Аудиенция у Дракен — Пробуждение теней прошлого — Уродливый лик истины

— Эй ты, давай сюда!

Фрей увидел сквозь решетку коренастого лысого мужчину с большой черной бородой.

— Вы ко мне?

— Ты капитан?

Фрей повернулся к своей команде, решая, есть ли смысл возражать. В тюрьме «Делириум Триггер» их посадили в одну камеру. Металлические стены, полумрак. Сильно пахло смазочным маслом. В помещении было тихо, лишь гулко отдавались пощелкивания механизмов и отдаленный шум двигателей.

Сило, как всегда, оказался бесстрастен. Малвери пожал плечами.

— Да, — произнес наконец Фрей.

— Капитан Дракен хочет тебя видеть, — сообщил лысый.

Надзиратель отомкнул замок, распахнул дверь и навел на пленников внушительный дробовик. Он сразу подавил у заключенных невольные мысли о мятеже. Дариан вышел. Дверь за его спиной со звоном защелкнулась.

— Эй, — окликнул его Малвери. — Будешь говорить с ней, попроси Дракен… Нам бы немного рому! Ладно?

Пинн громко захохотал. Крейк, скорчившийся в углу и поглощенный своим несчастьем, ни на что не реагировал. Харкинс, устав бояться всего на свете, крепко спал. Сило не издал не звука.

А Джез? Где же она? Фрей прикидывал различные варианты. Каким же образом она умудрилась прикинуться мертвой настолько удачно? Девчонка обманула многоопытного пирата! Она сообщила Дариану о своем плане, но отказалась ввести его в курс дела. Она лишь сказала:

— Доверьтесь мне.

А может, она действительно умерла?

Лысый крепко взял его за руку, приставил к боку пистолет и вывел из тюрьмы в коридор «Делириум Триггер». По пути им попадались люди из команды Дракен. Одни горделиво ухмылялись при виде Фрея, другие взирали с неприкрытой ненавистью. Никто не забыл об унижении в Раббане. Тогда погибло десятка полтора их товарищей.

Добравшись до капитанской каюты, они остановились. Фрей ожидал, что конвоир постучит, но тот что-то обдумывал.

— А теперь? — поинтересовался Дариан.

— Слушай, — заявил лысый угрожающе. — Будешь там — следи за языком. Капитан… она нынче в расстроенных чувствах.

Фрей вскинул бровь.

— Спасибо за предупреждение, — заметил он. — Она, значит, может прикончить меня?

— Да я вовсе не о тебе беспокоюсь, — буркнул конвоир и постучал.

— Войдите, — раздался голос Триники.

Каюта капитана оказалась очень опрятной и хорошо обставленной. Но темное дерево книжных шкафов и медная отделка электрических ламп придавали помещению мрачный вид, делая его менее просторным. Триника сидела за письменным столом у дальней стены. Рядом с изысканным письменным прибором лежали большая тетрадь — вероятно, судовой журнал — и большой компас. Конечно, тот самый, при помощи которого «Кэтти Джей» пересекла Могильник Рука. Триника смотрела в темный иллюминатор с наклонным стеклом.

Появления Фрея она вроде бы не заметила. Лысый вывел пленника на середину каюты. После недолгой паузы она произнесла, не поворачивая головы:

— Спасибо, Хармунд. Можете идти.

— Есть! — ответил здоровяк и удалился.

Дариан несколько секунд пребывал в растерянности. Хозяйка молчала. Будь, что будет, — решил он. Проявлять перед ней неловкость или растерянность он не станет. Поэтому Дариан потопал к мягкому креслу, стоящему около книжного шкафа, и уселся. Теперь надо запастись терпением.

На глаза Фрею сразу попался компас, и на душе стало еще тяжелее. Он рассчитывал использовать его в качестве вещественного доказательства. Прибор и карты должны помочь ему отвоевать свободу. И ведь он был так близок к цели…

Он выбросил из головы назойливые мысли. Несомненно, Триника выложила на стол вновь обретенную драгоценность, чтобы посеять в душе Фрея отчаяние. А обижаться на несправедливое устройство мира сейчас бесполезно. Кроме того, он посчитал (кстати, впервые за все свою жизнь), что такая обида была бы детской и глупой.

— Итак, тебя повесят, — вымолвила, в конце концов, Триника. Она не отрывала взгляда от иллюминатора.

— Да, мне это известно, — насмешливо ответил он.

Она посмотрела на него с укоризной. Возможно, с болью. Дариан неожиданно пожалел о своем тоне.

— Полагаю, нам стоит побеседовать наедине, — сказала она. — Прежде чем все кончится.

Ее манера озадачила Фрея. Перед ним была вовсе не та язвительная и властная женщина, с которой он встречался в «Берлоге Шарка». Не походила она и на ту девушку, которую он любил когда-то. Ее голос звучал мягко и спокойно. Казалось, что она глубоко утомлена и погружена в меланхолию.

Подозревая хитрость, он подумал, что не станет играть по ее правилам. Он не сочувствовал ей. Он был непреклонен и полон горечи.

— Твой ход, — произнес он.

Последовала новая пауза.

— Прошло десять лет, — начала она. — За это время много чего произошло. Но многое осталось… нерешенным.

— Ну и что? — ответил Фрей. — Прошлое не вернешь.

— Отнюдь, — возразила она. Она внимательно посмотрела на пленника. — Завидую твоему таланту, Дариан. Как бы я хотела уметь так же, как и ты, забывать все и выкидывать из памяти. Запереть кусок жизни в тайник, недоступный даже мне самой.

— У меня талант, — ответил он. Ему совершенно не хотелось выворачивать перед ней свою душу наизнанку.

— Почему ты бросил меня? — спросила она.

Вопрос застал Фрея врасплох. Она задала его чуть ли не молящим тоном. Когда его ввели в каюту, он не ожидал подобного поворота. Триника казалась несчастной, слабой и не способной постоять за себя. Ему вдруг стало неприятно иметь с ней дело. Где та женщина, которую он любил? Или хотя бы та — ненавистная ему охотница? Отчаяние Триники выглядело просто жалким.

Почему он бросил ее? Воспоминания почти исчезли и растворились где-то вдалеке. Пробудить в себе прежние чувства было бы очень трудно. За десятилетие они покрылись насмешливым, глумливым налетом. Но кое-что он помнил. Больше мыслей, чем эмоций. Например, разговоры, которые он вел сам с собой в долгие часы одиночества. Тогда он летал с грузами, работая на фирму отца Дракен.

Сначала он не сомневался, что они навек останутся вместе. Он говорил себе, что нашел свою настоящую любовь. Он не мог представить себе, что встретит кого-нибудь прекраснее, чем она. И он не намеревался искать таких женщин.

Но реальность отличалась от грез наяву. Когда Триника начала говорить о браке, его поклонение перед ней стало ослабевать. А прежде он находил очаровательной ее откровенность и прямоту. Но понимания становилось все меньше. Он уже не мог бесконечно потворствовать полету ее фантазии. Когда она затевала с ним девичьи игры, ему приходилось с усилием сохранять на лице улыбку. Ее шутки казались ему чересчур затянутыми. Дариану хотелось, чтобы она обрела побольше здравомыслия.

В девятнадцать лет он был очень молод. Он не сумел найти связь между своей раздражительностью и надвигающейся угрозой женитьбы. Фрей говорил себе, что, конечно, хочет этого. В конце концов, все складывается на редкость удачно. Она же создана для него.

Но чем чаще он сердился на нее, тем настойчивее становилась невеста. Устав ждать, она настойчиво просила его жениться на ней. Он покорно кивал, но молча негодовал. Даже после своего бегства со свадебной церемонии. Как она могла поставить его в такое положение? Заставить выбирать! Он уже не хотел заключать с ней брак, но и не желал разбивать ей сердце. Тогда у него не оставалось иного выхода. Он согласился, надеясь, что спасение рано или поздно найдется.

Но Триника, похоже, пребывала в счастливом неведении касательно затруднений жениха. Хотя приступы дурного настроения Фрея участились, она не беспокоилась. Невеста была убеждена, что он всецело принадлежит ей. А он злился из-за того, что она принялась заранее торжествовать и наслаждаться победой.

Когда объявили дату бракосочетания, он уже серьезно подумал о бегстве. Спал он мало и беспокойно. Ее отец тоже не одобрял женитьбы, что только укрепило решение Фрея. Полуграмотный приютский мальчишка из самых низов вряд ли составит хорошую партию для высокообразованной и красивой дочери знатного аристократа. Социальные барьеры, казавшиеся смешными, когда его с головой захлестнула любовь, внезапно выросли до небес.

Он хотел служить пилотом во Флоте Коалиции, водить могучие фрегаты и сражаться с врагами. Он мечтал оказаться в числе первопроходцев Нью-Вардии или Джагоса после того, как уляжется свирепость Великого Пояса Бурь. Стремился летать в бескрайних просторах.

Потом жених глядел на Тринику с ее прекрасной улыбкой и видел одно: все его мечты умирали.

А она забеременела. Моментально возражения ее отца превратились во всестороннее одобрение. Началась решительная подготовка к торжеству. Возникли завуалированные угрозы в адрес Фрея — на тот случай, если он заупрямится. По ночам ему часто снились кошмары.

Он хорошо помнил ощущение стального обруча, который постепенно сдавливал ему ребра. По мере приближения свадьбы он становился все теснее. Теперь Дариан не мог вздохнуть полной грудью. Насмешки и поздравления друзей сливались в издевательскую какофонию, сходную с кряканьем стаи уток. Везде он ощущал себя униженным и оскорбленным. Малейшая причина могла ввергнуть его в отвратительное неприятное возбуждение.

Наверняка его жизнь останется такой до конца, — мрачно размышлял он.

Он осознавал, что не жаждет женитьбы. Но это совсем не означало, что ему не хотелось быть с ней. Несмотря на раздражение и гнев, он все равно обожал Тринику. Она была его первой любовью. Она выдернула его из холодного и угнетаюшего детства в безумный мир, где правили непреодолимые и неразумные страсти. Он просто желал, чтобы все вернулось обратно, к первой поре их влюбленности.

И Фрей чудовищно боялся принять неверное решение. Вдруг она действительно единственная из всех женщин мира, предназначенная для него? И расставшись, он обречет себя на несчастья? Встретит ли он еще кого-нибудь?

Он был загнан в угол и парализован. Он безвольно плыл навстречу событиям. Он уподобился корабельному якорю, который тащится на цепи по морскому дну вслед за кораблем. Оказалось, что существует лишь один выход из положения. Нужно просто отказаться. Но и это решение он не мог принять до самой последней минуты. Он впустую надеялся на вмешательство неведомой силы, которая избавит его от необходимости причинить боль любимой.

Короче, он удрал. Забрался в «Кэтти Джей» и покинул Тринику. Он бросил свою невесту, которая носила во чреве его ребенка. Она стояла перед тысячной толпой зевак и ожидала жениха, который так и не явился. Но проблемы Фрея не исчезли.

— Дариан! — окликнула его Триника. Дариан сообразил, что погрузился в воспоминания и надолго умолк. — Я задала вопрос.

Он ощутил внезапный приступ злости. Какое право она имеет пытать его снова? Да еще после содеянного? Любовь к ней стала самым драгоценным достоянием его жизни. Триника погубила все своей наивной ненадежностью и стремлением привязать Дариана к себе. Она превратила его в труса. Где-то в глубине он сознавал это, но никогда бы не смог сказать такое вслух. И ощутив ее слабость, он перешел в наступление.

— Неужели ты серьезно считаешь, что я стану копаться в далеком прошлом для того, чтобы доставить тебе удовольствие? — произнес он сквозь зубы. — Или полагаешь, что я буду давать тебе подробные объяснения и переживать? Предлагаю сделку: ты отпустишь меня, а затем мы мило поболтаем о моих преступлениях и прочем. На случай, если ты забыла, напомню — меня повесят, и на казнь меня приведешь именно ты. Так что, Триника, плевал я на твои вопросы. Можешь гадать, почему у нас ничего не получилось, покуда не сгниешь в могиле.

Судя по выражению лица Дракен, его слова изумили и больно задели ее. Она не ожидала подобной жестокости. Фрей подумал, что стерва с отбеленной кожей даже заплачет. Он ожидал яростной вспышки, но хозяйка каюты походила сейчас на маленькую девочку. Перед ним был ребенок, которого отшлепали за поступок, которого тот не совершал. Ее охватила глубокая печаль.

— Почему ты настолько сильно ненавидишь меня? — спросила она тихим и хриплым от волнения голосом. — Ты не имеешь права говорить свысока после всего, что ты со мной сделал.

— Сердечные раны излечиваются, — бросил он. — Триника, ты убила нашего ребенка.

Его выпад заставил ее прищуриться, но намек на слезы сразу исчез. Она отвернулась и уставилась в иллюминатор.

— Ты бросил нас, — произнесла он с могильным холодом в голосе. — Сейчас легко обвинять. Но если бы ребенок был жив, ты не узнал бы о его существовании.

— Неправда. Триника, я возвращался за тобой. За вами обоими.

Дариан заметил, как она напряглась, и мысленно выругался. Не следовало ему признаваться, а нужно было держать язык за зубами. Он сразу ослабил свои позиции. Он столько лет ждал возможности отплатить ей сполна, но репетиции всегда удавались ему намного лучше. Фрей хотел, чтобы она разбилась о его ледяное безразличие. Пусть она страдает, ему без разницы. Он жаждал отмщения. Но его подвел собственный гнев.

Она ждала продолжения. Что ж, он сам напросился.

— Месяц я мотался с места на место. Постоянно прокручивал в голове случившееся. Немного побыл вдали от твоих дурацких требований и твоего отца, будь он… — Фрей прервал фразу на полуслове. Он слишком груб и высказывается по-детски. Он глубоко вздохнул и продолжил, взяв себя в руки: — И подумал, что допустил ошибку. — Он помолчал и продолжил: — Я вернулся в город. Навестил одного приятеля… так, посоветоваться… Тогда и услышал. Что ты пыталась покончить с собой и наелась таблеток. А ребенок… уже не…

Со стыдом ощутив, что у него сильно перехватило горло, он поднес кулак к губам. Лишь спустя минуту он немного расслабился и откинулся в кресле. Хватит с него. Он сказал достаточно. Но удовлетворения не испытал. Он не мог даже ранить ее, не причинив боли самому себе.

— Я была глупой девчонкой, — тихо вымолвила Триника. — Для меня тогда весь мир начинался и заканчивался тобой. Я не сомневалась, что никогда больше не буду счастлива.

Фрей выпрямился и принялся теребить пальцами манжет рубашки.

— Я сбежал от тебя, — резко бросил он. — Но погубить себя не стремился. И тем более не пытался забрать нашего ребенка.

— О нет, Дариан, — заявила она. — Только не прямым путем. Три года ты пытался допиться до смерти и лез в самые опасные места. И погубил свою команду.

У Фрея не осталось энергии для дальнейшей дискуссии. Усталый тон, которым она выставляла ему свои обвинения, лишил его воли и желания защищаться. Кроме того, она права.

— Мы оба — трусы, — пробормотал он. — И в этом — достойны друг друга.

— Возможно, — согласилась она. — Но, наверное, ни я, ни ты не заслужили такой жизни.

Первоначальный пыл совершенно оставил Фрея. Черная липкая трясина страдания грозила поглотить его с головой. Он тысячу раз представлял себе их встречу. Он мечтал увидеть Тринику побежденной и сломленной. Но вдруг он понял, что не в состоянии высказать никакого укора и не найдет для нее суровой кары. Она давно осудила и наказала себя.

Истина заключалась в другом. Его шаткая позиция разлетелась вдребезги при столкновении с иной точкой зрения. Пережевывая годами былые несчастья, он мог распалять себя тяжелыми мыслями. Дескать, только Триника плохо обошлась с ним. Но для спора данный аргумент не годился. Не имело смысла притворяться, что пострадал только он. Оба друг друга стоят.

Будь все проклято! Он хотел молчать. И вот, пожалуйста, они сидят и разговаривают. Триника очень ловко умела проделывать подобные трюки.

— Как ты стала такой? — спросил он и обвел рукой мрачную каюту. — Волосы… — Фрей замялся, но закончил: — Я помню тебя красавицей…

— С этим я покончила, — произнесла она. Наступила пауза. Наконец Триника поежилась и опять повернулась к собеседнику. — Не ты один отвернулся от меня после того, как я попыталась покончить с собой, — начала она. — Родители были в гневе. Мало того, что дочь забеременела, не будучи замужем, но она погубила их внука. Они не желали видеть меня. Отец вознамерился отправить меня в святилище. В общем, я украла деньги и корабль. Я не знала, куда деваться, но надо было что-то делать. Я решила, что стану пилотом.

Через две недели меня захватили пираты. Они следили за мной с самого порта. Заставили приземлиться, ворвались на борт и присоединили мое судно к своей жалкой эскадре. Я ждала смерти, но меня пощадили. Они взяли меня с собой.

У Фрея сжалось сердце. Утонченная юная Триника, которую он когда-то бросил, была не приспособлена к выживанию в мире вольных пилотов, контрабандистов и грабителей. Ее оберегали от трудностей реальности с самого рождения. Уж он-то точно это знал.

— Для них я была домашним питомцем, — произнесла она. — Забавный зверек, с которым можно делать все, что заблагорассудится. Вот красота и пригодилась.

Мне понадобилось целых два года, чтобы набраться смелости и перерезать капитану глотку. С тех пор я перестала быть жертвой. Я завербовалась пилотом на другое судно и в свободное время осваивала штурманское дело. Я стремилась сделаться незаменимой. И не желала когда-либо впредь зависеть от окружающих.

Теперь она старательно избегала взгляда Фрея.

— Не буду утомлять тебя долгим рассказом, Дариан. В общем, я освоила все, что необходимо женщине, чтобы существовать среди головорезов.

Он не нуждался в подробностях. Ему не требовались объяснения о том, как в этом мире избивают и насилуют. Хрупкая Триника научилась использовать свою притягательность. Она заставляла мужчин враждовать между собой и приманивать к себе сильных покровителей. Избалованная девушка из сказочно богатой семьи должна была превратиться в шлюху, чтобы выжить.

Но она не растрачивала силы. Постепенно она превратилась в ту женщину, которую он сейчас видел перед собой. В любой момент она могла вернуться домой и укрыться под защитой всемогущих родных. Конечно, ее приняли бы обратно. Но она отказалась. Она избавилась от всех слабостей своей натуры и смогла обрести благополучие среди отбросов общества.

Фрей не жалел ее. Просто не мог. Он лишь оплакивал в душе исчезновение юной девушки, которую потерял навсегда. Эту пародию на свою возлюбленную он создал собственными руками. Он сотворил новую Тринику, и она стала его проклятием, следующим за ним по пятам.

— До того как попасть на «Делириум Триггер», я сделала карьеру в преступном мире. Заработала репутацию. Меня уважали. Я знала, что команда недовольна своим капитаном — сифилитиком и алкоголиком. Ровно год я завоевывала доверие экипажа и сплотила его вокруг себя. Мне сообщили, что капитан запланировал налет на отдаленное поселение в районе Андусса. Мой час пришел. Мои люди устроили мятеж. А потом мы выбросили капитана за борт на двухкилометровой высоте.

Вдруг она посмотрела прямо ему в лицо. В свете тусклых электрических ламп ее черные глаза стали абсолютно непроницаемыми.

— И ты приняла облик вампира, — констатировал он.

— Ты же знаешь мужчин. Они плохо умеют сочетать влечение к женщине и уважение к ней. Если ими командует привлекательная особа, они начинают принижать ее. Только так они зарабатывают очки в свою пользу. — Она опустила голову. — Красота никогда не приносила мне ничего, кроме боли.

— Она сохранила тебе жизнь, — возразил он.

— Это нельзя назвать жизнью, — ответила она.

И на ее слова у Фрея не нашлось ответа.

— А вот что требуется, чтобы стать капитаном, — произнесла Триника. — Терпение. Безжалостность. Самопожертвование. Кстати, Дариан, ты слишком самовлюблен. Вряд ли команда оценит это качество. Однажды ты преподнес мне сюрприз, но я больше не допущу такого.

В дверь постучали.

— Я же приказала, чтобы меня не беспокоили! — грозно и раздраженно выкрикнула она.

— Капитан, срочно! «Кэтти Джей» исчезла!

— Что? — воскликнула она, вскочив из-за стола. Одним рывком она распахнула дверь. В коридоре стоял кто-то из членов ее экипажа. Фрей не смог его разглядеть.

— Корабль летел за нами с включенными огнями! — задыхаясь от бега, выпалил подчиненный. — Внезапно они погасли. А когда мы посветили прожектором, «Кэтти Джей» там уже не было. Сейчас ночь, облачно. Судно просто испарилось, капитан.

Триника уставилась на Фрея со знакомой неприкрытой злостью.

— Сюрприз! — сказал тот, ухмыльнувшись.