22

Зои

Я собиралась вернуться обратно в класс. Прямо к шестому уроку. Правда старалась. Вопреки моим недавним действиям, я обычно не прогуливаю. Вернее, обычно это бессмысленно. Например, как домашка сделается сама, если я вернусь в класс на следующий день? Ну хотя, это был бы прекрасный бонус для попадавших в передряги.

Я могу лишь сказать "Фу!" об этих внутренних или других странных и неэффективных системах наказаний в средних школах, которые навязывают хорошим ученикам, где они должны оставаться на лишний час для выполнения домашних заданий с обычными правонарушителями. Как будто это не вызовет еще больших проблем?

Как бы там ни было, я была на полпути к конюшне, когда Танатос, казалось, материализовалась из теней рядом с тротуаром, заставив меня подскочить и положить руку на сердце, чтобы убедиться, что оно не выскочило из груди.

— Я не хотела тебя напугать, — произнесла она.

— Ага, ммм, это был довольно жуткий день, — отозвалась я, и потом, вспоминая, как вокруг нее кружился ветер, когда она рассердилась на Далласа, добавила, — М-мм, у Вас близость с воздухом?

Она подняла брови, глядя на меня, и мне опять вспомнилось, какой невероятно страшной и могущественной она была, и промямлила:

— Хотя может это не мое дело. Я не хочу показаться грубой или что-то в этом роде.

— Спросить — это не грубо, и моя близость с воздухом не секрет. Это не истинная близость. Я не могу вызвать элемент, хотя он часто проявляется, когда я просто нуждаюсь в нем. Я долго думала, что воздух моя стихия из-за моей истинной близости.

— К смерти? — Теперь мне стало действительно любопытно. — Я думала, что дух будет вам ближе из-за этого родства.

— Это действительно кажется логичным, но моя близость заключается только в помощи мертвым перейти в иной мир, и иногда в успокоении живых, оставшихся тут.

Мы шли медленно, легко ловя ритм шагов друг друга, в то время как мы разговаривали.

— Мертвые движутся как ветер, или по крайней мере они делают так, когда являются мне. Они эфирные, прозрачные. Они показываются, не имея реальной материи, тем не менее они несомненно очень реальны.

— Как ветер, — понимающе сказала я. — Это похоже на правду. Он может перемещать предметы. Но вы не можете увидеть этого.

— Точно. Почему ты спрашиваешь о стихии воздуха?

— Ну, она сегодня малость ненормальная. Я хотела узнать, смогли бы вы почувствовать, если произойдет что-то странное.

— Если бы им кто-то управлял?

— Да-а, точно, — сказала я.

— Нет, я не смогла бы сказать, что почувствовала бы, если воздухом управляли, — она взглянула вверх на ветви ближайшего дерева, которые ветер мягко, лениво покачивал в такт медленной бесшумной мелодии. — Кажется, сейчас все спокойно.

— Да, это так. — Я удивилась, а что если это не стихия Воздуха была ответственна за то, что ветка чуть не раздавила меня.

"Не будь такой чертовски мнительной", твердо повторила я себе.

А потом следующие слова Танатос напрочь вынесли из моей головы все мысли о странном ветре и моей придуманной паранойе.

— Зои, я должна попросить у тебя две вещи: сначала задать вопрос, а затем о твоем прощении.

— Вы можете спрашивать, что захотите.

"Но я буду очень осторожна, отвечая вам," добавила я про себя.

— И я не понимаю, зачем вам нужно мое прощение.

— Сначала вопрос, затем я объясню. Я бы хотела попросить тебя присоединиться ко мне завтра в учебном обсуждении, — она подняла руку, чтобы остановить меня, так как я открыла рот, чтобы ответить ей "окей, все, что хотите". — Тебе следует знать, что обсуждение будет посвящено тому, как оправиться после смерти одного из родителей.

Внезапно мое горло пересохло. Я сглотнула и затем сказала.

— Для меня будет сложно говорить об этом, потому что я еще не оправилась после маминой смерти.

Танатос кивнула, а затем сказала без злости:

— Да, я понимаю. Но есть несколько других студентов, которые также не оправилась после потери родителей, хотя ты единственная в настоящее время, у кого причина этой потери смерть.

— А?

— Трое других студентов задали тот же вопрос, что и ты.

— Правда?

— Да. Ты должна знать, что это — всеобщий опыт для тех из нас, кто завершает Превращение. Мы не бессмертны, но мы переживем наших человеческих родителей. Многие из нас выбирают разрыв связей со смертными из своего детства еще в начале вампирской жизни. Кажется, что от этого будущая потеря будет менее болезненной. Некоторые из нас поддерживают отношения с людьми из своего прошлого — поэтому для некоторых из нас эта потеря становится менее болезненной.

— Но это совсем не то, что происходит в моей жизни. Я не вампир, и моя мама была убита — она уже мертва, но не из-за старости.

— Ты была очень близка со своей матерью?

Я моргнула, чтобы не заплакать.

— Нет. Не последние три года.

— Значит, для тебя труднее всего то, как она умерла?

Я всерьез задумалась над ее вопросом, прежде чем ответить Танатос.

— Думаю, лишь отчасти. Полагаю, знание того, что именно с ней случилось, помогло бы мне обрести покой. Но также остается обстоятельство, что она ушла, и теперь ни для нее, ни для меня не будет шанса снова сблизиться.

— Но у вас нет шанса лишь в этой жизни. Если она ждет в Потустороннем мире, вы могли бы воссоединиться там, — сказала Танатос. — Она знала Богиню?

Я улыбнулась, на этот раз сквозь слезы.

— Мама не знала, но Никс знала маму. Богиня послала мне сон в ночь ее смерти. Я видела, как маму приветствовали в Потустороннем мире.

— Ну, тогда, ты должна облегчить эту печаль при помощи Духа. Все, что остается, это неопределенность её смерти.

— Ее убийства, — поправила ее я, — Мою маму убили.

Повисло долгое молчание, и затем она спросила.

— Как именно была убита твоя мать?

— Полиция сказала, что это были наркоманы, которые грабили дом моей бабушки. Мама находилась там и встала у них на пути, — в моем голосе была такая же пустота, что и внутри меня.

— Нет, я спросила, как она была убита? Какие были раны?

Я вспомнила бабушку, говорящую, что убийство было жестоким, но мама не страдала. Я также вспомнила грусть, что появилась на лица бабушки, когда она сказала мне об этом. Я снова с трудом сглотнула.

— Она была насильственной. Это всё, что бабушка сказала мне.

— Твоя бабушка видела ее тело?

— Бабушка ее и обнаружила.

— Зои, есть ли у меня какая-нибудь возможность поговорить с твоей бабушкой об убийстве матери?

— Уверена, она бы поговорила с вами. Но зачем? Что это даст?

— Я не хочу переполнять тебя надеждами, но если смерть очень жестока, то иногда остается отпечаток на самой материи земли, и я могу обнаружить эти образы смерти.

— Вы сможете увидеть, как была убита моя мама?

— Возможно. Только, возможно. Но сначала я должна расспросить твою бабушку, чтобы точно узнать возможно ли это.

— Я не могу поручиться, как много сможет рассказать бабушка. В это время она проводит семидневный ритуала очищения после смерти. — В ответ на вопросительный взгляд Танатос, я сказала. — Бабушка — знахарка чероки. Она придерживается древней религии и следует ее путем.

— Тогда важно, чтобы я немедленно поговорила с нею, если есть хоть какая-нибудь надежда на воскрешение образов смерти твоей матери. Сколько дней прошло с ее убийства?

— Она была убита ночью в прошлый четверг.

Танатос кивнула.

— Завтра будет пятая ночь после ее смерти. Я сегодня же должна поговорить с твоей бабушкой.

— Ладно, ну-уу, я бы взяла вас на лавандовую ферму, но я знаю, что она не хочет, чтобы кто-то появлялся там, пока не закончится ритуал очищения.

— Зои, у твоей бабушки нет сотового телефона?

— Эээ, да-а. Вы хотите позвонить ей?

На губах Танатос заиграла улыбка.

— На дворе XXI век, даже я пользуюсь его достижениями.

Чувствуя себя идиоткой, я назвала номер телефона бабушки, в то время, как Танатос внесла его в свой iPhone.

— Я позвоню ей, но я бы предпочла сделать это в одиночестве.

Взгляд Танатос красноречиво говорил, что она не хотела, чтобы я слышала вопросы, которые она собиралась задать бабушке, и я быстро кивнула.

— Да, я понимаю. Со мной всё нормально. В любом случае мне нужно идти на шестой урок.

— Могу я сначала попросить у тебя прощения?

— Да, конечно. Но за что?

— Раньше я говорила неправду. Я бы хотела попросить у тебя прощения за это, а также запомни и держи при себе то, что я собираюсь сказать. Не делись этим даже со своим Воином или лучшей подругой.

— Хорошо, я буду держать это в секрете.

— Когда Старк спросил, могу ли я видеть Тьму, откужающую Неферет и красных недолеток Далласа, я солгала.

Я моргнула.

— Вы хотите сказать, что можете видеть Тьму?

— Могу.

Я затрясла головой.

— Вам надо просить прощения у Старка, Рефаима и Стиви Рей. Они вместе с вами могут видеть Тьму… ложь обидела бы их больше, чем меня.

— Им нельзя знать. Ты дала мне слово, что сохранишь этот секрет.

— Почему? Почему мне следует знать, а им нет?

Вместо ясного ответа, она пустилась в размышления.

— Я прожила почти пять веков. Большую часть этого времени я каждодневно встречалась со смертью. Я видела Тьму. Я видела эти побоища, эти потери, расплаты перед ней. Я легко узнаю её нити и тени. Возможно потому, что я наблюдала за этим слишком долго, поэтому могу видеть и то, что является ее противоположностью — то, что заставляет силы Тьмы слабеть, колебаться.

— О чем вы тут говорите! — мне хотелось кричать.

— О тебе, Зои Редберд. Есть в тебе что-то такое, что не может быть затронуто Тьмой; поэтому, это твоя судьба — стоять на стороне Света и вести битву со злом.

— Нет. Я не хочу вести никаких битв. Вы делаете это. Или попросите Дария. Или даже Старка. Черт, возьмите Ских и Хранителей! Они — все лидеры. Они все Воины, которые знают, как бороться. Я ничего не знаю. Я даже не знаю как обойтись без моей мамы. — Закончила я, сбив дыхание, и прижала руку к своей груди. Когда Танатос ничего не сказала, лишь посмотрела на меня своими темными глазами, я наконец совладала с возбуждением и более спокойным голосом произнесла, — Я не хочу этого. Я всего-лишь хочу быть обычным ребенком.

— Быть может, отчасти поэтому это и упало на твои плечи, молодая Верховная жрица, потому что ты этого не хочешь. Возможно сила, которая нацелилась на тебя, не сможет тебя развратить.

— Как Фродо, — прошептала я больше себе, чем Танатос. — Он никогда не хотел это проклятое кольцо.

— Дж. Р. Р. Толкиен. Хорошие книги — отличные фильмы.

Я посмотрела на нее и сказала:

— Да, я знаю. На дворе XXI век. Вероятно, у вас есть кабельное.

— Конечно у меня есть кабельное.

— Вам повезло, но давайте вернемся к Кольцу и его носителю. Хм, если я правильно помню, а я помню, потому что я видела полные расширенные версии фильмов бесчисленное количество раз, Фродо потерял себя из-за этого кольца, которое он не хотел нести.

— И тем самым он спас свой мир от Тьмы, — сказала Танатос.

Я почувствовала леденящую дрожь на своей спине.

— Я не хочу умирать. Даже для того, чтобы спасти мир.

— Смерть приходит ко всем нам, — ответила Танатос.

Я покачала головой.

— Я не Носитель Кольца. Я всего лишь ребенок.

— Ребенок, который уже не раз отвоевывал свою жизнь у Тьмы.

— Хорошо, если вам известно это и то, что Неферет на стороне Тьмы, потому что вы можете это видеть, так почему же вы притворяетесь, что не знаете?

— Я здесь, чтобы решить все споры о Неферет и ее истинной приверженности раз и навсегда.

— Тогда расскажите Высшему совету о Тьме, которая окружает ее!

— И всего лишь предостеречь ее, чтобы она вернулась, возможно сильнее, и творила еще большее зло? Что, если она и вправду Супруга Тьмы? Если это правда, то вся мощь Высшего совета должна обрушиться на нее, и для того, чтобы это произошло, у нас должны быть веские доказательства того, что она навсегда потеряна для Богини.

— Вот почему вы здесь. Чтобы получить эти доказательства.

— Да.

— Я ничего не скажу о том, что вы видите Тьму. И я скажу вам совершенно честно — будьте готовы увидеть целую группу ее приспешников. Готовитесь получить свои доказательства, потому что все внутри меня говорит, что Неферет перешла к ней. — Я почти добавила, что она уже даже не смертная. Но, нет. Это было то, что Танатос должна была обнаружить сама. — О, и я прощаю вас. Только обещайте мне, что вы не спустите с нее глаз и, когда настанет время, удостоверитесь, что Высший совет всё сделает правильно.

— Прими мою клятву.

— Хорошо, — сказала я. И затем, пока Танатос звонила бабушке, я наконец пошла на шестой урок.

Шони

Она даже представить себе не могла, как будет паршиво не быть больше близняшкой Эрин. Казалось, будто всего одна вещь — не видеть рядом Эрин в роли ЛПН — изменила весь образ её жизни.

Все так чертовски запуталось.

Когда же она перестала быть Шони и стала Близняшкой? Она действительно не знала. Они получили Метку в один и тот же день, и прибыли в Дом Ночи города Талса в один и тот же час. И они сразу же подружились. Шони когда-то думала, что это было лишь потому, что они были сестрами по духу, и было совсем не важно, что она была темнокожей, а Эрин белой. Что она была из Коннектикута, а Эрин из Талсы. Они подружились, и вдруг Шони перестала чувствовать себя одинокой. Тем более она больше никогда не была одна. В буквальном смысле. Она и Эрин были соседками, у них было одно и то же расписание занятий, они ходили на одни и те же вечеринки, даже встречались только с парнями, которые были друзьями.

Забравшись на свободное место в автобусе Шони покачала головой. Она слышала Эрин, хохочущую с Крамишей где-то позади автобуса. На долю секунды гнусная мысль пронеслась в ее голове: она взяла другую темнокожую девочку на роль ЛПН вместо меня. Но Шони сразу же выкинула из головы это дерьмо. Дело было не в цвете кожи. И никогда не было. Дело было в неспособности быть одной. Что было невероятно иронично, потому как выяснилось, что каким-то образом она поставила себя в такое положение, когда осталась одна.

— Эй, я могу здесь присесть?

Взгляд Шони скользнул от окна, в котором светлело предрассветное небо, к Дэмьену, стоящему в проходе автобуса.

— Ага, садись.

— Спасибо. — Он сел рядом с ней и положил свой тяжелый рюкзак с книгами между ног. — У меня тааак много домашних заданий. А у тебя?

— Ага, — сказала она. — Наверно. Хм-мм, ты не видел Зои на шестом уроке?

— Не во время шестого урока. У нее были Конные занятия, а у меня был урок экономики, но я видел ее прямо после занятий. А что? Что-то случилось?

— Она выглядела нормально?

— Нормально? Нормально физически или нормально, то есть не напряжена?

— Она всегда напряжена. Я имею в виду физически.

— Да, все в порядке. А что происходит?

— Ничего, — сказала Шони. — Просто я, м-мм, видела ее в начале шестого урока. Мы разговаривала здесь на стоянке. Потом разошлись по классам. — Она изучала Дэмьена, задаваясь вопросом, должна ли она рассказать ему правду. — Ты почувствовал что-нибудь сегодня вечером, Воздух вел себя странно?

Дэмьен склонил голову на бок.

— Нет, ничего странного. Ну, было ветрено, но это совсем не странно для Оклахомы. Ты знаешь, что мы в штате, "где ветер срывается на ровном месте", — пропел он.

— Да знаю я, Мистер Бродвейский Мюзикл. Я лишь пытаюсь сказать, что ветер дул очень сильно, когда Зет и я разошлись, и мне показалось, что я слышала треск упавших веток.

— С дерева действительно упала ветка, — в разговор влез Старк, поскольку он и Зои заняли сиденья перед Дэмьеном и Шони.

— Да, было безумно ветрено, — сказала Стиви Рей, садясь рядом с Рефаимом на сиденье у прохода напротив Дэмьена. — Но говорить тебе об этом, будто сказать, что рис белый.

— Что за дерьмо, ради всего святого о чем вы тут говорите? — Афродита подвинула Зет, и устроилась рядом с ней, в то время как Дарий сделал быструю перекличку, затем сел в кресло водителя и завел автобус.

— Я лишь сказала, Злючка, что Дэмьен уже знает, что сегодня было ветрено, ведь его стихия ветер. Точно так же, как рис белого цвета. Я даже не представляю, что сложного было в этой аналогии, — сказала Стиви Рей.

— Просто. Зат. Кнись, — сказала Афродита Стиви Рей.

— Рис бывает и коричневым, — поддела Шони.

Афродита подняла бровь.

— Ты только что сделала придирчивый комментарий без своей Близняшки?

— Да, — сказала Шони, твердо встретив ее взгляд.

Афродита фыркнул и отвернулась, сказав перед этим:

— Самое время.

— Кстати о ветре, — сказала Зои. — Да, он был какой-то сумасшедший вечером, и даже сломал ветку у одного из тех старых дубов. — Она передернула плечами. — Как сказал Дэмьен… в Оклахоме ветрено. Эй, раз уж зашел разговор, Дэмьен, ты знал, что у Танатос есть близость с Воздухом?

— О-Боже-Мой! Я не удивлен! Вы видели, как она напугала сегодня Далласа, когда он выкобенивался в классе? Я не мог поверить…

Шони позволяла общим словам течь вокруг нее, но она продолжала наблюдать за Зои, ожидая когда та скажет что-либо — хоть что-нибудь — о том, что действительно произошло, когда у дерева сломалась ветка. Она знала. Она все видела.

Пока они подпрыгивали и покачивались по дороге на вокзал, Шони поняла, что Зои не собиралась ничего рассказывать.

"Ладно, хорошо, может быть она уже рассказала Старку о том, что произошло… что она была бы уже раздавлена той веткой дерева, если бы Аурокс не спас её."

Во время следующего затишья в беседе, которое произошло, когда они приостановились, пересекая железнодорожные пути, как "Невероятные Придурки в Микроавтобусе", Шони выпалила:

— Кто-нибудь еще считает странным то, что Аурокс идет на один урок, а затем ничего не делает кроме патрулирования школы, как робот, всю остальную часть времени?

— В этом парне много чего супер-странного, — сказала Афродита. — Но это не удивительно. Он мальчик-игрушка Неферет.

— Я не думаю, что они занимаются сексом, — заявила Зои.

Шони изучала Зет.

— Почему нет?

— Я не знаю, — Зет сказала это слишком беспечно. — Наверное потому, что Неферет не так с ним общается. Скорее она обращается с ним, как со своим рабом.

Старк усмехнулся.

— Неферет ведет себя так, будто весь мир в ее подчинении.

— Держу пари, "Леди Глаза Дохлой Рыбы" реально бесится, что нас всех забрали с ее урока, — сказала Афродита.

— Будьте уверены, так оно и есть, тем более Танатос реально очень хороший учитель, — сказала Стиви Рей. — И между прочим, я не понимаю почему сегодня в классе ты так злобствовала по поводу нашего очень короткого, совсем не сексуального Запечатления. Со мной происходило тоже самое, и я могу тебе сказать, что для меня это было не таким уж забавным временем, словно дружба питбуля и кошки.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты не использовала еще одну деревенскую аналогию, — ответила Афродита.

Шони не участвовала в дискуссии, которая длилась на протяжении всего пути до момента когда они остановились напротив вокзала. Вместо того, чтобы присоединиться к ней, она наблюдала за Зои. Она также наблюдала и за Старком. Когда она выходила из автобуса, она уже пришла к двум выводам. Во-первых, Старк не имел понятия о том, что этой ночью Аурокс спас Зои жизнь. Во-вторых, она никогда бы не узнала о Ауроксе, или Зои, или Старке, если бы все еще была Близняшкой. Близняшка была бы слишком занята, будучи второй половиной кого-то другого, чтобы по настоящему обратить внимание на что-либо или кого-либо еще.

Она не знала, что за чертовщина происходит между Зои и Ауроксом, но она знала что будет держать глаза и разум открытыми, и если она может все выяснить, она сделает это. Самостоятельно. Все сама. И неожиданно это показалось не таким уж и страшным. И впервые после того, как она перестала заканчивать мысли Эрин, Шони улыбнулась.