Глава 3. Похититель

Случилось это через год после того, как лорд Гейдрю обратился за помощью к «Благочестивым», обитающим в доме со знаком треугольника на Керзон-стрит. Из-за его очень узкой головы после первой встречи с ним Пуаккар высказал предположение о врожденной предрасположенности лорда к злу. Во время их последней встречи предположение это переросло в глубокую уверенность, ибо его светлость наотрез отказался оплатить счет, предоставленный ему Пуаккаром, даже несмотря на то что Манфред и Гонзалес рисковали жизнью, разыскивая пропавший алмаз лорда Гейдрю.

Впрочем, троица не стала подавать на него в суд. Никто из них в деньгах не нуждался. Манфред был рад полученному опыту, Пуаккар был в восторге от того, что его предположение полностью подтвердилось, а Гонзалесу утешением стала голова клиента.

– Никогда еще не видел столь необычной теменной впадины и подобной деформации затылочной области! – восторгался он.

У всех «Благочестивых» был один удивительный дар – поразительная память на лица и необычное умение соотносить эти лица с имеющими сомнительную репутацию именами. Впрочем, чтобы запомнить голову его светлости не нужно было обладать каким-то особым даром.

Однажды весенним вечером Манфред сидел в своей маленькой комнате, выходящей окнами на Керзон-стрит, и пребывал в глубокой задумчивости, когда дверь открылась, и, прихрамывая, вошел Пуаккар, добровольно исполнявший в этом доме обязанности дворецкого. Он объявил, что прибыл лорд Гейдрю.

– Как, сам лорд Гейдрю из Галлат-тауэрз? – Манфред мог быть очень ироничным. – Неужто прибыл заплатить по счету?

– Один Господь о том ведает, – богобоязненно ответил Пуаккар. – Английские пэры вообще оплачивают свои счета? Хотя меня, честно говоря, сейчас гораздо больше интересует моя лодыжка, чем все пэры, вместе взятые… Не хочу связываться с этим лихачом Леоном, придется такси взять.

Манфред усмехнулся.

– Он наверняка будет раскаиваться. Это может быть интересно, – сказал он. – Я имею в виду его светлость. Проводите его.

Через какое-то время в комнату нервной походкой вошел лорд Гейдрю, щурясь на яркую лампу, стоявшую на столе Манфреда. Он явно был очень возбужден. Пухлые губы его дрожали, а моргал он быстро отнюдь не из-за яркого света. Его вытянутое, покрытое морщинами лицо судорожно подергивалось, он то и дело вскидывал руку и проводил пальцами по жиденьким тусклым рыжеватым волосам.

– Я надеюсь, мистер Манфред, вы не… гм…

Он сунул руку в карман, достал длинную бумажку и положил на стол. Взглянув на нее, Манфред удивился. Пуаккар, видимо, позабыв о том, что сейчас он не более чем дворецкий, с интересом наблюдал за своим другом. Да сейчас ему и не было смысла притворяться кем-то другим.

Лорд Гейдрю, бросив на него взгляд, снова посмотрел на Манфреда.

– Я надеялся, ваш друг… э-э-э…

– Мистера Гонзалеса сейчас нет. Он вернется поздно вечером, – сказал Манфред, недоумевая в душе.

И тут его светлость, издав стон, рухнул на кресло у стола и уронил голову на руки.

– Боже, Боже! – завыл он. – Какой ужас… Подумать страшно!

Манфред терпеливо ждал продолжения. Наконец старик поднял голову.

– Я должен рассказать вам все с самого начала, мистер Манфред, – сказал он. – Моя дочь, Анджела… Вы с ней не встречались?

Манфред покачал головой.

– Сегодня утром она вышла замуж. За мистера Ганзеймера, очень богатого австралийского банкира. Это приятнейший человек, – тут он покачал головой и вытер глаза носовым платком.

Манфред начал понимать что к чему.

– Мистер Ганзеймер намного старше моей дочери, – продолжил его светлость, – и я не утаю от вас тот факт, что Анджела возражала против этого брака. Вообще-то эта дурочка сошлась с юным Сидуортом… Хорошая семья, но без пенни в кармане… Продолжение их отношений было бы безумием.

Теперь уже Манфреду стало понятно все.

– Нам пришлось поторопиться с браком – оказалось, что Ганзеймеру нужно возвращаться в Австралию намного раньше, чем он рассчитывал. К счастью, дочь прислушалась к голосу разума и вняла моим просьбам. Сегодня утром они поженились и должны были отправиться на остров Уайт^[53]. Выезжали трехчасовым поездом. Мы не пошли их провожать, и все, что мне известно, я знаю со слов моего зятя. Он рассказал, что на вокзале они шли к своему вагону, как вдруг он заметил, что Анджелы нет рядом с ним. Он посмотрел по сторонам, вернулся назад, но ее нигде не было. Подумав, что она ушла вперед, он дошел до вагона, но и там ее не оказалось. Тогда он вернулся, вышел за турникет, но без результата. Носильщик, который все это время ходил за ним с его багажом, сказал, что видел, как она остановилась поговорить с каким-то немолодым мужчиной, а потом они вместе пошли в сторону касс и растворились в толпе. Другой носильщик, дежуривший у стоянки рядом с вокзалом, видел, как они сели в машину и уехали.

Манфред, слушая этот рассказ, что-то записывал в блокнот, а Пуаккар не сводил с посетителя глаз.

– Носильщику, – продолжал тем временем его светлость, – который был на улице, показалось, будто моя дочь не очень хотела ехать и что ее чуть ли не силой втолкнули в машину. Когда машина эта проезжала мимо него, тот мужчина как раз опускал шторки на окнах, но носильщик клянется, будто успел рассмотреть, что моя дочь буквально боролась с ним.

– С незнакомцем? – уточнил Манфред.

Лорд Гейдрю кивнул.

– Мистер Манфред, – срывающимся голосом сказал он, – я не богат, и, возможно, было бы разумнее передать это дело в руки полиции. Но я питаю такое безграничное доверие к вашей мудрости и проницательности (думаю, этот чек послужит тому доказательством), что, несмотря на ваши непомерные расценки, я все же решил нанять вас. Она моя единственная дочь…

Тут его голос дрогнул, и он замолчал.

– Носильщик запомнил номер машины?

Лорд Гейдрю покачал головой.

– Нет. Вы, конечно, понимаете, я не хочу, чтобы эта история попала в газеты…

– Боюсь, вы опоздали, – сказал Манфред, вытащил из стоявшей рядом с ним корзины для бумаг газету и указал пальцем на короткую заметку в рубрике «В последнюю минуту».

– Носильщики – народ разговорчивый, – заметил Манфред, откидываясь на спинку кресла. – У полиции уже есть версии?

– Ни одной, – быстро произнес его светлость.

– Мистера Сидуорта допрашивали?

Лорд Гейдрю энергично покачал головой.

– Разумеется, это первое, что мне пришло в голову. Сидуорт, подумал я, убедил несчастную девочку…

– Он стар? – спросил Манфред, и в глазах его вспыхнули огоньки, значение которых понял только Пуаккар.

– Конечно же, нет! Я же вам сказал: он молод. Сейчас он живет у моих близких друзей в Ньюбери… По-моему, этот брак стал для него настоящим ударом. Как бы то ни было, мои друзья рассказывают, что он не выходит из дома и ни разу никому не звонил.

Манфред задумчиво погладил пальцем свой красивый нос.

– А что мистер Ганзеймер?

– В отчаянии. Никогда не видел, чтобы человек так убивался. Он от горя с ума сходит. Но, джентльмены, скажите, я могу надеяться?

Он взволнованно переводил взгляд с одного на другого, а увидев, что Манфред кивнул, просиял.

– Где остановился мистер Ганзеймер? – поинтересовался доселе молчавший Пуаккар.

– В гостинице «Гейборо».

– Еще вопрос: что он подарил невесте? – спросил Манфред.

Удивившись, посетитель ответил:

– Сто тысяч фунтов, – значительно произнес он. – У мистера Ганзеймера свои представления об институте брака. Кстати, его чек на эту сумму сейчас при мне.

– А что подарили невесте вы?

На лице лорда Гейдрю отразилось некоторое беспокойство.

– Вы на ложном пути. Наверняка Анджелу похитили не из-за денег. Шкатулку с ее бриллиантами нес Ганзеймер. У нее с собой не было ничего ценного, разве что несколько фунтов в ридикюле.

Манфред встал.

– Это все, что я хотел узнать, лорд Гейдрю. Могу вас уверить, не пройдет и суток, как ваша дочь вернется к вам.

Когда Пуаккар провел начавшего успокаиваться лорда до его машины и вернулся, Манфред уже читал колонку спортивных новостей в вечерней газете.

– Итак, что вы думаете?

– Любопытное дело. Прямо душа радуется! – Манфред отложил газету и с наслаждением потянулся. – Когда придет Леон, попросите его дождаться моего возвращения, если, конечно, у него нет каких-то срочных дел. – Тут за окном раздался скрип тормозов, и Манфред прислушался. – Вот, похоже, и он, легок на помине.

– Нет, Леон столько шума не производит, – покачал головой Пуаккар и отправился вниз, где у двери уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу очень возбужденный молодой человек.

Мистер Гарри Сидуорт был молодым человеком того склада, который особенно нравился Манфреду: подтянутый, со здоровым лицом, он был в полной мере наделен свойственной его возрасту непоследовательной импульсивностью.

– Вы мистер Манфред? – не успев зайти в комнату, заговорил он. – Я съездил домой к этому старому черту, и его секретарь посоветовал мне сюда наведаться, только, ради Бога, не говорите никому, что это он сказал!

– Вы, должно быть, мистер Сидуорт?

Юноша энергично кивнул. Беспокойное лицо, бешеный взгляд – он был слишком молод, чтобы не показать снедающее его волнение.

– Правда же, все это настолько ужасно, что… – начал он.

– Мистер Сидуорт, – мягко, но настойчиво осадил его Манфред, – вы приехали, чтобы спросить меня об Анджеле, и я могу сказать вам то же, что сказал лорду Гейдрю: я совершенно уверен, что скоро она вернется к вам живой и здоровой. Единственное, что я хотел бы у вас спросить, как давно она знакома со своим мужем?

Лицо молодого человека перекосилось.

– Ненавижу это слово, – прорычал он. – С Ганзеймером? Месяца три. Нет, он неплохой парень, я против него ничего не имею, кроме того что он увел у меня Анджелу. Старик Гейдрю решил, что это я ее выкрал, хотя я обо всем узнал, когда он сам позвонил людям, у которых я сейчас живу. Господи, первый раз со мной такое!

– А в последнее время вы с ней поддерживали связь? – спросил Манфред.

Сидуорт кивнул.

– Да. Только сегодня утром я получил от нее записку. – Голос его вмиг сделался печальным. – Она поблагодарила меня за свадебный подарок. Я подарил ей шкатулку для драгоценностей…

– Что? – вскинулся Манфред, и молодой человек от удивления даже замолчал.

– Шкатулку для драгоценностей, – наконец снова заговорил он. – Моя сестра купила себе такую с месяц назад, и Анджеле она так понравилась, что я специально для нее заказал такую же.

Манфред смотрел на молодого человека, но думал явно о чем-то своем.

– Сестра… – медленно проговорил он. – А где живет ваша сестра?

– Сестра? В Мейденхеде, – недоуменно ответил молодой человек.

Манфред взглянул на часы.

– Восемь, – сказал он. – Интересный вечерок намечается!

Едва часы пробили половину одиннадцатого, как в личном кабинете мистера Ганзеймера раздался телефонный звонок. Хозяин, который нервно расхаживал по комнате, тут же бросился к аппарату.

– Никого не хочу видеть, – послушав, произнес он. – Кто? – нахмурился Ганзеймер. – Хорошо, проведите.

Шел сильный дождь, поэтому Манфред, извинившись за мокрый плащ, стал ждать, пока ему предложат его снять, но, судя по всему, мистер Ганзеймер был слишком поглощен своими тяжкими думами, чтобы помнить еще и об обязанностях хозяина.

Это был высокий солидный мужчина, лицо его, с правильными чертами, за последние часы несколько осунулось. Рука, которой он поглаживал пепельно-серые усы, слегка дрожала.

– Гейдрю говорил, что собирается к вам обратиться… Как вы объясняете это загадочное происшествие, мистер Манфред?

– Решение у этой загадки очень простое, мистер Ганзеймер, – улыбнулся Манфред. – Искать его нужно в розовом алмазе.

– В чем? – изумленно переспросил австралиец.

– У вашей жены есть прекрасная алмазная брошь, – сказал Манфред. – Если меня точно информировали, третий камень от конца планки имеет заметный розоватый оттенок. Этот алмаз принадлежит, вернее, принадлежал радже Комитара, и на его верхней грани вырезано арабское слово, означающее «счастье».

Ганзеймер слушал его с открытым от удивления ртом.

– Какое это имеет отношение к ее исчезновению?

Манфред снова улыбнулся.

– Если такой алмаз действительно там есть, и если на нем имеется эта надпись, я могу разыскать вашу жену даже не за двадцать четыре, а за шесть часов.

Ганзеймер задумчиво пощупал подбородок.

– Это несложно проверить, – наконец сказал он. – Драгоценности моей жены находятся здесь в гостинице, в сейфе. Подождите, я сейчас принесу.

Через пять минут он вернулся с небольшой ярко-красной шкатулкой в руках. Поставив ее на стол, он открыл ее ключом, который достал из своего кармана. Подняв крышку, он извлек из шкатулки замшевую подушечку, под которой оказалась масса сверкающих драгоценностей.

– Тут такой броши нет, – порывшись в шкатулке, произнес Ганзеймер, после чего извлек из нее и стал осматривать то, что лежало на подбитом мягкой тканью дне ящичка.

Там было множество брошей и всевозможных заколок. Манфред указал на одну из них, ее тщательно осмотрели, но розового алмаза не обнаружили.

– И это все, на что вы способны как сыщик? – с нескрываемым недовольством произнес мистер Ганзеймер, закрывая шкатулку на ключ. – Я догадывался, что вся эта история слишком уж неверо…

Бах! Оконное стекло разлетелось вдребезги, и на ковер упал камень.

– Дьвол! Что это? – мистер Ганзеймер резко развернулся, потом поставил шкатулку на стол и бросился к окну. За окном проходил неширокий, но длинный балкон, который шел от одного края здания до другого.

– Наверное, кто-то с балкона бросил, – воскликнул Ганзеймер.

Звук разбитого стекла услышали и в коридоре. В номер вошли двое слуг и осмотрели повреждения, впрочем, даже не пытаясь дать какое-то объяснение этому странному происшествию.

Манфред дождался, пока растерянный жених отнес шкатулку обратно в сейф. Когда Ганзеймер вернулся, настроение у него было уже лучше.

– А я слышал о вас и ваших товарищах, – сказал он, – и знаю, что вы люди достаточно умные, иначе решил бы, что вся эта история с розовым алмазом вилами по воде писана. Может, поведаете мне, какое отношение имеет раджа не-помню-чего к исчезновению Анджелы?

Манфред задумчиво покусывал губу.

– Не хочу вас пугать, – медленно произнес он, – но вам не приходило в голову, что с вами может произойти то же самое?

И снова, уже второй раз за вечер, мистер Ганзеймер застыл от изумления.

– Что-то я вас не понимаю.

– Неудивительно, – пробормотал Манфред, протянул руку и, не сказав больше ни слова, вышел из номера, оставив его хозяина в полнейшей растерянности.

Вернувшись на Керзон-стрит, он застал там Гонзалеса, который сидел в одном мягком глубоком кресле, умостив вытянутые ноги на другом. Судя по всему, Пуаккар, вернувшийся домой раньше, уже рассказал ему о вечерних визитах, потому что Гонзалес был занят тем, что разглагольствовал о женщинах.

– Они своенравны, они непоследовательны, – с горечью говорил он. – Джордж, вы помните ту женщину в Кордове, жизнь которой мы спасли, когда на нее накинулся любовник, а потом сами едва унесли ноги, когда она в бешенстве схватилась за пистолет? Нет, определенно должен существовать закон, запрещающий женщинам иметь огнестрельное оружие. А это дело? Ведь завтра же газеты поведают душераздирающую историю о том, как невесту вырвали прямо из рук красавца жениха. Престарелые леди на Бейсуотер будут слезами обливаться, читая об этом и не подозревая ни о разбитом сердце мистера Гарри Сидуорта, ни о тех неудобствах, которые это странное и трагическое происшествие доставляет Джорджу Манфреду, Раймону Пуаккару и Леону Гонзалесу.

Манфред открыл сейф, стоящий в углу комнаты, и переложил в него что-то из своего кармана. Как обычно, Гонзалес вопросов не задавал, и никто из троицы и словом не обмолвился о розовом алмазе.

Утро следующего дня прошло без каких-либо особых событий, если не считать многословных комментариев Леона по поводу жесткости дивана в гостиной, на котором он провел ночь. Трое мужчин уже закончили обед и курили, попивая кофе, когда звонок в дверь заставил Пуаккара подняться и отправиться открывать.

– Гейдрю. С плохими новостями, – определил Джордж Манфред, когда раздались голоса.

И действительно это был лорд Гейдрю, буквально трясущийся от той вести, с которой он явился.

– Вы слышали новости? Ганзеймер исчез! Посыльный сегодня утром хотел зайти к нему в номер, но, когда на его стук никто не ответил, открыл дверь собственным ключом. Он увидел, что постель застелена… весь его багаж на месте, там, где и был, а на полу…

– Позвольте, я угадаю, – сказал Манфред и задумчиво приложил руку ко лбу. – Пустая шкатулка, разбитая вдребезги! Или, может…

Впрочем, по лицу лорда Гейдрю было видно, что первая догадка оказалась правильной.

– Как вы узнали? – поразился он. – В газетах же еще об этом не было… Господи, это ужасно!

Лорд был так взволнован, что не заметил, как Леон Гонзалес выскользнул из комнаты. Хватился он, только когда огляделся по сторонам в поисках единственного человека, которому он по каким-то загадочным причинам верил.

(«Гейдрю никогда не доверял ни вам, ни мне», – заметил впоследствии Джордж.)

– Мне совестно в этом признаваться, – улыбнулся Манфред, – но это в самом деле не более чем догадка. А шкатулка выглядела так, будто ее растоптали… И меня это не удивляет!

– Но… Но… – хотел что-то сказать ошарашенный аристократ, но тут дверь распахнулась, и он остолбенел.

В дверном проеме стояла улыбающаяся девушка, а уже в следующий миг она, счастливо смеясь, повисла у него на шее.

– Вот вам ваша Анджела, – совершенно спокойно произнес зашедший следом за ней Леон и добавил: – При всем уважении к присутствующим я ничуть не жалею, что сегодня буду спать в свой кровати. Джордж, этот диван нужно вернуть тем извергам, которые нам его продали.

Однако Джордж в эту секунду доставал из сейфа шкатулку, обтянутую красной кожей.

Прошло немало времени, прежде чем Гейдрю успокоился настолько, что смог выслушать рассказ.

– Мой друг Леон Гонзалес, – сказал Манфред, – обладает удивительной памятью на лица… Впрочем, как и мы все. Но Леон особенно одарен. Он дожидался у вокзала Ватерлоо Пуаккара, который ездил к нашему знакомому хирургу в Уинчестер с растяжением связок на ноге, чтобы отвезти его домой. Там он случайно увидел Ганзеймера с вашей дочерью и сразу же узнал его. Этот человек, так же известный как Лэнстри, Смит или Малыхин, промышляет двоеженством, и Леон довольно хорошо его знает. Задав пару вопросов носильщику, Леон узнал, нет, не личность вашей дочери, а то, что этот человек только сегодня женился. Тогда он подошел к Анджеле и сказал ей, будто ее очень хочет увидеть некий молодой человек, который дожидается у вокзала. Наверняка она решила, что этим загадочным молодым человеком был Гарри Сидуорт. Как бы то ни было, долго уговаривать ее не пришлось. Надо сказать, что, когда дружище Леон усадил ее в машину и увез, она довольно активно сопротивлялась.

– И любой, кому хоть раз приходилось вести машину, сдерживая при этом взбешенную и испуганную девушку, посочувствует мне, – вставил Леон.

– Когда они доехали до Керзон-стрит, Леон уже изложил мисс Анджеле Гейдрю все факты, имеющие отношение к этому делу, – продолжил Манфред. – Леон преследовал одну цель: задержать начало медового месяца до тех пор, пока он найдет кого-нибудь, кто опознал бы Ганзеймера. Девушка ничего не рассказывала о шкатулке с драгоценностями, но мы догадывались, что банковский чек на сто тысяч фунтов был выписан слишком поздно, чтобы идти с ним в банк сразу, и, когда выяснится, что он фальшивый, Ганзеймер будет уже за тридевять земель от Англии с той добычей, которую успел собрать. В данном случае это – фамильные драгоценности. Разумеется, проще всего было арестовать его вчера вечером. Когда накануне ваше сиятельство зашли к нам, Леон как раз был занят тем, что заканчивал расследование. Еще до его возвращения я узнал, где можно заказать дубликат шкатулки, после чего нанес с Пуаккаром визит нашему другу – двоеженцу. Пуаккар притаился на балконе и, когда услышал кодовое слово, бросил в окно камень, что дало мне возможность подменить шкатулку. Позже, надо полагать, мистер Ганзеймер открыл коробочку, увидел, что она пуста, понял, что игра проиграна, и сбежал.

– Но как вам удалось заставить его показать вам содержимое шкатулки? – спросил лорд Гейдрю.

Манфред загадочно улыбнулся. История с розовым алмазом была слишком примитивной, чтобы ее повторять.