на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



11

Городская легенда

– Чего? – Нелл уставилась на меня как на полоумную.

В прошлый раз, когда мы с ней виделись, у нее были длинные волосы. Сейчас короткие пряди едва прикрывали щеки и переливались всеми оттенками оранжевого. Путевые очки и черная губная помада сделали ее облик совершенно неузнаваемым.

Заря только-только занималась, но мы впятером уже собрались на верхней террасе независимого кислородного бара в Камдене. Столики друг от друга были отделены изогнутыми ширмами. Балаганная музыка, доносящаяся с рынка, скрывала наш разговор от посторонних ушей.

– Что слышала, – кивнула я. – Страшилка.

Сидящий слева Феликс с сомнением покачал головой. Маскировкой ему служил респиратор, оставляющий открытыми лишь глаза. Веяние Ист-Энда.

– Ты хочешь написать якобы выдуманную историю про рефаитов? – глухо спросила маска.

– Точно. В свое время «Категории паранормального» преобразили Синдикат, – начала я, понизив голос. – Памфлет заставил всех иначе взглянуть на ясновидение. Излив свои мысли на бумагу, Таинственный Автор смог в корне все изменить. Чем мы хуже?

– Но то памфлет, – возразил Феликс, приподняв респиратор, – а у нас речь о страшилке. Это ведь развлекательное чтиво для тех, кому нечем заняться.

– Помню, давным-давно читал книжку «Продаются чудесные певчие пташки», – вклинился Джо. – Про бродячего орнитоманта, который торговал говорящими птицами. Но кум нашел мой тайничок и сжег все к чертовой матери.

За Джо никто не охотился, но Нелл все равно нахлобучила на него шляпу и шарф.

– Молодец, что сжег. Чтение вредно для мозгов. – Под глазами у Нелл залегли тени. – Граб-стрит их выкачает в считаные секунды, глазом не успеешь моргнуть.

– Но почему именно страшилки? Их ведь не воспримут всерьез, – гнул свое Феликс.

Я круто повернулась к нему:

– Как убить вампира?

Бьюсь об заклад, Феликс из тех, кто по вечерам делает вид, что читает Нострадамуса, а на самом деле прячет между страниц потрепанный экземпляр «Загадок Джейкобс-Айленда». Надо проверить догадку.

– Чеснок и прямые солнечные лучи, – сию секунду откликнулся он.

Что и требовалось доказать!

– Но ведь вампиров не существует, – наседала я, старательно пряча улыбку. – Так откуда ты узнал?

– Прочел в… – Феликс осекся, покраснел. – Ну ладно, ладно. В возрасте Джо полистал пару страшилок, каюсь, но…

– Мне, вообще-то, тринадцать, – проворчал тот.

– Но почему бы нам не написать серьезный памфлет? Или что-то вроде руководства?

– Держите меня семеро, – фыркнула Нелл. – Прямо вижу, как рефаиты писаются от страха, читая руководство Феликса Комса.

Он насупился:

– Нет, серьезно. А Сборщик не поможет нам, Пейдж?

– Он не терпит конкурентов. А памфлет, в отличие от страшилки, претендует на истину. Пойми, мы не можем ходить и рассказывать всем про рефаитов. А страшилка сделает из них городскую легенду.

– И в чем смысл? – Нелл сосредоточенно потерла переносицу. – У нас же нет никаких доказательств.

– А нам и не надо ничего доказывать. Главное – предупредить Синдикат.

Напротив понуро сидела Иви над нетронутым бокалом салепа. Из-под солнечных очков в позолоченной оправе вырывалось облачко пара. Ярко-синие волосы – главная примета – острижены под корень. Худенькие пальцы с мозолистыми костяшками судорожно сжимают столешницу. За все время Иви не проронила ни слова, ни разу не подняла глаз. На ее долю выпало немало унижений, а душевные раны заживают медленно.

– По-моему, идея отличная, – проговорил Джо. – Пейдж права. Иначе нам до них не достучаться.

– А по-моему, вы чокнутые, – заявила Нелл, но, увидев наши лица, тяжело вздохнула. – Ладно, сдаюсь. Тем более что основная писанина достанется мне.

– Почему тебе? – удивилась я.

– Меня позвали выступать в «Киношке». В перерывах буду сидеть на кассе и сочинять. – Она отхлебнула колы. – С сюжетом как-нибудь справлюсь, а Джо подредактирует.

Паренек просиял:

– Правда?

– Ну да, ты же у нас спец. – Нелл подавила зевок. – Завтра приступаем. То есть уже сегодня.

У меня как будто камень свалился с плеч. Самой браться за страшилку было опасно – Джексон вычислил бы меня в два счета.

– Сразу делайте второй экземпляр. На всякий случай. И не забудьте про пыльцу анемона. Без нее рефаитов не уничтожить.

– А на черном рынке она продается?

– Наверное. – А если и нет, то рыночные деляги за деньги добудут все, что угодно. – Сколько времени вам нужно?

– С неделю. Куда потом передать рукопись?

– Оставь в «Монастырском коте». Это казино в Сохо. У меня там знакомая крупье, Бейб. Работает всю неделю с пяти до полуночи. – Когда с главным было покончено, я решила сменить тему: – Как там Агата? Не обижает вас?

Джо поморщился.

– Мне она не нравится. Петь на рынке заставляет.

– И кормит отвратительно, – подхватил Феликс.

– Замолчите! – рявкнула Иви. Джо так и подпрыгнул от неожиданности. – Как у вас язык поворачивается! Она прячет нас от «Ветоши» и кормит за свой счет. На что хватает денег, то и дает. И это куда лучше помоев, которыми нас кормили рефаиты. Если вообще кормили.

После короткого молчания Джо залепетал извинения. Феликс покраснел до ушей.

– Да все нормально, – отмахнулась Нелл. – У Агаты куда дешевле, чем в ночлежке. – Она почесала в затылке. Едва заметный, побелевший от времени треугольный шрам тянулся у нее от виска до уха. – Кстати, Пейдж, на кого ставишь в битве?

– Да, скажи. – Феликс подался вперед, потирая руки. – Сборщик тоже баллотируется?

– Конечно, – кивнула я.

– Если он победит, ты станешь подельницей темного владыки. – Нелл буравила меня взглядом. – Уверена, тебя ждут великие дела на этом поприще. Ведь это тебе мы обязаны спасением из колонии.

– Я бы не справилась без Джулиана и Лисс. А еще без Стража.

– Да, но посадила нас на поезд ты. И сражаться до последнего вдохновила тоже ты. И потом, из всех выживших только к тебе прислушается Потусторонний совет.

– Это вряд ли, учитывая, что произошло с Гектором, – вздохнул Феликс. – Интересно, кто его грохнул?

– Подельница, конечно, – без тени сомнения заявила Нелл. – Странно, она его так боготворила… Но если Рот-до-Ушей не убивала, зачем сбегать?

– Затем, что ее все равно обвинили бы, хотя, клянусь эфиром, этот подонок заслужил смерть!

Все взгляды устремились на Иви. Та буквально выплевывала слова, словно они жгли горло:

– Он оставил ей этот шрам. Напился однажды и покромсал несчастную ножом. Да она ненавидела его всеми потрохами!

Выражения ее глаз было не разобрать за дымчатыми стеклами, но тоненькие пальчики сжались в кулак.

Мы с Нелл переглянулись.

– Откуда ты знаешь? – настороженно спросила я.

В ответ раздалось полувнятное:

– Слышала на улице. Побирушки вообще многое слышат.

Нелл с подозрением прищурилась:

– В моем секторе никто не слышал, что Рот-до-Ушей ненавидит Гектора. Наоборот, говорили, у них чуть ли не любовь.

– Ничего подобного, – отрезала Иви.

Внезапно меня осенило.

– Вы с ней знакомы, верно?

Иви не ответила, глядя куда-то в пространство.

– В день убийства Гектора она подкараулила меня на рынке, – вспомнила я. – Спрашивала, где ты прячешься.

Иви встрепенулась:

– Спрашивала… – Дрожа всем телом, она перегнулась через стол. – Пейдж, что ты ей сказала?

– Сказала, что понятия не имею.

На лице хиромантки отразилась целая гамма чувств.

Нелл тоже смекнула, в чем дело, и ринулась в атаку.

– И когда вы скорефанились?

Иви вся сникла.

– Мы выросли вместе.

– Да, но шрам она заработала уже у Гектора. Для меня лично новость, что это его рук дело, – сказала я, не спуская с нее глаз. – Выходит, вы дружили и после ее назначения подельницей. Тогда же ты узнала про шрам. С чего вдруг такая важная персона стала бы доверять свои тайны какой-то побирушке?

Иви уже была близка к панике, но сдаваться не собиралась.

– Чья бы корова мычала, Пейдж! Все уверены, что убийца ты, – огрызнулась она. – Агата мне рассказывала. Совет тебя оправдал, но ты была той ночью в салоне, не отрицай. Спрашивается, зачем тебе Рот-до-Ушей?

Я откинулась на спинку стула и помолчала, старательно игнорируя косые взгляды Джо. Да, ловко она меня. А если Рот-до-Ушей и впрямь виновна? Если найду улики, раз и навсегда избавлюсь от этих нелепых подозрений, а заодно и от «заступничества» Джексона. Но Иви нельзя допрашивать при всех – чего доброго, догадаются.

– Я устала. – Хиромантка встала и трясущимися пальцами одернула рукава. – Мне лучше вернуться в бутик.

Сгорбившись, она направилась к лестнице.

Я вскочила со стула, но Нелл меня удержала:

– Не надо, Пейдж. Она не в себе. Агата постоянно пичкает ее снотворным, и вот результат.

– А по-моему, все с ней прекрасно. – Высвободившись, я перемахнула через балюстраду и бросилась вниз по кованой лестнице, зигзагами ведущей к подножию здания. Внизу Иви как ошпаренная выскочила из бара и торопливо зашагала в сторону рынка. Одним прыжком преодолев ступени, я устремилась за ней вдогонку вдоль пустых базарных рядов.

– Иви!

Та молча ускорила шаг.

– Иви! – Я повысила голос. – Мне неинтересны ваши отношения с Рот-до-Ушей, просто скажи, где она прячется.

Иви только ниже наклонила бритую голову и засунула руки в карманы. Расстояние между нами стремительно сокращалось. В последнюю секунду хиромантка резко обернулась. В голубоватом свете фонаря мелькнуло лезвие складного ножа.

– Отстань, Пейдж, – зло проговорила она. – Не суй нос не в свое дело.

Уголки ее рта нервно подергивались, руки дрожали, но во взгляде читалась неприкрытая ненависть. На побледневшей коже ярче проступили синяки. Лезвие упиралось мне в грудь. Пришлось отступить.

– Иви, у меня и в мыслях не было причинить ей зло. – Я чуть подалась вперед и едва не напоролась на нож. – Но она в опасности. Послушай, тот, кто убил Гектора, теперь охотится за…

– Нет, это ты послушай, умница. Понятия не имею, любила она Гектора или ненавидела. В свое время я думала, что знаю ее, но есть у меня привычка доверять не тем людям, – равнодушно бросила она. – Проваливай, Странница. Беги к своему главарю.

Иви защелкнула нож и скрылась в лабиринте торговых рядов.


Возможно, все дело яйца выеденного не стоит. Допустим, Иви и Рот-до-Ушей и впрямь задушевные подруги, ну и что с того? Иви вправе мне не доверять. Для нее я совершенно чужой человек. Просто «белая туника», которой повезло с куратором.

Не доходя до подземки, я села на попутного рикшу и, поглубже надвинув капюшон, смотрела, как в небе одна за другой загораются звезды. По крайней мере, насчет страшилки мы договорились. Секретнее способа начать революцию не придумаешь. Рукопись против системы… Да, шансы невелики. Но разве памфлет Джексона не изменил в корне структуру Синдиката? Разве не обусловил наш кодекс, не заставил членов иначе взглянуть друг на друга? Кем был Джексон? Да никем. Побирушка-самоучка, и только. И все же ему удалось добиться большего, чем всем темным владыкам, вместе взятым. И только благодаря памфлету: многие прочли его и посчитали руководством к действию.

Перо куда безопаснее ораторства. Никто тебя не обругает, не будет тыкать пальцем. Бумага – это и рупор, и щит. Метафора меня позабавила, я даже улыбнулась, впервые за долгое время, но улыбка поблекла, стоило мне увидеть ближайший экран.

Рикша уже катил по I-4. На повороте к Пикадилли повозку сильно тряхнуло. Водитель оглянулся. Я машинально поправила платок. Посреди площади стояла клоповозка. Тут же отряд легионеров выкручивал руки девяти ясновидцам. Впереди меня водитель вполголоса клял свою работу и нервно тискал руль. Светофор загорелся красным. Из-за наплыва транспорта и зевак движение застопорилось окончательно. Пассажир в соседней повозке даже привстал, чтобы получше рассмотреть происходящее.

– …Злодеи, подстрекатели и самые отъявленные преступники среди паранормалов, – вещал в громкоговоритель командир отряда, держа под прицелом гадателя с низко опущенной головой. Стоящая рядом медиум разразилась рыданиями. – Эти девять предателей сознались, что действовали по наущению Пейдж Махоуни и ее сообщников. Если мерзавцы и впредь будут разгуливать на свободе, чумная язва ясновидения охватит всю цитадель. Они пытаются уничтожить законы, которые вас защищают! Спалим Лондон дотла, но не допустим к власти приспешников Кровавого Короля.

Светофор вспыхнул зеленым. Автобус впереди тронулся, но тут же стал. Повозку хорошенько тряхнуло – водитель пытался объехать пробку.

– Вы уж простите, – пробормотал он, вытирая пот со лба. – Надо было в объезд, но кто же знал.

– И часто такое наблюдаете? – вскользь спросила я.

– Даже слишком. – Водитель был невидцем, но в голосе у него отчетливо слышалась тоска.

Я подавленно молчала. За каждым маневром Сайена чувствовалась рука Наширы. Этим девятерым надеяться не на что – их казнят еще до конца недели.

Рикша высадил меня у основания колонны в Севен-Дайлсе. Прежде золотисто-голубая, верхушка теперь переливалась цветами Сайена: красным, белым, черным. В центре каждого овала красовался якорь. Ночью Чэт перекрасил колонну в целях конспирации. Благородный орнамент исчез, уступив место государственной символике. Маскировка получилась прекрасная – как будто для Ноябрьфеста, – но при виде вражеского знака на душе сделалось тоскливо. Я вытащила ключи и поспешила в логово.

В комнате меня дожидались четыре буклета с Граб-стрит. «История великого лондонского Синдиката. Том первый», – гласил верхний. Похоже, то самое «задание» от Джекса. Устроившись поудобнее в кресле, я стала читать.

Первоначально лондонские ясновидцы собирались небольшими группами. Были и крупные банды вроде «Сорока слонов», но переломный момент наступил в шестидесятых, когда власть захватил некто Том Меррит, «зеркальщик». По иронии судьбы первый темный владыка принадлежал к низшей касте гадателей. Вместе со своей возлюбленной, «цветочницей» Мадж Блевинс, он поделил цитадель на сектора, организовал черный рынок и обеспечил всех подчиненных работой. Самые преданные сторонники возглавили сектора, получив статус главарей мимов. В 1964-м, когда система Синдиката устоялась окончательно, Меррит провозгласил себя темным владыкой, а Мадж – своей верной подельницей.

Так странно было читать о временах, когда еще не существовало понятия семи каст. Слова «зеркальщик» и «цветочница», взамен привычных «катопромант» и «антомант», резали глаз. В тексте встречались и другие архаизмы: «ньюм» вместо «нумы», «призрачный вихрь» вместо «арсенала».


«Первая битва за власть состоялась двенадцать лет спустя: тогда нелепейшая случайность унесла жизнь Тома и Мадж и Синдикат остался без лидера. Победу в битве одержала Золотая Баронесса, ставшая первой в истории темной владычицей. Ее правление длилось четыре года и оборвалось чудовищной смертью Баронессы от руки „заклинателя топоров“.

После ее кончины Потусторонний совет особым указом передал бразды правления ее подельнику Серебряному Барону, в лучших традициях английских монархов, чье царствие кончилось с пришествием Сайена (ибо, как говорила одна предводительница мимов: „Кто мы, как не продолжение правящей династии, раздавленной тяжестью якоря?“). С тех пор подельники наследовали корону, если только не погибали одновременно с темным владыкой или добровольно не отказывались от престола».


Понятно теперь, почему Рот-до-Ушей решила залечь на дно: тот, кто убил Гектора, наверняка захочет убрать и ее.

Добравшись до третьего тома, изданного в 2045-м, я стиснула зубы.


«Речь пойдет о знаменательном периоде нашей истории, когда великий памфлетист, известный под псевдонимом Таинственный Автор, полностью изменил структуру Подпольного мира. В 2031-м классификация „Семи каст ясновидения“, представленная в памфлете „Категории паранормального“, вызвала небольшую бурю разногласий (включая памятный арест примитивных прорицателей), прежде чем стать официальной системой организации Синдиката. Граб-стрит выпала честь опубликовать этот исторически важный и основополагающий документ. В настоящее время Таинственный Автор, он же Белый Сборщик, возглавляет 4-й сектор I когорты».


Небольшие разногласия? Так теперь называют бессмысленные массовые убийства, вылившиеся в бесконечную войну банд? Может, причина непонимания кроется в пресловутом «разделении»? Я открыла главу «Обычаи Синдиката».


«В основе битвы за власть лежит средневековое искусство рукопашного боя. Главари и королевы мимов вместе с подельниками сражаются на „Арене розы“, древнейшем символе Паранормальной чумы. Каждый претендент дерется индивидуально, но с правом призвать на помощь подельника или подельницу. По итогам битвы победитель получает корону и становится полноправным владыкой или владычицей Синдиката, в зависимости от половой принадлежности. Если на арене остаются два бойца и это не главарь мимов с подельником, соперники сражаются насмерть, до выявления победителя. Однако поединщик может в любой момент сдаться и избежать кровопролития. После произнесения кодовой фразы: „Во имя эфира я, такой-то, прошу пощады!“ – победа автоматически присуждается второй стороне. Данный свод правил введен Золотой Баронессой, первой владычицей лондонской цитадели Сайена (годы правления 1976–1980)».


Джексон стукнул тростью в стену. Оставив книгу на тумбочке, я поспешила на зов.

В кабинете приторно пахло цветами. Cреди мусора и обрезков на столе валялись ножницы и моток оранжевой тесьмы. На кушетке Надин подсчитывала недельный доход. Меня она едва удостоила взглядом и снова сосредоточилась на россыпи монет.

– Пейдж, ну наконец-то! – Джексон радушно предложил мне сесть, словно недавней ссоры не было и в помине. – Где пропадала все утро?

– Мне не спалось. Ходила к Чэту выпить кофе.

– Завязывай с этими прогулками. Ты слишком ценный кадр, чтобы рисковать понапрасну. – Джекс громко чихнул, глаза налились кровью. – Чертова пыльца! Давай, лапушка, выручай шефа. Мне срочно нужно твое мнение по поводу этих цветов.

Я опустилась в кресло:

– Не знала, что ты у нас ботаник.

– Ботаника тут ни при чем. Традиция, лапушка, традиция. Каждый участник битвы выбирает три цветка и посылает на Граб-стрит вместе с заявкой. Там до сих пор используют язык цветов как дань уважения подельнице первого владыки, которая слыла одаренным антомантом. – У каждого цветка имелся ярлычок. – Итак, смотри. Вот эта маленькая желтая форзиция означает, что я весь в предвкушении битвы. Кукушкин цвет – классический символ мудрости. – Мне на колени плюхнулся второй цветок с тонкими, словно паучьи лапки, ярко-розовыми лепестками. – И наконец, волчий корень.

– А разве он не ядовитый?

– Еще какой! Одновременно символизирует благородство и предупреждение. Надин мой выбор почему-то не одобряет.

– Вот именно, – буркнула Надин, не поднимая глаз.

– Да ладно вам. Это же весело.

– Почему обязательно волчий корень? – Я невольно поморщилась при виде мятого бутона фиолетовой окраски.

– Для оригинальности, лапушка. Большинство главарей мимов в знак предупреждения посылают бегонию, а мне больше по душе такой вариант.

– По мне, это уже не предупреждение, а явная угроза.

– Спасибо за поддержку, – вздохнула Надин.

– Вот зануды. Никакого чувства юмора. – Джексон осторожно перевязал букет лентой и протянул мне. – Отнесешь в почтовый тайник. Все, свободна. Мы с Надин пока обсудим кое-что.

Надин уронила голову, лежащие на подлокотнике кресла пальцы сжались в кулак. Хотелось задержаться и послушать, но чутье подсказывало: не стоит.

На улице моросил дождь. Я проверила, нет ли поблизости легионеров, и выскользнула за дверь, на ходу поправляя капюшон. Бук-Мьюс был идеальным местом для тайника. Глухой проулок лежал к северу от Севен-Дайлса, дорога туда занимала считаные минуты, но из-за обилия патрулей вылазка могла закончиться плачевно. Завидев очертания церкви Сент-Джайлс, я разбежалась и одним прыжком махнула через ограду в проулок. Сунула в тайник конверт с «икебаной» и прикрыла кирпичом.

В следующий миг меня накрыли два мощных непробиваемых лабиринта. Рефаиты.

Из легких словно выкачали весь воздух, кровь отхлынула от сердца, меня обдало пронизывающим холодом. Мой лабиринт инстинктивно бросился укреплять броню, ставить заслоны.

Дьявол! Похоже, меня вели от самого логова. Подкараулили и отрезали путь к отступлению. Если эти двое работают на Саргасов, шансов на спасение нет. Но живой я не дамся. Нет! В колонию заберут только мой труп. Я успела выхватить пару ножей, как вдруг ощутила прикосновение стали к щеке.

– Брось оружие, – раздался суровый голос. – Оно тебя не спасет.

– Если думаете затащить меня в Шиол, – процедила я сквозь зубы, – для начала придется перерезать мне глотку.

– В Первом Шиоле больше нет колонии, хотя наследная правительница наверняка приберегла для тебя местечко. Однако, к счастью для тебя, мы с ней не друзья.

На рефаите была маска, выполненная так искусно, что походила на настоящее лицо. Рука в перчатке приподняла ее, открыв до жути знакомые черты.

В колонии рефаиты всегда предпочитали полумрак, разбавленный сиянием свечей и факелов, отчего казалось, что их кожа светится изнутри. В безжалостном свете дня с лица Тирабелл Шератан словно схлынули все краски. Густые темные волосы падали ей на плечи. Изящной лепки нос, чуть раскосые глаза. Тонкие губы придавали лицу слегка капризное выражение. Как и все рефаиты, Тирабелл была существом без возраста. При ближайшем рассмотрении ее кожа отливала смесью серебра и меди, зрачки горели ярким огнем. И все равно язык не поворачивался назвать красивой ни эту женщину, ни ее спутника. Рослый и стройный, как Страж, с абсолютно лысой головой, белоснежной бархатной кожей, он уставился на меня широко посаженными, тусклыми от недоедания глазами и глухо зарычал.

У меня вырвался досадливый вздох.

– Как вы меня нашли?

Тирабелл заткнула кинжал обратно за пояс:

– К чести твоей надо признать, что это было нелегко. Арктур сказал, где находится логово.

Я медленно убрала ножи:

– Почему мне не удалось обнаружить ваши ауры там, у кафе?

– Мы умеем прятаться даже от странников.

Мои пальцы нащупали револьвер в кармане куртки.

– Не дури, – предупредила Тирабелл, разгадавшая мой маневр. – Без помощи красного цветка пули против нас бессильны.

На обоих рефаитах были длинные, по локоть, перчатки. Вместо роскошных царских одежд – неприметные шерстяные пальто, практичные сапоги и неброские брюки. Непонятно только, где они раздобыли гардероб такого размера и как ухитрились не попасться на глаза никому из легионеров.

Я повернулась к спутнику Тирабелл:

– А ты кто такой?

– Меня зовут Цефей Сарин, странница, – ответил тот, глядя мимо меня в стену. – Ты вряд ли встречала представителей моего клана в Старом городе. Мы отказались курировать минувший Сезон костей.

– Почему? – Я выразительно помахала рукой. – Эй, я тут, а не за стенкой.

Взгляд голодных глаз устремился на меня.

– У нас иное предназначение. В прошлый Сезон у меня было несколько подопечных, но я редко их видел. Моя семья заключила союз с кланом Рантанов.

– Это настоящее имя меченых, – пояснила Тирабелл. – Позволь представиться: Тирабелл, некогда Стражница Шератана, избранная правительница Рантанов.

Выходит, главная у них она, а не Страж, как мне всегда казалось.

– Не знала, что у вас столько союзников, – сказала я.

– У Рантанов немало единомышленников. Увы, слепых приверженцев Саргасов больше в разы.

– В колонии из ваших были только Альсафи и Плиона? – уточнила я.

– Был еще один… мы потеряли его во время побега. – Взгляд Тирабелл затуманился. – Все прочие – прихвостни Саргасов.

Цефей настороженно осмотрелся:

– Госпожа, нам лучше перенести разговор под своды.

– «Под своды»! – передразнила я. – Очнитесь, здесь вам не Шиол. В Лондоне нет ни пышных залов, ни палат. Одни трущобы и высотки.

– Мы гонимся не за роскошью, а за уединением, – откликнулась Тирабелл.

– Здесь достаточно уединенно. И потом, при всем уважении, мне не хочется находиться с вами в замкнутом пространстве, пока не пойму, в чем дело.

– О да, из замкнутых помещений ты выбираешься как паук. И крушишь все на своем пути. До сих пор удивляюсь, почему Арктур выбрал тебя в подручные.

– А что нам оставалось после стольких месяцев издевательств и голода? Только крушить.

– Сейчас ты сытая и бодрая, поэтому придумай другую отговорку. – Тирабелл демонстративно отвернулась. – Отправишься с нами. Вспомни, кто защитил тебя от Саргасов. Ты обязана мне жизнью, а я никогда не забываю долгов.

Гордость боролась с желанием выяснить хоть что-нибудь про Стража, чья судьба волновала меня куда сильнее, чем я пыталась внушить этим двоим. Сильнее, чем могла признаться самой себе.

Наконец я решилась:

– Идите за мной.

Дорога до Друри-лейн показалась мне вечностью. Если внешне рефаиты могли сойти за людей, то их исполинский рост и манера держаться привлекали любопытные взгляды. Я семенила чуть поодаль, надвинув на глаза капюшон. Какая-то балаганщица при виде моих спутников выронила жестянку с мелочью.

Зимой заброшенный мюзик-холл служил пристанищем для бездомных. Само заведение, как и множество ему подобных, Сайен прикрыл в период правления Абеля Мэйфилда, завоевателя Ирландии, который утверждал, что искусство пропагандирует беспорядки.

«Дайте им кисть, – ораторствовал он, – и они закрасят якорь. Дайте им подмостки – и они провозгласят измену. Дайте перо – и они перепишут законы».

Проверив эфир, я влезла в окно и открыла массивную дверь изнутри. Рефаиты бесстрастно наблюдали за мной, хотя «бесстрастно» – это сильно сказано.

В вестибюле стояла гробовая тишина. Половина столов и стульев валялись перевернутые, другие целомудренно прятались в чехлах. Занавес насквозь пропитался пылью, но в целом здание сохранилось на удивление хорошо. К протертому до дыр ковру прилип обрывок афиши.

Не пропустите!

В эту среду, 15 мая 2047,

смотрите беспрецедентные

БЕЗУМСТВА МЭЙФИЛДА

в постановке

«ПО ТУ СТОРОНУ ПЕЙЛА».

Новая комедия о событиях в Ирландии.

У меня потемнело в глазах. Так вот чем забавлялись граждане Сайена в мюзик-холлах, пока мы сражались за свободу по всей стране, от Дублина до Дангарвана! Впервые за долгое время мне вспомнился Финн и его невеста Кей. Их страсть горячее палящего солнца над водами Лиффи. А потом – ненависть к наползающей тени якоря. Они не пожалели жизни, пытаясь оградить родную Ирландию от сайенского гнета.

Двенадцать лет этот клочок афиши валяется здесь, в окружении немых свидетельств возмездия Сайена: прожженные дыры в занавесе и коврах, повсюду следы ржавчины, со стен содрана обшивка. Только идиот – невидец или паранормал, не важно, – мог смеяться над Безумным Мэйфилдом.

– Неплохо, – бросила Тирабелл, равнодушная к историческим нюансам. – Особенно в свете массовой разрухи.

– На себя посмотри. Выглядишь старой развалиной, – не осталась в долгу я.

– Не всем повезло миновать Безлюдье на комфортабельном поезде. Скажи спасибо, что мы не привели на хвосте эмитов. – Тирабелл вперила в меня немигающий взгляд – классическая уловка рефаитов, от которой сразу делается не по себе. – Нашира жаждет заполучить тебя обратно. Она до сих пор в архонте, подбивает инквизитора усилить меры для твоей поимки.

– К чему такие сложности? – удивилась я, опускаясь на стул. – Ей известно про Четвертый сектор Первой когорты, а он не так уж велик.

– Повторяю, отыскать тебя непросто. Это раз. Во-вторых, марионетки Наширы не хотят поднимать панику. Наверняка они решили, что ты убралась куда подальше, – в твоем положении самый оптимальный вариант.

– Значит, ее сделка с Сайеном по-прежнему в силе? – уточнила я.

– Разумеется. Пока существует угроза эмитов, Уивер никуда не денется. – Тирабелл выжидательно смотрела на меня, словно надеялась увидеть нечто сверхъестественное. – Ты мечтаешь уничтожить Наширу. Мы тоже.

– Почему бы вам не уничтожить ее своими силами?

– У Рантанов только двести сторонников, – объяснил Цефей, – а преодолеть трещину смогли и вовсе единицы. Против многотысячной армии Саргасов цифра ничтожная.

Меня бросило в жар.

– Многотысячной? – Нет, это невозможно! На всю колонию рефаитов было максимум тридцать. – Умоляю, скажи, что ты пошутил.

– Шутки – удел дураков.

При одной только мысли о тысячах рефаитов у меня по спине побежали мурашки.

– Нашира не брезгует вербовать людей. – Тирабелл презрительно поморщилась. – С вашим самобичеванием и комплексом неполноценности доктрина Саргасов найдет отклик во многих сердцах.

– Лишь клан Рантанов может противостоять мощи Саргасов, – отчеканил Цефей. – Поэтому ты должна разыскать для нас Стража Мезартима.

– Он жив? – встрепенулась я.

– Будем надеяться. – Тирабелл посуровела. – Нам не удалось уничтожить Наширу и Гомейсу в колонии. Вместе с преданными «туниками» они заперлись в резиденции «Сюзерена», чтобы переждать бурю. Когда мы поняли, что не сумеем проникнуть в крепость, Арктур отправился в Лондон предупредить тебя о грядущей охоте. Он последний оплот нашего умирающего движения. Его необходимо найти.

– С чего вы решили, что я могу помочь? Мы с ним не виделись с самого…

– С самого юбилея. Но тебе известно, где он. – Тирабелл вплотную приблизилась ко мне. – На твое счастье, Саргасы не пронюхали про золотую пуповину, связывающую вас с Арктуром. Попробуешь проболтаться кому-то, кроме нас двоих, и я лично отрежу тебе язык, странница.

Как объяснил мне Страж, пуповина образовалась после того, как мы спасли друг другу жизнь. Трижды.

– Можно спросить почему?

– Ты плохо знаешь нашу культуру. – Цефей окинул меня уничижительным взглядом. – Любая связь между человеком и рефаитом запрещена.

– Пуповина – опасная блажь, – вмешалась Тирабелл, – однако без нее нам не скоро удастся разыскать Стража. Если вообще удастся. Ты, Пейдж Махоуни, справишься с этим гораздо быстрее.

– Но он не научил с ней обращаться, – возразила я.

– Тебя и не нужно учить. Сама разберешься, не дура. Эфир в помощь.

Я сунула руки в карманы:

– Когда он в последний раз давал о себе знать?

– Пятого сентября, сразу по прибытии в Лондон. Мы условились, что он подаст нам сигнал через сеанс, как только разыщет тебя, но с тех пор ни слуху ни духу.

У меня пересохло во рту.

– Нашира точно не могла его перехватить?

– Чтобы Нашира поймала плотеотступника и смолчала? Нет, исключено. Полагаю, Арктур пал жертвой контрабандистов.

– На него это не похоже, – заметила я.

– Вот именно. – Мягкие нотки в голосе Тирабелл застали меня врасплох. – Может, в твоих глазах мы рабовладельцы, но среди вас много тех, кто готов на все ради денег. Нельзя позволить, чтобы Арктура продали, как скотину, за пригоршню монет. – Она резко выпрямилась. – Если хочешь убедиться в его преданности, загляни в свой рюкзак.

– При чем здесь это? – растерялась я.

Тирабелл не снизошла до пояснения.

Соглашаться было бы безумием. По городу передвигаться опасно, золотая пуповина молчит, да и шутка ли – обыскать Лондон в одиночку. Но с другой стороны, мне нужно получить ответы на свои вопросы, нужно столько ему рассказать, стольким поделиться.

– Хорошо, ваша взяла, – обреченно кивнула я.

Цефей не проронил ни слова, но в его взгляде, брошенном на Тирабелл, сквозило сомнение.

Та порылась в кармане и протянула мне два тугих шелковых мешочка.

– В белом – соль, в красном – пыльца анемона. Расходуй ее экономно.

– Спасибо. – Я спрятала мешочки под полу куртки. – Как мне с вами связаться в случае чего?

Тирабелл распахнула дверь, впустив в вестибюль омытые дождем лучи.

– Найди Арктура. Он подаст нам сигнал через сеанс. Но будь осторожна, странница. Главное достоинство рефаитов – мы умеем ждать. Нашира не успокоится, пока не увидит твое лицо на стене.

Мне вспомнилась жуткая коллекция посмертных масок в резиденции Наширы. Лики ее жертв, навеки застывшие в гипсе.

Тирабелл надела маску и повернулась к выходу, когда Цефей схватил ее за руку:

– Нам нужно поесть.

– Даже не думайте, – предупредила я.

Переглянувшись, парочка скрылась за дверью. Через секунду их уже и след простыл.


Искать кого-то в Лондоне, пусть даже этот кто-то – рефаит, все равно что искать иголку в стоге сена. Бесконечный лабиринт улиц и переулков простирался на многие мили наверху и под землей. Допустим, Стража и впрямь похитили контрабандисты, падкие на богатых путешественников. Наверное, гадают сейчас, где бы раздобыть побольше таких «экземпляров». То, что Страж не человек, видно сразу, а за диковинку можно отхватить солидный куш.

С другой стороны, мускулистый гигант – добыча не из легких. Такого голыми руками не возьмешь. Значит, похищение было спланированным. Кто-то знал о его визите и заранее подготовился.

Я сидела на крыше в Севен-Дайлсе и любовалась закатом. Самое прекрасное время суток, когда яркие лучи пробиваются между стен, окрашивая золотом небоскребы.

Вся банда во главе с Джексом праздновала грядущую победу в битве. В логове устроили пир с настоящим вином и копченым сыром, но мне было не до праздника. Мысли мои блуждали далеко, кто-нибудь наверняка заметил бы, начал бы расспрашивать. Мой фантом с обеда исследовал доступный ему радиус, выискивая малейшую зацепку, но тщетно.

Вдалеке экран вещания трижды прокрутил ролик о беглых преступниках, прежде чем переключился на заставку Сайена. Я притянула колени к груди и задумалась.

Все бы отдала, чтобы увидеть его снова. Арктур Мезартим, вечная загадка, разгадать которую мне так и не удалось.

Над парапетом возникла голова Ника.

– Пейдж?

– Я здесь.

Широкая улыбка озарила его лицо.

– Угощение с барского стола. Налетай. – Ник бросил мне снедь, завернутую в салфетку, и сел рядом. – Он в курсе, что тебя нет.

Кто бы сомневался!

– Ник, мне нужно отлучиться. Прикроешь меня? – Я нервно теребила сверток. – Буквально на пару часов.

– Отлучиться? Сейчас? – С его губ сорвался то ли стон, то ли вздох. – Пейдж, опомнись! За тобой охотится вся цитадель. Тебе нельзя разгуливать по ночам.

Сайен и так многое отнял, но лишить меня ночи ему не удастся.

– Так надо, – коротко ответила я.

– Хорошо, но хотя бы скажи, куда собралась.

– Пока не знаю. На всякий случай не отходи далеко от телефона.

Ник молчал, прислонившись к дымовой трубе. На нервной почве у меня кусок не лез в горло, но я развернула салфетку и заставила себя съесть немного засахаренного имбиря.

Биг-Бен пробил пять. Скоро ДКО вернутся в казармы после двенадцатичасовой охоты, уступив пост своим «зрячим» напарникам. Я преисполнилась решимости. Уже достаточно стемнело, можно начинать поиски.

– Пейдж, – сказал Ник, – я давно хотел тебе сказать, просто момент вечно был неподходящий… то одно, то другое. – Его черты резко обозначились во мраке. – В общем, я признался Зику. Та стычка со Стражем, когда он забрал тебя, совсем выбила меня из колеи, а Зик все время был рядом и… – Он вдруг закашлялся. – Короче, само вырвалось.

Я накрыла его дрожащую ладонь своей:

– И?

Уголки его рта чуть дрогнули в улыбке.

– Он ответил, что испытывает то же самое.

На долю секунды сердце у меня болезненно сжалось. Ник с тревогой наблюдал за мной. Я порывисто потянулась и поцеловала его в прохладную щеку.

– Ник Найгард, ты заслуживаешь это как никто другой.

Он широко улыбнулся, прижал меня к груди и радостно засмеялся.

– Я так счастлив, s"otnos. Впервые за долгое время у меня появилась вера в лучшее. – Ник прижался подбородком к моей макушке. – Похоже на бред, правда?

– Это точно. Но если бредите вы оба, тогда порядок.

Его сердце билось так стремительно, словно за этим счастьем Ник гнался много-много лет.

– Джексону говорить нельзя, – тихо добавил он. – Ты ведь сохранишь наш секрет?

– Конечно.

Джекс категорически запретил нам заводить отношения (одно только слово злило его до крайности) дольше чем на одну ночь. Да он озвереет, если узнает про интрижку у себя под носом. Запросто вышвырнет обоих. С него станется, особенно сейчас.

Через чердачное окно мы тихонько спустились в мансарду, стараясь не наступить на разбросанные повсюду палитры. Тут же стоял холст с наброском лошади.

– Джекс добыл Элизе новую музу, – сообщил Ник. – Джордж Фредерик Уоттс, викторианский художник.

– С Элизой что-то происходит в последнее время, – обеспокоенно заметила я. – Она прямо сама не своя.

– Я спрашивал у нее. Говорит – друг серьезно болен.

– Друг? «У „Семи печатей“ не бывает друзей. Есть только те, кто может нас сломить, и те, кто не может», – процитировала я Джексона.

– Вот именно, – кивнул Ник. – По-моему, у нее роман.

– Возможно.

Элиза никогда не испытывала недостатка в поклонниках. Ее благосклонности добивались многие ясновидцы, чьи главари мимов не отличались такой суровостью нравов.

– Интересно – с кем? – А главное – когда она ухитрилась, при ее-то занятости.

– Хороший вопрос, – кивнул Ник.

На втором этаже мы расстались. Ник направился к лестнице. Глядя ему вслед, я мысленно отметила, как изменилась его манера держаться. Плечи расправились, из глаз исчезло напряжение, шаг стал легким и упругим. Неужели он думал, что я хочу обречь его на вечное одиночество? Наверняка мучился угрызениями совести, боялся причинить мне боль своим признанием. Сколько его помню, Ник ставил чужое счастье выше собственного. Но сейчас жертвовать собой нет нужды. Он навсегда останется для меня родным, и точка.

В кабинете еще пировали, но идти туда совершенно не хотелось. Меня душила обида за Ника, который вынужден скрывать свой единственный источник радости от самых близких людей. Даника тоже вряд ли участвует в веселье, но ей простительно. Другое дело я. Мне положено всегда быть под рукой у Джексона. Залечивать его раны, раздувать эго, выполнять приказы.

Вот только сейчас мне никак недосуг.

Прошмыгнув в комнату, я отодвинула корзину с безделушками и вытащила из-под кровати рюкзак. Все мои пожитки по-прежнему лежали в боковом кармашке. Перебирая их, пальцы вскоре нащупали два крохотных, не больше мизинца, флакончика, перевязанные алой лентой. Распустив ее, я обнаружила записку, сделанную знакомым почерком.


До встречи, Пейдж Махоуни.


Первый флакончик оказался до краев наполнен светящейся желтовато-зеленой жидкостью. Эктоплазма, кровь рефаитов.

При виде второго флакончика мое сердце преисполнилось ликования. Внутри словно лопнула тугая струна. На душе стало легко и свободно. Я опустилась на пол и засмеялась. Потом закатала рукав и нанесла на отметину несколько драгоценных капель амаранта. Под ледяной кожей разлилось блаженное тепло. Безобразный рубец начал шелушиться и слезать, словно старая краска. И через мгновение растворился без следа.

Вот и все. Джексон лишился своего рычага давления.

Но Стражу необходим этот флакон. Без него пропадет.

До встречи, Пейдж Махоуни.

Пора этой встрече состояться!


10 По ком звонит колокол | Каста мимов | 12 Рискованная затея