Глава 5. Загадка Слейна

Убийство Бернарда Слейна было одной из тех загадок, которые приводят в восторг прессу и доставляют массу хлопот полиции. Мистер Слейн был богатым биржевым маклером, холостяком и считался вполне положительным человеком. Отобедав в клубе на Пэлл-Мэлл, он взял такси (его машина стояла в гараже на ремонте) и велел водителю ехать к Альберт-пэлэс-мэншнс, где он снимал апартаменты. Когда мистер Слейн приехал на место, портье многоэтажного жилого дома поднимался в лифте на шестой этаж.

Первый повод для подозрений возник, когда портье спустился вниз и увидел в фойе таксиста.

– Я только что привез сюда джентльмена, – сказал таксист, – мистера Слейна, который в пятом номере живет. У него мелких денег при себе не оказалось, и он сказал, что сходит к себе и принесет.

Это прозвучало вполне правдоподобно, потому что Слейн жил на втором этаже и неизменно пользовался лестницей. Портье и таксист поговорили еще пять минут, после чего портье решил сам сходить наверх и принести деньги за проезд.

Альберт-пэлэс-мэншнс отличается от остальных многоквартирных домов тем, что здесь на втором, самом дорогом этаже располагается лишь одна квартира, четырехкомнатная, которую и занимал Слейн.

Через верхнюю фрамугу двери пробивался свет, но это ни о чем не говорило, поскольку он горел весь вечер. Портье позвонил, подождал, потом позвонил еще раз, постучал, но ответа так и не последовало. Тогда он вернулся к водителю.

– Наверное, он заснул. Как он себя чувствовал? – спросил портье.

Он имел в виду, был ли маклер трезв. Дело в том, что Слейн пил и не раз возвращался домой в таком состоянии, что ночному портье приходилось вести его на второй этаж и укладывать в постель.

Водитель, фамилия которого была Рейнольдс, подтвердил, что его пассажир был слегка что называется навеселе, после чего портье снова попытался добиться из номера Слейна ответа, а когда и эта попытка не увенчалась успехом, заплатил таксисту из собственного кармана четыре шиллинга и шесть пенсов.

Портье не покидал своего рабочего места до утра и еще несколько раз поднимался и спускался на лифте, однако через открытую сетку шахты лифта все время держал в поле зрения дверь в седьмой номер. Это позволило ему в дальнейшем утверждать, что в ту ночь мистера Слейна он не видел и что покинуть здание незамеченным тот не мог.

В половине шестого утра полицейский, патрулирующий Грин-парк, увидел на садовой скамейке мужчину, застывшего в неестественной позе. Одет он был в смокинг и выглядел так подозрительно, что патрульный перешагнул через решетку и прошел по газону, отделяющему дорожку от скамейки, наполовину прикрытой кустом рододендрона. Приблизившись к сидящему, полицейский понял, что его страхи оправдались. Мужчина был мертв. Судя по следам на теле, его забили на смерть каким-то тупым предметом. Осмотр карманов позволил установить личность убитого – это был Бернард Слейн.

Рядом с этим местом в решетчатом заборе имелась калитка, ведущая на улицу Малл. Замок на ней был взломан. На место происшествия немедленно прибыл инспектор из Скотленд-Ярда. Был допрошен портье из Альберт-пэлэс-мэншнс, разыскали и таксиста Рейнольдса – в двенадцать часов он уже давал показания в Скотленд-Ярде, однако и он не смог пролить свет на эту загадку.

Рейнольдс был уважаемым человеком, в полицейской картотеке не значился, будучи вдовцом, проживал один в квартире над гаражом на Бейкер-стрит возле Дорсет-сквер.

– Очень необычное преступление, – произнес Леон Гонзалес, который сидел за обеденным столом, подперев голову обеими руками.

– Почему необычное? – спросил Джордж.

Леон как будто не услышал вопроса. Он продолжал читать, по привычке беззвучно шевеля губами, внимательно поглощая строчку за строчкой. Через какое-то время он откинулся на спинку стула и потер глаза.

– Необычным его делает гостиничный счет, найденный в кармане трупа, – сказал он.

Он отчеркнул ногтем параграф в газетной статье и подтолкнул ее Манфреду. Тот прочитал вслух:

– «В правом кармане убитого полиция обнаружила залитый кровью лист бумаги, который оказался счетом пятилетней давности за гостиничные услуги на 7500 франков, выписанным в остендском^[55] отеле «Плаж» на имя мистера и миссис Уилбрем».

Манфред вернул газету Леону и спросил:

– Загадка в том, почему подвыпивший человек вышел из своей квартиры и вернулся в Грин-парк, хотя это достаточно далеко от Альберт-пэлэс-мэншнс?

Леон, задумчиво рассматривавший стенку напротив, медленно покачал головой, а потом по своему обыкновению начал издалека:

– Можно многое сказать о законе, запрещающем разглашать определенные подробности бракоразводных процессов, – сказал он. – Но я думаю, что, если дело дойдет до суда, обстоятельства визита мистера и миссис Уилбрем в «Плаж» вполне могут быть оглашены.

– Вы подозреваете убийство из мести?

Однако Леон лишь пожал плечами и сменил тему разговора. Джордж Манфред как-то сказал, что разум Леона ему напоминает идеальную картотеку, в которой вся хранящаяся информация разложена по полочкам в образцовом порядке и находится всегда под рукой, и что знакомство с ним он считает огромной удачей. И в самом деле, Леон почти никогда не обращался к своим толстым записным книжкам и архивам, которые собирал всю жизнь и которые пылились в специально отведенной для них маленькой комнате в доме на Керзон-стрит.

У знаменитой троицы был один прекрасный знакомый, инспектор Мэдоуз из Скотленд-Ярда, имевший привычку выкуривать трубку, даже несколько трубок всякий раз, когда наведывался к ним в гости. Зашел он к ним и в тот вечер и с готовностью принялся обсуждать загадку Слейна.

– Слейн был тот еще проходимец, – сказал он. – Судя по уликам, которые нашлись у него дома, этого человека, пожалуй, меньше всех в Лондоне можно было считать холостяком, если бы что-то около двух дюжин женщин заявили свои права! Кстати, мы отследили мистера и миссис Уилбрем. Естественно, Уилбрем – это сам Слейн. Установить личность леди оказалось не так-то просто. Думаю, это была одна из его временных подруг.

– Но единственная, на которой он хотел жениться, – вставил Гонзалес.

– Откуда вам это известно? – удивился сыщик.

Леон усмехнулся.

– Этот гостиничный счет был нужен для того, чтобы послать его в качестве доказательства их связи ее мужу. Мужу, который не хотел с ней расставаться либо потому, что слишком ее любил и готов был многое ей простить, либо потому, что был католиком и не мог с ней развестись. Но лучше скажите мне, – он подался вперед и заглянул детективу прямо в глаза, – когда такси остановилось у двери Альберт-пэлэс-мэншнс, Слейн сразу вышел из машины? Держу пари, что нет.

– Вы что, уже начали заниматься этим делом? – подозрительно спросил инспектор. – Нет, он какое-то время посидел в машине. Таксист, человек тактичный, подумал, что будет лучше дождаться, пока люди в вестибюле зайдут в лифт, его видно с улицы.

– Вот именно! Это было решение водителя или Слейна?

– Водителя, – ответил Мэдоуз. – Слейн уже почти спал, когда таксист вытащил его из машины.

– Еще вопрос: после того как портье довез тех людей до шестого этажа, он поехал вниз сразу?

Инспектор покачал головой.

– Нет, он на какое-то время задержался там: поговорил с жильцами. Он говорит, что услышал, как Слейн хлопнул дверью, и, кстати, только по этому определил, что в дом кто-то вошел.

Леон с довольной улыбкой откинулся на спинку стула.

– Что думаете, Раймон? – Он повернулся к угрюмому Пуаккару.

– А вы что думаете? – откликнулся тот.

Мэдоуз недоуменно посмотрел на Пуаккара, потом на Гонзалеса.

– Вы можете объяснить, почему Слейн снова вышел из дома?

– Он не выходил из дома, – одновременно произнесли двое.

Мэдоуз поймал чуть насмешливый взгляд Джорджа Манфреда.

– Они вас нарочно запутывают, Мэдоуз. Тем не менее это правда. Он действительно не выходил из дома. – Манфред встал и потянулся. – Я иду спать. И могу поставить пятьдесят фунтов, что Леон завтра найдет убийцу, хотя не стану утверждать, что он передаст его в руки Скотленд-Ярда.

Утром в восемь часов, когда Рейнольдс, водитель такси, с сигаретой в зубах оканчивал осмотр машины перед выездом, в гараж вошел Леон Гонзалес.

Рейнольдсу было около сорока, это был спокойный и приятный на вид мужчина с негромким голосом и располагающими манерами.

– Вы тоже сыщик? – грустно улыбаясь, спросил он. – Я ответил уже, по-моему, на все глупые вопросы, которые мне задавали.

– Это ваша машина? – Леон мотнул головой на сияющий автомобиль.

– Моя, – ответил водитель. – Извоз на такси не такая уж золотая жила, как кое-кто думает. А если уж случится вляпаться в такую историю, доход падает, считай, наполовину.

Леон коротко представился.

– Агентство «Треугольник». Как же, как же. Слыхал. Вы ведь те самые «Четверо благочестивых», верно? Господи, неужели Скотленд-Ярд на вас это дело переложил?

– Я занимаюсь этим делом ради удовольствия, – сказал Леон, отвечая улыбкой на улыбку. – У меня еще осталась парочка вопросов, и я подумал, что вы, возможно, не откажетесь рассказать мне кое-что такое, о чем полиции, похоже, не известно.

Поколебавшись, таксист предложил подняться в его комнату и пошел вверх по узким ступенькам.

Комната была на удивление хорошо обставлена. Леон заметил даже парочку старинных предметов мебели, которые наверняка стоили очень недешево. На раскладном столе посреди комнаты лежал портфель, рядом на полу стоял чемодан. Водитель, должно быть, заметил, что Леон рассматривает их, и поспешил объяснить:

– Это вещи моего клиента. Мне нужно отвезти их на вокзал.

С того места, где стоял Леон, были видны прилепленные к ним ярлыки, на которых значилось: «Тетли. Камеры хранения. До востребования», но он ничего не сказал, зато хозяина квартиры наблюдательность гостя явно обеспокоила, поскольку тон его сменился.

– Послушайте, мистер Гонзалез. Я – занятой человек, поэтому боюсь, что не смогу уделить вам много времени. О чем вы хотели меня спросить?

– В первую очередь меня интересует следующее: в тот день, когда вы подвозили Слейна к его дому, у вас было много работы?

– Довольно много, – ответил водитель. – Я уже сообщил полиции, куда в тот день ездил и сколько заработал, включая и поездку в больницу. Но я думаю, вы об этом знаете.

– О какой больнице идет речь?

Рейнольдс колебался.

– Я не хочу, чтобы вы подумали, будто я похваляюсь. Любой бы на моем месте так поступил. На Бейкер-стрит женщину сбил автобус. Я подобрал ее и отвез в больницу.

– Она сильно пострадала?

– Она умерла, – резко ответил он.

Леон посмотрел на него задумчиво. И снова глаза его обратились к чемодану.

– Благодарю вас, – сказал он. – Не могли бы вы заехать сегодня на Керзон-стрит в девять часов? Вот мой адрес. – Он достал из кармана визитную карточку.

– Зачем? – в голосе водителя послышался вызов.

– Я хочу задать вам пару вопросов, и, думаю, вы будете рады на них ответить, – пояснил Гонзалес.

Леон сел в автомобиль, припаркованный рядом с гаражом. Большая машина рванула с места в направлении Уолмер-стрит. В больнице, расположенной на этой улице, он услышал лишь то, что и ожидал услышать, после чего вернулся на Керзон-стрит и был молчалив и задумчив.

Вечером в девять часов приехал Рейнольдс, и примерно час они разговаривали, запершись в маленькой комнате на первом этаже. К счастью, в тот день Мэдоуз решил не заходить к ним. Лишь спустя неделю он появился с новостью, которая, похоже, удивила только его одного.

– Странная штука… Водитель, подвозивший Слейна, исчез. Продал свою машину и скрылся в неизвестном направлении. Хотя с самого начала никому и в голову не приходило его подозревать. На его причастность к убийству ничто не указывает, иначе я бы давно получил на него ордер.

Манфред вежливо согласился. Пуаккар явно думал о чем-то своем. Леон Гонзалес зевнул, откровенно давая понять, как надоели ему все эти загадки.

– Удивительно, – сказал Гонзалес, когда наконец прервал свое молчание, – что полиции даже не пришло в голову навести справки о жизни Слейна в Тетли. Он прожил там несколько лет в собственном большом доме. Они бы наверняка узнали и о молодом докторе Грейне, его красавице жене, которая сбежала от него. Она и Слейн исчезли из Тетли одновременно, Слейн был страстно влюблен в нее и готов был жениться. Но дело в том, что Слейн относился к тем людям, у которых страстная любовь продолжается месяца три, не больше, и если брак не заключался сразу, у бедной девушки почти не оставалось шансов стать его женой.

Доктор готов был принять обратно свою блудную жену, но она отказалась возвращаться и исчезла из его жизни. Он бросил практику, переехал в Лондон, вложил все свои сбережения в небольшой автопарк, разорился (что происходит со всеми владельцами автопарков, если их не поддерживает мощный капитал), и, когда перед ним встал вопрос возвращаться ли к медицинской практике и попытаться возродить то, что он потерял за все те годы, пока старался забыть жену, он предпочел заняться делом, показавшимся ему менее хлопотным: стал водителем такси. Я знаю еще одного человека, который, попав в подобную ситуацию, поступил точно так же, я как-нибудь расскажу вам о нем.

Свою жену он больше не видел, а вот со Слейном встречался довольно часто. Рейнольдс, или Грейн, как я буду называть его, сбрил усы и изменил внешность, поэтому Слейн не узнавал его. Для Грейна стало навязчивой идеей следить повсюду за своим врагом, узнавать, где он бывает, изучать его привычки. Среди прочего он узнал и о привычке Слейна, которая в конечном итоге привела его к смерти. Грейн выяснил, что Слейн по средам обедает в клубе «Реал» на Пэлл-Мэлл и в эти дни уходит оттуда в половине двенадцатого.

Впрочем, он никак не использовал эти сведения и не собирался этого делать до дня убийства. Он ехал куда-то в северо-западный район города по своим делам, когда на его глазах автобус сбил женщину. Он сам чуть не переехал распростертое на дороге тело. Остановившись, он выскочил из машины и, когда стал поднимать ее и взглянул на изможденное лицо, к своему ужасу узнал в ней жену. Он положил ее в свою машину и помчался полным ходом в ближайшую больницу. В приемной, где они дожидались хирурга, женщина в полубреду из последних сил поведала ему историю своего падения… Умерла она еще до того, как ее положили на операционный стол. Как определил хирург, перед смертью она не мучилась.

Все это было мне известно до того, как я приехал в больницу и узнал, что кто-то решил, что она должна быть погребена в Тетли, и распорядился провести торжественную церемонию перезахоронения. Мне все стало понятно, как только я увидел чемодан Грейна. Из больницы он вышел, обезумев от ярости. Был проливной дождь. Он сел в машину и поехал на Пэлл-Мэлл. Там ему повезло, потому что, как только он подъехал к клубу, оттуда вышел Слейн, которому нужно было на такси возвращаться домой.

Под предлогом, что у него лопнула шина, Грейн остановился на Малл, взломал замок одной из калиток, ведущих в парк, и, дождавшись, пока рядом никого не будет, затащил пьяного пассажира в сад и усадил на скамейку… Слейн мигом протрезвел, когда понял, кто перед ним стоит. Грейн клянется, что оставлял ему шанс остаться в живых, но Слейн наставил на него пистолет, и ему пришлось убить его, защищая собственную жизнь. Я не знаю, правда это или нет.

После того, что произошло в парке, он не потерял самообладания. Никем не замеченный, он сел в свою машину, подъехал к Альберт-пэлэс-мэншнс, дождался, пока лифт поднимется вверх, и зашел в здание. У Слейна он взял связку ключей и по дороге выбрал, какой из них может открыть дверь его номера. Вначале он собирался обыскать его апартаменты и найти все, что могло указывать на связь этого человека с его женой. Он даже успел открыть дверь, но вдруг услышал, как портье наверху пожелал кому-то спокойной ночи, зашел в лифт и поехал вниз. Пришлось ему дверь захлопнуть и спешно спуститься на первый этаж, где он и столкнулся с портье, выходящим из лифта.

– В полицию мы этого сообщать не будем, правда? – серьезно произнес Манфред.

Сидевший на противоположном конце стола Пуаккар разразился громким хохотом.