Глава 11

Разговор с недомолвками

Каллаган сидел в постели и пил кофе. Часы пробили двенадцать. Но он не обратил на это внимания — думал об Азельде Диксон.

Азельда — интригующая личность. В общем-то, она приятная женщина. Возможно, жизнь обошлась с ней жестоко, и она выбрала проторенный до нее путь. Ему стало жаль Азельду, но он тут же подумал, что интересно бы узнать, много ли известно ей об этом деле. Он не считал Азельду храброй женщиной, но от любви она могла потерять голову.

Каллаган допил кофе, побрился и стал одеваться. Потом позвонил Дарки.

— Доброе утро, Дарки, — весело приветствовал он его. — Как твоя гостья?

— Ну и работку ты дал мне, Слим, — усмехнулся Дарки. — Еле-еле успокоил ее. Я еще никогда не слышал таких ругательств.

— Она хотела узнать, в чем дело?

— Еще бы! Но я напустил туману и сказал, что все делается для ее же блага. Иначе копы схватят ее и заставят сказать то, о чем ей наверняка не хочется говорить. Кажется, она осталась довольна.

— Хорошо. Пусть посидит до двенадцати, а потом отвези ее домой. Она должна быть там в двадцать минут первого — возможно, я захочу ее увидеть. Привет, Дарки.

Он положил трубку и спустился в контору. Прочел газеты, закурил. Без четверти час позвонил в Скотланд-Ярд и спросил мистера Грингалла.

— Хэлло, Слим, — отозвался Грингалл. — Как дела?

— Сказать по правде, Грингалл, я немного обеспокоен.

— Не верю в это. Ты всегда улыбаешься, несмотря на дела — будь то убийство, поджог или грабеж. Тебя может обеспокоить только что-то из ряда вон выходящее.

— Так оно и есть, — подтвердил Каллаган. — Я имею в виду дело Ривертона.

— А! — протянул Грингалл. — Я не думаю, что ты сумеешь чего-либо добиться в этом деле. Дело в шляпе.

— Этого я и боюсь, — мрачно признался Каллаган. — Если у тебя найдется лишнее время, я был бы рад получить твой совет.

— О да! — Голос Грингалла звучал удивленно-подозрительно. — Так тебе нужен мой совет? Я всегда немного побаиваюсь, когда ты просишь совета. Обычно это означает, что у тебя за пазухой что-то есть. Ты зайдешь сюда?

— Буду рад. Если не возражаешь, я приеду в три часа.

Грингалл не возражал, и разговор закончился. Каллаган нажал кнопку звонка к Эффи. Когда она вошла, он извлек из бумажника двадцать десятифунтовых бумажек.

— Когда ты пойдешь завтракать, Эффи, купи для меня какое-нибудь ювелирное изделие. Что-нибудь действительно красивое, и с бриллиантами. Это лучше всего поискать на Бонд-стрит. Можешь истратить все.

Она взяла деньги.

— Это для женщины?

Он заметил, что у нее сегодня глаза совсем зеленые и она особенно тщательно одета.

— Да, Эффи. И для очень красивой женщины.

Когда она уже шла к двери, Каллаган вдруг сказал:

— Тебе идет твой новый пояс, Эффи. Очень удачный выбор.

Она повернулась к нему.

— Я знаю, что ты замечаешь многое. — Эффи улыбнулась. — Но я не думала, что ты настолько наблюдателен. Впрочем, ты прав… Я вчера купила новый пояс. Рада, что он тебе нравится.

Каллаган усмехнулся.

— А я рад, что тебя это радует, Эффи.

— Спасибо, мистер Каллаган. — Он уловил в ее глазах злой блеск. — Я не думала, что вас интересует моя фигура.

— Ты будешь удивлена еще больше, — пробормотал Каллаган, когда за ней закрылась дверь.

Грингалл стоял у окна и с удовольствием дымил короткой трубкой, когда вошел Филдс.

— Есть что-нибудь? — спросил инспектор.

— Кое-что, сэр. Я посылал вчера двух детективов в «Капер». Взял их из дивизиона «К», чтобы их не узнали. Там были кое-какие разговоры о Ривертоне. Пара ребят знает его.

— Да? — сказал Грингалл, не отрываясь от окна. — Это странно.

— Почему? — удивился сержант.

— Держу пари, этот молодой Ривертон никогда не посещал «Капер». Да и зачем? Это не место для него и ему подобных.

Филдс повесил шляпу и сел за свой стол.

— Был бы рад, если это действительно так, сэр. Туда тянется ниточка. Братец Генни торгует наркотиками уже много лет. Мы дважды ловили его на этом. Один раз в двадцать четвертом году, другой — в тридцать пятом. Последние два года он стал дьявольски осторожен.

Грингалл кивнул. Потом подошел к своему столу и сел. Он начал выбивать трубку и чистить ее заколкой для волос, которую стащил у миссис Грингалл.

— Ну и что же они нашли? — наконец спросил он.

— Этот Генни знает, что Ривертон надоел Рафано, — ответил Филдс. — Очевидно, Азельда Диксон иногда болтала об этом с Генни. Она как раз одна из тех женщин, которые увивались за Ривертоном.

— Что она говорит? Вы видели ее?

— Сегодня я займусь ею. Она живет в Корт-Мэншнз, на Слоун-стрит. Очень дорогая квартира. Я оставил ее в покое, поскольку вы предупреждали, что с ней надо быть осторожным. Против нее ничего нет: считается, что она живет на собственные доходы. Легко возбудимая женщина…

— Все женщины из ночных клубов легко возбуждаются, — заметил Грингалл. — Если бы не это, им там нечего было бы делать. Когда вы увидите ее?

— Утром я был у нее, но ее еще не было дома. Вчера вечером она ушла и не возвращалась. Ночной портье думает, что она, может быть, накачалась наркотиками. Он говорит, что с ней такое случается, и тогда ее не бывает день-два.

Грингалл кивнул.

— Подождите до завтра и позвоните туда. Если она вернется, я сам пойду к ней. Если нет, надо узнать, где она. Мы должны ее найти. Я хочу с ней поговорить.

— Хорошо, сэр. Есть что-нибудь еще?

— Да. Я хочу знать, что делал молодой Ривертон в субботу днем и вечером до поездки в Фаллтон. Вы нашли, где он жил? Что это за тайна с его адресом?

— Это не тайна, сэр. Он сначала жил на Уэлбек-стрит. Выехал оттуда четыре месяца назад и продал всю обстановку. Отличная была обстановка. Потом — в меблированных комнатах на Мортимер-стрит. Платил три гинеи в неделю и прожил только пять недель. Затем снимал в течение двух недель комнату в Сент-Джон-Акадия-роуд у двух старых дам. Он никогда не получал писем и не оставлял своего адреса при переезде. Восемь недель — на Виктория-стрит. А где он жил после этого, я так и не нашел. Это немного странно…

— Чертовски странно, — сказал Грингалл. — Я хочу это узнать. А также что он делал в субботу — это важно. И как он попал в Фаллтон. Вы беседовали с железнодорожниками?

— Да, но это ничего не дало. Он мог доехать поездом до Баллингтона, или Свансдайна, или любого другого места, а оттуда — на автобусе до Фаллтона. Но никто из железнодорожников не видел его. Он мог приехать автобусом с Грин-Лайн. Или воспользоваться попутной машиной.

— Все это очень интересно, — с иронией заметил Грингалл. — Он мог и прилететь туда на воздушном шаре или прийти пешком. Надо узнать, как он попал туда. — Он помолчал немного. — В три часа придет Каллаган. Я не хочу, чтобы он видел вас здесь. Он сказал, что хочет просить у меня совета. — Он выразительно посмотрел на Филдса. Тот улыбнулся. — Немного удачи — и я кое-что получу, Я знаю умение Каллагана задавать вопросы.

Филдс встал.

— Пойду поговорю с экспертами по баллистике. Они изучают пулю, пущенную Ривертоном.

— Это мысль, — одобрил Грингалл. — Возвращайтесь через час.

Филдс ушел, а Грингалл взялся за журнал.

Было десять минут четвертого, когда Каллаган появился в кабинете Грингалла. Инспектор заметил, что Каллаган как будто чем-то недоволен. Но этот факт его не удивил: он знал, что тот хороший актер.

Грингалл открыл ящик стола и достал коробку с сигаретами. Предложив Каллагану кресло, он придвинул к нему сигареты.

— Вы прекрасно одеты, Слим, — начал он с комплимента.

— Жаль, что не могу чувствовать себя так же, — отозвался Каллаган.

— А что случилось? Вы же знаете, что нам не стоит разговаривать о деле Ривертона. Мы с вами находимся по разные стороны забора, но вы слишком опытный человек, чтобы я говорил вам то, что вы хотите от меня услышать. Я ни о чем не спрашиваю.

Каллаган кивнул. Он взял сигарету и закурил. Потом откинулся на спинку кресла и посмотрел на Грингалла.

— Я знаю все это. Но не хочу попасть в неприятное положение, тем более испортить дело вам.

Он долго молчал и курил. Потом заговорил:

— Послушайте, Грингалл. Я открою вам карты. Сейчас же. Я хочу рассказать вам кое-что, и это вам может помочь, но не хочу говорить об этом раньше времени. Вы понимаете?

Грингалл улыбнулся: Каллаган снова принялся за старые трюки.

— Вы помните, как мы ссорились в этой комнате из-за дела Меральтона, когда вы грозились пойти к комиссару? — спросил инспектор.

Каллаган улыбнулся.

— Ах, это… Ну, это был вопрос техники… и все.

— Верно, — пробормотал Грингалл. — Это была только «техника». А откуда я знаю, что сейчас это не так?

Каллаган пожал плечами.

— Если вы ответите на один мой вопрос, я вам все расскажу. И вы увидите, какая «техника» привела меня сюда.

— Ладно, — сдался Грингалл. — Какой вопрос?

Каллаган выпустил кольцо дыма.

— Когда вы собираетесь предъявить обвинение Уилфриду Ривертону?

Грингалл поднял брови.

— Хороший вопрос. — Инспектор казался спокойным. — А я хочу, в свою очередь, спросить вас: что сказал Гагелю молодой Ривертон?

— Тоже верно, — согласился Каллаган. — Я не возражаю против этого вопроса.

— Что?! — воскликнул Грингалл. — Вы откроете мне содержание заявления вашего клиента и практически осветите линию защиты?

— А почему бы и нет? — мрачно спросил Каллаган. Он наклонился вперед, чтобы быть ближе к Грингаллу. — Какой черт сможет воспользоваться этой ситуацией? — Он развел руками. — Дело в шляпе, и вы это знаете. Вы же понимаете не хуже меня, что, если бы у защиты были реальные основания, я бы не стал прибегать к помощи Валентина Гагеля. Вы ведь знаете это, не так ли?

Грингалл нерешительно кивнул головой.

— Должен сказать, что я предполагал что-то в этом роде. Вы говорили мне, что фактически защиты не будет. Иначе говоря, этот ваш Гагель пытался смягчить обстоятельства, свести на нет факты пьянства и употребления наркотиков.

— Я готов согласиться с вами, — печально сказал Каллаган.

Грингалл изумленно уставился на него.

— Боже мой! — воскликнул он. — Только не говорите мне, что вы сами считаете его виновным!

Каллаган колебался.

— Нет. Я бы не заходил так далеко, но… — Он пожал плечами. — Когда вы разговаривали с ним, Грингалл? Впрочем, вы действуете своими методами.

— Да. Но теперь не вижу причин скрывать это от вас. Завтра утром газеты сообщат обо всем.

Он опять принялся выколачивать свою трубку.

— Завтра я поеду в Баллингтон, — продолжал Грингалл. — Наш хирург говорит, что Ривертон достаточно оправился. Его состояние гораздо лучше, чем было, когда он употреблял наркотики. Пуля Рафано, так сказать, пошла ему на пользу. Ладно… Он сможет сказать все, что захочет. Я не собираюсь ничего спрашивать у него. И не хочу его ни в чем обвинять, пока сам не отыщу то, что мне нужно. — Он пристально посмотрел на Каллагана.

— А что именно вы хотите найти, Грингалл?

— Я хочу найти парня, который был на борту яхты. Того парня, который позвонил нам в Ярд и сообщил о стрельбе. Очевидно, этот парень звонил из Фаллтона. И вполне ясно, зачем именно он нужен мне. Он был на борту яхты. И был там или во время стрельбы, или сразу после нее. Если этот парень существует и он обычный порядочный гражданин, я не вижу причины, которая вынуждала бы его скрываться от полиции и утаивать свою историю. То, что он скрывается, заставляет меня думать: он был на яхте во время стрельбы и потому имеет основания избегать встречи с полицией.

Он помолчал.

— Комиссар хочет, чтобы я нашел этого парня, если смогу. Он не хочет, чтобы защита набросилась на него и неожиданно предъявила какую-нибудь небылицу… вроде рассказа о самозащите… или о чем-то подобном. Ну а я пока не в состоянии сделать это.

— И вы пришли к заключению, что это не меняет дела?

— Верно. Я был бы рад иметь на своей стороне этого человека, но наши эксперты и без его свидетельства могут доказать, что Рафано был убит из пистолета Ривертона. А теперь нам стало известно, что пуля, извлеченная из Ривертона, была выпущена из пистолета Рафано. Иными словами, оба парня поразили цель — каждый свою. Они пытались убить друг друга. Ну, у меня есть и другие доказательства, что Ривертон грозился убить Рафано, если представится удобный случай. Не сомневаюсь, что Рафано знал об этом и был готов к такой встрече. О Рафано чертовски скверные сведения из Штатов. Он часто пользовался оружием в грабежах, и немудрено, что он ждал этого идиота Ривертона с пистолетом, но не сразу выстрелил. Очевидно, он был немного растерян, и этой заминкой воспользовался Ривертон. Практически они выстрелили одновременно. Вот и вся история, и я не вижу, какую в ней можно пробить брешь.

— Убежден, что они не сумеют, — вздохнул Каллаган. — Молодой Ривертон сам согласился с этим!

Он посмотрел на Грингалла.

— Ну… Я открыл вам свои карты, — сказал тот.

Каллаган смял свою сигарету, взял себе другую из коробки Грингалла и закурил.

— Послушайте, Грингалл, я пришел сейчас прямо к вам, чтобы сказать о парне, который был на «Сан-Педро» и звонил в Ярд. Конечно, я мог бы сказать вам о нем и раньше. Но этот парень не в ладах с вами, и знает он очень мало. Он был там уже после стрельбы.

— Вот как? — Грингалл поднял брови. — И кто же он?

— Это я. — Каллаган невинно улыбнулся.

— Будь я проклят! — пробормотал Грингалл. — Но что вы там делали, черт вас побери?!

Каллаган выпустил кольцо.

— Все это очень просто, — начал он. — В прошлую пятницу утром семья Ривертонов начала дергать меня — якобы я медленно расследую это дело. И я подумал, что лучше всего начать действовать.

Вечером в пятницу я пошел к Джо Мартинелли. Там был матч по боксу между Ленни и каким-то нигером. Я слышал, как Рафано хвастался: мол, это дельце он обтяпал и поставил на нигера. Ну а я помешал ему. Я поговорил с Ленни и выиграл, а Рафано проиграл.

Грингалл свистнул.

— Держу пари, что Рафано это не понравилось.

— Еще бы! — согласился Каллаган. — А после бокса у меня вышла небольшая ссора с двумя-тремя ребятами Рафано, которые работают на него. Я дал ему знать, что буду в «Парлар-клубе» — Рафано бывает там. Я понимал, что ему будет любопытно узнать, почему я вмешался в это дело. Он, конечно, решит, что мне кое-что о нем известно.

— А что вы знали о нем?

— Немного, совсем чуть-чуть. Но небольшой блеф никогда не повредит.

— Расскажите.

Каллаган продолжал:

— Я узнал, где Рафано держит Щенка, о его яхте. И еще кое-что, в том числе об играх на яхте. Я знал, что он устраивал подобные игры и в Калифорнии, пока федеральные ребята не накрыли его. Я изучил карту и подумал, что его яхта должна быть где-то здесь, в этих краях, откуда легко смыться в любой момент.

Потом меня удивило, как легко он нашел подход к Щенку. А вскоре я обнаружил в одной женской сумочке неиспользованный билет от Малиндона до Лондона и тогда решил, что яхту Рафано надо искать где-то в районе Фаллтона.

— Прекрасная работа, — заметил Грингалл. — Кстати, как зовут женщину, в сумочке которой вы нашли этот билет, или это важный секрет фирмы Каллагана?

— Не думаю, что это секрет. Во всяком случае, теперь. Эту женщину зовут Азельда Диксон, по прозвищу «Качалка».

Грингалл кивнул.

— Я так и думал, что ее зовут как-нибудь в этом роде.

— Вот и хорошо. Это показывает, что вы, полиция, стали работать гораздо лучше.

— Продолжайте, Слим, — смутился инспектор.

— Я послал своего агента в Фаллтон рано утром в субботу. Приказал ему обшарить окрестности и найти яхту. И он ее нашел. Он нашел «Сан-Педро» и сообщил мне. Я подумал, что Джейк может удрать, и решил навестить его на яхте, чтобы поговорить с ним…

— И?

— …Опять использовать блеф, что семья Ривертонов решила обратиться за помощью к официальной полиции.

— Великолепно, — восхитился Грингалл. — У вас, частных детективов, все здорово получается, не так ли?

— Вы бы удивились. Я приехал туда в половине первого, нашел пристань. Там была привязана лодка. Я поплыл к «Сан-Педро». Там нашел еще одну лодку, привязанную к трапу. Я подумал, что на этой лодке приплыл молодой Ривертон.

Поднялся на борт «Сан-Педро». Тишина. Спустился вниз и огляделся. Потратил пару минут на осмотр маленького салона — того, который в конце коридора, ведущего к большому салону. Потом я нашел их. Джейк был мертв как топор, а Щенок еще дышал. Было очевидно, что он ранен в легкое.

— Очень интересно, — сказал Грингалл. — А что вы сделали потом?

— Ну, пару минут стоял в салоне и курил. Было ясно, что произошло. Потом спустился с яхты и приплыл в Баллингтон. Сперва решил сообщить в местную полицию, но потом подумал, что это дело больше подходит для Ярда. Не так ли? — Он улыбнулся Грингаллу. — Поэтому я и позвонил туда. Я не назвал себя, потому что, честно говоря, не хотел быть свидетелем полиции. Сперва я хотел посмотреть, как будут развиваться события.

Грингалл выбил погасшую трубку и начал снова набивать ее.

— Это уже кое-что, Слим. Хотя эффект слабее, чем я надеялся. Естественно, я рад узнать, кто был на яхте, потому что теперь защита не собьет нас с пути.

— Верно, — согласился Каллаган. — Так вы продвигаетесь вперед?

— Да, и завтра все станет ясно.

Каллаган встал. Он взял шляпу и направился к двери.

— Конечно, Грингалл, если вам нужны мои показания, я готов. Но мое заявление не даст никому ничего — ни защите, ни обвинению. Я только нашел их — вот и все, что мне известно.

Грингалл кивнул.

— Верно, Слим. Не думаю, что вы нам понадобитесь.

Каллаган взялся за ручку двери и снова заговорил.

— Есть одна маленькая деталь, Грингалл. Вы, правда, можете подумать, что я веду с вами нечестную игру. Конечно, я не пришел бы к вам, если бы это могло повредить моему клиенту. Но вы знаете меня: я всегда пытаюсь быть честным с вами.

— Чертовски похоже на вас, — с иронией заметил Грингалл. — Я-то знаю девиз фирмы Каллагана.

— Я вам не говорил о нем, — сказал Каллаган. — Что именно?

— Насколько я помню, вашим девизом всегда были следующие слова: «Мы всегда беремся за дело на авось, а потом пусть кашу расхлебывают черти». Я не могу сказать, что эти слова достойны приличного человека, уважающего законы. Но, во всяком случае, о вас я самого высокого мнения.

— Я о вас — тоже. Я внимательно слежу за вашей карьерой, Грингалл, и, между нами говоря, думаю — недалеко то время, когда вы станете старшим инспектором. И я всегда считал вас своим другом.

— Спасибо, Слим. Вы заставляете меня краснеть…

— Да, еще одно. Насчет вашего завтрашнего визита к Ривертону в больницу. Я хотел бы, если это не очень вас затруднит, чтобы вы отложили этот визит до субботы…

Он замолчал, увидев выражение лица Грингалла.

— Я вам объясню, почему прошу об этом. Я думаю о миссис Ривертон. Она чертовски невыдержанна. После смерти полковника и всего случившегося с молодым Ривертоном ей очень трудно. — Он вернулся от двери, пристально посмотрел на Грингалла и продолжал: — Я увижусь с ней завтра утром. Думаю, что откажусь от этой работы. Больше сделать я ничего не смогу, и сам знаю это. Но хотел бы предупредить ее, что вы готовите обвинение Щенку. И будет лучше, если она узнает это от меня… понимаете?

— Понимаю, — сказал Грингалл. — Вы можете поехать к ней и отказаться от работы, но, имея ценную информацию, вы могли бы найти другого, настоящего юриста, а не этого дурака Гагеля.

— Ну, так как, Грингалл?

Грингалл откинулся на спинку кресла.

— Согласен. Ривертон в больнице охраняется так же, как и в тюрьме. Там он в безопасности. Во всяком случае, завтра я могу заняться другими делами. А предъявить обвинение успею и в субботу утром.

— Большое спасибо, Грингалл. — Каллаган благодушно улыбнулся. — Я всегда знал, что вы настоящий друг.

Он спокойно закрыл за собой дверь.

Филдс вернулся в десять минут пятого. В руках он держал отчет баллистической экспертизы и протянул его Грингаллу.

— Повезло с Каллаганом, сэр?

Грингалл улыбнулся.

— Он хотел узнать, когда я собираюсь предъявить обвинение Ривертону. Я был бы рад узнать, почему для него это так важно. Думаю, у Каллагана за душой что-то есть. Он выложил далеко не все. Знаю я эту птицу!

Филдс расплылся в улыбке.

— Я сказал ему, что завтра предъявлю обвинение Ривертону, — продолжал инспектор, — но это ложь, как вам известно. До следующей недели я не собираюсь этого делать. Врач говорит, что Ривертону надо немного оправиться. Ну а когда я сказал Каллагану, что собираюсь в Баллингтон завтра, он сделал ход вперед и сказал, что хочет подготовить к этому миссис Ривертон, — как будто она не была подготовлена к такому исходу за последние дни. Он просил меня отложить визит до субботы. И я обещал.

— Интересно, что это может означать? — спросил Филдс.

— У него есть что-то в запасе. Я чувствую это всеми фибрами души. И он собирается что-то предпринять до субботы. Я знаю Каллагана.

— Вы думаете, у него есть свидетель или что-то в этом роде?

Грингалл подошел к окну.

— Он приготовил какой-то трюк. Я помню его в деле Меральтона. Он был почти убит, потому что ставил на Цинтию Меральтон. Он собрал это дело по кускам и доказал, что был прав.

Инспектор взял трубку и начал раскуривать ее.

— Цинтия Меральтон была красавица, одна из тех хладнокровных девиц, из-за которых можно потерять голову, — продолжал он. — Миссис Ривертон, мачеха молодого Ривертона, тоже очень красива. Она — тот тип женщин, который нравится Каллагану. Возможно, он думает, что получит свой шанс — вытащить каштаны из огня в самый последний момент, и тогда их отношения станут другими. Не буду удивлен, если так и случится.

— У него ничего из этого не выйдет, сэр, — сказал Филдс.

Грингалл резко повернулся к нему.

— Я бы не рискнул это утверждать, потому что знаю Каллагана. Он — стреляный воробей и один из самых порядочных частных детективов.

— Ну и что же?

— Он умеет использовать психологические моменты. Он выжидает такого момента и многого добивается. Это его тактика, и притом очень успешная. Вспомните дело Палькетто… Исчез основной свидетель обвинения, и мы несколько дней не могли найти его, а потом было уже поздно. А найти мы его не могли по той простой причине, что Каллаган объявил его невменяемым и упрятал в частный сумасшедший дом. — Он усмехнулся своим воспоминаниям. — Да, у этого парня есть ум… И хватка. И дьявольская изворотливость. Это я вам говорю, Филдс!