Глава 19

Вскоре я почувствовал, как меня подхватило морским течением и с убыстряющейся скоростью понесло в северном направлении.

Поднявшись в очередной раз с волной, я бросил взгляд на берег, где умерла Лайза, но он уже скрылся из глаз. Тогда я повернул голову на юго-запад и увидел панораму Сент-Джорджеса. Спустя некоторое время я уже мог различать очертания пляжа Гранд-Ансе. Я прикинул, на каком расстоянии он мог от меня находиться, и пришел к выводу, что около двух миль. Мне были видны плавающие в заливе яхты и катера. Я не знал, как долго нахожусь в море, поскольку несколько раз погружался в забытье. По положению солнца на небосводе я смог определить, что сейчас уже далеко за полдень.

Направление морского течения изменилось. Мне показалось, что теперь я перемещаюсь в сторону северо-запада. Город и Пойнт-Салин уже находились от меня на одинаковом расстоянии.

Каково же было мое удивление, когда, я, выйдя в очередной раз из полуобморочного состояния, открыл глаза и увидел в миле от себя судно. Им оказалась шедшая на всех парусах большая трехмачтовая шхуна.

Я боялся поверить своим глазам. Неужели у меня начались галлюцинации?

Судя по всему, шхуна вышла из Сент-Джорджеса и взяла курс на Гренадины. Однако, отойдя от берега на достаточное расстояние, она могла перейти на другой галс и направится на Карриаку.

Я оставался на удивление спокойным, словно от того, какой курс изберет шхуна, моя жизнь абсолютно не зависела. Руки мои настолько затекли, что я их совсем не чувствовал. Меня подняло на гребень волны и развернуло. Я заработал ногами. Вернувшись в первоначальное положение, я вновь увидел шхуну. Она шла, рассекая носом волны. Даже если бы она прошла от меня всего в пятидесяти ярдах, шансов на то, что я буду замечен, практически не было.

И тут меня осенило: я должен был сделать так, чтобы меня заметили.

Неподалеку у самой поверхности воды всплыла большая рыбина. Ударив хвостом по воде, она подняла в воздух фонтанчик брызг и снова ушла на глубину. Так действуй же, приказал я себе и, чтобы меня могли заметить с шхуны, забил по воде ногами. Поднимая белые брызги, я барахтался до тех пор, пока не потерял сознание.

И тут у меня вновь начались видения. Я слышал, как хлопают на ветру паруса, скрипят мачты. Меня поднимают и несут. Кладут на что-то твердое. Я ощущаю запах бензина и рыбы. Меня выворачивает наизнанку…

Видения не отступали. Я лежу на крышке люка и всем своим телом ощущаю движение судна. Медленно открываю глаза и сквозь белую пелену вижу над собой серьезные лица девушек всех цветов — от бледно-кремового до темно-коричневого. Кто они? Пришедшие из легенд морские сирены? Они массируют мне суставы, распухшие ноги, руки и запястья. Одна из девушек поднимает мою онемевшую левую руку. Я с безразличным видом рассматриваю собственную кисть, похожую на синюю перчатку.

И вдруг я заорал. Это меня сильно удивило, потому что прежде неврастеником я себя не считал. Острая боль, пронзившая пальцы правой руки, усилилась настолько, что я потерял сознание.

Едва я открыл глаза, как снова ощутил страшную боль. И опять в правой руке. Не успела боль утихнуть, как заломило в левой руке. От нового приступа боли я захрипел. Девушки отпрянули от меня. В их глазах я увидел тревогу. На них были одинаковые блузки без рукавов, но разного цвета и белые шорты.

Затем я увидел капитана Мики Ленер. Она опустилась около меня на корточки. На ней была рубашка цвета хаки, на голове — бейсболка.

— Макги, какого черта ты оказался в море?

— Привет, Мики. Даже не знаю, что тебе и ответить.

— Тебя что, выбросили за борт?

— Да нет. Пытался спастись. Кинулся с берега, а тут подкатила волна и понесла меня в море.

Мики удивленно посмотрела на меня:

— Кинулся с берега в море? Да ведь ты же мог утонуть! Девочки, это старый добрый приятель нашего Руперта Дарби. Ну-ка, поприветствуйте Тревиса Макги.

Девушки заулыбались и хором поздоровались со мной.

— Макги, позволь представить тебе мою команду. Начинаю с Джулии — она в желтой кофточке — и дальше иду по часовой стрелке. Тедди, Луиза, Эстер, Джейни, Джойс, Марго и Валери. Тедди, скажи мистеру Вудли, что мы возвращаемся в порт. Джейни, приготовь мистеру Макги большую чашку кофе и добавь в него четыре унции рома «Фернандес». Марго, поможешь мне отвести мистера Макги в мою каюту.

От нового приступа боли я стиснул зубы.

— Мики, я могу поговорить с тобой наедине? — спросил я.

— Девочки, оставьте нас вдвоем.

Девушки ушли.

— Есть человек, жаждущий моей смерти. Если он меня не убьет, то все его планы рухнут. Так что в больнице мне лучше не появляться.

— Макги, ты мне нравишься, но я не хочу ни во что влезать. Власти делают вид, что меня вообще не существует. Их вполне устраивают те деньги, которые я им плачу. Некоторые из местных заявляют, что я заставляю черных девушек торговать своим телом. Все это чушь! В моей команде единственная с темной кожей — это Эстер. А у трех девушек кожа намного светлее. Я никого из них ни к чему не принуждаю. Поверь мне, у них полная свобода выбора. Понимаешь, я не хочу светиться. Это может плохо сказаться на моем бизнесе. Так что я стараюсь придерживаться такого правила: курицу, несущую золотые яйца, не убивать, но делать все, чтобы она не зажирела. А тебе к тому же требуется медицинская помощь. Поэтому, как только мы вернемся в порт, я передам тебя Рупу, а уж он пусть отправляет тебя в больницу. Извини, большего сделать для тебя не могу. Я везу четверых богатых клиентов в десятидневный круиз, и деньги я с них уже получила.

— Извини. Мик, но Руп уплывает на Доминику. Прошу, возьми меня с собой. Созвонись с Рупом по радиотелефону и договорись о встрече на Гренадинах. Там ты меня ему и передашь.

— Да, но…

— А не возьмешь меня, так я погублю весь твой бизнес. Ты уже никогда не сможешь устраивать круизы. Извини, но я понял, что на тебя надо давить. Иначе от тебя ничего не добьешься. Пойми, я совсем не шучу. Мне ничего не стоит официально пожаловаться на тебя твоему губернатору. Или даже госсекретарю. Могу написать про тебя в «Майами геральд». Что выбираешь?

— Все, что я могу тебе сказать, Макги, так это то, что ты мне все меньше и меньше нравишься. Отъявленный негодяй, и только.

— Да, бываю таковым. Но только тогда, когда меня вынуждают.

— Черт возьми, Макги, ты же можешь отдать концы, не доплыв до Гренадин!

— Ничего страшного. Мы же одинаково рискуем.

— Валери! Вал! Иди сюда, моя девочка. Этот сукин сын собирается умереть на наших руках. Прошу тебя, осмотри его. Макги, она раньше работала медсестрой.

Девушек с таким типом лица, как у Валери, можно встретить в Гондурасе, Китае и Испании. Внимательно осмотрев мои руки, она перевернула меня на живот и занялась моим затылком.

Осмотрев голову, она с помощью Мики перевернула меня на спину, раздвинула пальцами мои веки, посмотрела в один глаз, потом в другой.

— Ну что? — торопливо спросила ее Мики.

— Он получил сильный удар. Не знаю. Зрачки вполне нормальные, да и черепная коробка, похоже, цела. Какие могли быть последствия? Кровоизлияние в мозг, капитан.

— А как это проверить? Чем ему можно помочь?

— Возле него кто-то должен быть. Надо постоянно измерять пульс и следить за частотой дыхания. Но делать это следует в течение минуты, а результаты записывать.

— В таком случае мы устраиваем дежурство у его постели. Меняться будем через час.

— Каждая девушка пишет результаты измерений в столбик. Если она получает колонку, предположим, из цифр: 71, 70, 72, 69, 71, 69, то это нормально, а если: 70, 69, 67, 68, 66, 67, 65, то придется вызвать гидроплан. В больнице ему вскроют черепную коробку, и если сгусток крови неглубоко, то его удалят. В противном случае конец друга капитана Дарби предрешен.

— А что с руками? — поинтересовался я.

— Серьезных проблем нет, — ответила Валери. — Нервы не повреждены, омертвевшей ткани нет, циркуляция крови нормальная. Так что они у вас снова будут действовать.

Неожиданно возникшая чудовищная боль, снова лишила меня сознания.

Остаток дня я провел в полуобморочном состоянии и по-настоящему пришел в себя только утром. В каюте, где я лежал, было уже почти светло. Изящная брюнетка сидела у моей постели и, держа меня за запястье, измеряла пульс. У нее были узкое красивое лицо желтоватого цвета и обгоревший на солнце нос.

— Где мы? — спросил я.

— Минуточку, я занята, — был ответ.

— Извини. Скажи, когда закончишь.

— Вы меня сбиваете.

Наконец девушка отпустила мою руку и записала показания.

— В бухте одного из очень красивых островов под названием Систерс, — сказала она. — Это к северу от Гренады. А теперь я должна проверить частоту дыхания.

— Как тебя зовут?

— Джойс. Я здесь новенькая. А теперь помолчите.

— С Барбадоса?

Девушка удивленно посмотрела на меня:

— Откуда вы знаете?

— Я даже помню, что сказала о тебе Луиза. Она летала к тебе и рассказывала о своей работе.

Джойс покраснела:

— Да, верно. А теперь, пожалуйста, дайте мне проверить ваше дыхание.

— Проверяй, дорогая, и поскорее, а то мне пора в туалет.

Я знал, что Джойс меня без разрешения Валери никуда меня не пустит.

Когда я вернулся, хватаясь за все, что могло предотвратить падение, Валери сидела на койке и просматривала колонки цифр. Джойс стояла рядом. Увидев меня, Валери поднялась и вместе с Джойс отошла в сторону. Едва я улегся в постель, бывшая медсестра сказала:

— Теперь проверять вас будем реже. У вас еще кружится голова? В ушах шумит?

— Нет.

— В таком случае будем проверять каждые пятнадцать минут. Джойс, твоя смена заканчивается через… десять минут. Останься еще на час. Хорошо? Я попрошу Марго сменить тебя в семь тридцать. После дежурства поможешь приготовить завтрак.

— Ты отличная медсестра, — похвалил я Валери. — А как с медсестрами на островах? Их не хватает?

— Да, — немного помолчав, ответила она. — А больных страшно много. Детская смертность очень высокая.

Валери вышла. Я попытался улыбнуться Джойс, и, похоже, попытка удалась — девушка тоже улыбнулась.

— А чем ты занималась на Барбадосе?

Голос мой прозвучал словно из медной бочки.

— Это имеет для вас какое-то значение?

— Да нет. Спросил так, из чистого любопытства.

Неожиданно перед глазами все поплыло, а через пару секунд я снова увидел лицо девушки. Брови ее сдвинулись к переносице.

— Как вы себя чувствуете? — с тревогой спросила она.

— Нормально.

— По вашему виду этого не скажешь. У вас какие-то странные глаза. А работала я в одном из бутиков в Бриджтауне. Муж работал сразу в двух отелях. Если бы мы экономили, то наших заработков нам хватило бы на жизнь. Но мужу, похоже, экономить надоело, и он год назад оставил меня. Где он сейчас и чем занимается, не знаю. Ну что еще вам рассказать о себе? Во мне много разных кровей. Но в основном английская и португальская. Есть и негритянская. В курортный сезон я зарабатывала в месяц от двухсот семидесяти пяти до трехсот биви, а когда туристы разъезжались, то гораздо меньше. Денег на жизнь не хватало, и мне пришлось продавать кое-что из совместно купленных с Чарльзом вещей. Последнее, что я спустила, была небольшая парусная шлюпка. Ее сделал мой отец перед самой смертью и подарил мне на день рождения. Тогда мне исполнилось двенадцать лет.

Джойс говорила все быстрее и быстрее и уже перестала щупать мой пульс. Глаза ее были полны слез.

— Эй, не надо, — сказал я.

— Мистер Макги, я хотела сказать, что этому не будет конца. Я всегда была порядочной. У меня не осталось родственников. Один толстый политик предлагал мне небольшой дом в новом районе. За определенные услуги, конечно. Как я потом поняла, он каждые два года брал себе новую девушку. А прежней оставлял домик и небольшое, так сказать, пособие.

— Джойс, дорогая, не кори себя.

Добрые слова вызвали у девушки поток слез. Она уткнулась лбом в мой локоть и сдавленно зарыдала. Ее худенькие плечики ходили ходуном. Я нежно провел рукой по ее волосам. Как ни странно, но у меня было ощущение, что и я повинен в ее тяжелой судьбе. Я не собирался расспрашивать Джойс о ее жизни. Какие у нее проблемы, меня совсем не интересовало.

Джойс резко поднялась, повернулась ко мне спиной и высморкалась.

— Разве можно осуждать других?

— А твоя подруга Луиза рассказала тебе про эти круизы? Она предупредила, какая работа тебя ждет?

Джойс повернулась, недовольно фыркнула и опустилась на стул.

— Конечно. Она от меня ничего не утаила и все назвала своими именами. Этот десятидневный круиз станет для меня настоящим испытанием. Я должна буду стоять на вахте, помогать готовить, обносить гостей напитками, стирать, убирать и тому подобное. Но что касается отношений с мужчинами… Понимаете, меня к этому никто принуждать не будет. Здесь все зависит только от моего желания. Если я захочу пойти с кем-нибудь из пассажиров, то в первую очередь должна сказать об этом капитану Ленер. Мне здесь нравится. Пассажиры — мужчины приятные, девочки ко мне относятся гораздо лучше, чем я ожидала. Да и раздеваться полностью не надо. По-моему, голая женщина смотрится не так эротично. Конечно, на холодном ветру не разденешься, а у берега могут насекомые покусать. Кроме того, когда шхуна входит в порт, все девочки должны быть одетыми.

Джойс нахмурилась и задумчиво посмотрела на свои пальцы.

— Не могу себе представить, что, когда я буду чистить рыбу, меня ущипнет мужчина, возьмет за руку и поведет к себе в каюту. Пойду ли я с ним? Нет.

Девушка грустно улыбнулась:

— Во всяком случае, решать, продолжать ли мне работать продавщицей или упаковать вещи и переехать на Гренаду, я буду после круиза. Валери сказала, что сон вам полезен. Так, может быть, поспите?

И я заснул и спал очень долго. Тупая боль в руках, ногах и голове сну моему не мешала. Мне снилось, что на залитом солнцем пляже меня ждет закопанная в песок Лайза. Я отчетливо видел ее улыбающееся лицо.

Рано утром Мики Ленер принесла мне кофе. Она осторожно потрясла меня за плечо и, когда я проснулся, вставила в мою руку керамическую кружку.

— Ты такой соня, — сказала она.

— Ничего удивительного. Ведь мне же пришлось держаться на воде со связанными руками и ногами. Какой сейчас день и где мы находимся?

— В восемь часов утра бросили якорь в одном лье от острова Фригат. Сейчас четверг, двадцать девятое апреля.

— Четверг! А ты не могла бы связаться с…

— Когда он будет к западу от нас на расстоянии тысячи четырехсот миль, я ему позвоню. Так что не волнуйся. Мы с ним пересечемся и переправим тебя на «Дульсинею».

— Прости, я столько доставил хлопот тебе и твоему экипажу.

Мики криво улыбнулась:

— Лучше эти хлопоты, чем то, что ты обещал мне сделать.

— Обиделась, капитан?

Мики ухмыльнулась и ударила меня кулаком в бедро:

— Мои пассажиры пока не жалуются. Возможно, потому, что такого отдыха, как на моей шхуне, им никто не предложит. Да и девочкам моим понравилось быть сиделками. Оставив тебя на шхуне, я сохранила дружбу с Рупом. А ею я очень дорожу. Ты занял мою каюту, и это единственное, за что я могла бы на тебя обидеться. Кстати, как себя чувствуешь? Сил прибавилось?

Я пошевелил руками и ногами.

— Больше, чем я думал.

— Выглядишь неплохо. Так что если ты форме, то я могу прислать к тебе одну из девушек. Какая из сиделок тебе больше всего понравилась?

— Джойс.

Улыбка сошла с лица Мики.

— Ну, ты, Макги, и хитрец. Я же прекрасно знаю, что ты знаком с нашими правилами. Джойс рассказала мне о вашем разговоре.

— Просто я думал, что и она положила на меня глаз.

— К тому же ты, Макги, любопытный. Мне бы не хотелось долго держать тебя на шхуне. У меня из-за тебя могут возникнуть большие проблемы. Джойс никто понуждать не будет. Так что решать ей.

— И что она решит?

Мики Ленер встала. По ее лицу было видно, что она раздражена.

— Наверняка решит, что другие варианты хуже. Я пришлю тебе завтрак.

Завтрак принесла мне Тедди, высокая шведка из Миннесоты. Управлять яхтой она научилась на озере Сьюпериор. Девушка постоянно хихикала. Волосы у нее были цвета пеньки, а загар — не темнее макарон. Она поставила поднос с завтраком, меню которого выбрала сама, и хихикнула. На подносе были две огромные ромовые бабы, стопка тостов, большая тарелка с рыбой, зажаренной до аппетитной хрустящей корочки, большой кофейник и две керамические кружки. Она закрыла дверь каюты на щеколду, и мы приступили к завтраку. Когда все было съедено и выпито, девушка поставила поднос на стол и вернулась ко мне. Влажная впадина на ее горле, а также шея от ключицы до мочек ушей, пахла свежей корицей и душистым мылом.

Встреча с Рупом была назначена на пятнадцать минут третьего в семи милях к западу от острова Фригат. Я уговорил Мики не спускать на воду шлюпку, сказал, что, поскольку море спокойное, я без проблем доплыву до «Дульсинеи». Руп остановил яхту и спустил с ее борта лестницу. Мики, стоявшая за штурвалом, развернула шхуну и поставила ее перпендикулярно «Дульсинее». Затем я, держась за спасательный леер, перелез через борт и, немного повисев над водой, отпустил руки.

Проплыв футов пятьдесят-шестьдесят, я ухватился за поручни лестницы и поднялся на борт «Дульсинеи». Никто руки мне так не подал — Руп и Арти стояли на корме и завороженными глазами смотрели на шхуну. Нижние челюсти у них отвисли, огромные лапищи дрожали. Мики и сейчас не могла удержаться, чтобы не показать свое судно во всей его красе. Лихо развернув шхуну, она провела ее в пятидесяти ярдах от нас, затем обогнула нос «Дульсинеи» и взяла курс на северо-восток. Пока капитан Ленер маневрировала своей шхуной, ее девушки звонко смеялись, кричали и махали нами руками.

— Дура-баба, — сказал Руп. — Все морячки такие. Арти! Арти!

— Да! Ты меня? — не отрывая глаз от девушек, ответил Арти.

— Тебя, тебя. Подними на борт лестницу и на этот раз постарайся уложить ее правильно.

— Лестницу?

— Арти!

— Да слышу я! Конечно. Сейчас сделаю.

Руп включил дизельный двигатель, поставил его на полные обороты и, сверившись по карте, задал Арти курс.

Мы с Рупом спустили в каюту.

— Черт возьми, Трев, что с тобой произошло?

— Долго рассказывать.

— Чего-чего, а времени у нас навалом.