Глава восемнадцатая

Что делать подполковнику?

Подполковник Шинкарь, исполняющий обязанности начальника районного УВД, пребывал в тоске. Так случалось всегда, когда он не знал, что ему делать. Решительнейшим образом избегать всяких решений – таким было его жизненное и профессиональное кредо. Даже тех решений, которые вроде бы согласуются с требованиями закона. Потому что, совпадая с законными установлениями, они могли не совпадать с желаниями сильных людей района. Самым неприятным в желаниях сильных людей было то, что часто они носили тайный характер, и капитан, при всем напряжении субординационных извилин своего мозга, не всегда мог о них догадаться.

Если ситуация возникла, надо дать ей возможность рассосаться.

Но вот сейчас на столе у Шинкаря лежала «ситуация», про которую он чувствовал печенкой: не рассосется. Она и сама по себе была диковатой и необычной, но при этом от нее исходил холодок неизвестных сторонних опасностей.

Подполковник приподнял с исцарапанного пластика, покрывавшего стол, стопочку рапортов, поступивших с разных направлений и уровней милицейской системы Калиновского района. Разложил их пасьянсом, достал скомканный носовой платок, высморкался, чтобы открыть все возможные пути движению нужной мысли. Мысль не шла.

А картина складывалась такая. Вчера вечером в вагоне скорого поезда Пермь—Новокузнецк была совершена попытка изнасилования двух особ женского пола двумя особями мужского. Попытка закончилась причинением тяжкого вреда здоровью насильников. Сотрудники линейного отделения на железнодорожном транспорте ничего не знали о попытке изнасилования и, застав по прибытии только картину причинения тяжкого вреда здоровью, отправили двух жутко пьяных и страшно исцарапанных «в районе лица» мужчин в ближайшее медицинское учреждение, а виновниц «причинения», естественно, задержали, невзирая на то, что те были всего лишь милыми молодыми женщинами.

Подполковник прекрасно понимал, почему произошло это задержание и «заключение под стражу». Сержант из линейного опознал в пьяных и исцарапанных мужчинах известнейших калиновских авторитетов Володю Босого и Володю Маленького. И рассудил в силу угодливости своей натуры, что авторитетам, когда они придут в себя, захочется выяснить отношения с красотками. Но в ходе опроса последних выяснилось, что речь идет ни много ни мало о двух гражданках США, прибывших прямо из страны, производящей доллары. О гражданках, которые не собирались молчать, а не переставая кричали (кричала все больше одна, коротко стриженная) о попытке их изнасилования. Они даже добились составления протокола, который сержант из линейного подписывать отказался – во избежание возможных будущих неприятностей со стороны Володь.

«Что делать?» – тут же обратился с вопросом по команде сержант. Довольно скоро этот вопрос доковылял и до исполняющего обязанности начальника управления. Подполковник Шинкарь, мгновенно сориентировавшись, – велел сержанту посадить гражданок иностранного государства на ближайший проходящий поезд и с извинениями, а может быть, даже с цветами отправить в пункт их назначения. Но тут выяснилось самое страшное: американки приехали в Калинов!

– Зачем? – не сдержавшись, крикнул в трубку подполковник. Но что ему мог ответить на это несчастный сержант?

Надо было что-то решать, и тут Шинкарь затосковал. Обхватив руками большую, почти лысую сорокапятилетнюю голову, он физически ощущал, как над нею заносится для удара что-то тяжелое – меч, длань…

Когда человек не знает, что делать, он советуется. Подполковник позвонил районному прокурору Петру Петровичу Курицыну. Тот бодрым голосом человека, осознающего свою, слава Богу, непричастность к этой истории, ответил, что помочь не в силах. Прокуратура занимается делами серьезными – убийствами, похищениями, а тут рожу исцарапали. Очень чувствовалось, что прокурор понимает: все не так просто и рожи исцарапаны не у рядовых граждан, и исцарапаны не кем-нибудь, а иностранными гражданками, чуть не подвергшимися изнасилованию, но сделает все, чтобы не запачкаться в этом деле.

Еще меньше радости принес звонок главе городской администрации Василию Саввичу Гнатову. Тот вообще наорал на Шинкаря: мол, одни неприятности от тебя, полуполковник. Ну какие у нас могут быть американки, когда выборы на носу? Твое дело не спрашивать городского голову, что делать с царапающимися американками, а огородить его от таких вопросов целиком и полностью.

– Но Володя Босой…

– А про бандитов вообще молчи! Как тебе не стыдно? Ты власть, к тому же вооруженная власть, и ты боишься и не знаешь, как тебе быть с двумя нарушителями закона? До чего мы так докатимся, капитан? Кто правит страной – мэры или бандиты?

Гнатов, севший на предвыборного конька, был просто не в состоянии воспринимать факты реальной жизни. Его дух витал в прохладном пространстве высшей районной политики и не желал, чтобы его касались предметы низкой повседневной жизни. Самое противное здесь было то, что Шинкарь доподлинно знал: избирательная кампания Гнатова щедро финансируется как раз из сборов, что производят на «промзоне» те же Босой и Маленький, а распределяет известный вор в законе. Его имя подполковник даже про себя произносить не стал.

Прокурорское нежелание войти в ситуацию можно было хотя бы понять – он считался человеком Винглинского, ему плевать было на заботы Шинкаря, всегда работавшего по принципу «и вашим и нашим», лояльного по отношению к гнилой проворовавшейся власти, которую олигарх хотел сменить. А вот поведение городского головы взбесило подполковника. Сколько он ему услуг оказал – больших и маленьких, и сына-оболтуса дважды отмазывал от историй, от которых не всякий смог бы отмазать, а он рожу воротит!

Сразу вслед за приступом бешенства пришла тоскливая мысль о том, что никогда ему не стать начальником управления. Надо было вовремя переходить под руку олигарха. А он все хитрил, выкраивал, с одной стороны, смотрел сквозь пальцы на то, как начинают работать на молодого богатея его, Шинкаря, прямые подчиненные, с другой – изображал независимость, как будто представлял собой воплощенную фразу «За державу обидно». Расчет, переходящий в трусость. Стремление сохранить статус кво при любом исходе выборов обернется неприятностями при любом их исходе. Шинкарь знал фамилию того, кто займет его место в случае победы кандидатуры олигарха. Захаров. И ведь всего-навсего капитан. Ничего, обмаерят. А он, Шинкарь, заранее начавший огораживать для себя должность всего лишь зама как реальную цель, вылетит с позором в участковые. Хоть так, хоть эдак.

Но что теперь делать? Срочно начать предавать Гнатова? С удовольствием бы, но как? С чего начать?

И тут зазвонил телефон.

Подполковник с отвращением повернул к нему свою несчастную голову. Взял трубку. Морщась, поднес к уху. – Привет, коллега!

Голова Шинкаря дернулась как ударенная.

Звонил Захаров. Звонил, как всегда, бодро, весело.

– Я к тебе за помощью, супермайор.

– Чего надо? – прохрипел в трубку Шинкарь. Формально Захаров состоял у него в подчинении, но давно уже взял такой тон, что это он опекает старого товарища, учит уму-разуму, наставляет на путь. Приходилось терпеть – даже при младших офицерах. Стоит ли говорить, что Захарова Шинкарь ненавидел от всей души.

– Я слышал, наши людишки словили двух заграничных девок на поезде.

«Вот оно, – екнуло в области сердца у Шинкаря. – Как распространяется информация! Завтра небось уже и газеты напишут. Прямо Чикаго сраное».

– Словили.

– И что ты с ними нацелен делать?

– С кашей есть.

– Понимаю, закон есть закон.

– Иногда надо поступать и по закону.

– Золотые слова.

– Спасибо, что похвалил.

– Так вот я зачем тебе и звоню: давай я ими займусь. Шинкарь помедлил.

– Что значит «займусь»?

– Как ни крути, такие случаи должны проходить по моему отделу, вот я в официальном порядке и…

– Погоди.

– Чего годить, у меня уже машина под парами. Где ты, говоришь, они сидят?

– На вокзале, в комнате милиции.

– В обезьяннике?

Шинкарь вздохнул. Захаров хмыкнул в трубку.

– Ну, будем надеяться, что там народу не перебор. Так я выезжаю?

Шинкарь медлил. Он никак не мог понять, в чем тут выгода Захарова. Зачем тому его выручать?

– Приму все чин чином, с рук на руки, по бумажкам. Да чего ты менжуешься? Знаю я, что там Босой своей рожей поучаствовал, – улажу. Только это за отдельную плату.

– Какую еще плату?!

– Литр с тебя.

Плата за такую услугу была столь ничтожной, что исполняющий обязанности неуверенно заерзал на месте. Он уже многое понял. Американки эти – не простые американки. Захаров рассчитывает их как-то раскрутить себе на пользу. Вот только вид пользы оставался полной загадкой. Жадность проснулась в подполковнике Шинкаре. А может, это не из беды его вызволяют, а жар-птицу из рук тихонько выманивают? Может, самому исхитриться да и сыграть на американском случае?! Сейчас выпустишь, а завтра локти кусай с плачем.

Но сколько ни вертел в голове Шинкарь эту ситуацию, все никак она из большой головной боли не превращалась во что-то похожее на профессиональную корону.

– Так что?

– Да бери. Только литр не с меня, а с тебя, Захаров. На том конце удовлетворенно крякнули.

– Ну ты и хват, братан, всегда все по-твоему выходит. Захаров положил трубку. Шинкарь остался в полной уверенности, что его обманули, но дал себе слово любой ценой разобраться, в чем именно.