1. Управление Глазовской и Вотской епархиями
24 августа 1926 года владыка Виктор был освобожден из Бутырской тюрьмы. В Вятскую губернию въезд ему был запрещен, потому он выбрал местом жительства город Глазов. (Глазовский уезд с 1920 года входил не в Вятскую губернию, а в Вотскую автономную область.) Пребывать в Глазове владыке тем более было удобно, что епископом Гл азовским, викарием Вятской епархии, он был назначен еще в 1921 году и продолжал носить этот титул. Его назначение епископом Орловским в 1922 году осталось лишь на бумаге, на деле же так и не осуществилось, как и автокефалия Вятской епархии.
По дороге в Глазов епископ Виктор заехал к митрополиту Сергию (Страгородскому) в Нижний Новгород и получил от него назначение временно управлять Вятской епархией. 3/16 сентября 1926 года последовало еще одно распоряжение от митрополита Сергия: обратить Ижевское викариатство Сарапульской епархии в самостоятельную епархию и «впредь до на-
Сарапульская епархия была создана по указу Патриарха Тихона и Св. Синода в 1918 году.
значения на свободную Ижевскую кафедру архиерея поручить вновь открытую епархию архипастырскому попечению Преосвященного Глазовского Виктора»164. Это последнее поручение доставило немало хлопот и неприятностей епископу Виктору.
Сарапульский архиерей Алексий (Кузнецов) был против создания самостоятельной Ижевской епархии. Когда в начале 1926 года, по ходатайству Ижевского епископа Стефана (Беха), митрополит Сергий уже принимал решение об открытии самостоятельной Ижевской епархии, владыка Алексий энергично запротестовал и добился отмены решения. Но часть духовенства и мирян в Ижевске не хотели подчиняться Алексию (не доверяя ему из-за временного отпадения в обновленчество). Будучи не в состоянии разрешить проблему и находя затруднительным свое служение в подобных условиях, епископ Стефан (Бех) попросился на покой, и Ижевская кафедра осталась без епископа.
Получив поручение управлять Ижевской епархией, епископ Виктор написал об этом благочинному Ижевска, указав о необходимости возносить впредь при богослужениях его имя вместо имен Алексия и Стефана. Поехать в Ижевск владыка Виктор не мог, так как не имел права выезжать из Глазова.
«Однако председатель приходского совета кафедрального собора Ижевска Шишкин телеграфировал владыке, что все формальности для его приезда улажены. Получив такую информацию, епископ Виктор десятого октября прибыл в Ижевск. По прибытии в воскресенье утром владыка “отслужил в Александровском соборе литургию с благодарственным молебном, затем вечерню с молебном и акафистом Св. Благов. Князю Александру Невскому”. Властями было разрешено пребывание епископа Виктора в Ижевске до 18 ок-
тября, поэтому он назначил богослужения со своим участием в Покровской церкви на престольный праздник Покрова Богородицы (14 октября) и в Михайловском соборе в воскресенье 17 октября. Впечатление владыки Виктора о Михайловском соборе настоятель последнего передал такими его (еп<ископа> Виктора) словами: “Как только я увидел этот храм и сразу же дал слово отслужить в нем”.
Но, вопреки ожиданиям, ижевцы не увидели своего нового архиерея ни на Покров, ни в воскресенье 17 октября. Епископ Виктор был вынужден покинуть Ижевск утром 13 октября. Произошло это в силу следующих обстоятельств. Шишкин, “испрашивая в Адм<инистративном> отделе разрешение на въезд Епископа в Ижевск, не сказал, что последний обязан подпиской о невыезде из Глазова”. Результатом такой неосмотрительности приглашающей стороны стало то, что владыку два раза “приглашали в гости” и, судя по всему, обвиняли еще и во “вторжении в Ижевск самовольно, в чем он оправдывался предъявлением телеграммы Шишкина”...
Раздосадованный столь “теплым” приемом, епископ Виктор, уезжая, “выказал большое недовольство Александровским советом; иеромонаху Аркадию и иже с ним”, а также “категорически заявил, чтобы с жалобами и кляузами к нему не обращались”»176.
В дальнейшем ситуация с Ижевской кафедрой еще более осложнилась. В октябре 1926 года митрополит Сергий предложил временно управлять Ижевской епархией епископу Симеону (Михайлову). Последний сам ходатайствовал о своем назначении, узнав об инциденте с епископом Виктором. Митрополит Сергий предложил ему принять во временное попечение Ижевские приходы, когда в ответ на свой запрос, не собирается ли епископ Виктор принять управление епархией на постоянной основе, получил от настоятеля Михайловского собора в Ижевске Н. Тонкова ответ: «Епископ Виктор желания не изъявил».
Епископ Симеон написал письмо епископу Виктору, прося его письменно уведомить, не собирается ли он переехать в Ижевск и отказывается ли от Ижевской кафедры. До получения подтверждения от епископа Виктора он не хотел постоянного назначения. Владыка Виктор ответил: «Советую поскорее получить назначение на Ижевскую кафедру и тем успокоиться и прекратить свои мытарства». Однако в Ижевске епископа Симеона не приняли прихожане Алек-сандро-Невского собора, и из Ижевска он сразу же отбыл. В ноябре 1926 года епископ Виктор запросил митрополита Сергия: «Передать ли Еп<ископу> Симеону, оставившему Ижевск, поступившие дела по Ижевской епархии, или дело его считать оконченным?» Митрополит ответил: «Я введен был в заблуждение телеграммой протоиерея Тонкова. Назначение Преосвященного Епископа Симеона было лишь попыткой в исполнение его желания. Управление Ижевской Епархией от Вас отнимать никто не думает. М. С.». После этого епископ Виктор вновь вступил в управление Ижевской епархией, о чем известил благочинного Ижевска.
20 января 1927 года епископ Виктор принял из Сарапульской в Ижевскую епархию село Старые Зят-цы. Епископ Сарапульский Алексий возмутился этим деянием и обвинил епископа Виктора во вторжении в свою епархию и нарушении канонов, о чем и написал ему 28 января 1927 года. Он также указал, что по последнему распоряжению митрополита Сергия Ижевским считается епископ Симеон, и недоумевал, на каком основании епископ Виктор занимается делами Ижевской епархии. Владыка Виктор ответил ему в письме от 3 февраля, указав, что продолжает управлять епархией на основании ноябрьского разъяснения митрополита Сергия и принимает приход также по его «разрешению свободно входить в состав Ижевской Епархии и другим приходам, но лишь находящимся в
границах Вотской автономной Области». «Конечной целью такого объединения приходов, как объяснил мне Митрополит Сергий, служит образование Вотской Епархии в территориальных границах Вотской автономной Области в религиозно-нравственных интересах Вотского народа»165 166, — писал владыка Виктор.
Епископ Алексий ответил новым резким письмом, в котором оспаривал правомочность епископа Виктора и просил его не вторгаться в пределы его епархии. Епископ Виктор в свою очередь вынужден был послать еще одно письмо, в котором вновь отстаивал свою правомочность. Алексий и на это сразу написал ответное послание. Так эта утомительная переписка продолжалась на протяжении нескольких месяцев до мая 1927 года. Разрешить спор архиереев было некому, поскольку высшая инстанция, к коей они апеллировали, заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий, с декабря 1926 года находился в тюрьме.
В феврале 1927 года епископ Алексий провел специальный опрос по приходам Ижевской епархии о целесообразности образования самостоятельной епархии. Епископ Виктор посчитал это вмешательством в дела Ижевской епархии и отправил телеграмму благочинному Ижевска: «Пошлите <в> Углич протест против агитации Епископа Алексия». Имелось в виду обратиться к архиепископу Серафиму Угличскому, который в то время исполнял обязанности временного заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Однако архиепископ Серафим не мог ничем помочь, так как был лишен возможности заниматься церковным управлением1'8.
Епископ Алексий был настроен категорически против самостоятельности Ижевской епархии и в целом против затеи образования Вотской епархии в границах Вотской автономной области, справедливо предполагая, что ее образование может низвести на степень викариатства его Сарапульскую епархию. Епископ Виктор же исходил из других соображений. Как писал он в резолюции от 26 января 1927 года, объясняя причины «открытия Ижевской епархии как ядра для образования одной Вотской религиозной единицы».
«А именно предполагалось, что будущие Ижевские архипастыри, замкнутые границами территории Вотской области, отдавши все свои силы и любовь исключительно Вотскому народу, Вотской церкви, несравненно более бы могли принести пользы для нравственного воспитания и религиозного просвещения вотского народа, чем епископы, живущие вне территории Вотской области, занятые своими местными делами, а иногда и ограниченные въездом в Вотскую область. А разве не найдется среди вотяков если не теперь, то в недалеком будущем кандидатов, достойных занять епископскую кафедру? Так кто же может лучше влиять в религиозно-нравственном отношении на народ: природный ли вотяк-епископ или чуждый народу по языку»1'9. 167
По предложению епископа Виктора Глазовское духовное управление признало целесообразным Глазов-ской епископии войти в состав новой Вотской епархии. Глазовский уезд до революции входил в состав Вятской губернии, с 1920 года он был в составе новообразованной Вотской автономной области, на его территории проживало много вотяков (удмуртов). 25 марта 1927 года епископ Виктор, как епископ Глазовский, викарий Вятской епархии, утвердил постановление Глазовского управления, а как временно управляющий Вятской епархией дал согласие на выделение Глазов-ского викариатства из Вятской епархии. Об этом владыка отправил доклад митрополиту Сергию, который как раз в это время вышел из тюрьмы и возвратился к церковному управлению.
3 мая 1927 года митрополит Сергий наложил резолюцию на доклад епископа Виктора, утвердив образование в пределах Вотской области самостоятельной Вотской епархии с кафедрой в городе Ижевске и с сохранением полу самостоятельной кафедры в Глазове. Приходам, не входящим в Ижевскую и Глазовскую епископии, но входящим в пределы Вотской области, было разрешено возбуждать ходатайства о присоединении к новообразованной Вотской епархии. 4 мая епископ Виктор указом митрополита Сергия назначался епископом Ижевским и Вотским. 9 мая епископ Виктор известил храмы епархии телеграммой: «Образована Вотская епархия, желающие могут присоединиться, подробности письмом. Виктор, Епископ Ижевский и Вотский»168.
10 мая епископ Виктор принял три прихода из Воткинской епископии, о чем известил епископа Воткинского, Онисима (Пылаева)169. Епископ Они-
сим не признал каноничным отторжение этих приходов от его епископии и даже запретил в священ-нос лужении их причты. Об этом он написал владыке Виктору, указав каноны, которые нарушены, и призвав разрешить данный вопрос «в полном соответствии с церковными правилами и распоряжениями Высшей церковной власти». Епископ Виктор ответил 24 мая письмом, в котором не соглашался с доводами епископа Онисима и писал, что «действует не самовольно и не насильственно, а с одной стороны, во исполнение ходатайства приходов, а с другой — по благословению за послушание распоряжению Высшей Церковной Власти, которой обязан 10 2
подчиняться»182.
Епископ Онисим пожаловался архиепископу Сара-пульскому Алексию. У последнего, имевшего уже претензии к епископу Виктору по приходу села Старые Зятцы, возникли и свои новые проблемы: во-первых, с приходским советом церкви в селе Новые Зятцы, который 14 мая 1927 года перешел в Вотскую епархию, во-вторых, с Селтинским благочинием, о переходе которого возбудил ходатайство бывший благочинный. Оба архиерея, Онисим и Алексий, обратились к Заместителю Местоблюстителя патриаршего престола митрополиту Сергию с рапортами. В результате это дело стало предметом обсуждения на заседании Временного Синода при митрополите Сергии. 31 августа 1927 года последовал указ № 284, принятый на основании изучения полученных документов: помимо рапортов, переписки упомянутых архиереев рассматривался и доклад по этому вопросу архиепископа Омского и Павлодарского Виктора (Богоявленского), как указывалось в указе, «случайного происхождения, но с неблагоприятным для притязаний Преосв. Виктора Вотского выводом».
«Обсудив настоящее дело, Заместитель Патриаршего Местоблюстителя и временный при нем Патриарший Священный Синод находят, что Преосв. Виктор, Епископ Ижевский и Вотский, высказал некоторую поспешность о присоединении оспариваемых приходов. Резолюцией Высокопреосвященного Митрополита Сергия разрешалось заинтересованным приходам возбуждать ходатайства о перечислении во вновь открытую Ижевскую Епархию, конечно, в надлежащем каноническом порядке. Ходатайства этого рода не могут быть удовлетворены односторонне, благословением одного принимающего Епископа. Канонические и практические формы перечисления приходов из одной Епархии в другую должны были быть соблюдены, и отдельные, и объединенные ходатайства, надлежаще обоснованные, могли быть удовлетворены по благословению Высшей Церковной Власти. Между тем, Преосвященные соответствующих соседних епархий вовсе не были запрошены по настоящему делу и сами ходатайства, как обнаруживается теперь из расследования, были очень легковесны и исходили от очень немногих и безответственных лиц»183.
Епископу Виктору ставилось на вид, что он обязан прежде принятия приходов предварительно снестись с преосвященными их епархий, и дело об утверждении такого их принятия направить на благоусмотрение и решение высшей церковной власти. До окончательного решения спорного вопроса три прихода Воткинской епископии и Селтинское благочиние Сарапульской должны были оставаться в прежнем подчинении.
Таким образом, образование новой епархии создало массу проблем и неурядиц, осложнявших и без того трудную и напряженную работу епископа Виктора. Признавая его административные ошибки, было бы несправедливо возлагать за них всю ответственность на него. Во многом недоразумения возникали из-за неопределенности ситуации, создаваемой нечеткостью самого указа о Вотской епархии, дававшего тем самым почву для бесконечных споров (одни хотели, другие нет). При этом у епископа Виктора было много других дел, в его понимании гораздо более важных, чем архиерейские тяжбы из-за приходов. В этом плане интересно его письмо Са-рапульскому Алексию, отправленное на Пасху 1927 года (после 24 апреля). Владыка Виктор поздравляет с праздником и уведомляет Алексия о получении двух или трех его писем (все по тому же злополучному вопросу о приеме приходов) и, вероятно, утомившись от бесполезной полемики и казуистики, пишет, что ответить не имеет ни сил, ни возможности:
«Я весьма изнемог от всех волнений и работы, от которой прихожу в ужас: не знаю, когда все <за>кончу, а люди ждут и требуют тех или других ответов. Много на местах недоразумений с еретиками-антицерковниками (обновленцами), которых гонят, а они все-таки силою лезут. Не знаю, как в других местах, но, по мнению, утвердившемуся в Вятской епархии, это опаснейшие из еретиков, каких когда-либо знала Православная Церковь. Они отвергают <догмат> веры в Церковь (9-й член Сим. Веры); они отвергают, что Церковь Едина и что в ней одной происходит спасение человека Благодатию Божиею; отвергают, что Церковь Свята и потому в своих определениях Божественно непогрешима. Они выдумывают <вместо> закона Божия законы жизни, которые по<такали> бы их страстям и порокам и освобождали бы от подвига жизни. В нашей епархии не только священники и диаконы еретиков-обновленцев не признаются за благодатных служителей Божиих, но и при<ня-тые> в самом начале патриархом и другими епископами <>ные лица, как ставленники отпавших от Церкви, <держатся> народом под подозрением. Церкви еретиков не посещаются, общение молитвенное считается погибелью для души, а для священнослужителей считается непростительным и всякое житейское общение с обнов-ленцами»<...>.
«Ни служить молебнов, ни входить во св. алтарь еретикам не разрешают, а сами храмы по отходе их часто освещаются малым освящением по требованию народа. Ни квартир, ни <> им теперь уже не дают, и все-таки еретики идут <по> деревням, где мало разбираются в погибельно-сти общения с ними, а духовенство терроризируют угрозами высылок и пр.
<Со> всем этим мне приходится иметь дело: успокаивать, умиротворять, писать, говорить. А кроме того, <много> другой положительной работы по своей епархии. <Вот> почему я и писал Вам, что иногда не могу даже полностью прочитать полученную почту. Когда немного <отойду> от текущих дел, постараюсь написать <ответ> на ваши последние письма.
<Слышно>, что М. С. освобожден. Правда ли? И где <Сера>фим?»184
Осложнялась архиерейская работа еще и по той причине, что официально архиереи не имели права вести никакой административной деятельности. Об этом, кстати, власти сразу же напомнили владыке Виктору после его возвращения из ссылки в марте 1926 года, когда на следующий же день по приезде потребовали от него подписку с обязательством «не управлять епархией до зарегистрирования». В Советском государстве православные архиереи официально могли вести лишь богослужебную деятельность, при условии их регистрации в качестве «служителей культа» при какой-нибудь приходской церкви. Как отмечал в своих записках петроградский протоиерей Михаил Чельцов: «Советская власть не признавала их правящими, она регистрировала их только священнодействующими за богослужениями в храмах. Поэтому всякое проявление их власти административной, а тем более судебной, в глазах советской
власти было актом противления ей и даже контрреволюционным» 170 171 172.
Епископ Виктор испытал это на себе: при арестах в Вятке ему, прежде всего, вменялась в вину незаконная административная деятельность. Так, в 1922 году ему было предъявлено обвинение в нарушении и неисполнении постановления Наркомюста от 24 августа 1918 года о порядке проведения в жизнь декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»186. Также и в 1926 году в Постановлении об аресте указывалось: «Граждане Борисовский и Острови-дов, лишенные местной гражданской властью административно-церковных функций, впредь до создания ими Губернского епархиального управления и давшие на сей счет местной власти соответствующие подписки — присвоив себе все административные функции, отправление которых производили частью нелегальным, а частью легальным путем. Это есть прямое неподчинение распоряжениям органов власти»11.
В таких условиях, когда архиереям как-то нужно было управлять епархией, они постоянно рисковали вновь подвергнуться наказанию со стороны властей и, естественно, хотели бы получить легальный статус.
Поэтому вполне объяснима та радость владыки Виктора, с которой он встретил известие о том, что в Москве зарегистрирован Синод митрополита Сергия. Так, 30 мая 1927 года в письме протоиерею Николаю Тонкову владыка писал: «Для нас тоже как будто начинается просвет некоторого успокоения: сейчас получил сведения, что при Зам<естителе> Патриаршего Местоблюстителя М<итрополите> Сергии функционирует Синод, который зарегистрирован. Открывается возможность и нашей епархиальной регистрации. Тогда еретикам уже нечем будет заманивать и прельщать малодушных... Когда узнаю подробности, то сообщу Вам»173.
Увы, «подробности» оказались малоутешительны. В течение нескольких месяцев владыка Виктор убедился в тщетности своих надежд на «просвет успокоения». И столь желанная легализация, которая была обещана, но на самом деле так и не была достигнута, принесла ему, как и многим другим пастырям и мирянам, новые страдания и в целом обернулась страшным потрясением для всей Церкви.