Сембий. Ехей! Где это вы, господа? Рикша подан! Хелло! Есть тут кто? Рикша долго ждать никак не может! (Пауза.) Зря, что ли я сюда прискакал? Дворянин нашелся!

Неожиданно появляется Жебровский.

Жебровский. Не зря прискакал, Сембий. Правитель замка вот тут и ждет уже… Привет, Сембий! Ну, как хозяйство моё, понравилось? Сегодня опять объездку делал… Кабардинец молодой, такой пугливый! Южная кровь. Не поделаешь ничего! Но мы быстро найдем общий язык. Сами-то на скакуне таком когда-нибудь гарцевали? Не? А то надо опробовать! Салтана моего ни одна лошадь не превзойдет… Арабская порода таки… Уже при Иоанне Грозном кони такие в России появились… А балерина одна знаменитая сказала, что ничто не сравнится с грацией арабского скакуна…

Сембий. Рикша — тяговая лошадь — много чего потянуть может, да и уж неприхотливый не в меру… Но то лишь до предела — до рубежа одного…

Жебровский. Но, Сембий, не враги же мы какие-то, в одном городе живем, да может по блядкам когда-то вместе ходили. Ну, хорошо, хорошо, я пошутил…

Сембий. Да не знал я, что вы шутник этакой.

Жебровский. Да, ладно. Давайте, шутки в сторону.

Сембий. Да, тянуть не будем. Я слушаю.

Жебровский. Честно говоря, я и не знаю с чего начать…

Сембий. Да. Сочувствую я вам — трудно ведь так — сразу ножом по горлу… Нужненько сперва заговорить маленько… Хорошо вы начали, вы продолжаете!..

Жебровский. Да, я вижу — прытки вы на язык… Так я, по-вашему, тут, вроде как гангстер, какой, главный.

Сембий. Я ошибся?

Жебровский. Да. Вы тяжко просчитались, Сембий. Ничего незаконного мы делать не будем!

Сембий. Да в чём речь! Конечно! Всё законно только, да всё в белых перчатках!

Жебровский. Ну да что это у нас тут за разговоры пошли — никто ведь вас еще никуда не гонит, и вообще всё это покамест одно лишь видение такие только, ничего больше… До осени ведь еще далеко…

Сембий. Значит до осени. До выборов в думу мы еще вправе там побыть. А после в общагу иль богадельню.

Жебровский. Да что вы такое говорите, есть же социальный дом…

Сембий. Да уж, социальный дом — это звучит гордо.

Жебровский. Позвольте, я вам вкратце обрисую суть дела. Мне ведь этот дом не нужен, у меня и дача есть, да и охотничий домик, куда от суеты городской умотаться, мне ничего не нужно, но есть ведь и старые, больные люди, лучшие люди города нашего, труженики заслуженные, и в думе и в других местах… Да разве они на старости лет не заслужили… Тихий уголок под акациями, да липами…

Сембий. Кончаете вы эту чушь нести! Никакой пансионат для стариков и помине там не будет — средь ваших таких старых да и нету. Начистоту говоря — запретная зона там у вас будет, да бултерьеры ваши охранять всё то будят. (Пауза). Деревья все повалят. Всё заасфальтируют. Колодезь засыплют… И каюк оазису…

Жебровский. Что вы такое несете! Какой оазис! Что мы, в пустыне, какой обитаем? Верблюдов я тут вроде и не видел.

Сембий. Верблюду верблюжье. Об оазисе с вами говорить точно не следует — оно слишком далёко от вас.

Жебровский. Ах, далеко! Вот оно как! Будто мы тут в собачьей конуре обитаем, да оазис, какой, обетованный, да за тридевять земель от нас… Недоступен, да… Так далеко, да…

Сембий. Как до сукинсынового созвездия… (Пауза.)

Жебровский. Ах… Так… Ну… Хорошо… Мы поняли. Поняли мы… Молодец… За ответ такой приз полагается… Не Мерседес пока, но морковочка тут у меня в сумке еще завалялась… Морковочку хочешь? О, да, рикша горд, ой, да рикша морковочку не будет… Ну что же тогда? Английскую водочку, может, желаете? Вискием её нарекли — слыхали про такое? Да. Но вот озадачили! Если вдруг полиция нагрянет, а ты гляди — две промыли алкоголя в крови у рикши! Что же тогда опять! Кто тележку домой то повезет? Придется полисмену бросить рикшу в тележку, да на участок! А это уже оазис совсем не обетованного плана, ха-ха! Посмотрим, как ты тогда гоготать будешь, лошадка!

Сембий. Да запросто — я тебя сейчас в свою двуколку, да на свалку!

Сембий бросается на Жебровского, сбивает его с ног, связывает руки верёвкой и бросает в тележку.

Жебровский. Охрана! Охрана!

Сембий. Пасть закрой! Сказал — на свалку! Пшел без всяких промылей, на трезвую голову, да с Божьим благословением — на городскую свалку!