Глава 15.

Продолжение истории России. Вторжение поляков. Состояние общества в России

В то время как остальные народы Европы улаживали свои гражданские разногласия, чтобы более сплоченно и эффективно объединиться для войн с неверными, а также развиваться и приобретать знания благодаря общению с иностранными государствами и знакомству с науками и изобретениями, привезенными с Востока, русские князья истощали свои силы и таланты в варварских и противоестественных раздорах друг с другом, так что их современники на Западе быстро забыли об их существовании и именах; и, отчаявшись защитить свои границы от татар, местные жители ушли из пограничных областей и хлынули в города, где стены давали укрытие от врага, хотя столичные улицы то и дело становились позорными сценами боев. Андрей, сын и наследник Юрия Долгорукого, на время разумно удалился от борьбы за обладание Киевом, который в конце концов был осажден Мстиславом, князем из черниговского рода, и, сделав своей столицей Владимир на Клязьме, он построил Успенский собор для помещения иконы Божьей Матери и приказал доставить ее туда из Москвы. В этом храме до сих пор хранятся его доспехи и княжеское облачение, состоявшее из пурпурной накидки, шлема и кольчуги, а также его лук и колчан со стрелами. Местоположение города Владимира было намного предпочтительнее, нежели прежней столицы, ибо, хотя киевский климат намного превосходил холодную атмосферу своего северного соперника, а тучная земля производила больше плодов, все же она находилась так близко от границ Венгрии и Польши и кочевых варваров-татар в южных степях, что в ней постоянно существовала угроза внезапного вторжения, да и в самом деле, история Киева с тех времен на протяжении почти пяти веков представляет собой всего лишь мрачную летопись междоусобных войн и кровопролитий. Андрей также увеличил и улучшил до той поры неизвестную и незначительную Москву, где время от времени проводил по несколько месяцев, в основном охотясь. Кроме того, опасаясь, что Новгород (который век спустя приняли в Ганзейский союз^[144] и он уже заключил торговые соглашения с главными коммерческими городами Германии и прибалтийских земель, а также издавна вел активную торговлю с Востоком) может оказаться опасным соперником процветанию и торговым успехам его новой столицы, Андрей выступил на него во главе своего войска, но был отброшен от стен города и был вынужден позорно бежать. Гордость не давала ему вернуться в свои владения с тяжелыми потерями самых храбрых воинов вместо добычи и трофеев, на которые он рассчитывал, и бесчестьем, которое обычно сопутствует поражению нападавшего; кроме того, его бояре требовали, чтобы он возместил им расходы, чего он не мог сделать из своих небогатых средств, или привел их к легкой победе, где они могли бы вознаградить себя взятой с врага добычей. Поэтому он с одиннадцатью князьями выступил на злосчастный Киев, который, покинутый большим числом жителей и давно предоставленный распрям и безвластию, легко пал перед ними, и после упорной битвы у входа Андрей взял город приступом и, по русскому обычаю победителя, повесил свое знамя и щит над главными вратами. Приказав ослепить Мстислава и навечно заточить в монашеской келье, Андрей перенес княжеский венец со всеми знаками верховной власти во Владимир и, низведя древнюю столицу до положения вассальной провинции, доверил княжить в нем своему брату Глебу, а сам вернулся в Суздальскую область. На следующий год он снова собрал армию для войны с Новгородом и отдал ее под командование сына Всеволода, которого сопровождал семьдесят один князь царского рода, все потомки Владимира Великого и многие правители мелких княжеств, которых Андрей заставил вспомнить о верности и подчинении ему как великому князю и пойти за ним бой по древнему исконному закону России. Но доблестные новгородцы вновь отбросили его войско, и последовала долгая и беспорядочная война, пока в конце концов новгородцы в надежде все же добиться какого-то мира для своего княжества не согласились вступить в переговоры с честолюбивым правителем; они заключили перемирие и постановили, что ради взаимопомощи и общей обороны новгородцы объединят свои земли с Суздальским княжеством и признают главенство великого князя, хотя и сохранят былые привилегии и собственные законы и государственное устройство.

Однако порядок и спокойствие, которое Андрей вернул в государство железом и тяжелой рукой, продержались недолго, ибо среди его родственников и всех подчиненных князей Руси царило недовольство после возвращения из Новгородского похода, в котором они получили мало чести и добычи и снова оказались господами и хозяевами над собственными вассалами и сторонниками. Чувствуя их за своей спиной, они с роковой самоуверенностью воображали себя непобедимыми и, не желая подчиняться произволам и прихотям великого князя, под влиянием раздутых представлений о собственных силах и важности они один за другим взбунтовались против его власти. Он послал к ним в княжества свои дружины и лучников, пожег их замки и разорил земли, а всех обидчиков, попавших к нему в руки, наказал с жестокой и суровой мстительностью. Многие другие, среди которых было и трое его братьев с матерью, устрашенные участью тех, кто попал к нему в плен, бежали из России и нашли убежище в Константинополе; и там они оставались до 1174 года, когда Андрей был убит в собственном дворце в результате заговора охраны и придворных, составленного по наущению изгнанных князей; и его подданные повсюду возрадовались его преждевременной смерти. Его братья вскоре вернулись на родину; но время, проведенное в изгнании, они потратили не без пользы, поскольку образование, полученное их детьми в ученых школах Константинополя, принесло множество преимуществ их родине, когда впоследствии они приобрели высокое положение и влияние в государстве. После восшествия на суздальский престол молодой князь Владимир отдал киевскую провинцию брату Михаилу и этим поступком снова разделил империю, чьи раздробленные княжества их отец объединил ценой стольких войн и кровопролитий. Он также основал город Тверь, где в 1182 году построил крепость для защиты своих владений от набегов новгородцев, которые освободились от ярма великого князя и пытались победой над угнетателем гарантировать собственную независимость. Примерно в это же время в империи возникло еще две республики^[145]: Вятка, основанная переселенцами из Новгорода, и Псков, ранее подчинявшийся ему же, и в 1217 году новгородцы закончили подчинение всего Бьярмаленда, или Пермии, а заболоченные области вокруг Онежского и Ладожского озер были завоеваны еще в 1079 году русским князем Глебом Новгородским. Побережье Белого моря было покорено в конце XII века святым Степаном Пермяком, который командовал новгородской дружиной и основал монастырь в устье реки Двины, изобрел пермский алфавит и пытался обратить местных жителей в христианство; и в этот период весь север России находился во власти Новгорода, чей престол в первой половине XIII века занял Мстислав, князь Суздальский или Владимирский. В 1174 году киевского князя Михаила Андреевича^[146] сменил его двоюродный брат Рюрик Ростиславич, который был дважды свергнут с престола своим зятем Романом Галицким, дважды осадившим и разграбившим Киев, и в конце концов был вынужден отказаться от венца, принять монашеский постриг и удалиться в келью; но после смерти Романа, беспорядки, начавшиеся в Галицком княжестве, позволили Рюрику сбросить монашескую рясу, изгнать эмиссаров его врага из Киева и снова взойти на трон. Он дожил до той поры, когда его в четвертый раз сверг Всеволод, сын Святослава Всеволодовича, черниговского князя, которого снова сверг и изгнал Михаил Андреевич^[147], и Рюрик вскоре после этого умер самым жалким образом в нищете и безвестности, неоплаканный, оставшийся без помощи своих подданных, чьи религиозные чувства были больше задеты тем, что он оставил свой духовный пост, чем зверствами, совершенными его соперником. Примерно в то же время поляки, низложив и прогнав своего монарха Мешко III, который вызвал их недовольство суровым правлением и тиранией, возвели на пустующий трон его брата Казимира Справедливого, и изгнанный монарх нашел приют на Руси, где внезапно умер. Тогда Казимир^[148] обвинил русских в том, что они отравили его брата, и вошел в Россию с войском под предлогом мести за его смерть. Поляки осадили и захватили Киев и владели им несколько лет; но затем Всеволод, изгнанный из своей столицы, сумел собрать небольшую дружину из своих рассеянных подданных, прогнал захватчиков и восстановился на престоле, с которого снова был свергнут в 1214 году Мстиславом, князем из потомков Мономаха. Именно в правление этого князя грозовые тучи, которое долго собирались в Азии, разразились бурей над Россией, и ужасное нашествие монголов угрожало стереть всякий след человечности и цивилизации и искоренить само имя христианства в Европе.

После смерти Владимира II на протяжении почти ста лет на княжеском престоле Киева сменилось не менее восемнадцати князей. В этот период несчастный город дважды был захвачен и несколько лет находился в руках чужеземцев, несколько раз горел и часто бывал осажден, взят приступом и отдан на разграбление. В то же время окружающая страна непрерывно страдала от величайших бедствий из-за набегов и грабежей половцев и других соседних племен, которые, как уже говорилось, часто проникали до самого сердца империи, опустошая всю землю на своем пути и угоняя жителей, если только те не спасались самоубийством, в плен, который был хуже смерти. Крестьяне засеивали поля, в страхе ожидая, что их затопчут и пожгут враждебные армии еще до того, как пшеница пойдет в колос; они складывали бревенчатые стены своих изб, понимая, что ему вместе с женой и детьми, быть может, придется бежать, не имея иного убежища, кроме снега и тлеющего пепелища соседнего монастыря или церкви; а бояре запасали хлеб в амбарах, молясь, чтобы запасы не стали добычей врагов и чтобы им самим не пришлось быть свидетелями их кутежа, пока их лошади будут стоять в его конюшнях, а сами они – веселиться в палатах его терема. Пожары, зажженные татарами во время вылазок, которые часто пожирали в одном исполинском погребальном костре целые поля и леса, заставили народ стекаться в города, надеясь найти спасение в толпе и спастись из горящих деревень и степей; но даже там они не всегда могли найти убежище от захватчиков и принуждены были смотреть, как их церкви и дома гибнут у них на глазах, а их детей и жен, на которых никому прежде не разрешалось даже смотреть, угоняют в безысходное рабство. Между тем вечные раздоры князей чрезвычайно усугубляли мучения несчастной страны; приход к власти каждого нового правителя становился сигналом к междоусобной войне, одних из них по три и четыре раза свергали с трона, других лишали зрения, чтобы они не могли занимать княжеский престол, или насильно принуждали постричься в монахи; а один киевский князь – Роман Ростиславич добровольно отрекся от власти в отчаянии из-за споров и раздоров, которые был не в силах прекратить, и разорительного нападения татар, которое он тщетно пытался отразить. Не многие русские вожди того периода умирали своей смертью и сходили в могилу в мире, владея княжеским венцом; те же из них, кто пытался установить порядок и справедливость, постоянное правительство и соблюдение законов, добились своими трудами лишь частичного успеха; а после их смерти государство, в котором никто не знал, что ему готовит завтрашний день, и это привело к безрассудству и апатии среди всех классов, погружалось в прежние беды и безвластие. Митрополиты и епископы время от времени пытались выступать посредниками между князьями; некоторые из сановников церкви, только что назначенные на пост константинопольским патриархом, впервые прибыв в русскую столицу, приходили в ужас от тамошнего беспорядка и разрухи и поспешно возвращались в родной город или уезжали в другие провинции империи; в один из таких случаев великий князь, недовольный поведением прелата, назначил на митрополичий пост русского священника, не спросив у патриарха, и это на несколько лет разделило константинопольскую и русскую церковь.

Законы и обычаи того периода, видимо, мало отличались от тех, что бытовали во дни, когда престол занимали Владимир Великий и Ярослав; но весьма маловероятно, что в те бурные времена население строго соблюдало и уважало законы. Праздность русских, по-видимому, превосходила праздность любого другого народа. Они проводили жизнь, прогуливаясь по площадям, или за излюбленными развлечениями с музыкой и плясками и кутежами в трактирах; летописец того времени горько оплакивает роскошь и безразличие к религии, пустые церкви, общий разврат и падение нравственности, господствовавшие в те дни среди его соотечественников. Дома низших классов крестьянства, которое ежегодно в Юрьев день по обычаю собирались и нанимались на работу на год, ради тепла строились так, чтобы наполовину находиться в земле, как бывает и сейчас в некоторых областях России; а те, кто стоял немного выше, обычно с той же целью возводили дом в два этажа, из них жили только на верхнем, на который поднимались по внешней лестнице, а по периметру каждой комнаты у стен стояли лавки и диваны, которые летом служили для сидения и лежания, а зимой на полу расстилали постели из мехов. Комнаты у входа занимали мужчины; внутренние, недоступные для посторонних, отдавали женщинам, которых держали там в строжайшем заточении, они никогда не бывали ни в церквях, ни в других общественных местах и редко пересекали порог своего дома, где не имели ни власти, ни авторитета; и величайшим доказательством доверия и уважения, которое русский человек мог оказать своему другу, было позволение увидеть его жену. Жених впервые видел свою невесту уже во время свадьбы, и браки обычно заключались особыми людьми, чье единственное занятие состояло в поиске супругов для мужчин и женщин. В своих забавах бояре имели привычку приказывать рабам плясать напоказ перед ними и их гостями, считая унизительным для своего ранга и достоинства самим участвовать в таком занятии; и музыка, которую играли на волынках и лютнях, как видно, являлась неистощимым кладезем песен, особенно про войну, в которых на Руси никогда не было недостатка. Некоторые из них были очень длинные, но самые древние, к несчастью, утеряны, за исключением произведения Слово о полку Игореве, сына Святославова, внука Олегова^[149], поэмы XII века, которая прославляет битву с половцами и пленение Игоря, князя Новгород-Северского, и в ней автор упоминает еще более древнего поэта Бояна, чьи сочинения, однако, до нас не дошли.

Порой бояре и народ почти не принимали участия в возвышении и падении своих князей, поскольку они происходили полностью среди ближайших родственников и их приверженцев и личной дружины либо не вызывали никаких беспорядков и вражды за стенами княжеского терема. Законы престолонаследия, по которым венец возлагался на голову старейшего члена семьи, а не сына предыдущего монарха, толкал каждого князя на то, чтобы попытаться обеспечить наследство своим сыновьям и защитить их от вероятной вражды со стороны преемника за счет наделения их при своей жизни независимым княжеством из числа своих владений, так как преемник своей властью мог помешать его детям вступить в права наследства, не желая таким образом ослаблять собственное могущество; таким образом Всеволод, сын Юрия Долгорукого, основал Рязанское княжество, а внук Андрей – Тверское; Полоцк и Смоленск снова были отделены от России, которая в середине XIII века состояла из множества мелких и незначительных княжеств. Они лишь номинально подчинялись великому князю, который в своей власти опирался на Суздаль или Владимир и едва имел возможность воспрепятствовать вторжению соседей, не вели ни сообщения, ни торговли с другими странами, равнодушные к их прогрессу, интересам и политике и сами неизвестные им, хотя по-прежнему получали митрополитов из Константинополя и твердо исповедовали веру в лоне греческой церкви. Фактически общая религия была их единственной связью, ибо при том соперничестве, которое обычно существовало между государствами с одним народом, они редко объединялись с целью общей обороны и таким образом весьма облегчили свое внезапное и полное поражение для монголов и, более того, способствовали их надвигающемуся нашествию.

Хочу, сказал, копье преломить на границе поля Половецкого, с вами, русичи, хочу либо голову сложить, либо шлемом испить из Дона.