Глава 11. Рецепт из легенды

Эту ночь Энни спала тревожно, ворочаясь и вздрагивая, иногда даже всхлипывала во сне, будто ее что-то терзало. И каждый раз, просыпаясь ненадолго, Геральд успокаивал женщину осторожными ласками. Обхватив со спины, он словно пытался защитить Энни кольцом рук— и впрямь могучим, если сравнивать с ее хрупкостью.

Кстати, Геральда совсем не напрягало такое соседство. Они не стали менять порядок, сложившийся в первую ночь, и после вечерних безумств не разбредались по разным спальням, вполне довольствуясь общей постелью, — тем более что в течение ночи не раз возобновляли игру, уступая внезапным приливам страсти. А каждое утро встречали зарядкой, причем начинал ее тот, кто просыпался раньше. Побольше бы таких пробуждений!

Сегодняшний день не стал исключением, и, как всегда, они разбавили зарядку водными процедурами… точнее дополнили. И даже завтрак подали себе в постель, едва не забрызгавшись кофе.

Но затем пришло время для дел.

— Вчера ты не дал мне времени отчитаться, — сказала Энни, садясь в изголовье и беря в руку пультик. — И у меня… мысли улетели. А ведь я полный день проторчала за экраном!

— Ну слушаю, слушаю, — откликнулся барон, хмыкая.

Щекой он лег на ее гладкое бедро — как удобно!.. Напротив них вспыхнул и заиграл сочными красками экран, встроенный в стену. Конечно, в прошлый приезд такого тут не было. Правда, скучал в углу телевизор, вполне приличный по тогдашним стандартам. А для работы Геральд использовал ноутбук, считавшийся в те времена роскошью.

Вдохнув, женщина начала "отчет", не без лихости листая страницы и негромко их комментируя. На особенные находки барон не рассчитывал, но Энни нарыла в здешних закромах куда больше, чем можно было предполагать.

— Ты молодец, — сказал он, когда экран погас. — Нет, вправду — на все руки дока!.. Начинаю бояться, что ты сделаешься незаменимой. И как нам быть тогда?

— Ага, испугался!

Рассевшись на его бедрах, Энни уперлась ему в грудь прохладной ступней, будто именно себя полагала тут госпожой. А Геральд, в общем, не возражал. Он даже удивился, насколько нравилось ему подчиняться Энни.

— Сейчас опять укачу на весь день, — сообщил барон. — Столько хлопот!..

— Мало тебе вчерашних? — спросила она. — Хочешь заполучить новые прорехи на шкуре?

— Да разве это прорехи? И на царапины не тянут — скорее синяки. А фингалы, как ты знаешь, мужиков красят.

— Скорее раскрашивают, — проворчала Энни. — В синюшные цвета.

— Как у покойников, что ли? На это не рассчитывай — я слишком привык жить. И буду возражать, если станут торопить на тот свет. А аргументов у меня хватает.

— Господи, Гарри, да что ты за человек такой!

— Редкий, — ответил он. — Как сказано в словаре: "распространен широко, но всюду малочислен".

Вздохнув, Энни убрала ногу с его груди, но теперь улеглась на Геральда всем телом, будто на валун, подперев плечи локтями.

— Удобно? — спросил он. — Мне тоже нравится. Вот только одна деталь мешает.

— Ну, это поправимо, — откликнулась женщина.

И в самом деле поправила, запустив руку под себя и слегка поерзав тазом. Теперь Геральду сделалось совсем хорошо — настолько, что и говорить расхотелось. Но его попытку перейти к действиям Энни пресекла: дескать, потерпишь, пока не добеседуем, — я же терплю?

— Как патрон, ты обязан меня воспитывать, — заявила она. — Это называется: растить кадры. Конечно, проще драконить их ночи напролет!..

— Как раз воспитывать больше любят лузеры — такая, понимаешь, закономерность. А наше, патронье, дело: руководить. И вести за собой.

— Куда: к обрыву?

— Ну уж!..

— Ты уверен, что тебя влечет цель? — спросила Энни. — Может, тебе важен процесс? По-моему, ты больше развлекаешься.

— Как и везде, тут важна мера, — сказал Геральд. — Главное, не заиграться. Если человек не понимает, где и с чем нельзя шутить… Но лишняя серьезность тоже не красит. Знаешь, бродят по жизни этакие ранние старики: сказок не терпят, забавляются в отведенных местах и в строгом соответствии с возрастом. Ску-учно!

— А станешь скакать жеребчиком, сойдешь за молодого?

— Я не хочу "сходить", — возразил он. — Хочу быть.

— И что, здесь это возможно?

— Надеюсь. Даже почти уверен.

— Мне не нравится "почти".

— Хочешь полной гарантии? Так не бывает.

— Но как ты намерен это устроить? Или о маршальских замыслах незачем извещать низшие чины?

— Я предупреждал: лишние сведения опасны. Или боишься, что надую при дележе?

Может, лучше сказать: "накачаю"? — подумалось ему. Впрочем, Энни пренебрегла этим нюансом.

— Вот уж о чем голова не болит! — сказала она. — Но зная цель, я смогла бы трудиться эффективней. Ты же сам признал, что моя суета имеет смысл?

— Ладно, — уступил Геральд. — Вкратце: в этом городе творятся чудеса. Рассказывать обо всех ни к чему, да и знаю я не так много. Но есть здесь такая штуковина, как Сила, — да-да, именно с большой буквы. То есть она имеется и в прочих местах, рассеянная по многим людям, но лишь тут завелись умельцы, способные концентрировать Силу настолько, что ее хватает на чудо.

— Они что, отбирают Силу у других?

— Как говорится, "не в бровь…" Именно, что отбирают, нередко вместе с жизнью. Грязная проделка, если разобраться. Этакое первичное накопление капитала — в лучших традициях, с грабежом и убийствами. Пресечь это, как понимаешь, не по нашим силам. Остается — что? Правильно: захватить и распорядиться наилучшим образом. — Геральд ухмыльнулся: — Уж что-что, а оправдывать себя мы научились!..

— И ты знаешь, где есть запасы? — деловито спросила Энни.

— Ага, — кивнул он. — И уж там Силу не пустят на добрые дела, так что угрызений будет меньше. Может, даже удастся прекратить сбор.

— И девственность соблюсти, и удовольствие получить — так?

— Точно, — снова кивнул Геральд. — Мою проблему ты знаешь: не хочу сдаваться старости. Пока счет в мою пользу, но на противника играет время. И я намерен зарядиться Силой настолько, чтоб одолеть свой глупый организм.

— Есть еще путь, — заметила женщина. — Через укус в шею.

— Заразиться вампиризмом? Милая, вряд ли это можно считать жизнью. Вампиры просто останавливают время, растягивая миг на столетия. Все их процессы, желания, мысли вертятся по кругу, оборот за оборотом, — от этого свихнуться можно!.. Разве такое привлечет тех, кто имеет вкус к радости?

Тут Энни сама подстегнула его к активности, словно уже не могла сдерживаться. И разве он когда-нибудь возражал?

— Вот теперь отпускаю с чистой совестью, — заявила женщина после. — И если тебя все ж потянет на сторону, моей вины тут не будет. Что могла, сделала — как честный человек, ты должен это признать.

— Да уж, себя оправдать мне будет сложно.

— Но ты же потом замолишь грехи? То есть, я имею в виду, отработаешь свою норму. И не станешь сваливать на усталость, занятость, плохую погоду…

— На сей счет можешь быть совершенно спокойна, — заверил Геральд, перемежая слова поцелуями. — Я не из тех, кто подводит партнера.

Самое время выяснять отношения — когда они сплелись конечностями, срослись телами. О женщины!.. Хотя Энни и это исполняет не как все.

— Пожалуй, мне пора отплывать, — прошептала она на ухо.

— Это хорошо, что ты любишь плескаться, — заметил барон.

— И почему, интересно знать?

— Пойдем-ка.

Приобняв за талию, он отвел Энни в ванную, помог ступить в поблескивающее корыто, поставил перед роскошным зеркалом на полстены.

— Мне покрутиться тут, да? — спросила женщина. — Я могу даже станцевать, хочешь?

— Тогда уж не здесь — поскользнешься. А пока…

Геральд коснулся неприметного выступа на узорной раме, и зеркало скользнуло вбок, обнаружив за собой вместительную нишу. То есть двое-трое вполне могли поместиться там, даже не очень ограничивая себя в движениях.

— Шкатулочка-то с сюрпризом, — пояснил барон. — Я неспроста заказал именно этот номер. Когда-то я обитал здесь и кое-что модернизировал — на случай эксцессов.

— Но почему в ванной?

— Если помнишь, маньяки любят нападать в самых неподходящих местах.

— Ну, раз уж зашла речь, я знаю и более… неподходящие.

— Пошли, — потянул он женщину за собой.

Заведя ее в туалет, и со здешним зеркалом проделал похожий финт. Хотя в эту нишу двое вряд ли бы втиснулись. Да и ни к чему вроде.

— Отвернись, пожалуйста, — попросила Энни. — Ты разволновал меня — надо излиться.

— А меня это не коробит, — ухмыльнулся барон. — Наоборот!

— Ну, тогда смотри.

И она в самом деле присела, широко разведя колени. Нет, все же молодец, подумал Геральд. По принципу: кто кого смутит первым, — это у нас такая игра.

— Самое смешное, что и меня это заводит, — закончив, призналась Энни. — Похоже, мы извращенцы, да?

— Лишь бы моя перверсия дополняла твою — тогда не страшно.

— Ну, если так… Вижу, ты опять готов?

Барон рассмеялся:

— Ты права: мне это трудней скрыть.

— Я знаю местечко, — подмигнула она. — Там никто не разглядит.

— Так веди!..

В результате Геральд чуть не опоздал на свидание, хотя в делах обычно точен до занудства. А за его утехи пришлось отдуваться Горбунку, очередной раз демонстрируя свою прыть.

Клер принимала барона в своем офисе, занимавшем целое здание, довольно импозантное, пусть и небольшое. Не виделись они давно, а в прежнее время действительно знались тесно, покуролесив от души. И расстались вроде бы без претензий, хотя в спешке. Тогда Клер лишь начинала "вставать на ноги", и Геральд помог ей кое-чем, благо рычагов хватало. Вообще с Клер можно вести дела к взаимной выгоде. Конечно, она охотно использует всех, но при этом не пытается выехать на даровщине.

Теперь она выглядела дамой — знатной либо состоятельной, к тому же с немалыми связями. И стерегли Клер плотно, система охраны выстроена на диво. Но в ее кабинет барона провели без проволочек.

— Как же ныне обращаться с вами, сударыня? — спросил он, вскидывая брови. — И до какого градуса кланяться?

— Пошел к чертям, Гарри! — сказала женщина. После чего надвинулась и поцеловала в губы, обвив руками за шею. — А ты, небось, генерал? В те времена был на взлете!

Усмехнувшись, он покачал головой:

— Из прежней конторы я ушел — так что давай уж без чинов.

За полтора десятилетия она мало изменилась — во всяком случае, это касалось абрисов. Та же изысканная худоба, упакованная в элегантные одежды, и прежняя легкость движений, почти сравнимая с грацией. Если в ее плоти и возникла дряблость, то под строгим костюмом это не разглядишь. На виду оставались лишь кисти и ступни, сухие, ухоженные, да еще лицо, тоже не выдававшее возраст. Следов подтяжек не заметно — стало быть, обходится пока массажем, кремами, диетой.

— Слава богу, ты не меняешься! — сказал Геральд с искренней радостью.

— Льстец, — улыбнулась женщина, снова прильнув к нему узким телом.

— Ну, почти, — сказал он, чмокнув в благоухающую скулу.

— Да и тебя будто из морозильника вынули.

— Из гроба, — усмехнулся барон, а на ее удивленный взгляд уточнил: — Как вампира.

Расселись в доверительной близости, почти касаясь коленями. Первые минуты больше разглядывали друг друга, болтая о ерунде, вспоминая знакомых. Кое-что рассказали и о себе — что каждый посчитал нужным, в лишние подробности не вдавались.

Затем Геральд спросил:

— И кто нынче у тебя в фаворитах?

— До недавних пор был Валуев, — не стала вилять Клер. — Начальник губернской полиции.

— Ты смотри! — удивился Геральд. — Недурное прикрытие. Сколько ж ему сейчас: под семьдесят?

— Шестьдесят шесть.

— Примечательное число, — усмехнулся он. — Хотя не полное.

— Уж не знаю, в числе ли причина…

— Ну?

— Пару лет мы неплохо ладили. Но недавно он как с катушек слетел. Искусал меня, представляешь?

— Валуев, — повторил Геральд задумчиво. — А чего, вполне может быть!.. Сможешь устроить нам встречу?

— Что, очень надо? Честно сказать, стараюсь держаться от него подальше.

— Тогда придумай, где можно его перехватить.

— Хорошо, постараюсь.

— Кстати, кому ты можешь доверять здесь?

— В городе? — Клер помолчала, качая ногой. — Своим мальчикам — пока они меня любят. Нескольким партнерам — пока их подпирает выгода. Двум-трем родичам — до известных пределов.

— А без оговорок?

— Только Шатуну, — сказала женщина. — Правда, он живет за городом.

— А это что за личность?

— Не знаешь? Впрочем, да… Он тут не больше семи лет — залетная птица. Хотя корни пустил прочные и в нынешней жути понимает больше других. Тут ведь такой букет!..

— Он из крутарей?

— Вовсе нет. Но наезжать на него стерегутся все, от муселов до Семей. Ты же помнишь Калиду?

— Еще бы!

— Недавно он вдруг пошел на подъем, нагнал страху на многих. А укорот ему сделал как раз Шатун.

— Это в каком же смысле?

— А в таком, что о Калиде теперь не слышно, — тишь да гладь.

— Деталей не вызнала?

— Шатун — он и есть шатун, себе на уме. Сказал лишь, что с этого бока более не грозит.

— Действительно, чего еще! — фыркнул Геральд.

— Зато с гарантией. Сколько знакомы, ни разу не соврал. Но чужую дезу ловит в момент. Бог ведает — может, и Род заделался колдуном?

— Похоже, ты проверяла парня по полной программе, — заметил Геральд. — Да и он постиг тебя не поверхностно.

Тут ему вспомнилась Энни, любительница фраз с двойным дном. Неужто заразила?

— Ты что, ревнуешь?

— Ну, не то, чтобы… Просто ни о ком ты не отзывалась с таким пиететом.

— Ты ж спросил о доверии? Так вот Шатун — единственный, кто ничего от меня не ждет, но сам готов сделать многое. А его советы дорогого стоят.

— Вдобавок бесплатные, да?

— Для меня, — улыбнулась Клер. — В память о радости, которую мы доставили друг другу. Но остальные за его рекомендации платят. Собственно, Род и торгует знаниями — он тут главный по новым технологиям… Кстати, Гарри, — словно бы вспомнила она, — мы ведь можем продолжить взаимный экскурс — почему нет? Или ты из тех, кто дважды не вступает?

— Ты же знаешь, я не веду параллельных дел. Во всем люблю последовательность.

— Так у тебя новая пассия? То-то ты на таком взводе!..

— Так вышло, — ухмыльнулся он. — Я ведь не рассчитывал застать тебя свободной.

— Ну, с тех пор, как ты сбежал от меня… И к кому ты ушел тогда?

— Я ушел не к кому-то — просто ушел, — возразил Геральд. — Но ты действительно этому парню настолько веришь?

— К твоему сведению, я отписала Шатуну все имущество вместе с накоплениями, — сообщила Клер. — И растрезвонила об этом по городу. Теперь пусть попробуют подступиться!..

Барон присвистнул: действительно, это говорит о многом. Чтобы наша обольстительная акула рискнула самым дорогим!.. Вот мне она доверяла лишь тело.

— И впрямь занятный персонаж, — сказал Геральд. — Ну-ка покажи.

Наверняка у Клер был запасен не один снимок, но она предпочла этот — как видно, связанный с пиком в их отношениях. Из явно не здешнего моря выбирался на скалу экземпляр, прикрытый лоскутом ткани. В напряженной позе ощущались мощь, бугристые мышцы мерцали под солнцем, точно полированный гранит, — вообще здоровяк сильно напоминал статую.

— Вау, — не удержался гость. — Вот это машина!

Этот парень нарастил даже те мускулы, о существовании которых многие не подозревают. Боже милостивый, да разве это плечи? Похоже, там не три пучка, как у всех, а по меньшей мере пять.

— Мне бы такие пекторали, как у него дельты! — сказал Геральд вслух. — Хотя и я "лежа жму сто пятьдесят". И что, он умеет со всем этим управляться?

— Род — эксперт по единоборствам и лучший боец в Приграничье.

Значит, и в стране, заключил Геральд мысленно. Потому как здешним крутарям приходится драться за жизнь, а прочие больше балуются.

— Кроме того, он берсерк, — добавила Клер.

— Тю! — удивился барон. — Уж на викинга он мало смахивает.

— Как-то Род в одиночку расколошматил гнездо шушеры, промышлявшей работорговлей. Я после заскакивала любоваться — впечатление, будто проехал бульдозер. Говорят, он крушил все подряд: мебель, двери, людей…

— Шушеру, — поправил Геральд. — Видно, его крепко рассердили.

— С тех пор здешние пакостники обходят Рода за километр. Он же чокнулся на личной свободе!

— Вот тут я солидарен с ним. А скажи: Шатун в самом деле понимает, что происходит вокруг?

— Во всяком случае, получше других. Почему-то это зацепило Рода. Насколько знаю, он прекратил все дела, чтоб вплотную заняться новьем.

— "Почему-то", — хмыкнул барон. — Уж эта рассейская беспечность — и это после недавнего Отделения. Ну, подумаешь, Колпак! Подумаешь, целая губерния сгинула с карты!.. Обычное же дело, через год случается.

— С чего ты взъярился, Гарри? — удивилась Клер.

— Да с того, что мы уже поимели вторжение — к счастью, неудачное. А все продолжают жить, будто ничего не было. Будто то же самое не может начаться вновь — в любом месте, в любой миг!..

— Ты что, дружок мой, в тарелочники записался?

— С некоторых пор я больше не записываюсь никуда, — отказался он. — Вольный казак.

— Ну, казаков у нас тоже хватает. Только на вольных они мало похожи.

— Н-да… А кого ты наметила взамен Валуева?

— Род советует держаться торгашей, — сообщила женщина. — Вот дворян и казаков не жалует, зовет "ряжеными". А по-твоему, как?

Барон усмехнулся: Клер в своем репертуаре. Нуда, баш на баш — все по-честному. Пришел час расплаты.

— В целом-то Шатун прав, — сказал он. — И его совет, в общем, неплох.

— Но? — подстегнула Клер, чуткая к таким нюансам.

— Но на днях конъюнктура изменилась. Возникли новые обстоятельства, о важности которых я пока не берусь судить.

— Ты про ту девицу, всплывшую ниоткуда? Еще один претендент на престол — большое дело!..

— Поначалу и я так решил. Дескать, пускай детки тешатся… Но ты же помнишь: я любопытен.

— И?

— В этот раз ситуация серьезней.

— У нее что, в самом деле хватает прав?

— Господи, да при чем тут права, кого это волнует!.. Ты помнишь сказку про Экскалибур?

— Ну-у, так, — сказала женщина неуверенно.

— Собственно, дело не в нем, а в первом мече, который Артур вынул из камня. Этим он доказал свое право на трон, понимаешь? И других оснований не требовалось, ибо парня избрал Господь.

— Так этой Лизке устроят испытание? Хороша же она будет с мечом!..

— Вообще я бы не отказался взглянуть, — хмыкнул Геральд. — Но обойдется скорее всего без меча. Видишь ли, с недавних пор среди дворян бытует мнение, будто древние жрецы наделяли правителей божественной силой, как раз и позволяющей властвовать. Конечно, из кандидатов отбирали самых перспективных. А пресловутое помазание — лишь отголоски настоящего ритуала.

— И что, в этой байке имеется смысл?

— В нее верят многие, включая Шувалова. Так и не выяснил, откуда она взялась, но ты же знаешь графа — к легковерам его трудно отнести. К тому ж хватает иных подтверждений, а на фоне последних событий такая гипотеза уже не кажется бредом. И потом, разве ты не слышала о Пророке?

— Н-нет…

— Ну! Впрочем, личность и впрямь загадочная. Во всяком случае, не смогли про него ничего откопать, хотя старались. А попытки проследить за ним результата не дают — как сквозь землю проваливается.

— Может, в самом деле? — предположила Клер.

— A-а, и ты слышала про потусторонних!.. Только не надо считать, будто преисподняя укрыта под землей, как белье под одеждой. Почему не допустить, что Пророк возносится на небо? Этакие челночные рейсы — туда-сюда. Вправит мозги тем, у кого они набекрень, и опять ретируется в райские кущи, чтобы подлечить нервы.

— Тоже вариант, — согласилась она, подумав.

Везет мне на рассудочных женщин, хмыкнул Геральд. Или сам выбираю — по контрасту?

— А самое забавное, что время от времени Пророка наблюдают сразу в двух местах, — сказал он. — Вездесущ как бог, хотя рангом недотягивает.

— А как выглядит?

— Ничего броского: худощав, благообразен, одет скромно… типичный пророк. Бороды, правда, нет. Вообще мужественности явный недобор — скорее бесполый. Впрочем, симпатичен. Да и не стар вовсе.

— Вроде ангелов, да?

— Хм… А ты видала их? Впрочем, это лирика, — повернул Геральд. — Главное, что Пророк и впрямь выступает как толкователь воли богов… или Бога — кому что нравится. А заодно их порученец, к тому ж с немалыми полномочиями. На серафима не похож, но зеницы, сказывают, отверзает… перстами ли, нет — другой вопрос. И глаголом жжет ну очень больно, едва не всякого способен уболтать. То есть тут некий гибрид серафима с пророком — по принципу, передай другому. А натворил он уже довольно, чтобы в его дар уверовали многие, включая монархистов. Представляешь, какой инструмент они получают в руки?

— Да, — задумчиво молвила Клер, — тебе бы с Шатуном это обсудить.

— Полагаешь, имеет смысл?

— Уверена.

— Ну, поглядим.

После общения с прежней пассией, и впрямь оказавшимся не пустым, барон отправился на свою базу, выкупленную у Фанта вместе с обстановкой. Бывший хозяин наверняка уже убрался из города, радуясь, что отпускают живым, и вступать в законные права было самое время.

По пути Геральд позвонил Кторову, поинтересовался, как идут дела.

— A-а, лучше не спрашивай, — проворчал тот. — Опять угодил под Струю, и тут такое полезло!.. Персонажи плодятся как кролики. Уже начал и симпатяг убивать, а меньше не делается. Подумываю об атомном заряде, чтобы раз — и тишина!

— Это называется сублимация, — сообщил Геральд, ухмыляясь. — Видно, в настоящей жизни тебе не хватает действия.

— Предлагаешь взаправду укокошить парочку хмырей? Дело, понятно, прибыльное, зато и хлопот больше. Лучше уж сублимировать.

— Ну, помогай бог, — сказал барон, отключаясь.

В дверь его новой квартиры названивал некий тип без особых примет. На попрошайку или коммивояжера он не походил: слишком мрачен. На убийцу, впрочем, тоже — даже если сделать поправку на вопиющий непрофессионализм большинства нынешних душегубов.

— Не открывают? — спросил Геральд сочувственно.

Покосившись на наглеца, тип раздраженно пробормотал что-то себе под нос.

— Тогда позвольте мне, — сказал Геральд, доставая ключи.

Держался, однако, настороже — мало ли? А если тот устроился киллером на полставки, в свободное от основной работы время? Детишек-то надо кормить. И супружница каждый день пилит.

— Так вы живете тут? — сообразил гость.

И откуда он, такой умный? Как же его недоставало!..

— Ну, вы заходите? — осведомился барон. — Или будете продолжать трезвонить? Тогда я лучше отключу пищалку — нервы, знаете ли.

Приосанившись, субъект отрывисто кивнул и вступил в проем. Еще один поручик, надо же. Не наиграются никак. Или этот — штабс-капитан?

Посмеиваясь, Геральд завел его в комнату, которая у Фанта служила гостиной, указал на кресло. Сохраняя выправку, гость сел, быстро оглядел обстановку.

— Я от Шувалова, — произнес он значительно.

— Да я уже понял. Кроме него, про эту нору никто не знает. Кстати, вы раньше условленного.

— На четверть часа.

— В наших делах, поручик, — веско сказал Геральд, — каждая минута играет роль.

"Поручика" гость проглотил не поморщась — стало быть, попадание. И остальное скушал с серьезностью. Уважает!

— Кстати, ваше имя?

— Князь Потоцкий, — представился тип, дернув головой еще раз. — Корнелий Павлович.

"Маркиз Карабас", — едва не брякнул Геральд в ответ. И что они сплошь графы да князья — других титулов нет? Мелко я плаваю, вот что. Впрямь, что ли, на герцогство посягнуть? За особые, так сказать, заслуги. А Шувалов похлопочет перед великой княгиней. Сейчас-то к титулу не прилагают земли — так что проблем никаких.

— Ладно, — сказал Геральд, — рассиживаться не будем. В другое время, князь, охотно бы с вами поболтал, но ныне все дела — срочные. Кстати, вы не привели за собой "хвост"?

— Барон!..

Восклицание сопровождалось оскорбленной миной: дескать, обижаете, сударь, — с моим-то опытом конспирации!.. Н-да, явная самодеятельность. Народные, так сказать, таланты. Тут уж либо энтузиазм, либо умелость. Из всей тамошней команды лишь Шувалову удается совмещать оба качества.

— Видимо, князь, вам поручено проводить меня на совещание?

— Так точно-с, — клюнул тот головой снова.

— Ну так поехали!

Добирались на машине Потоцкого, предоставив Горбунку следовать сзади. И ехать оказалось близко — впрочем, в этом городке все рядом. Совещание проводилось в старом доме, громоздившемся на краю обитаемого Центра и уже опустевшем наполовину. Под свои нужды Шувалов оккупировал там целый подъезд, а в огромном вестибюле устроил гараж. Впрочем, сегодня тот был заполнен под завязку, и машины пришлось оставить во дворе, сумеречном и угрюмом как колодец.

Следом за провожатым Геральд взошел на второй этаж, миновал величественную прихожую, вступил в изрядную залу. Все уже были в сборе, тем более что обитали они в этом же подъезде, а не в отеле, как большинство других. Конечно, если не считать Арсения Кедрина, аборигена. А если исключить и Шувалова, то в комнате присутствовали трое. И расселись они в разных углах, подальше друг от друга.

Князь Гиршфельд, якобы имеющий сродство с монаршей фамилией, требовался больше для антуража — импозантный, седовласый, величественный. Время от времени он даже подавал голос, хотя лучше бы помалкивал. Видом-то князь был предводитель, но во все времена увлекали его за собой другие, куда более инициативные. Вроде того же Шувалова, для которого монархизм сделался смыслом, а борьба за возвращение престола — способом жизни.

Еще один князь, Алексеев, — длинный, нескладный, с маленькой головой и мелкими чертами. Он имел все хрестоматийные признаки вырождения и откровенно гордился ими, как подтверждением своего аристократизма. Правда, соображал Алексеев неплохо, то есть был похитрей старого Гиршфельда и на рожон не лез. А иногда даже подбрасывал дельные мысли.

Графиня Криворукова— сухощавая, тонкая, напоминавшая балерину-пенсионерку или модель, из-за возраста покинувшую подиум. Красивой ее не назовешь, но к внешним проявлениям породы придраться трудно, что придавало графине известную сексапильность. Забавно, что она походила на Клер, точно родная сестра, — может, и впрямь общая кровь? Надо порыться в их родословных.

Из всех лишь Шувалов выглядел внушительно: рослый, плотный, решительный. Он-то и начал разговор:

— Кажется, вы слегка задержались, барон. Мы ждали вас вчера.

— С чего это? — удивился тот, усаживаясь так, чтобы видеть всех. — Разве я обещал?

— А разве нужно объяснять значимость нынешних событий? И княгиня тут уже вторые сутки!

Мысленно сосчитав до пяти, Геральд сказал, стараясь говорить плавно:

— По-вашему, у меня нет иных дел, кроме этой странной затеи с помазанием? Честно сказать, граф, до последнего момента я не был уверен, что соглашусь. И если б мне не сделалось любопытно…

— Вообще я рассчитывал на это, — усмехнулся Шувалов. — Поскольку наши цели вас не волнуют. А нынешняя наша… "затея"… и вовсе кажется вам авантюрой.

— Как это верно, граф! Я бы даже выразился сильней…

— Не стоит, — прервал тот. — Не та аудитория, чтобы выражаться. А я знаком с вами давно и вполне представляю, чего от вас ждать. Собственно, потому и позвал: вы нужны нам. С вашим опытом, навыками, даже с вашим скепсисом. Тем более, ситуация впрямь рискованная.

— Во что вы ввязались, Алексей Георгиевич? — спросил Геральд. — Я еще понимаю Арсения — он натура восторженная, склонен к перехлестам. В конце концов, вам не жаль девочку? Конечно, идеалы дорого стоят, но приносить на алтарь человеческие жертвы…

— Барон, не забывайтесь!

— Граф! — в тон ему воскликнул Геральд и прибавил совсем в ином стиле: — Может, выйдем на пару слов?

У Шувалова, однако, хватило ума сообразить, что над ним надсмехаются.

— Что имеете возразить по существу? — спросил он. — Уж вы не станете бубнить: "Этого нет, потому что не может быть"!..

— Ну допустим, Пророк действительно наделен таким даром, — сказал Геральд. — Предположим далее, что он не прочь поделиться этим с Лизаветой, сделав ее провидицей, слышащей Бога… а заодно открыв дорогу к престолу. Но вы не забыли про Алмазина?

— В каком смысле?

— В таком, что он тоже не лыком шит. Вы, граф, слишком сосредоточены на княгине и, что творится окрест, представляете смутно. А ведь здешний губернатор тоже лелеет планы и, по моим сведениям, набрал немалую силу.

— И что?

— Вы всерьез полагаете, будто Алмазин захочет делиться властью? — спросил Геральд. — Конечно, если у него больше ума, чем тщеславия, он может поиграть в герцога Ришелье, прикрыв срам слабым монархом, а заодно понукая его в хвост и гриву, — но это ж не вполне то, что вы навоображали?

— По-моему, барон, вас заносит. Слишком смелые прогнозы при явном дефиците данных.

— Кстати, о моем приезде знали на стороне, — сообщил Геральд. — Откуда утечка, не знаете?

— Послушайте, фон Ховен… — произнес Шувалов едва не с угрозой.

— Хованцев, с вашего позволения, — поправил тот, оскалив зубы.

— Не думаете же вы, что я…

— Вы — нет, — снова перебил барон. — Но кто знал помимо вас?

— Я вызвал вас на свой риск. Конечно, предварительно согласовав с митрополитом.

Геральд фыркнул в полный голос.

— Что вы хотите сказать этим?

— Я? — изумился барон. — Совершенно ничего.

Пожалуй, он и так сказал больше, чем следовало.

— Мне не нравится это ваше "пф-ф", Геральд Васильевич, — занудил из своего угла Гиршфельд. — Вы и раньше отзывались о духовных особах без подобающего пиетета. По-вашему, там сплошь предатели?

— Да отчего ж "предатели", князь? Нормальные гебисты. Даже патриоты — в некотором роде. Ибо пекутся о благе державы.

— Вы подразумеваете отца Ювеналия? — холодно спросил Шувалов.

— Ну да, я помню, что у вас к митрополиту давняя привязанность!.. Но слишком широк круг его знакомых. Вам известно такое прозвище: Богомол?

Лицо графа затвердело, глаза сузились в щелки:

— Что, вы уверены в этом?

— Разве забыли мой послужной список? — спросил Геральд. — Я просто-напросто знаю. Наши церковники настолько сдружились с "бесами", что уже не поймешь, кто у кого на службе. И цель у моего бывшего ведомства та же: душевное здоровье нации, — понятно, в своей трактовке. Так что теперь они в едином строю. А вы, извините, выбиваетесь из рядов — особенно в последнее время. И кто, по-вашему, "более матери-истории дорог"?

— Революционных поэтов цитируем? — осведомился старый князь.

— Да хоть мятежника Цурэна! — пожал плечами Гарри. — Было бы к месту.

Гиршфельд мигнул в некоторой растерянности, однако переспрашивать не решился. Похоже, его знание новейшей литературы не выходило за рамки школьной программы. Все XIX век, понимаете ли, расцвет дворянства…

— Насколько знаю, — сказал Шувалов, — вы приехали не один.

— И что?

— Все привыкли воспринимать вас, как одиночку.

— Я не болтаю в постели, — отрезал Геральд. — То есть не разглашаю чужие тайны — свои, куда ни шло. А вообще это попытка маскировки… начинаю думать, не самая удачная. Не хватало, чтоб мою спутницу воспринял всерьез еще кто-то!.. Кстати, ваши агенты не засекли возле нас никакой возни?

— Вроде бы чисто все.

— Да? Я так и полагал.

— Намекаете на их некомпетентность?

— Да уж какие намеки, граф, — это и для вас не секрет. И вот с ними вы собираетесь защищать княгиню?

— Мы хотим привлечь к ее охране лучшего здешнего спеца, — сообщил Шувалов. — Некоего Родиона Шатова по прозвищу Шатун.

— Надо же! — хмыкнул Геральд.

И что тут от чего произошло: фамилия от прозвища или наоборот?

— Вы, случаем, не знакомы с ним?

Помолчав, барон ответил:

— Я не возникал тут больше десяти лет, а Шатун, насколько знаю, нарисовался позже. Кстати, удивляюсь вам, Алексей Георгиевич: доверить охрану августейшей особы безродному наеме!..

— За него поручился Кедрин, — возразил Шувалов несколько поспешней, чем следовало. Видно, укор попал по больному.

Барон перевел взгляд на Арсения. Действительно, поручитель из надежных — этакий местный юродивый. Умом, правда, не блещет, но людей чувствует сердцем. Вдобавок талантлив, этим оправдывая лишнюю простоту.

— Может, Родион не голубых кровей, — пылко вступил тот, — зато человек чести!

— Что, увы, не всегда соседствует, — усмехнулся Геральд.

— Я знаком с Родом не один год, — не унимался Арсений, — и доверяю, как себе. Моя бы воля, не задумываясь пожаловал бы ему дворянство.

— Ладно-ладно, убедили. Но он действительно сведущ в своем деле?

— Конечно, тут провинция, — сказал Шувалов. — Зато условия экстремальные, а это предполагает серьезную практику.

К тому же естественный отбор — слабые не выживают. А Шатун поселился на отшибе и обитает один. По-моему, это говорит о чем-то, разве нет?

— В самом деле, самореклама недурная, — согласился Геральд. — Хотя рискованная… Ладно, я присмотрюсь к этому Шатуну, — сказал он. — Но постарайтесь не торопить события. Кстати, зачем вы затеяли общий сбор?

— Это предложила Елизавета, — ответил граф. — По ее мнению, присутствие многих единомышленников существенно повышает шансы.

— А заодно провоцирует свары. Как бы дело опять не кончилось дракой!

— Между прочим, в этом мы поддержали княгиню, — опять не утерпел Гиршфельд. — То есть я имею в виду членов ее будущего Совета.

— Что, вы уже и портфели распределили?

— Ну надо же быть готовым к развитию ситуации, — вступил Алексеев. — Кстати, не желаете участвовать? Ваши разнообразные дарования нашли бы здесь отличное применение.

И на что он намекает? Учитывая его репутацию, звучит странно.

— Если у меня возникнет потребность лобызать ягодицы… я не имею в виду дам, — тут Геральд слегка поклонился в сторону графини, — зачем влезать в эту шаткую конструкцию? Вокруг столько готовых пирамид!..

— Князь, никто не уполномочивал вас делать такие предложения, — ревниво заметил Гиршфельд. — Что-то вы очень расщедрились за чужой счет!

— Ах, князь, да полноте вам! — отмахнулся Алексеев, томно морщась. — От нас не убудет. А в Совете нужны те, кто умеет не только болтать.

— Может, и моим мнением поинтересуются? — напряженным голосом спросила графиня. — Или я тут вместо вешалки?

— Боже мой, Надежда Павловна! — ухмыльнулся Алексеев. — И что это вы свои больные мозоли разбросали по всей зале?

— Не смейте, князь! — взвизгнула она. — Вы сами-то…

— Хватит, — жестко сказал Шувалов. — Другого места не нашли? Оставим частности на потом.

— Н-да, чуда не случилось, — заметил Геральд меланхолически. — Пауки в банке не уживаются, сколько не дрессируй. А если подбросить еще горсть?