Боголюбивые братья о Христе!

Помолившись Богу и призвав Господа на помощь, начинаю писать эти строки. Молю Господа, чтобы не моя воля была в этом писании, но чтобы Сам Господь за молитвы московских чудотворцев, в град которых мне приходится писать это послание, моему слабому слову дал силу послужить Его вечной правде. Молю Господа и о том, чтобы не только вы, столь ответственные пред Богом за свою паству, но и вся паства ваша почувствовали вместе, единым сердцем, что в моих словах нет никакого грешного намерения, никакого потайного плана. Я ничего для себя не ищу, ни о чем ином не хлопочу, как только о том, чтобы любовь Христова росла и умножалась и чтобы в нашей жизни, в нашем церковном объединении святилось имя Божие. Ради этого я и был на Рогожском кладбище в памятный день 31 мая 1917 года, когда я передал собору Белокриницких епископов письмо от единоверцев т<орода> Петрограда с просьбою-предложением объединиться в общей церковной молитве.

На это предложение последовал ответ Белокриницких епископов, на который я ныне отвечаю этим письмом, и должен сказать правду: горько мне было его читать, горько мне было показать его тем, кто в своем легкомыслии не ценит вечного спасения братии своей и не имеет к ним заповеданной Господом любви.

Так мне и говорили: «Отличный ответ! Мы предсказывали, что ваша (то есть моя) затея с посещением Рогожского кладбища кончится таким ответом ».

Но дадим себе слово, братие, что не будем обращать внимания на все эти препятствия к исполнению нашего святого дела. Пусть всякие наемные говоруны, злые клеветники, завистники и просто говоруны, только сеющие раздор и разделение, — пусть они делают свое недостойное дело; а мы в любви к Господу будем взирать только на его Пречистый лик и постараемся в чистой совести послужить св. Церкви; постараемся нашу совесть сохранить чистою для Господа. Да, вы правду пишете: «Два с половиною века продолжается этот богоненавистный раскол церковный в нашем отечестве», — и все мы повинны в том своими грехами. Верно и то, что пропасть велика утвердися между нами и вами.

Но наша обязанность ныне эту пропасть засыпать, уничтожить. Мы знаем, что вечная и уже непроходимая пропасть утвердилась только между праведниками и грешниками, между добром и злом. А мы — все, конечно, не праведники; все мы — грешники и только надеемся на милосердие Божие, что не до конца прогневается на нас Господь. Поэтому и пропасть между нами, утвердившаяся по грехам нашим, может быть уничтожена; — в это я твердо верю.

О, я твердо знаю и то, что дело это великое и трудное. Нужно преодолеть многие препятствия, нужно уничтожить многие преграды, которые диавол поставит по пути воссоединения к Церкви Православной всех, от нее отошедших и ее хулителей. Но невозможное от человека возможно для всепобеждающей силы Божией. Только мы все должны быть сильны этою силою, все мы должны быть сильны тою любовию друг к другу, которую Господь заповедовал нам.

А вот, братие, вы этой любви и не имеете. Я думаю, что вы ошибаетесь; я думаю, что не только вы сами грешите, но и всю паству вашу во грехе содержите. Я пошел к вам с открытым сердцем, в любви к Богу и к вам, своей братии. А что вы сделали? Вы и не подумали прийти ко мне! Вы считаете себя такими праведными, что говорите слова евангельские, что "пропасть велика утвердися" между нами. Я не согласен с этим. Такой приговор может произнести только Единый Сердцевед и Судия Праведнейший. Вы должны жалеть заблуд-шихся и вразумлять их. А вы этого не сделали, а только написали ваш ответ. По моему мнению, я и преосвященный Иосиф Углицкий когда пошли на Рогожское кладбище, то сделали истинно христианское дело, и когда епископы Белокриницкой епархии с любовию приняли нас, то тоже сделали доброе дело. А когда эти епископы, вместо ответа делом, ответили только суровым словом и отказом говорить с такими заблудшими, как я, то это не очень свято и не очень угодно Господу.

Простите меня, Христа ради, за эти слова. Правда, вы пишете, что не перестаете молить Господа о мире всего и о совокуплении всех во едину святую соборную и апостольскую Церковь. А я прошу вас, чтобы вы не только молились об этом, но и делали бы то, что требуется для объединения всех в граде Церкви Христовой.

В этом отношении те архипастыри, которых вы порицаете и которых вы не признаете даже и православными (это меня и такого духовного и самоотверженного святителя, как преосвященный Иосиф Углицкий), пошли впереди вас и проявили более любви, чем вы.

Но и вся Церковь святая наша проявила всю свою любовь к старообрядцам, как только жизнь ее освободилась от прямого насилия. В этом отношении мы, православные, подготовили уже почти все, что необходимо для исправления исторических, ужасных ошибок со стороны прежней правительственной власти. И прежде всего обращено внимание на так называемое единоверие или православное старообрядчество в этих вопросах, как и во всех, касающихся старообрядчества, много и свято потрудились члены так называемого предсо-борного совета, бывшего в июне — июле с<его> г<ода> в Петрограде.

Этот предсоборный совет, отметив высокие религиозно-бытовые особенности быта православных старообрядцев, постановил, что для церковного дела полезно иметь этим старообрядцам свою иерархию, находящуюся в полном братском единении на областных и поместных соборах со всею Православною Церковью русской. Лично я глубоко согласен, что доселе православное старообрядчество было организовано вовсе ошибочно и, лишенное своих епископов, которые имели бы их на своем попечении, — вносило много недоразумений в общецерковную жизнь. К сожалению, были и такие случаи, когда единоверческие приходы, наиболее бедные, не имевшие возможности содержать своих священников, присоединились к ближайшим православным приходам, что даже и поощрялось. Однако теперь есть надежда, что единоверцы будут более дорожить своею церковностью и будут радоваться, видя деятельность своих архипастырей.

Кроме этого решения предсоборный совет постановил единогласно, что необходимо снять клятвы, поскольку они касаются древних обрядов. Лично я думаю, что эти клятвы были наложены только на церковных раздорников, а не на самые обряды, потому что наиболее древние святые образа, все с двуперстным перстосложением, и ныне украшают наши святые храмы; кроме того, никому из православных епископов и в голову не приходило считать под клятвою всех двупер-стников, а ведь почти весь Заволжский край, весь Север и весь Урал крестится двуперстно. Ясно, что или собор 1667 года не был признан вполне авторитетным всею русскою Церковью, всем верующим церковным народом, или постановления его нужно понимать как-то иначе, чем это делают старообрядцы. Но повторяю, что соборные клятвы на старые обряды предсоборный совет решил снять. Таким образом, старообрядцы могут указывать на ошибки прежней власти (и гражданской, и церковной) в отношении к старообрядчеству, но пока не имеют основания упрекать новую церковную власть в невнимании к запросам церковной жизни. Но вот старообрядцы требуют участия восточных патриархов в снятии клятв, а, по моему мнению, это внутреннее дело Русской Церкви и вмешивать в него патриархов, которые могут отнестись к нему только формально, не влагая в него душу, — это значит только осложнять и затруднять все святое дело объединения русских людей в единое церковное стадо на радость Единому главе Единой Церкви, Господу Спасителю. Кроме этого соображения можно добавить, что Патриарх Антиохийский Григорий, когда был в Петрограде, то в служении в единоверческой церкви совершал крестное знамение двуперстно — иначе, он делом указал свой взгляд на этот крест.

Последний упрек, который Белокриницкая иерархия делает Православной Церкви, состоит в том, что «не исполняется богослужебный чин, даже по ее книгам и уставам, служба совершается с пропусками, какими-то отрывками, антицерковным пением (концертным)».

Вот это воистину горе! И хуже всего то, что миряне, простой народ, хоть по привычке, по народным воспоминаниям, еще любит весь уклад церковной жизни, любит св. посты, любит уставное богослужение и пас-тырей-молитвенников, и постников, а многие пастыри наши, воспитанные на всякой философии, по временам вполне пренебрегают и постами, и церковным уставом, и горем своих прихожан, когда последние жалуются, что у них вместо пастыря доброго Божию службу правит какой-то нигилист, явно ни во что не верующий и ничего не любящий.

Эти же пастыри наши буквально живого слова не могут сказать во спасение скорбящей души — все у них заучено, безжизненно, скучно! Они не умеют и приступить к делу церковному, они просто не понимают его... Да, это горе! Но всем этим и озабочена наша иерархия, которая главною своею целью поставила за последнее время отыскать добрых церковных деятелей, пастырей ревностных, преданных церковному делу и соблюдающих церковные уставы. Мое личное мнение таково, что в настоящее страшное для Церкви время, если бы старообрядческая иерархия пошла навстречу воссоединению с иерархией православной, то она много послужила бы сохранению церковного строя на святой Руси. И великий грех старообрядческие иерархи примут на свои души, если они не только не уравняют пути к воссоединению старообрядцев с православными, но вместе с нашими печальной памяти миссионерами будут стоять стеною или пропастью между этими двумя близкими по духу церковными обществами.

В заключение я скажу, как я находил бы возможным установление молитвенного взаимообщения и примирения между православными и старообрядцами. Все дело во взаимном стремлении к любви Христовой, к установлению церковного единения. Поэтому обе стороны должны идти навстречу друг другу, то есть все подготовить к объединению, а потом — буквально выйти навстречу друг другу. Иерархи Белокриницкой иерархии должны идти великим крестным ходом в святой Московский Кремль, к московским чудотворцам, а навстречу им из Кремля со всеми святыми древними образами должны идти всем собором иерархи православные. Встретившись на Красной площади, все участники обоих крестных ходов падают в землю друг другу и взаимно испрашивают друг у друга прощение за вольные и невольные двухвековые прегрешения. И верю и исповедую, что Сам Господь с высоты небесной благословит это взаимное всепрощение и пошлет Свою благодать, и в слезах неземной радости святая Русь начнет новую жизнь. После взаимного братского лобзания старообрядческий первосвятитель совершит Божественную литургию в Архангельском соборе с епископами Андреем Уфимским и Иосифом Углицким, а первосвятитель новообрядческий — с двумя епископами старообрядческими будет литургисать в Успенском соборе. Все это должно произойти в согласии со всем верующим народом обеих сторон. Весь народ должен участвовать в радости этого торжества единым сердцем, хотя внешний обряд будет во многом различаться. А потом мудрость объединенной иерархии должна на общих соборах (может быть, на многих) через общие молитвы объединить все свое стадо церковное и в обряде; и да даст нам всем Господь ту любовь к церковным обрядам, которую имели и сейчас имеют ревностные хранители Церковных преданий русские старообрядцы.

Братие-святители иерархии Белокриницкой! Простите меня, что беспокою вас этим письмом, но совесть моя в нынешние ответственные дни требует от меня слов и дел, а не только благонамеренного молчания. Прошу же вас и умоляю вас именем Божием, кланяюсь вам и прошу вас: во имя любви Христовой будьте выше привычных взглядов и мнений, сами забудьте и паству вашу убедите забыть всякие пререкания и обиды и постарайтесь соделать всероссийскую и даже вселенскую радость, постарайтесь совершить объединение Церкви православной со старообрядцами.

Да укрепит Господь вас на этот великий подвиг. Прошу ваших молитв обо мне грешном.

Епископ Уфимский Андрей^

к к к

⁴⁰ Заволжский летописец. 1917. № 22, 15 ноября. С. 635-637.