23

Я сломан, думал Шурик со смертельной тоской. Я приссал, прав этот урод, я даже себя не могу защитить, не то что мою девушку. Жизнь кончена, все кончено… Татьяна Плаксина подошла к нему и присела рядом на корточки:

– Привет.

– Откуда ты взялась? – спросил он.

Она была в ночной рубашке и босиком.

– От бабушки ушла.

– Опять детские сказки… Он волка еще не ушла? Колдуны меня кончают, а ты издеваешься.

– Издеваюсь? – ужаснулась Татьяна. – Над мужем? Не дождешься, воспитание не то… Ведунов не существует, Шурчик, бабка тебе объясняла, есть только ведуньи. Закатовы – да, был такой род, почти сгинувший, слава Богу. Погань и скверна. Кто он такой, этот Кощей, чтоб тебе его бояться?! Злой мальчик, которого ведет под руку чужая тетя, а он даже ничего толком про себя не знает. Он никто, силы ему взять неоткуда, если ты сам не дашь.

– Что же ты, внучка ведьмы… прости, внучка «бабки», не смогла от него защититься?

– Так и я никто. Власть переходит от бабки к дочери или внучке, только когда бабка упокоится.

– Умрет?

– Не умрет, а упокоится, – строго поправила Татьяна. – Уйдет.

– Да никуда Кощей не сгинул! Он меня… – Шурик зажмурился и застонал от жалости к себе, – хочет кастрировать по-настоящему!

И вдруг она засмеялась – колокольчики серебряного смеха рассыпались по мертвому кафелю. Ну и переходы у них, у истеричек, подумал Шурик, с облегчением сознавая, что всерьез эту угрозу не восприняли.

– Убить они могут, морок наслать – да, а кастрировать – нет. У них свои ограничения. Ты, главное, помни: что бы ты сейчас ни выбрал, я люблю тебя, солнце мое. И я хочу тебе сказать… хочу попросить… Спаси меня.