Пирамидон

Шабашил Влас в Питере. Делал хозяевам евроремонт. А человек он сходчивый. Скажем просто — хороший.

И случился у Власа знакомый вор. Звали его Пирамидон. Был он человек до болезненности честный, да к тому же заикался. Украл этот самый Пирамидон где-то большую картину. Веласкес. Подлинник. Ну, положим, Влас не знал, что это подлинник. Однако же это не избавляет. Так ведь? К тому же, по пьяной лавочке взял и подарил Пирамидон Власу этого самого Веласкеса. История.

Проснулся рано утром Влас и понять ничего не может. Висит на стене Веласкес.

«Ну, — думает, — приплыли. Я картины стал по пьяни рисовать».

Встал, умылся, опохмелился. Глянул на картину по-новой.

«А ничего, — подумал Влас. — Немного темновато сработано, но зато техника какая! Во, блин, — думает он дальше, — так какого, извините, хрена, я ведь Пушкин, хлоп меня по голове! Я ведь гений, трах-тибидох!»

Купил красок себе, холстов разных, натурщицу нанял. Все путем. Сел против холста и смотрит на голую бабу, кажется, ее Анжелой звали в народе.

Смотрел он на нее, смотрел и говорит:

— Слушай, золотко, помаши задницей, а то я не нагреваюсь.

Ну, Анжеле махать, так это же другое дело.

Махнула раз, махнула два. Влас привстал и говорит:

— Хорошо, но, знаешь, солнышко, интенсивнее, интенсивнее.

Анжела, конечно, взялась с полным пониманием дела.

В общем, приходит Пирамидон вечером, а тут пентхауз с элементами Бородинской панорамы.

— Ша, — говорит Пирамидон. — Где мой предмет искусства? Власик, ты, по-моему, пьян?

— Дорогой друг, — сказал на это Влас, — я разочаровался в творчестве, но пришел к пониманию дела.

— Ага, — сказал Пирамидон. — Рисование пробовал?

— Пробовал, — весело сказал Влас, — но оказалось, что рисовал не я.

— Не переживайте, мой друг, — утешил Пирамидон, — я тоже так не умею.