Глава 12

Вирджил подпер рукой подбородок и нахмурился:

— Твое лицо мне кажется знакомым.

— Вы, без сомнения, могли видеть меня по телевизору. — Кэрри пригладила волосы.

Вирджил разразился смехом:

— Вот так так! Ты тот самый дьявол в юбке, который твердит, что надо питаться правильно, делать зарядку и не курить?

Кэрри просияла:

— Так и есть.

— Отлично, — сказал Вирджил удовлетворенно. — А теперь говори, какого черта ты хочешь от меня?

Кэрри была заинтригована и сбита с толку раздражительным человеком, который заправлял этим странным королевством. Она стояла рядом с мистером Кавано в самом настоящем гараже пятидесятых, который был переделан под студию. Деревянные планки на стенах, деревянные балки на потолке. Она видела, где располагалась много лет назад дверь гаража, балки были разной толщины и цвета, а в задней стене гаража было венецианское окно, которое заполняло помещение дневным светом. Но уже спустились сумерки, и здесь тоже было темно. Странные тени причудливых очертаний неоконченных скульптур росли, казалось, прямо из бетонного пола. Виднелись еще нетронутые, художником бесформенные глыбы.

Острые инструменты, похожие на хирургические, были беспорядочно разбросаны на тетрадях для рисования, столах и полу, тут же валялись деревянный молоток и дрель. Посреди комнаты прямо из пола росло чудище с растопыренными лапами из нержавеющей стали. Кэрри отступила на шаг. Это изваяние напомнило ей огромного молящегося богомола.

Она вздрогнула.

Мистер Кавано усмехнулся:

— Это ковочная машина для изготовления захваток. Она не кусается.

— Что?

— Это для трехмерного измерения скульптур.

Кэрри с осторожностью приблизилась к столу из клееной фанеры и положила на край свою визитку, потом потянулась к цепочке от лампочки и дернула за нее. Против ее ожиданий яркий свет не залил комнату, просто чуть осветил беспорядок.

— Я не разрешал тебе включать свет.

Она решительно не собиралась мириться с грубостью мистера Кавано. Никто еще не разговаривал с ней таким тоном. Она не позволила бы никому так обращаться с ней ни при каких обстоятельствах. Она была врачом. И красивой женщиной. Она повернулась к нему лицом.

— Простите, но я не знакома с вашими работами. Что за скульптуры вы ваяете, мистер Кавано?

Он фыркнул:

— Какая разница, что я делаю? Я спрашиваю тебя еще раз: чего ты хочешь? Почему упомянула мою дочь?

— Ах, да. — Кэрри посмотрела, куда бы присесть. Сесть можно было только на ржавый, заляпанный глиной металлический табурет, который Кавано, очевидно, использовал для работы, и выглядел этот табурет так же непривлекательно, как и все остальное в этой мастерской. Она постаралась вежливо улыбнуться. — Это связано с Кэти Райли Боландом.

Старик смотрел на нее затаив дыхание. Его губы медленно сложились в гримасу, и он потряс головой:

— Что бы ты ни искала, здесь ты этого не найдешь. Я не разговариваю с Кэт. Уже двадцать лет.

Это удивило Кэрри.

— Я не знала, что вы так отдалились друг от друга.

Мистер Кавано ухмыльнулся.

— Не самое подходящее слово. — Он улыбнулся с сарказмом. — Так чего ты хочешь?

— Хочу узнать, что связывает ее с Райли.

Он махнул рукой:

— Я пошел к Боланду, потому что он единственный доктор в этом городе. Поверь мне, так случилось не потому, что я друг их семьи. Я никогда не любил ни одного из этих идиотов.

— Вижу.

— Но твой визит ведь не имеет никакого отношения к моему здоровью?

— Да.

Мистер Кавано кивнул. Он изучал ее, она изучала его. Хотя Кавано выглядел весьма хорошо для человека, перенесшего пластику сосудов, Кэрри удивило, как сильно старость отразилась на его лице, а сквозь тонкую, словно бумага, и покрытую пятнами кожу проступали кости. Она знала, что мистеру Кавано шестьдесят два, но выглядел он на восемьдесят. Вероятно, здесь свое дело сделали злоба и алкоголь. Кэрри решила, что он сукин сын, каких поискать. Именно так о нем и отзывались люди. Самое забавное, что он, похоже, гордился этим.

Вирджил Кавано внимательно разглядывал Кэрри своими холодными глазами. Она дрожала, пока его взгляд бродил по ее телу, от лодыжек до края юбки и потом к подвеске с бриллиантовым кулоном в форме слезинки на шее. Она отказалась отдавать кольцо, которое ей подарил Райли, и переделала его в кулон. Она не могла понять, почему старик так пялится на нее, и, стараясь успокоиться, прикоснулась к кулону на шее.

— Мне нужно знать, как сделать так, чтобы они расстались, — сказала она. — Какие предложения?

— Я предлагаю тебе снять одежонку и сесть ко мне поближе.

Кэрри почувствовала, как ее глаза полезли на лоб.

— Что вы сказали?

— Ты будешь моей моделью. Я хочу тебя вылепить. Многие годы я работал с высокомерными брюнетками, и теперь мне нужна новая муза.

Кэрри в негодовании фыркнула:

— Сомневаюсь, что соглашусь на это, мистер Кавано.

Он пожал плечами.

— Как хочешь, дорогая. — Он открыл дверь, которая вела во двор, и бросил через плечо: — Прости, что не провожу тебя до машины. Ко мне так долго никто не заходил, что я растерял все свои манеры.

Кэрри раскрыла от обиды рот. Негодяй! Да кем он себя возомнил? Она пыталась вспомнить, как вообще ей пришло в голову явиться сюда и поговорить с ним? Кэт Кавано — вот почему она здесь. И она была права, думая, что Вирджил Кавано тот самый человек, который знает, как добраться до самого слабого места Кэт. Этот человек безжалостен.

— Простите, конечно, но неужели вам наплевать на свою дочь, Вирджил? — Кэрри понравилось, какую реакцию произвели ее слова. Вирджил повернулся так, будто она ударила его по голове. — Это не мое дело, почему вы презираете свою кровь, но это очень удобно, потому, что мне она тоже не нравится. Так давайте поможем друг другу?

Вирджил стоял, как вкопанный, с выражением осторожного интереса на лице.

— Вы, кажется, удивлены, Вирджил? Могу я вас так называть?

— Да хоть Гровер Кливленд ^[9], если разденешься для меня.

— Если вы подскажете мне, как сделать так, чтобы они расстались, я разденусь. Это будет наше соглашение.

Он разразился бурным смехом, слишком громким для этого унылого и тесного помещения.

— Так-так-так. У нас тут правильный любовный треугольник, не так ли? Так вот для чего все это?

— Это не треугольник, — фыркнула Кэрри, которой вовсе не понравилось, что он расценил ее дилемму как обычную «мыльную оперу». Ее взгляд упал на молящегося богомола. — Что мы имеем? Две точки в трехмерном пространстве истиной любви — это я и Райли, а ваша дочь делает все, чтобы встать между нами.

Мистер Кавано снова засмеялся, и на этот раз смех его был радостным.

— Да ты эксперт, в своем деле. — Он сморщил нос, как будто почувствовал какой-то мерзкий запах. — Откуда ты знаешь Райли? Ты ведь не из этих мест.

— Мы вместе учились в медицинской школе. Там и начали встречаться. Мы хотели пожениться, но он все отменил из-за Кэт.

Мистер Кавано нахмурил брови. Он наклонил голову:

— Не вижу связи.

— Когда ваша жена умирала, она рассказала Райли о ребенке. Как раз перед нашей свадьбой.

Лоб Кавано прорезали морщины. Он сжал зубы.

— Продолжай, — прошипел он.

— Так вот. Как только Райли узнал, что он, учась в школе, сделал ребенка, он начал его искать. Он чувствовал себя обязанным. Чувство вины — вот что это было. До недавнего времени я не верила, что этот ребенок действительно существует. А теперь Кэт вернулась и снова сбила его с толку, а я ничего не могу с этим поделать. Так вот, я буду позировать для вас, если вы поможете мне устранить Кэт. Согласны?

Кэрри ждала, когда он скажет хоть что-нибудь, но он ничего не ответил. Зато она увидела, как его лицо покраснело от злости. Казалось, воздух в гараже постепенно наэлектризовывается. Один заряд прошел через Кэрри. Кожу начало покалывать. Напряжение возрастало. Пульс сошел с ума.

— Убирайся… вон… отсюда. — Он указал на выход, и она без возражений сделала то, что он просил, так до конца и, не поняв, что же произошло.

Кавано захлопнул за ней дверь студии и исчез где-то внутри дома.

Кэрри стояла во дворе, до нее, наконец, дошло, что Вирджил Кавано не знал, что у него есть внук, не знал даже того, что Кэт была беременна, когда убежала из дому много лет назад. Его жена ничего не рассказала ему. Никто не рассказал. Как странно.

Подул ветер. Пригоршня сухих листьев перекатилась через ее туфли. Она снова вздрогнула. Потом побежала к машине.

Первый час в дороге Кэрри пыталась разобраться, где она допустила ошибку в разговоре с Вирджилом. Доехав до Дженнингс-Рэндольф-хайвей в Уэстоне она поняла, что эта встреча оставила в ее душе болотную гниль. Она решила, что как только вернется в Чарлстон, примет самый горячий, самый продолжительный душ в ее жизни. Когда она остановилась возле кафе в Саттоне, то стала размышлять, следует ли ей разбираться со всем этим одной. Не нужно было ей рассказывать этому старому больному человеку секреты его собственной семьи. Может быть, ей стоит позволить Райли поступать по-идиотски, если это его жребий, а самой отступить и наблюдать, как разобьются в пух и прах его дурацкие фантазии?

А потом он вернется к ней. Приползет на коленях. И будет умолять. А что, хорошая мысль.

Через полтора часа Кэрри съехала с дороги, открыла дверь гаража и заехала внутрь, в безопасный кокон своего городского дома. Только после этого ее руки начали дрожать. Только после этого она призналась себе, что Вирджил Кавано не просто эксцентричный человек, ей повезло, что она благополучно уехала от него.

Спину Кэт пощипывало от ожидания удовольствия, когда она взяла деревянный молоток и обрушила его на голову, потом откинула его так далеко, как позволили силы. Сырая глина раскололась с глухим звуком, заляпав пол липкой густой массой. Ей нравилось смотреть, как один удар молотка расколол лицо женщины пополам. От скулы осталась только кучка осколков на бетонном полу.

Отлично. Эта потаскушка получила свое. Единственное, чего теперь хотела Кэт, это сделать то же самое с лицом своего отца, с его настоящим лицом, из плоти и крови.

Она замахнулась еще раз. И еще. Ярость била из нее ключом через край, нескончаемая, дающая силы для новых ударов. Ненависть очистила ее, и в первый раз в жизни ей стало все понятно.

Перед тем как проводить жену губернатора к ее машине, ее вшивый папаша выключил радиатор, так что в студии было холодно. Но, несмотря на это, с лица Кэт градом лил пот.

Удар. Райли больше ее не любит. Еще удар. Она на третьем месяце беременности. Снова удар. Отец увидел, как она подглядывает через окно студии — он знал, что она все видела. Удар. Ее жизнь кончена, а ей только шестнадцать.

— Стоп! О Боже! Ты что, с ума сошла?

Голос донесся одновременно отовсюду и ниоткуда, из головы Кэт и как будто из какого-то другого мира. И вдруг она поняла, что мать стоит за спиной, сжав до боли ее плечо, и кричит ей прямо в ухо. Но Кэт не прекратила крушить, изваяние.

— Кэтрин! Господи Иисусе, да он же нас обеих убьет! Боже мой! Что ты сделала с его заказом?

Руки Кэт ослабли. Молоток со стуком упал на бетонный пол. Она вытерла застилавший глаза пот и постаралась сосредоточиться на том, что совершила, но это не привело ее в чувство. Студия выглядела так, будто на нее упала бомба. Глина была повсюду, а как раз посередине липкой массы лежал розовый грейпфрут, как свинья в куче грязи. Тут же валялись коробка хлопьев и творог, которые вывалились из поломанной корзины.

Кэт медленно подняла глаза и увидела ужас на лице матери.

— Ты уронила еду, — сказала она.

— Господи, спаси нас.

— Я все сломала.

На пол кухни упала лопатка, и Кэт услышала стук металла по керамической плитке. Она моргнула. Она дома, на своей кухне, в Балтиморе. Это было давно, не сейчас. Она уже со всем справилась.

— Все не так уж и плохо.

Райли Боланд только что вышел из душа — блестящая кожа, рельефные мышцы, на бедрах — белое полотенце, на красивом лице блуждает улыбка. Он подошел к ней и поднял лопатку.

Разум Кэт все еще пытался вернуться из прошлого в настоящее. Она в своей квартире в Балтиморе, Райли был с ней прошлой ночью, и они разговаривали, пока не взошло солнце. Еще она хотела переехать в Персуэйшн.

Вдруг ее пронзил панический страх.

— Я говорю, что ничего ты не испортила, Скаут. Блинчики выглядят потрясающе. — Райли чмокнул ее в губы и сполоснул лопатку в раковине, потом вытер и подал Кэт. — Налить тебе чашечку кофе?

— Что, прости?

— Кофе. — Райли потянулся к шкафчику, взял две чашки и вдруг замер. — С тобой все в порядке?

— Да, все в порядке. — Кэт потрясла головой. — Подожди. Нет, не все в порядке. Я кое-что вспомнила. Прямо сейчас. Я пекла блинчики и вспомнила день, когда уехала из Персуэйшн. Все в деталях. Я… — Кэт не могла продолжать. Она вдруг подумала, что если произнесет это вслух, то все это снова станет реальностью. — Это ужасно.

— Иди сюда. — Райли взял Кэт за руку, притянул ее и прижал к своей груди. Она прильнула к нему, вдохнула знакомый аромат его кожи и ощутила его тепло. Она почувствовала, как Райли за ее спиной выключил духовку. Потом он проводил ее к дивану в гостиной.

— Присядь на минутку. Я сделаю кофе, а ты расскажешь мне, что ты вспомнила. Я хочу все услышать.

Кэт сделала все, как он велел, впрочем, ничего другого сделать в тот момент она не смогла бы. Голова кружилась. Она дрожала, но в тоже время была вся в поту. Было ли то, что она вспомнила, на самом деле или нет? И если это действительно произошло, то как она могла забыть об этом так надолго? Какие еще воспоминания хранит ее память?

Она закрыла глаза и сосредоточилась. Может быть, если она постарается, то вспомнит что-нибудь еще?

— Эй, Кэт? — Райли подошел к ней, робко и нежно прикоснулся к ее щеке. — Я понятия не имею, какой кофе ты любишь.

— Две порции сливок и сахар, правильно?

Мэдлин подняла серебряный кофейник и налила кофе, одновременно следя глазами за Мэттом. Она знала, что он любил банановые кексы, и сделала их для него, но он к ним даже не притронулся.

Мэдлин вздохнула. Мэтт встречался с грудастыми женщинами с плоским животом, а ее единственным ценным качеством было то, что у нее получалась превосходная выпечка. Если Мэтт даже не притронулся к ее кексам, значит, он здесь точно не для того, чтобы пригласить на свидание.

Мэдлин поставила перед ним чашку кофе, села напротив и вздохнула так, чтобы он услышал. Она вдруг поняла, что истощена и физически, и эмоционально.

— Послушай, Мэдди, я пришел сюда, чтобы сказать тебе кое-что. Не лезь в дела Кэт и Райли.

Мэдлин старалась сидеть прямо, насколько это было возможно, но единственное, чего ей хотелось в этот момент, это убежать отсюда и закрыть голову руками, как она делала это в детском садике, после того как им давали молоко с крекерами на полдник. Ей нужно отдохнуть. Она хочет крекеров и молока. Вместо этого она потянулась через стол, схватила кекс и откусила его мягкую сахарную макушку.

Это все из-за Кэрри. Она пошла у нее на поводу и совершила гигантскую ошибку.

Крошки кекса упали на рубашку, но Мэдлин не стала их стряхивать. Какая разница? Похоже, ей больше не придется прихорашиваться перед шерифом Мэттом Боландом. О чем она думает? Неужели такой лакомый кусочек соблазнится разведенной женщиной с детьми?

— Ты нравишься мне, Мэдди. Мы знаем друг друга целую вечность.

— Угу. — Мэдлин откусила большой кусок. Честно говоря, это были самые лучшие банановые кексы, которые она пекла в своей жизни.

— Я хочу быть честным с тобой. То, что ты сделала, просто переходит всякие границы.

Она потрясла головой, соглашаясь с ним, и запихнула в рот остатки кекса. Она поняла, что подавится, если чем-нибудь не запьет это. Она схватила кофе Мэтта, к которому тот так и не притронулся, и отхлебнула из чашки.

— Ты ведь все равно не собирался пить его?

Это позабавило Мэтта.

— Нет.

— Вот и хорошо. — Мэдлин допила остатки и поставила чашку на блюдце, прямо перед Мэттом.

Мэтт вздохнул:

— Ты не имеешь никакого права врать Кэт. Зачем ты сказала ей, что Райли собирается жениться, если это неправда?

Одной рукой Мэдлин промокнула лицо салфеткой, другой сделала знак, чтобы он не продолжал.

— Позволь мне объяснить тебе.

Мэтт нахмурился и сел поглубже в кресло.

— Это все, что я хотел сказать тебе, Мэдди. И нечего здесь объяснять.

— А ты не собираешься рассказать мне, почему ни разу не позвонил мне после трех свиданий? Потому что я неинтересная? Потому что я слабая, корыстная провинциальная сплетница? Что у меня так мало чувства собственного достоинства, что я делаю все, что скажет Кэрри?

Мэтт моргнул и ничего не ответил.

— Кэрри сказала, что если я выпровожу Кэт из города, то весной в моей гостинице поселятся постояльцы, участники конференции. Вот поэтому я солгала Кэт и сказала, что Райли обручен. А потом я позвонила помощнице Кэрри и выяснила, что никакой конференции не будет.

— Она тебя подкупила.

— А я поверила.

— Так, Мэдди, ты сама ввязалась в это, когда сообщила Кэрри, что Кэт приехала в город. Это ты заварила всю кашу.

Мэдлин усмехнулась:

— Эй, давай будем реалистами. Кэрри заварила кашу покруче моего еще до приезда Кэт, и поверь мне, что заварила она ее так, что не скоро расхлебаешь.

Мэтг скрестил на груди руки и посмотрел на собеседницу с интересом:

— Правда? И что это за каша?

Мэдлин уже готова была выложить ему всю правду, как на нее снова накатила волна усталости. Она должна была обслужить десять гостей этим утром. Две пары покинут номера с минуты на минуту, остальные шесть человек придут к обеду. Она планировала запечь цыпленка в красном вине с помидорами, так что ей надо было возвращаться на кухню и заниматься готовкой. Было уже десять тридцать утра. К тому же она не знала, когда в следующий раз у нее случится секс.

— Но ведь секс у нас был великолепен, не правда ли?

В это было трудно поверить, но Мэдлин поставила Мэтта Боланда в неловкое положение.

— Да. Что было, то было.

— Вот и хорошо. Никаких сожалений. — Мэдлин встала, долила кофе в чашку Мэтта и выпила его. — Кстати, — добавила она, вернувшись к столу, — у Кэрри поехала крыша. Она в деталях продумала свадебную церемонию на сочельник и правда верит в то, что женихом на ней будет Райли.

Рот Мэтта раскрылся от удивления.

— Что?

— Вот так. Она наняла диск-жокея и выбрала платье для подружки невесты, а теперь она спорит с поставщиком продуктов питания насчет выбора овощей.

Рот Мэтта раскрылся еще шире, потом со злостью закрылся.

— Овощей? Какого?

Мэдлин засмеялась:

— Она приходила сюда показать мне свое свадебное платье. Серьезно. Она из тех невест, Мэтт, которые считают, что в день ее свадьбы должна быть исполнена любая прихоть.

Брови Мэтта сдвинулись, он вдруг посерьезнел.

— И где должно произойти сие событие?

— Кажется, я слышала что-то насчет музея.

— Мне надо идти.

Когда Мэдлин увидела, что Мэтт встал, взял свою фуражку и нахлобучил ее на голову, ей сразу стало грустно. Даже поверить было трудно, что она получала удовольствие в постели с этим великолепным мужчиной.

Великодушным, увлеченным и выносливым. Последнее качество, как правило, было присуще только устройствам, работающим от батарейки. Если Райли Боланд хоть наполовину так же хорош в сексе, как Мэтт, тогда неудивительно, что Кэт вернулась к нему. Даже спустя двадцать лет. И Мэдлин не винила ее.

— Эй, Мэдди, можно, я захвачу с собой несколько кексов?

Мэдлин стремительно схватила пять кексов и засунула их в бумажный пакет, немного смущенная тем, что только что ела из этой тарелки, но польщенная его интересом к ее кулинарным шедеврам.

— Спасибо. — Он поцеловал ее в щечку. — Ты, как всегда, на высоте.

Она проводила его до двери, сияя от поцелуя. Перед тем как отпустить Мэтта, она спросила:

— Постой! Подожди секунду. Как ты? Я так измотана, что даже не спросила тебя, как твои дела.

Мэтт медленно повернулся, держа дверь открытой.

— Со мной все в порядке. Все в полном порядке.

Мэдлин кивнула, вдруг догадавшись обо всем, что он не сказал.

— Как ее зовут?

— Она не местная.

— Из Элкинса?

— О нет. Из Балтимора. Я был с ней там только раз, но она правда необыкновенная.

Взгляд Мэтта стал особенным. Мэдлин постаралась изобразить на лице улыбку, но вдруг начала дрожать и внутри начала подниматься обида от такой несправедливости. Если Мэтт откроет свой рот и скажет ей, что ее зовут Нола Как-Ее-Там, она закричит.

— Могу я узнать, кому так повезло?

— Ну… — Мэтт кинул взгляд в сторону стоянки для автомобилей, словно прикидывая, сможет ли он быстро удрать отсюда на своей патрульной машине. — Это подруга Кэт, Нола.

— Как прелестно. Отдай мне обратно мои кексы. — Она вырвала пакет из его рук.

Раньше Райли путешествовал в Чарлстон навестить Кэрри дважды в месяц, два часа туда и два обратно. Половина дороги проходила по заселенной территории штата, половина по дикой горной местности. Он обычно наслаждался уединенностью в дороге. Это позволяло ему побыть наедине со своими мыслями и держать на расстоянии всех, кто хотел помешать ему. Часто, ведя машину по этой дороге, он вспоминал Кэт.

Он представлял ее так живо, что даже чувствовал вкус ее поцелуев, прикосновение ее рук, слышал ее хрипловатый смех. Он представлял, что она сидит рядом с ним в его машине. Она уже совсем взрослая, улыбается и смеется, а ветер развевает ее светлые волосы, так что вокруг ее головы образуется как будто бы сияние. Она рассказывает ему историю за историей, что случались с ней за эти годы, и о том, каким удивительным образом сложилась ее жизнь, несмотря ни на что.

Но не всегда в нем было достаточно оптимизма, чтобы придумать для нее хороший конец. Иногда, особенно если он путешествовал ночью, ее отсутствие ранило его в самое сердце, а его рассудок пытал его тем, что придумывал всякие ужасающие варианты. Она была изнасилована и убита прежде, чем нашла приют, она стала малолетней проституткой и умерла от передозировки в каком-нибудь грязном отеле в далеком городе. А может, она связалась с каким-нибудь алкоголиком, который обращается с ней не лучше ее папаши? Почему она не позвонила ему, чтобы сообщить, что с ней все в порядке? Наверняка потому, что с ней не все в порядке.

Райли включил дворники и подогрев зеркал. Был холодный и ветреный день, он пропустил собрание членов правления клиники, на котором не было ничего, кроме плохих новостей. Но у него было задание, которое не могло ждать. Мэтт практически умолял взять его с собой, однако Райли был непреклонен. Убедившись, что россказни Кэрри не были шуткой, он отправился в путь. Он должен сам разобраться в этом. В том, что заместитель шерифа Джефферсона вынес запретительный судебный приказ.

Мэтт уже сделал свою часть дела. Узнав кое-что от Мэдлин, Мэтт провел расследование и в красках нарисовал Райли картину о том, насколько сумасшедшей стала его бывшая невеста. Церемония должна была начаться в восемь в рождественский сочельник в Музее искусства. Смокинги от Келвина Кляйна для него и Мэтта уже были готовы, и был заказан белый лимузин, который должен был отвезти счастливую пару на три дня в «Гринбраер».

Райли покачал головой, удивляясь, насколько он был слеп. Да, Кэрри всегда была немного сумасшедшая, это ему в ней и нравилось, но теперь ее здоровье было под угрозой. Райли всегда нравилось, что Кэрри была увлечена работой так же, как и им, и ему не приходилось объяснять, что значит быть врачом. Только недавно Райли понял, что нравилось ему это оттого, что он не любил Кэрри и не хотел проводить с ней время.

Райли заехал на автостоянку рядом с муниципалитетом, пересек Кэпитол-стрит и на лифте доехал до шестого этажа. Он направился прямиком в офис Кэрри в департаменте здоровья и человеческих ресурсов.

— Привет, Элис. Рад тебя видеть.

Помощница Кэрри была пожилой женщиной с добрым круглым лицом. Она секунду смотрела на него, потом закрыла рот рукой и произнесла:

— Доктор Боланд? О Боже! Да я сто лет вас не видела! Как вы? — Она вскочила со своего места.

— Кэрри у себя?

— Да, но…

— Спасибо. — Он отвернулся и направился к двойным дверям, ведущим в офис.

— Подождите, пожалуйста! — Элис устремилась за ним. — Ох, и не хочется мне говорить этого, — прошептала она, — но должна предупредить вас, что доктор Матис немного не в себе. Странные вещи творятся…

— Вы правы, — сказал Райли.

Элис нахмурилась:

— У Кэрри какие-то проблемы? Это что, стресс из-за свадьбы?

Вошли два помощника шерифа в униформе. Райли поприветствовал их и попросил подождать минутку. Элис была вне себя:

— Что происходит? Кто-нибудь объясните мне!

Райли тронул ее за плечо:

— Не будет никакой свадьбы. Помощники шерифа пришли вручить решение суда.

Элис выглядела потерянной.

— Не будет никакой свадьбы?

— Нет. Извините меня. — Райли направился к двери Кэрри.

— Но… — голос Элис снизился до шепота, — китайские картинки, которые вы посылали каждый день, были такими милыми.

Когда открылась дверь, Кэрри вздрогнула и подняла глаза от компьютера. Удивление исчезло с ее лица, как только она узнала Райли.

— Привет, Райли, — сказала она.

Он уселся поудобнее в одном из кресел около стола.

— Не хотел тебя расстраивать, но, на мой вкус, в «Гринбраер» слишком людно в это время года.

Ее взгляд заметался по комнате.

— Даю тебе несколько секунд, чтобы свернуть свадебные планы, если не возражаешь.

Кэрри была миниатюрной женщиной, но своим тщеславием могла бы заполнить пустой ангар для аэропланов, так что Райли с нескрываемым наслаждением наблюдал, как она готова сквозь землю провалиться от позора. Похоже, он стал свидетелем усмирения ее непомерно раздутого эго. Она сидела тише мыши.

— Игра окончена, Кэрри.

Она посмотрела на него. И кажется, кивнула. Она даже не пыталась возражать или как-то выворачиваться. Просто женщина, которую он, как он думал, когда-то любил, темноволосая, холеная и умная, молча сидела на стуле, и силы покинули ее.

— Прости меня, — сказала она невыразительным голосом. — Думаю, я увлеклась.

Райли чуть не рассмеялся из-за неадекватности ее заявления, но потом ему стало ее жалко. Его злость начала испаряться. Да, Кэрри любила манипулировать и была эгоцентрична, но Райли догадывался, что внутри она совсем другая, просто человек, который боится смотреть правде в глаза.

Он наклонился к ней:

— У тебя есть специалист, с которым ты можешь обсудить это?

Кэрри, казалось, не обидел вопрос Райли, однако она продолжала сидеть, положив перед собой на стол руки.

— Я записана на прием к Марку Галледжу, помнишь его с колледжа? У него частная практика в городе. Я слышала много хороших отзывов о нем, — ответила она.

Райли кивнул:

— Он умный парень. Уверен, он поможет тебе.

— Все очень просто, — сказала она и пожала плечами. — Эротомания, расстройство психики, обсессивно-компульсивные тенденции, то есть навязчивый невроз, и, может быть, даже мания охотника.

Райли поджал губы, кивнул и подумал, что у Кэрри с определением диагноза никогда не было проблем.

— Когда ты к нему пойдешь?

— В пятницу.

— Тебе нужно вычеркнуть все, что связано со свадьбой. Немедленно. Скольким людям ты рассказала о ней?

Кэрри напряглась.

— Только Элис и Мэдлин. Даже мама ничего об этом не знает. Я планировала собрать лишь близких друзей, около семидесяти пяти человек. Я собиралась объявить им в последний момент.

Райли ничем не мог ей помочь, но вспомнил одну историю из новостей, когда одна женщина врала всем, что беременна, а когда подошел срок, украла чужого новорожденного. Его бросило в дрожь, когда он подумал о том, что могло бы случиться в сочельник, когда бы подошел срок свадьбы, а жених куда-то пропал.

— Наступило время строить свою жизнь.

Она вдохнула, было заметно, что голос ее дрожит.

— Я попытаюсь:

— И ты не станешь вмешиваться в мою жизнь или жизнь Кэт.

— Да, — прошептала Кэрри.

— Помощники шерифа за дверью. У них судебное решение о запрете приближаться ко мне.

Ее взгляд стал тревожным.

— Пожалуйста! В этом нет никакой необходимости!

— Ты не оставила мне выбора.

Она посмотрела на него в замешательстве.

Райли не знал, что еще сказать. Он не ожидал, что она сразу пойдет на уступки. Она сидела молча и продолжала смотреть на него.

— Ты принимаешь какие-нибудь лекарства?

— Конечно, нет.

Это не убедило Райли. Он нахмурился.

— Ну ладно, пью паксил, как успокоительное. Но это все, — сказала она. — Я с ума схожу от одной мысли о том, что оставлю работу. Мне надо все обдумать, понять, что я хочу от жизни. Мне некогда было думать об этом раньше, потому, что все мои мысли были только о тебе.

Райли встал со стула. Пора было идти.

— Ты поняла, что между нами все кончено?

— Поняла. — Спустя несколько секунд Кэрри улыбнулась, потом засмеялась. — Эй! Я, наконец, смогла сказать это слово!

Райли изучал ее, думая о том, что никто не догадается, какой хаос скрывается за обычной внешностью этой женщины. Печально, но именно это делало ее не похожей на всех остальных.

— Кэрри, что заставило тебя передумать? — Райли не хотел спрашивать это во весь голос, но все его существо буквально прокричало этот вопрос. — Зачем ты затеяла всю эту чехарду именно сейчас, спустя столько времени?

Кэрри проводила его до двери, очевидно, подбирая слова.

— Я стала превращаться в беса в юбке и сама себя боюсь.

Она открыла дверь. Помощники шерифа ждали ее.