Пришел в страну нартов голодный год. Не было дождя, солнце выжгло посевы и луговые травы. Падать стал домашний скот, а дикие, питающиеся травой звери разбежались. За ними ушли хищники. Ничего не могли добыть нарты на охоте, и пропала у них вера в свои силы. Нартские юноши, столь отважные раньше, до того ослабели, что, с утра придя на нихас — на место, где собираются мужчины обсуждать свои дела, — засыпали там, а если и просыпались, только и слышно было, как вспоминают они о пирах, о жирной доле при дележе угнанного скота, — никто не вспоминал о булатном мече, гибком луке и меткой стреле.

У одного из нартов, Сырдона (о нем еще много будет рассказано!), была собака, увертливая и дерзкая. Случалось, прибегала она на нихас, и не находилось человека, который прогнал бы ее, — все спали. Прыгала она через головы спящих нартов — кому рот оближет, у кого обувь сгрызет или перегрызет пояс. И вот однажды старейший из нартов, Урызмаг, пришел на нихас и видит: словно на поле битвы, лежат отважные нартские юноши, а собака Сырдона свои мерзости совершает над ними. Разгневался Урызмаг. Бросил он в собаку свою тяжелую палку из кости мамонта, древнего зверя. Но собака увернулась и визжа убежала, а палка, ударившись о камень, сломалась — с такой силой бросил ее Урызмаг. Собрав обломки, разгневанный, вернулся он домой. Швырнул он на пол обломки своей палки, всей тяжестью тела опустился в свое кресло и затрещало под ним его кресло, из мамонтовой древней кости сделанное, резьбою изукрашенное.

— Почему ты воедино, свел черные дуги своих бровей? Почему так жалобно затрещало под тобой твое кресло, хозяин головы моей? — спросила жена Урызмага, мудрая Шатана. — Что случилось с тобой? Кто обидел тебя?

— Никто не обидел меня, — грустно ответил ей Урызмаг. — Но как не сокрушаться мне, когда вижу я, что погибает без пищи наша молодежь. Не пристало им целые дни валяться на нихасе, и не могу видеть я, как дерзкая собака Сырдона скачет через головы доблестных юношей нартских — кому губы оближет, кому обувь обгрызет, кому перегрызет ремень на пояснице. Все спят, и никто не в силах даже прогнать ее с нихаса. Жена моя, хозяйка наша, если не могу я досыта накормить нартов так, чтобы горячая кровь снова заструилась по их жилам и чтобы опять крепки стали сердца их, тогда зачем же мне жить?

— Не печалься, — сказала Шатана. — Иди зови всех! Кладовые наши полны еды и напитков — всех накормлю я как одного человека.

И повела Шатана Урызмага по своим кладовым. Одна кладовая полна была пирогами, в другой от земли до потолка высились груды вяленого мяса, в третьей глубоко в землю врыты были глиняные большие кувшины, в которых сохранялось и крепло вино.

— Видишь, все это собирала я в годы изобилия, когда все вы оказывали мне честь и долю мою присылали мне после удачной охоты. Я все сберегла, и вот пригодилось, — сказала Шатана.

Сбежали тучи с лица Урызмага, и сказал он Шатане:

— Да здесь столько еды, что всем нартам не съесть ее за неделю. Приготовься к пиру, наша хозяйка!

И позвал Урызмаг глашатая, который обязан был оповещать нартов о важных новостях, накормил его досыта и велел ему:

— Иди по нартскому селению и кричи изо всех сил своих: «Кто в силах ходить, тот пусть сам придет! Кто сам не может прийти, тому помогите прийти! У кого есть в колыбели ребенок, тот пусть принесет в колыбели ребенка! Торжественный пир будет у нарта Урызмага Ахсартагата, и всех нартов зовет он к себе».

И по всему нартскому селению прошел глашатай, и повсюду он прокричал:

— О нарты! Кто в силах ходить, тот пусть сам придет! Кто сам не может прийти, тому помогите прийти! У кого есть в колыбели ребенок, тот пусть принесет в колыбели ребенка! Торжественный пир будет у нарта Урызмага, старейшего в роде Ахсартагата, и всех нартов зовет он к себе!

И, услышав радостную весть, повалили нарты в дом Урызмага. Все, от мала до велика, собрались у него. Накрыла Шатана столы, и день за днем сидели нарты в доме Урызмага, и все досыта ели и пили.

В разгаре пиршества увидел Урызмаг, что стал потухать огонь в очаге. Поднялся он со своего кресла и вышел во двор, чтоб наколоть дров. Наколол и только хотел собрать их, как с Черной Горы слетел огромный мохнатый черный орел, схватил Урызмага в свои когти и понес.

Долго он нес Урызмага и, опустившись посреди моря, далеко от берегов, положил его на одинокую скалу. Только море вокруг. Ни гор, ни деревьев, ничего живого не видно кругом, кроме синих вод. Стал жаловаться на свою судьбу Урызмаг: несчастным называл он себя и с ужасом видел, что верная гибель ждет его здесь.

Весь день просидел он на скале, оглядываясь кругом, но пустынно было море. Настал вечер, пришла ночь, — и вдруг увидел он, что снизу, из-под воды, из-под большой подводной скалы, пробивается свет.

— Что бы ни сулила мне судьба, я должен узнать, что это за диво, — сказал Урызмаг. Сполз в воду, сдвинул скалу и увидел красивую дверь. Открыл дверь Урызмаг — и три девушки, одна красивее другой и одна другой стройнее, выбежали к нему навстречу.

— Пусть счастье принесет приход твой к нам, Урызмаг! Пусть счастье принесешь ты, доверивший нам воспитывать своего ребенка! Войди и будь нашим гостем, — радостно говорили девушки.

Удивился Урызмаг: не было у него ребенка, которого он давал бы сюда воспитывать.

Вошел в дом Урызмаг и увидел почтенную старую женщину.

— Да будет счастье в вашем доме! — сказал он ей.

— Будь здоров и счастлив у нас! — ответила старая женщина и пригласила его сесть в кресло.

Сел Урызмаг, огляделся и видит, что под ногами у него голубое стекло, перламутром выложены стены и утренняя звезда горит в потолке.

Дивится Урызмаг: что за чудеса в морских глубинах? И понял он, что попал к родичам своим, повелителям бездны морской Донбеттырам. Мать Урызмага, красавица Дзерасса, и жена его, мудрая Шатана, обе происходили из этого рода.

Вдруг увидел Урызмаг, что бегает по дому маленький мальчик, и так он легок, так резв, что глаз не успевал следить за ним. И не мог Урызмаг наглядеться на мальчика, и радость наполнила его сердце.

«Счастлив тот, чьим сыном являешься ты», подумал он.

Солнце или ненастье привели тебя в нашу страну? Мы давно жаждем видеть тебя, — ласково сказала Урызмагу старушка.

Урызмаг тут совсем приободрился и подумал, что не пришел еще ему конец, если на дне моря нашлись у него родичи, жаждущие видеть его. Стал он рассказывать им, каким чудесным образом попал он в страну Донбеттыров, а девушки тем временем быстро и весело готовили для него угощение. Привели они откормленного барана и просили, чтобы Урызмаг сам зарезал его. Развели они резвый огонь, и не успел Урызмаг оглянуться, как перед ним накрыт был обильный стол.

Раньше чем приступить к еде, Урызмаг, по обычаю нартов, поднял на мече своем баранью лопатку, благословил ее и, по обычаю, обратился ласково к мальчику:

— Подойди ко мне, мое солнышко! Тебе первому надлежит отведать жертвенного мяса.

И, держа мясо на острие меча, Урызмаг протянул его мальчику.

Быстро подбежал малютка и вдруг споткнулся и упал на меч. Пронзило острие меча сердце мальчика, и, словно подкошенный цветок, упал он. Содрогнулось несколько раз его маленькое тело.

Печаль охватила Урызмага и всю семью Донбеттыров. С плачем унесли девушки тело малютки.

«Злосчастным рожден я на свет!» в отчаянии подумал Урызмаг.

И, видя, что не притрагивается он к угощению, сказала ему старая женщина:

— Тебе нужно поесть, Урызмаг. Того, что случилось, теперь не поправишь. От судьбы не уйдешь.

Но не до еды было Урызмагу. Встал он печальный и ушел тем же путем, каким пришел. И, уходя, долго слышал, как оплакивали женщины безвременно погибшего малютку.

Только вышел Урызмаг из воды и очутился снова на своей одинокой скале, как огромный черный орел опять появился над ним. Снова схватил он Урызмага в свои когти, долго нес его над землей и опустил его там, откуда похитил.

Собрал Урызмаг наколотые им дрова и, печальный, принес их к очагу. Увидел он, что продолжается пиршество и никто не заметил его отсутствия. Сел Урызмаг на свое место и обратился к пирующим:

— Какую быль хотите вы услышать от меня? Старую или новую?

— Много слышали мы о старине, — ответили пирующие. — Что-нибудь новое хотим мы услышать.

В соседней комнате, среди женщин, была в то время Шатана. Услышала она, как рассказывает Урызмаг чудесную и печальную историю приключений своих на дне морском. Схватила она себя за волосы и в горе стала царапать щеки свои. И заголосила она:

— Свекры вы наши драгоценные и почтенные старые люди, не осуждайте меня, простите, что в голос плачу я перед вами! Хранился у меня в родительском доме Донбеттыра тайный клад. Не знал муж мой о нем. Был он в походе, когда родился наш сын, и, зная, что на роду написано мужу моему убивать своих сыновей, отдала я сынка нашего на воспитание в родительский дом. Но и там отыскал его Урызмаг, и жизни еще не видавшего послал он нашего сынка в страну мертвецов. Как будем жить мы теперь? Кто позаботится о нас под старость?

Опечалились люди, слушая ее причитания, и тихо разошлись по домам.

С тех пор не находил себе места Урызмаг. Опустив голову и подняв плечи, ходил он среди людей, не отвечал улыбкой на улыбку, и тот, кто заговаривал с ним, не получал от него ответа.

Был камень на нартском никасе. Тот, кто ложился на этот камень, забывал о своем горе. На этот камень лицом вниз лег Урызмаг и часами лежал на нем. Собравшись возле, говорили Урызмагу старейшие из нартов:

— Урызмаг, самый добрый из нартов, не надо так убиваться! С каждым из нас может случиться такая беда.

Помогли Урызмагу эти мудрые слова. Повеселел Урызмаг, и долгое ли, короткое ли время прошло — снова стал он скликать нартов на веселые пиры.