеты в шерсть, так что они не завязли в грязи, и, вероятно, их луки тоже были заколдованы. Поэтому они не промахивались.

– Кто, по-твоему, выиграл битву при Азенкуре?^[9] – спросил мистер Сондерс.

– Англичане, – ответила Дженет.

Для ее мира это, конечно, было справедливо. Но, пока она говорила, на ее лице появилась паника, наводившая на мысль, что она подозревала: для этого мира справедливо обратное. И, конечно же, так оно и было.

Мистер Сондерс схватился за голову:

– Нет, нет, нет! Французы! Ты хоть что-нибудь знаешь, девочка?

Казалось, Дженет сейчас заплачет. Кот пришел в ужас. Она сломается в любую секунду и скажет мистеру Сондерсу, что она не Гвендолен. У нее, в отличие от Кота, не было причин хранить тайну.

– Гвендолен никогда ничего не знает, – громко заметил он, надеясь, что Дженет уловит намек.

Уловила. Она вздохнула с облегчением и расслабилась.

– Мне об этом известно, – сказал мистер Сондерс. – Но где-то, где-то внутри этой твердолобой головы должна же иметься клетка серого вещества. Так что я продолжаю искать.

К несчастью, от облегчения Дженет почти развеселилась.

– Может, хотите разобрать мою голову и посмотреть? – спросила она.

– Не искушай меня! – воскликнул мистер Сондерс.

Он прикрыл глаза узловатой ладонью, а другую вытянул отталкивающим жестом в сторону Дженет. Он выглядел так забавно, что Дженет рассмеялась. Это было настолько непохоже на Гвендолен, что мистер Сондерс опустил ладонь на нос и поверх нее подозрительно посмотрел на Дженет.

– Что ты теперь замышляешь?

– Ничего, – виновато ответила Дженет.

– Хм, – произнес мистер Сондерс таким тоном, что и Кот, и Дженет почувствовали себя весьма неуютно.

Время тянулось невероятно медленно до того момента, когда Мэри, наконец, принесла молоко и печенье, причем вид у нее был зловещий. На подносе, рядом с чашкой кофе для мистера Сондерса сидело крупное, влажное коричневое существо. Коту показалось, что его желудок выскочил наружу и рухнул в подвалы Замка. Судя по выражению лица Дженет, с ее желудком случилось то же самое.

– Что это у вас? – спросил мистер Сондерс.

– Сегодняшний подвиг Гвендолен, – угрюмо ответила Мэри. – Это Юфимия. Посмотрите на ее лицо.

Мистер Сондерс наклонился и посмотрел. Затем он так свирепо развернулся к Дженет, что Дженет чуть не слетела со стула.

– Так вот над чем ты смеялась!

– Я этого не делала! – воскликнула Дженет.

– Юфимия была заперта в платяном шкафу в комнате Гвендолен и отчаянно квакала, бедняжка, – сообщила Мэри.

– Думаю, здесь нужен Крестоманси, – мистер Сондерс зашагал к двери.

Прежде чем он дошел до нее, дверь открылась, и вошел сам Крестоманси – бодрый и деловитый, с бумагами в одной руке.

– Майкл, – сказал он, – я застал тебя в нужный… – он замолчал, увидев лицо мистера Сондерса. – Что-то не так?

– Не могли бы вы, пожалуйста, посмотреть на эту лягушку, сэр, – сказала Мэри. – Она была в платяном шкафу Гвендолен.

На Крестоманси был изысканный серый костюм с бледно-сиреневыми полосками. Он убрал в сторону сиреневый галстук и наклонился, чтобы изучить лягушку. Юфимия подняла голову и умоляюще квакнула ему. На мгновение повисло ледяное молчание. Кот надеялся, что больше никогда в жизни ему не придется пережить подобное мгновение.

– Ну и ну! – произнес Крестоманси так мягко, как мороз покрывает льдом окна. – Это Юджиния.

– Юфимия, папочка, – поправила Джулия.

– Юфимия, – повторил Крестоманси. – Конечно. И кто же это сделал?

Кот озадачился, почему от столь мягкого голоса у него волосы на затылке встают дыбом.

– Гвендолен, сэр, – ответила Мэри.

Но Крестоманси покачал гладкой черноволосой головой:

– Нет. Не обманывайтесь дурной славой. Это не могла быть Гвендолен. Вчера вечером Майкл забрал ее магию.

– О, – произнес мистер Сондерс, покраснев. – Как глупо с моей стороны!

– Так кто это мог быть? – поинтересовался Крестоманси.

Последовало еще одно леденящее молчание. Оно показалось Коту таким же длинным, как Ледниковый Период. Пока оно длилось, Джулия начала улыбаться. Она побарабанила пальцами по столу и задумчиво посмотрела на Дженет. Перехватив ее взгляд, Дженет подпрыгнула и резко втянула воздух. Кот запаниковал. Он был уверен, Дженет собирается рассказать о том, что сотворила Гвендолен. И сделал единственное, что смог придумать, чтобы остановить ее.

– Это я, – громко произнес он.

То, как все посмотрели на него, было невыносимо. На лице Джулии читалось отвращение, Роджер был поражен. Мистер Сондерс – крайне зол. Мэри посмотрела на него так, словно он сам был лягушкой. Но Крестоманси сделался вежливо недоверчивым, и это было хуже всего.

– Прошу прощения, Эрик, – произнес он. – Это был ты?

Кот уставился на него, чувствуя странную туманную влажность на глазах. Он подумал, это от ужаса.

– Это вышло по ошибке, – объяснил он. – Я пробовал заклинание. Я… Я не ожидал, что оно сработает. А потом… потом вошла Юфимия и превратилась в лягушку. Вот так просто.

– Но тебе было велено не практиковать магию самостоятельно, – заметил Крестоманси.

– Я знаю, – Кот повесил голову – ему даже не нужно было притворяться. – Но я знал, чары не сработают. Вот только они, конечно, сработали.

– Что ж, ты должен отменить чары немедленно, – сказал Крестоманси.

Кот сглотнул:

– Я не могу. Я не знаю как.

Крестоманси одарил его еще одним взглядом – таким вежливым, таким едким, таким не верящим, что Кот с радостью заполз бы под стол, если бы был в состоянии двигаться.

– Очень хорошо, – произнес Крестоманси. – Майкл, возможно ты можешь сделать одолжение?

Мэри протянула поднос. Мистер Сондерс взял Юфимию и посадил ее на классный стол. Юфимия взволнованно квакнула.

– Одну минутку, – успокаивающе произнес мистер Сондерс.

Он накрыл ее сложенными чашечкой ладонями. Ничего не произошло. Выглядя слегка озадаченным, мистер Сондерс принялся что-то бормотать. По-прежнему ничего не произошло. Голова Юфимии обеспокоенно высунулась поверх его костлявых пальцев, и она по-прежнему оставалась лягушкой. Озадаченное выражение лица мистера Сондерса сменилось растерянно-недоумевающим.

– Очень странное заклинание, – сказал он. – Что ты использовал, Эрик?

– Не могу вспомнить, – ответил Кот.

– Что ж, оно не реагирует ни на что, что я могу сделать, – сказал мистер Сондерс. – Придется тебе заняться самому, Эрик. Подойди сюда.

Кот беспомощно посмотрел на Крестоманси, но Крестоманси кивнул, как если бы считал, что мистер Сондерс прав. Кот встал. Его ноги разбухли и ослабели, а желудок, похоже, навсегда поселился в подвалах Замка. Он буквально подполз к столу. Заметив его приближение, Юфимия выразила свое мнение по вопросу, совершив неистовый прыжок с края стола. Мистер Сондерс поймал ее на лету и посадил обратно.

– Что мне делать? – спросил Кот, и его голос походил на кваканье Юфимии.

Мистер Сондерс взял Кота за левое запястье и положил его левую ладонь на холодную влажную спину Юфимии.

– А теперь снимай, – сказал он.

– Я… Я… – Кот подумал, что должен притвориться, будто пытается. – Перестань быть лягушкой и превратись обратно в Юфимию, – велел он, обреченно гадая, что с ним сделают, когда Юфимия не превратится.

Однако, к его изумлению, Юфимия превратилась. Лягушка под его пальцами стала теплой и резко начала расти. Пока коричневый комок с бешеной скоростью становился всё больше и больше, Кот бросил взгляд на мистера Сондерса. Он был почти уверен, что заметил на его лице скрытую улыбку. В следующую секунду Юфимия уже сидела на краю стола. Ее одежда была немного помятой и коричневой, но больше ничего лягушачьего в ней не осталось.

– Я и подумать не могла, что это вы! – сказала она Коту, после чего закрыла лицо руками и расплакалась.

Подойдя к ней, Крестоманси обнял ее за плечи.

– Тише, тише, моя дорогая. Наверное, это был ужасный опыт. Думаю, вы должны пойти прилечь.

И он вывел Юфимию из комнаты.

– Фух! – произнесла Дженет.

Мэри угрюмо подала молоко и печенье. Коту кусок в горло не лез. Его желудок еще не вернулся из подвалов. Дженет отказалась от печенья.

– Мне кажется, от здешней еды легко потолстеть, – не подумав, заметила она.

Джулия восприняла это как личное оскорбление. Она достала свой носовой платок и завязала узел. Стакан молока Дженет выскользнул у нее из пальцев и вдребезги разбился на щербатом полу.

– Убери это, – велел мистер Сондерс. – А потом уходите, ты и Эрик. С меня довольно вас обоих. Джулия и Роджер, достаньте, пожалуйста, учебники по магии.

Кот повел Дженет на улицу. Там казалось безопаснее. Они бродили по поляне, оба поникшие после утренних испытаний.

– Кот, – сказала Дженет, – это будет сильно тебя раздражать, но мне абсолютно необходимо присосаться к тебе как пиявка на всё время, что мы не спим, пока я не пойму, как себя вести. Сегодня утром ты дважды спас мою шкуру. Я думала, умру, когда она внесла лягушку. Уже началось rigor mortis^[10], а потом ты превратил ее обратно! Я не понимала, что ты тоже колдун… нет, чародей, да? Или ты волшебник?

– Нет, – сказал Кот, – я не являюсь ни одним из них. Это сделал мистер Сондерс, чтобы припугнуть меня.

– Но Джулия – ведьма, не так ли? – проницательно спросила Дженет. – Что я сделала, чтобы вызвать у нее такую ненависть… или это просто общая Гвендоления?

Кот объяснил про змей.

– В таком случае я не осуждаю ее, – сказала Дженет. – Но тяжело сознавать, что она сейчас в классной комнате освежает в памяти свои магические навыки, а у меня тут нет ни клочочка чар для защиты. У тебя нет под рукой учителя каратэ, а?

– Никогда о таких не слышал, – осторожно произнес Кот, заинтересовавшись, что такое каратэ.

– Ну ладно. А Крестоманси потрясающе шикарно одевается, правда?

Кот засмеялся:

– Подожди, пока увидишь его в шлафроке!

– Не могу дождаться. Должно быть, это нечто! Почему он такой пугающий?

– Он просто такой.

– Да, – согласилась Дженет. – Он просто такой. Когда он понял, что лягушка – это Юфимия, и стал весь такой вежливо-изумленный, у меня по спине побежали мурашки. Я не смогла бы сказать ему, что я не Гвендолен – даже под самыми изощренными современными пытками, – и поэтому мне придется прилепиться к тебе. Ты сильно против?

– Вовсе нет, – ответил Кот.

Но он был против. Даже если бы Дженет уселась ему на плечи, скрестив ноги на груди, она не могла бы стать большей обузой. И в довершение всего, в его ложном признании, похоже, не было никакой необходимости. Он повел Дженет к обломкам древесного домика, поскольку хотел найти другой объект для размышлений. Дженет была очарована. Она молниеносно взобралась на конский каштан, чтобы посмотреть на домик, и Кот почувствовал себя так, как бывает, когда кто-то входит в ваш вагон.

– Осторожнее, – сердито крикнул он.

Наверху дерева раздался громкий треск рвущейся ткани.

– Тьфу ты! – воскликнула Дженет. – Нелепая одежда для лазания по деревьям.

– А ты не умеешь шить? – спросил Кот, тоже взбираясь наверх.

– Презираю это занятие, как навязанное женщинам рабство, – ответила Дженет. – Да, вообще-то умею. И мне придется. Обе нижние юбки порвались.

Она испробовала скрипящий пол – всё, что осталось от домика – и встала на него. Из-под подола платья Гвендолен болтались оборки двух разных цветов.

– Отсюда можно видеть деревню. На дорогу к Замку как раз поворачивает повозка мясника.

Кот забрался к ней, встав рядом, и они наблюдали за повозкой и за тянущей ее пестрой лошадью.

– А машин у вас совсем нет? – спросила Дженет. – В моем мире у всех есть машины.

– У богатых людей есть, – ответил Кот. – Крестоманси посылал машину встретить нас с поезда.

– И у вас есть электричество. Но всё остальное по сравнению с моим миром – прошлый век. Полагаю, здесь люди могут получить всё, что надо, с помощью волшебства. А есть у вас фабрики, или долгоиграющие пластинки, или высотные здания, или телевидение, или самолеты?

– Я не знаю, что такое самолеты, – сказал Кот.

Он не имел ни малейшего представления о том, что представляет собой большинство остальных перечисленных вещей, и ему наскучил этот разговор.

Дженет это поняла. Она осмотрелась в поисках другой темы и увидела, что повсюду вокруг них на концах веток висят гроздья каштанов в зеленой кожуре. Листья уже приобрели обожженный вид по краям, а значит, каштанам недолго осталось до созревания. Дженет осторожно пробралась по ветке и попыталась дотянуться до ближайшей грозди в зеленой кожуре. Они подпрыгивали прямо возле кончиков ее пальцев, но вне досягаемости.

– Ох, таксы! – воскликнула она. – Похоже, они почти созрели.

– Еще нет. Но хотел бы я, чтобы созрели.

Кот вытащил из обломков домика щепку и швырнул ею по каштанам. Он промахнулся, но встряхнул их. Около восьми штук сорвалось с дерева и со шлепком упало на землю.

– Кто сказал, что они не созрели? – Дженет наклонилась вниз.

Кот вытянул шею с дерева и увидел показавшиеся из треснувшей зеленой кожуры блестящие коричневые каштаны.

– Ура! – он, точно обезьяна, спустился по дереву, а Дженет слетела следом – ее волосы были полны запутавшихся в них веточек.

Они жадно сгребли каштаны – чудесные каштаны с прожилками, похожими на контур на карте.

– Шпильку! – простонала Дженет. – Царство за шпильку! Мы можем нанизать их на мои шнурки от ботинок.

– Вот она, – сказал Кот.

Шпилька лежала на земле рядом с его левой рукой. Должно быть, она выпала из древесного домика.

Они принялись бешено сверлить каштаны, а потом вынули шнурки из запасных ботинок Гвендолен. Выяснив, что правила игры одинаковы в обоих мирах, они пошли в регулярный сад и устроили шумное сражение на гравиевой дорожке. Когда Дженет решительно расколола последний каштан Кота и завопила:

– Мой! Мой теперь семеричник!

Из-за поворота появилась Милли и, пройдя мимо тиса, остановилась, смеясь над ними.

– Знаете, я не думала, что каштаны уже созрели. А с другой стороны, лето было чудесным.

Дженет в оцепенении посмотрела на нее. Она понятия не имела, кем могла быть эта пухлая леди в красивом шелковом платье с цветочным узором.

– Привет, Милли, – поздоровался Кот.

Не то чтобы Дженет это сильно помогло.

Милли улыбнулась и открыла свою дамскую сумочку.

– Здесь три вещи, которые, думаю, нужны Гвендолен. Вот, – она протянула Дженет две английские булавки и связку шнурков. – Я всегда стараюсь быть во всеоружии.

– С-спасибо, – заикаясь, пробормотала Дженет.

Она остро осознала свои распахнутые ботинки, запутавшиеся в волосах веточки и две болтающиеся полоски нижних юбок. Еще больше ее смущало то, что она не знала, кто такая Милли.

Кот понял это. Он уже знал, что Дженет принадлежит к тем людям, которые не будут счастливы, пока не получат объяснение всему. Поэтому он льстиво сказал:

– Я думаю, Джулии и Роджеру повезло с такой матерью, как вы, Милли.

Милли лучезарно улыбнулась, а Дженет просветлела. Мур почувствовал себя бесчестным. Он действительно так думал, но никогда в жизни не сказал бы этого, если бы не Дженет.

Узнав, что Милли – жена Крестоманси, Дженет не могла не продолжить собирать информацию – всю, какую сможет.

– Милли, – спросила она, – а были родители Кота кузенами, как… то есть были они кузенами? И кем вам приходится Кот?

– Звучит, как вопрос, который задают, чтобы узнать, насколько умен собеседник, – заметила Милли. – И я не знаю ответа, Гвендолен. Понимаешь, это семья моего мужа, а я не слишком много о них знаю. На самом деле, для объяснений нам нужен Крестоманси.

Так получилось, что как раз в этот момент Крестоманси вышел из двери в стене сада. С лучезарной улыбкой Милли, шурша юбками, кинулась к нему.

– Любовь моя, ты нам нужен.

Дженет, которая, опустив голову, пыталась заколоть нижние юбки, подняла взгляд на Крестоманси, а потом глубокомысленно уставилась на тропинку, словно камни и песок на ней вдруг стали крайне интересными.

– Всё просто, – сказал Крестоманси, когда Милли объяснила вопрос. – Фрэнк и Кэролайн Чанты были моими кузенами – и кузенами по отношению друг к другу, конечно. Когда они настояли на том, что хотят пожениться, моя семья устроила грандиозный скандал, и мои дяди в совершенно старомодной манере отреклись от них, не оставив ни единого шиллинга. Понимаете, когда в семье есть магия, заключать брак между кузенами – довольно неудачная идея. Не то чтобы отречение от них что-нибудь изменило, конечно, – он с дружелюбным видом улыбнулся Коту. – Это отвечает на твой вопрос?

Кот получил представление о том, как чувствовала себя Гвендолен. Ужасно смущало и выводило из себя то, как дружелюбно вел себя Крестоманси, когда кто-то заслужил серьезного порицания. Кот не мог не спросить:

– С Юфимией всё хорошо?

И сразу пожалел об этом. Улыбка Крестоманси погасла, словно лампочка.

– Да. Сейчас она чувствует себя лучше. Ты демонстрируешь трогательную заботу, Эрик. Видимо, тебе было так ее жаль, что ты спрятал ее в платяном шкафу?

– Не будь таким устрашающим, любовь моя, – сказала Милли, взяв Крестоманси под руку и уводя его прочь по дорожке. – Это был несчастный случай, и всё уже закончилось.

Но как раз перед тем, как они исчезли из поля зрения, скрывшись за тисом, Крестоманси повернулся и через плечо посмотрел на Кота и Дженет. Одним из своих озадаченных, но далеко не успокаивающих, взглядов.

– Обертка горячей крестовой булочки! Фиолетовые ползунки Джимини! – прошептала Дженет. – Я начинаю бояться и пошевелиться в этом месте! – она закончила закалывать нижние юбки, и подождав почти минуту после того, как Милли и Крестоманси вышли за пределы слышимости, добавила: – Она ласковая – Милли, я имею в виду – и такая душка. Но он! Кот, может такое быть, что Крестоманси – могущественный кудесник?

– Не думаю, – ответил Кот. – А что?

– Ну, частично дело в ощущении, которое он вызывает…

– У меня нет никакого ощущения. Я просто его боюсь.

– В том-то и дело. Тебя, вероятно, как-то сбивает с толку то, что ты всю жизнь жил с колдунами. Но дело не только в ощущении. Ты замечал, как он всегда появляется, когда люди произносят его имя? Он уже дважды так сделал.

– Просто случайности. Ты не можешь строить теории на случайностях.

– Признаю, он хорошо маскируется. Он появляется, выглядя так, будто был занят чем-то другим, но…

– О, замолчи! Ты становишься такой же как Гвендолен. Она ни на секунду не могла перестать думать о нем, – сердито произнес Кот.

Дженет топнула по гравию расшнурованным правым ботинком.

– Я не Гвендолен! Я совсем не такая, как она! Вбей это в свою тупую голову!

Кот рассмеялся.

– Почему ты смеешься?

– Гвендолен тоже всегда топает, когда злится, – сказал Кот.

– Грр! – ответила Дженет.