Глава 5
Конечно же, я буду донором органов.
Неужто кто-то не захочет себе кусочек такой прелести?
Надпись на футболке
Я дала Куки задание найти все, что можно, на пропавших авторов предсмертных записок. Должна быть между ними какая-то связь. Пусть даже где-то в прошлом. А я тем временем поболтаю с их родственниками и друзьями. Но для начала нужно выяснить, живы наши жертвы или нет. Если их похитили, то дело может принять совсем другой оборот. Наверное, придется привлечь федералов, если, конечно, они уже не ведут собственное расследование.
Рейес все еще работал, так что я решила обойтись без него. Само собой, он взбесится, потому что явно не в восторге от мысли надолго оставить меня одну. И уж тем более ему не понравится, что я смылась тайком. Поэтому мне был нужен пассажир. То есть кто-то еще. Правда, если адские псы заметят меня в толпе, то от пассажира, которым я располагала в данный момент, толку в драке будет, мягко говоря, негусто.
Джессика опять ныла. На этот раз о том, что ее подруги сидят в баре и стелятся перед Рейесом, словно она, Джессика, и не умирала вовсе. Оказывается, она положила на него глаз, как только увидела, и теперь подружкам даже как будто нравилось, что она не стоит у них на пути. Я не стала напоминать Джессике, что, во-первых, я положила на Рейеса глаз гораздо раньше нее, а во-вторых, она так же мертва, как и жевательная конфета, которую я грызла, стараясь забыть о кофеиновой ломке. Жаль конфетку, но что поделаешь?
- Она так и сказала! – вопила Джессика. – На полном серьезе. Прямо в лицо Рейесу.
- Минуточку! О чем речь? – Я чуть было не ударила по тормозам, но вовремя вспомнила, что уже давлю на педаль, потому что мы стоим перед светофором. – Кто и что сказал в лицо Рейесу?
- Боже мой! Ты меня вообще слушала?
- Не особенно. Так кто и что сказал?
- Она сказала, что ради интервью готова на все. На все!
Я повернулась к Джессике:
- То есть ты хочешь сказать, что слышала, о чем говорили Рейес и Джолин… то есть Рейес и та лахудра?
- Да, блин! Я так расстроилась из-за Джоани и остальных девочек, что решила уйти и уже направилась к выходу, а потом увидела, как эта… эта шалава едва не вешается на нашего мужчину!
Я как раз отхлебнула глоток воды, потому что Куки сказала, что вода полезна для булочки. Кто бы мог подумать? Так вот. Когда Джессика договорила, я так резко втянула в себя воздух, что вода попала не в то горло. Ясное дело, я вся обплевалась и закашлялась, пока сзади не начали сигналить. Я посигналила в ответ, потом утопила педаль в коврик с изображением кролика Багз Банни и свернула на главную дорогу.
- Во-первых, - начала я голосом, точь-в-точь как у Добби из «Гарри Поттера», - у тебя действительно есть подружка по имени Джоани?
Не обращая на меня внимания, Джессика надулась и сложила на груди руки.
- А во-вторых, я не ослышалась? «Наш» мужчина?
Джессика приподняла одно плечо:
- По-моему, я ему нравлюсь.
- Диву даюсь, почему ты все еще без пары.
- Вот и я о том же. Во мне ведь столько нерастраченной любви! Будь я жива, Рейес бы это понял.
- Ага, - фыркнула я, опять закашлявшись, - а потом бы бросился наутек.
- А вот это ты зря.
- Ты вообще помнишь, как относилась ко мне в школе? После того, как… Почему ты здесь? Почему просто… не уйдешь?
- Ты худший зазывала из всех, кого знала история. Из всех, понимаешь? Худший зазывала из всех зазывал от начала времен.
- Не поняла юмора. Повтори.
- Ты меня слышала. – На этот раз Джессика решила показать свое фи окну.
- Зазывала? По-твоему, я зазывала?!
Как-то быстро меня в должности понизили.
- Да. Ты зазываешь на ту сторону, - Джессика указала пальцем вверх.
Я объехала красный «корвет», чтобы добраться до своей цели хотя бы в этом веке. И почему мне никто не доплачивает за профессиональное вождение? Я же просто мастер!
- Чувиха, называть меня зазывалой – все равно что называть святого Петра билетером.
- Да без разницы. Куда едем? – сменила тему Джессика.
- Ну, если так хочешь знать, мне нужно поговорить с одним парнем. А он, между прочим, очень даже может оказаться демоном.
Я, конечно, могла бы попросить своего суженого поделиться информацией, но в данный момент он у меня находился в списке людей, связываться с которыми хотелось меньше всего на свете.
- Так я и знала! – злобно уставилась на меня Джессика. – Ты спелась с дьяволом!
- Ну, как бы, да. Я с ним помолвлена. Точнее с его сыном. Наверное, теперь можно сказать, что я с ним спелась. Но нельзя судить о человеке по родственникам его жены или мужа. Все эти родственнички поголовно чокнутые. И все об этом знают.
- Согласна, - пожала плечами Джессика. – Родственники мужа моей сестры уж точно не в своем уме.
- Правда? Уилла вышла замуж? А за кого?
- Даже не думай!
- Ты о чем? – спросила я, резко свернув направо.
- Даже не думай, что сможешь вот так запросто взять и сменить тему. К тому же Уилла тебе никогда не нравилась.
- Неправда. – До сих пор понятия не имею, с чего Джессика взяла, будто мне не нравилась ее сестра.
- Ты на нее плюнула.
А-а, да. Было дело. Ну, вроде того.
- Вообще-то, я не плевала конкретно на нее.
Пришлось еще раз резко свернуть направо, а потом почти сразу налево. И почему только, чем быстрее едешь, тем резче становятся эти дурацкие повороты?
- Из-за тебя мы перевернемся, - запротестовала Джессика.
- Я тебя умоляю! У меня все под контролем. И я не плевала на твою сестру. Я плюнула на землю перед ней. Это был жест.
- Жест чего? Ненависти?
- Скорее презрения, но так и быть, пусть будет жест и того, и другого сразу.
- Но почему?
Я изобразила невозмутимость:
- У тебя крайне избирательная память.
Чего я точно не собиралась делать, так это напоминать своей бывшей лучшей подруге, что я плюнула под ноги ее сестре разу после того, как оттащила упомянутую сестру от Джессики. Уилла напала на нее, как жаждущий крови берсерк. А все потому, что Джессика взяла без спроса ее носки.
Тогда я на веки вечные выучила один урок: никогда ни у кого и ни за что на свете не одалживай носки.
Мы почти приехали, и я начинала беспокоиться из-за Рейеса. Если он до сих пор не вычислил, где я, то вообще не знает, что меня нет, и думает, что я сижу в офисе и поглощаю свой обед.
В приступе отчаяния я вызвала Ангела – тринадцатилетнего гангстера, который погиб в девяностых, и, по совместительству, моего лучшего сыщика. Вот только он уже пару недель был, так сказать, в самоволке. Исчез сразу после того, как я выяснила, что он не тот, за кого себя выдает. С самой первой встречи он постоянно рассказывал мне о своей семье. О маме, которая была парикмахером и держала вместе с его тетей небольшую парикмахерскую. О племянницах и племянниках, дядях и тетях, двоюродных братьях и сестрах. И все это оказалось ложью. Он притворялся своим лучшим другом, который тоже погиб в ту роковую ночь, и делал вид, будто мама этого друга и вся семья на самом деле родные Ангела.
Но разве можно его за это винить? С рождения он был сам по себе и почему-то считал, что быть самим собой – парнишкой, которого я полюбила так же, как некоторые, кому набивание татуировок уже не причиняет боли, заново учатся их любить, – недостаточно. Как будто он мог как-то упасть в моих глазах. Ей-богу, он может быть самой здоровой занозой в моей лилейной заднице, но он всегда был, есть и будет членом моей семьи.
Короче говоря, я понимала, почему он поступил так, как поступил. И Ангел наверняка это знал, но ему все равно было стыдно, поэтому с тех пор он и не появлялся. Я бы не форсировала события, но мне позарез нужен был совет. И не помешала бы кое-какая ангелосмертская инфа.
Ангел нарисовался на заднем сиденье. Одна нога стояла на возвышении в полу посередине салона, локоть упирался в колено, а сам Ангел, надувшись, как и Джессика, пялился в окно. Многовато у меня сегодня недовольных мин. Так и подмывало ляпнуть что-то вроде «Кто много дуется, тот много волнуется», но я не могла придумать, как бы покрасивее влепить это к месту.
- Ну здравствуй, мистер, - поздоровалась я, надеясь разогнать сгустившиеся в машине тучи.
- Че за барышня? – не глядя ни на меня, ни на Джессику, спросил в ответ Ангел.
Джессика обернулась, кипя от злости из-за проявленного к ней неуважения. На Ангеле, как всегда, была бандана, сегодня надвинутая почти на глаза. На юных скулах проглядывала пушистая щетина. Перед смертью он был на грани того, чтобы превратиться в мужчину. Хотя нет. Он стал мужчиной, когда разбил машину, чтобы не дать своему лучшему другу расстрелять дом одного гада из банды. В ту ночь Ангел и его друг погибли.
Едва разглядев Ангела, Джессика тут же поостыла.
- Это невежливо, - сказала она и уставилась в лобовое стекло.
- Ну пардон.
- Давненько тебя не видела, - начала я, глядя на Ангела в зеркало заднего вида. – Неужто не станешь жаловаться, что я выдернула тебя со дня рождения племяшек или посреди кинсеньеры[9]?
- Ты знаешь, что они мне не родные.
Я остановила Развалюху, хотя до нужного места оставалась еще пара кварталов, развернулась и смерила Ангела самым ласковым взглядом из арсенала гневных:
- Ты сам слышал, что сказала миссис Гарса. Для нее ты был, как сын, и она впустила тебя в свою жизнь с распростертыми объятиями.
Так оно и было. Миссис Гарса, которая надеялась, что ощущает присутствие сына, почти не расстроилась, узнав, что это был его лучший друг. Она любила Ангела. Уж я-то знаю. Но заставить его принять этот факт будет нелегко. Потому что Ангел – мелкий упрямый кусок какашки.
Еле слышно усмехнувшись, он прикусил губу и стал разглядывать обивку Развалюхи.
Развернувшись еще сильнее, я приподняла его лицо за подбородок:
- Ангел…
- Меня не так зовут.
- Так, солнце. Это твое среднее имя. И именно так тебя все называли, пока ты не погиб. – Поглаживая пальцем пушок вокруг его губ, я тихо попросила: - Ну давай, взгляни на меня.
Очень неохотно карие глаза посмотрели прямо в мои.
- Ничего не изменилось. Я по-прежнему тебя обожаю. И ты по-прежнему мой лучший сыщик.
- Я твой единственный сыщик.
- И это ни капельки не влияет на то, как ты мне дорог.
- Значит, мне можно увидеть тебя голой? – спросил Ангел, и его взгляд опустился гораздо южнее законной границы, то бишь шеи.
- Сюда смотри, приятель, - я двумя пальцами показала на лицо. – И нет, нельзя.
- Но мне же сразу полегчает!
- Он всегда такой озабоченный? – снова обернувшись, поинтересовалась Джессика.
Их взгляды встретились. В знак приветствия Ангел кивнул и с самым дерзким на свете видом подмигнул, а я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.
- Кстати, я ведь тебя не просто так вызвала, - заметила я, пытаясь вернуть себе его внимание.
- Понял. Кому упасть на хвост?
- На этот раз мне нужна только информация. Могу ли я сделать так, чтобы Рейес не ощущал мои эмоции?
- Я ж тебе уже сто раз говорил, pendeja[10]. Ты можешь все, что в голову взбредет. – Ангел снова глянул на Джессику. – Loca[11] она, скажи?
Только чудом мне удалось подавить естественное желание закатить глаза.
- Говорил, но все-таки как? Как именно мне такое провернуть?
- Просто скажи это вслух. Помнишь, как ты связала Рейазиэля и он не мог выходить из тела и шляться по округе?
- Ага, но тогда все вроде как сгоряча получилось. Я была в отчаянии.
- Ну так отчайся. Раз – и все.
- Раз – и все, - кивнула я и закрыла глаза, чтобы сосредоточиться. – Ладненько, так и сделаем. Раз – и все.
- Слово вслух скажи, и все дела.
Легко ему говорить. А какое слово? На ум сразу несколько тысяч пришло. Так чего же конкретно мне надо? Скрыть свои чувства. В данный момент мне не хотелось, чтобы Рейес знал, что я уехала без него. Но это еще не все. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы каждый раз, оказываясь рядом, он чувствовал, как я плавлюсь изнутри от одного его присутствия. Или знал, что иногда все отделы моего сердца кровоточат от ядовитой ревности. Раньше у меня бы язык не повернулся назвать себя ревнивой, но сегодня из-за этой барышни из новостей я готова была сойти с ума и превратиться в психопатку, которая повсюду таскается за объектом своей любви. Из-за всего этого я кажусь слабой. Вот только совсем не хочется, чтобы Рейес считал меня слабой. Я могу быть сильной. Могу выдержать все, что он со мной сделает.
Само собой, если я на самом деле сумею заблокировать свои эмоции, Рейес не сможет почувствовать, когда я окажусь в беде. Слава богу, это случается не так уж часто. Если мне понадобится помощь Рейеса, я всегда смогу его призвать. И никаких проблем.
Убедив саму себя, я опустила голову, вдохнула полной грудью и произнесла первое, что пришло на ум:
- Occultate.
Я сказала это шепотом, мысленно вложив в слово внутреннюю силу.
Я хотела скрыть свои чувства. Скрыть страхи и сомнения по поводу будущего материнства. Как мне растить ребенка в нашем мире? Тут и без демонов хватает маньяков. За каждым углом поджидает убийца или призрак, который примет меня за свою ненормальную мамашу и попробует зарезать. Какой мир я подарю булочке? Как мне уберечь ее от опасностей?
- А ты в курсе, - весело заметил Ангел, - что можешь говорить на каком угодно языке? Ты ж ангел смерти, так что любая фигня, которую ты ляпнешь, сработает.
- В курсе, - моргнув, отозвалась я. – Но почему-то кажется, что отдавать приказы надо на латыни. Ну или на арамейском. На худой конец, на мандаринском. На этих языках слова звучат как будто весомее. Кстати, что-то я изменений не ощущаю. Сработало или нет?
- Понятия не имею. Должно сработать, если ты веришь или знаешь, что сработает. Ты – средоточие собственной силы. Так что только тебе и решать, что сработает, а что нет. Кстати, ты закончила?
- Думаю, да. Но у меня к тебе еще один разговор. Судя по всему, в этот мир скоро нагрянут незваные гости.
- Ага, слыхал. Дюжина.
- Ты что-то об этом знаешь?
- Немного, - пожал плечами Ангел. – Только то, что они типа адские псы и их кто-то призвал.
Я мигом навострила уши.
- То же самое мне говорили буквально сегодня. Что их призвали. То есть они не сами по себе сбежали и сунулись сюда по доброте душевной. Ты знаешь, кто их призвал?
- Не-а. Только сплетни всякие слышал. Иной раз покойнички хуже старушенций на скамейках.
Тот факт, что Ангелу почти ничего не было известно, ни разочаровал, ни удивил меня. Но ужасно хотелось узнать, кому, бога ради, на этой планете вздумалось вызвать псов из самого ада.
- Если что, солнце, будь очень осторожен. Я и представить не могу, на что эти твари способны и что тут могут натворить.
- Обо мне, что ли, беспокоишься? – ухмыльнулся он.
Я опять взяла его за подбородок, подтянула к себе и, ласково чмокнув в губы, отодвинулась.
- Я всегда о тебе беспокоюсь.
Ангел робко опустил голову.
- Дай знать, если еще что понадобится.
- А ты куда намылился?
- Миссис Гарса идет на концерт. Ее племянница стихи читать будет.
- То есть твоя племянница. Не забывай, все они и твои родные. Миссис Гарса хочет, чтобы ты называл ее мамой. А это неслабый показатель того, как она к тебе относится.
Пожав напоследок плечами еще раз, Ангел испарился. Он уже сделал первый шаг к тому, чтобы вернуться. Мы были не разлей вода больше десяти лет. Да, я узнала, что все это время он мне лгал, но это уж точно не помешает нам остаться друзьями. Ангел никогда не упускал шанса напомнить мне, что «технически» он старше, но в такие моменты, как сегодня, я чувствовала себя старшей сестрой. Может быть, потому, что он по-прежнему выглядел, как тринадцатилетний мальчик.
Снова взявшись за руль, я завела Развалюху и свернула на боковую улицу.
- Непростая у тебя жизнь, - задумчиво заметила Джессика.
- Вот прямо мечтала от тебя это услышать, - с ехидцей отозвалась я, останавливаясь перед заброшенной психушкой. Такие часто можно увидеть в клипах и ужастиках.
Глядя на дурдом, Джессика вздрогнула:
- Это логово демона?
- Не-а. Это логово моего друга. Заскочу по-быстрому и узнаю, живы или нет кое-какие люди. А вот следующая остановка – логово демона. Симпатичный такой домик недалеко от проспекта Вайоминг. Ладненький и вполне себе обыкновенный. Но я слышала, что стены там окрашены кровью девственниц. Или это все-таки терракотовая латексная краска из строительного магазина. Точно не знаю.
- Злая ты, - насупилась Джессика.
- Придумала бы что-то такое, что не орала бы мне в лицо мачеха каждый день с тех пор, как мне стукнуло два.
Взяв с заднего сиденья фонарик, я вышла из Развалюхи и оказалась лицом к лицу с цифровым замком на заборе из рабицы. Высокие ворота, как и весь забор, венчала колючая проволока. Выглядело симпатично, но, по моему глубокому убеждению, добавили ее зря. Для местных жителей колючая проволока не средство устрашения, а самый настоящий вызов, но Рейес считал, что нужно принять все возможные меры. Его забота о дурдоме согревала мне сердце. Он знал, как дороги мне Рокет и его сестра, и купил здание вместе с прилегающей территорией, чтобы Рокет не лишился дома.
Сам Рокет – как огромный ребенок. Умер в пятидесятых в этой самой психушке. Он гений, поразительное создание, которому известны все имена на земле. И он может сказать, жив человек или уже нет. Его знаниями я пользовалась чаще, чем, наверное, стоило бы. Сестра Рокета умерла от пылевой пневмонии, когда ей было лет пять, а теперь тоже живет в лечебнице. Но вижу я ее редко. Она прелестная, как куколка, и ужасно стеснительная.
Короче говоря, я стояла перед забором и пыталась придумать, как мне вломиться в дурдом, недавно ставший моим. Лезть на забор с колючей проволокой – не вариант. А кодом от замка Рейес еще со мной не делился. Звонить и спрашивать я точно не собиралась – хуже только сразу признаться, что я смылась. Надо было сначала заскочить к даэве и уговорить его поехать сюда со мной. Он бы меня и защитил, случись что-то неприятное. Правда, если бы Рейес об этом узнал, точно бы взбесился. Вряд ли, конечно, полностью слетел бы с катушек, но даже в теории с этим нельзя не считаться.
Впрочем, раз уж на то пошло, я не идиотка. И на самом деле не собиралась рисковать жизнью. Если появится адский пес, я смогу вызвать Рейеса. Даже в нематериальном виде он может меня защитить. Тем более что псы тоже нематериальные. Но Рейес все равно сочтет мои поступки опрометчивыми и импульсивными.
И, может быть, будет прав. Я положила ладонь на живот. Теперь нужно было заботиться не только о собственной заднице. Согласно пророчеству, жизнь булочки в миллион раз важнее, чем моя. И все-таки меня ждала работа и неоплаченные счета. Не могу же я в самом деле рассчитывать, что Рейес до конца моих дней будет постоянно рядом. Хотя, надо признать, мысль очень заманчивая.
Шагнув к воротам, я решила испытать удачу. Ввела на табло замка день рождения Рейеса – без толку. Попробовала свой – с тем же успехом. Потом прикола ради вбила еще одну дату и с отвисшей челюстью увидела, как кнопочка на дисплее загорелась зеленым, а секунду спустя открылись ворота. Я застыла, пораженная тем, что Рейес помнит день, когда мы с ним впервые встретились, так сказать, во плоти. День, когда его избивал Уокер, и когда я его остановила, чуть не оказавшись по уши в неприятностях.
Но оно того стоило. Ради Рейеса я готова пройти любые испытания. Развернувшаяся тогда на моих глазах драка хоть и разбила мне сердце, но навсегда изменила мою жизнь.
Подойдя к металлической двери, я ввела тот же код, и он снова не подвел. Что и говорить, меры безопасности, принятые Рейесом, вполне могли остановить всякое хулиганье. Правда, в основном сюда захаживали любители потусоваться, которых резко посещает желание разгромить это место, как только уровень алкоголя в крови достигает уровня их интеллекта. Психлечебница – здание историческое, завораживающее и для многих по-настоящему жуткое. Одним словом, потрясающее.
И все-таки, по-моему, Рейес перестарался с количеством мер предосторожности, учитывая, что здание, которое бросили еще в пятидесятых, давным-давно обветшало. Хорошо хоть сигнализации не было, но вся эта электроника приводила в изумление. Я бы еще поняла, к чему вся эта защита, если бы Рейес складировал тут оружие массового поражения.
Войдя в вестибюль, я пошла темному коридору, то и дело наступая на мусор, оставленный здесь любителями напиться без свидетелей, и тихонько позвала:
- Рокет!
Большинство ободранных поверхностей благодаря надписям, которые делал Рокет, казались прекрасными, как осыпающиеся отголоски древнего абстрактного искусства.
Когда я видела Рокета в последний раз, он выцарапывал на стене мое имя. А имена он пишет только тех людей, которые уже умерли или вот-вот умрут. Так что, увидев на стене собственное имя, я, мягко говоря, не обрадовалась. Но это случилось еще до новостей о булочке. Теперь игра пошла по другим правилам, и умирать в ближайшем будущем я точно не собиралась. Моя дочь должна появиться на свет. Ее рождение предсказал один парень задолго до того, как изобрели нарезанный хлеб. Наверняка Рокет что-то напутал. Между прочим, не впервые. То есть технически он ни разу пока не ошибался. Он предсказал смерть Рейеса, и Рейес действительно умер на несколько секунд, но я вернула ему жизнь поцелуем. По крайней мере так утверждает мой жених. Выбора не было: приходилось верить, что записи Рокета точны, но рано или поздно они могут стать ошибочными. Будучи сверхъестественным существом, кое-чему я успела научиться. Всегда есть выход. Раз уж умирать я не планирую, то буду лгать, изворачиваться и красть, чтобы с булочкой ничего плохого не случилось. А чтобы обеспечить себе достаточно долгую жизнь, мне нужна информация.
К сожалению, вытащить ее из Рокета не так-то просто. Но он поделится со мной парочкой подробностей, даже если придется их из него выдавливать. В первую очередь, конечно, нужно узнать о жертвах. Надолго удержать внимание Рокета невозможно, поэтому, если придется выбирать между мной и жертвами, я выберу последних. Их могли похитить, а значит, они все еще живы и страдают. В такой ситуации их безопасность на первом месте. А потом, может быть, мне удастся убедить гения рассказать и о моей кончине. Кончины – это всегда хреново, а моя уж точно будет самой хреновой на свете. Особенно с моей колокольни. Хотя говорить наверняка еще рано.
Я дошла до лестницы в подвал, где с некоторых пор Рокет проводил много времени, потому что здесь было несколько чистых стен. Включила фонарик и стала спускаться вниз, все медленнее и медленнее с каждой ступенькой.
- Не могла выбрать место пострашнее? – спросила Джессика, появившись у меня за спиной с прижатыми к груди руками, словно боялась к чему-нибудь прикоснуться.
- Страшнее не бывает, - отозвалась я, мысленно радуясь, что смогла ее напугать. Даже чуть не заорала «Один – ноль в мою пользу!», но вовремя одумалась.
- У кого-то неприятности, - раздался в воздухе звонкий голосок.
Я узнала голос – это была Сахарная Слива (само собой, имя ненастоящее), которая утонула, когда ей было девять. Недавно она стала жить с Рокетом и Синей Незабудкой, его сестрой. Чему лично я радовалась безмерно. До того как обосноваться в дурдоме, СС имела дурацкую привычку повсюду таскаться за мной и требовать держаться подальше от ее брата, Дэвида Тафта, который служил офицером в участке дяди Боба. А еще она частенько предпринимала попытки выцарапать мне глаза. Не самое подкупающее поведение.
Поскольку мы с Тафтом едва выносили друг друга, обвинения Сливы были совершенно беспочвенны, но она все равно видела во мне угрозу, пока ее братец не начал «якшаться со шлюшками». Ее слова. После этого она решила, что я просто обязана с ним встречаться. Слава богу, Слива была слишком занята, строя из себя Крисси из «Трое – это компания», и не особенно давила на меня по этому поводу.
Мы с Джессикой обернулись. На СС, как всегда, была видавшая виды розовая пижамка в сахарных сливах. Длинные светлые волосы свисали на спину спутанными прядями. Даже после смерти огромные голубые глаза мерцали серебром. Весь ее бестелесный, призрачный облик был сероватым, но для меня Слива была такой же плотной, как и местные стены.
Эта особая серость сразу выдавала призраков. Серость и холод. Но самая главная отличительная черта умерших – я не улавливаю от них эмоций, как от живых людей. И все-таки, кроме этих признаков, есть в покойниках нечто почти незаметное, почти неуловимое, на что все мои инстинкты дают однозначный ответ: эти люди больше не принадлежат миру живых. Когда я встречаю призрака, эта особенность каким-то чудом фиксируется краешком сознания, позволяя сразу понять, кого видят мои глаза. С самого своего рождения я знала, что есть два типа людей. Живые и мертвые.
Гораздо сложнее было привыкнуть к тому, что, оказывается, далеко не все видят покойников. В детстве это доставляло мне кучу проблем. Особенно с мачехой. Но это долгая история. Или точнее дюжина долгих историй. Так что как-нибудь в другой раз.
Слива ласково прижимала к груди ободранную куклу Барби, волосы на голове которой были обстрижены клоками. Ни капельки не жутко, правда? Бедняжка Барби! Ее друзья будут в ужасе. Тафт как-то говорил, что его сестра постоянно обрезала куклам волосы. Новость была почти пугающей. Я, видите ли, изредка вынуждена спать, а с мыслью о том, что мертвый ребенок, которому очень не помешал бы хороший врач, обстрижет мне во сне волосы, уснуть не так-то просто.
- И почему на этот раз у меня неприятности? – спросила я у Сливы, присев перед ней на корточки и стерев грязь с ее щеки.
Она была очень красивой девочкой. Сердце кровью обливалось, когда я представляла, какой она могла бы стать, будь у нее шанс. Ужасно несправедливо, когда отбирают такую юную жизнь.
- Потому что ты скоро умрешь.
Хотя, если подумать, может, оно и к лучшему, что она больше не ходит среди людей и разных острых предметов. Имелось у меня маленькое подозреньице, что Слива могла стать серийной убийцей. Или телепродавцом. Что для меня почти одно и то же.
- Я все-таки надеюсь, что этого не случится.
- А я надеюсь, что случится. Ты можешь жить с нами.
- Она просто прелесть! – проворковала Джессика, присаживаясь рядом со мной. – Как тебя зовут?
Слива нахмурилась:
- Мне нельзя разговаривать с незнакомцами. Нельзя говорить им, что меня зовут Бекки, что мне девять лет и…
- Ты видела Рокета? – перебила я, иначе мы тут весь день проторчим.
- Кучу раз. Мы постоянно с ним видимся.
- А знаешь, где он сейчас?
- Может быть, - пожала плечиками СС. – Но сначала ты должна избавиться от злого дяди.
Я сдвинула брови:
- Какого еще злого дяди?
- Который спит в холодной комнате и есть кошачью еду пальцами прямо из банки.
Ей-богу, я чуть не поперхнулась.
- Солнышко, ты хочешь сказать, что здесь кто-то живет?
Она кивнула, все сильнее и сильнее наглаживая Барби по лысой голове.
Какого черта? Как сюда мог кто-то пробраться, учитывая все меры безопасности? Колючая проволока – это ерунда, но коды на дверях должны были помочь.
- Он вырезал дыру в заборе такой огромной штуковиной и пролезает сюда через окно в подвале. А еще постоянно приносит пакеты.
Ага, теперь понятно.
- Наверное, он бездомный.
- Ничего подобного. Дом у него есть.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что он туда ходит, - ответила Слива и куда-то показала.
Знать бы еще куда. Внутри здания я плохо ориентировалась, где и что находится снаружи.
- Он постоянно ходит в тот уродливый дом, а потом возвращается сюда, - добавила СС.
То есть этот «дядя» вламывается в чей-то дом? Что ж, придется выяснять.
- Ну ладно. – Охнув, я взяла ее на руки. Призраки для меня не только плотные, но еще и тяжелые. Ума не приложу, как может быть тяжелым человек, который проходит сквозь стены. – Отведешь меня к нему?
Слива опять куда-то показала, и мы с Джессикой двинулись вперед, пока не пришли к открывающейся в обе стороны двери, ведущей в кухню.
Я прижалась к стене и шепотом спросила у Сливы:
- Он там?
С круглыми, как блюдца, глазами, она перестала жевать пластмассовую голову Барби и пожала плечами. Да уж. Этот парень пугал ее до чертиков.
Я повернулась к Джессике:
- Иди и посмотри, чисто ли на берегу.
- Я? – взвизгнула та. – Почему я? Сама иди и смотри, чисто ли на берегу.
- Джессика, - громко вздохнула я, - ты теперь призрак. Он тебя даже не увидит. Ты можешь просунуть голову сквозь стену, и никто не заметит.
- А мне плевать. – Стиснув зубы, Джессика демонстративно отвернулась.
Замечательно.
- Фиг с тобой, - прошептала я. – Тогда стой на стреме. Но если кто появится, сразу предупреди. Capisce[12]?
Какой, черт возьми, толк от мертвых бывших подруг, если они отказываются шпионить, когда мне это позарез нужно? Наклонившись вбок, я попробовала заглянуть в круглое окно в двери, но помешали слои накопившейся за годы грязи и большое круглое лицо с застенчивой улыбкой.
- Рокет! – выдохнула я, а потом быстро прошептала: - Там кто-то есть?
Он продолжал улыбаться, и я уже было подумала, что он меня не понял, но потом все-таки оглянулся, снова повернулся ко мне и покачал головой. Пухлые черты все еще сияли от улыбки. Кстати, Рокет лысый. Чуточку даже похож на Сливину Барби.
Покрепче прижав к себе Сливу, я вошла в кухню и, обняв Рокета свободной рукой, поздоровалась:
- Привет, Рокет.
- Мисс Шарлотта! Вы все еще живы!
- Ага, я в курсе, спасибо. Ты видел человека, который сюда приходит?
Он кивнул и показал на «холодную комнату». На самом деле когда-то это был здоровенный холодильник. Видимо, холодной комнатой Слива называла его вслед за Рокетом, который жил и умер здесь в пятидесятых, потому что сейчас в этой комнате было так же тепло, как и во всех остальных.
Посадив СС на алюминиевую столешницу, я с фонариком в руке потихоньку приблизилась к темной комнате. Напрочь проигнорировав просьбу остаться снаружи и вцепившись в мой свитер, попятам шла Джессика. Дверь в бывший холодильник была приоткрыта. Я резко распахнула ее и увидела, что внутри никого нет, но недавно точно кто-то был. Повсюду валялись пакеты из «Макдональдса». В воздухе висел застарелый запах сигаретного дыма. Из самодельной пепельницы буквально вываливались окурки. У стены лежали пара одеял и грязная подушка. Рядом – фонарик и несколько порножурналов. Оставалось только надеяться, что Незабудка и Слива не видели ни обложки, ни самого мужика, пока он листал страницы. Хотя черт его знает, что можно рассмотреть в свете ультрафиолетового фонаря.
- У меня есть для тебя парочка имен, - сказала я Рокету, осматриваясь по сторонам.
Честно говоря, место не казалось похожим на обычное логово бомжа. Здесь вообще не было одежды и всего того, что обычно таскают с собой бездомные. Например, моя подруга Мэри возит в магазинной тележке уйму одеял и консервных банок. А тут – ничего такого.
Я быстренько оглянулась на Сливу. Она не сдвинулась с места и снова жевала голову Барби, то и дело беспокойно косясь по углам. С чего ей вдруг бояться живого человека? Если, конечно, речь именно об этом.
- Вы какая-то другая, мисс Шарлотта.
Я глянула на Рокета:
- В каком смысле?
- Внутри вас что-то есть, - ответил он, глядя на мой живот.
- Ага, есть, - тихонько рассмеялась я.
Поразительно, что он это понял. Булочка – самая большая новость в моей жизни. Да и забеременела я всего-то пару недель назад. Даже тест еще не делала. Но с самого начала ощущала тепло будущей дочери. И все-таки мне никогда не понять, как Рокет умудрился ее почувствовать. Она же даже до размеров пушистой ивовой почки не доросла! Кстати, можно ведь пока так ее и назвать: Пушистая Ивовая Почечка. ПИП. Или ради удобства – Пип.
- Как это произошло? – спросил Рокет, глядя на меня так, словно я отрастила вторую голову.
Ну уж нет, говорить с ним на эту тему я точно не стану. Ему прекрасно живется, образно выражаясь, и без анатомических подробностей, так что пусть еще поживет без лекции о тычинках и пестиках. Надеясь найти хоть какую-то подсказку о захаживающем сюда человеке, я принялась копаться в куче, сложенной в углу, перебирая всякий мусор двумя пальцами, как будто он меня укусит. Но нашла только старые чеки из «Макдональдса», салфетки и окурки.
- Готов услышать имена?
Рокет наклонился ко мне, наблюдая за каждым движением:
- На старт, внимание, марш!
- Ладненько. Итак, Фабиана Мари Луна. Родилась в Белене.
Он выпрямился и закрыл глаза. Ресницы затрепетали, словно Рокет просматривал внутренние файлы. Представить не могу, каково это – держать в голове миллиарды миллиардов имен. Я временами имя собственной сестры забываю.
Рокет открыл глаза:
- Мертва.
- Черт!
Я шагнула к клочку бумаги, втиснутому между деревянными половицами.
- Нельзя нарушать правила, мисс Шарлотта.
- Извини, Рокет. – Кое-как мне удалось вытащить бумажку из щели. Ругаться – значит, нарушить правило. А у Рокета на тему всяких правил тот еще пунктик. – А как насчет Анны Мишель Гальегос?
- Сорок восемь мертвы. Двенадцать живы.
- Если она умерла, то совсем недавно. Родилась в Хьюстоне, но выросла здесь, в Нью-Мексико.
На этот раз ответ я получила быстрее:
- Мертва. Могу показать.
Рокет потащил меня из холодильника, но я остановила его, погладив по руке. Он хотел показать мне стену, где написал это имя.
- Я тебе верю, милый. Просто мне грустно. Я надеялась, они живы. И еще одно имя: Теодор Джеймс Чендлер. Из Альбукерке.
На этого парня я возлагала огромные надежды. Его жена нашла записку только сегодня утром. Может быть (только может быть!), он все еще жив.
- Не мертв, - отозвался Рокет и, стоило моим надеждам расцвести буйным цветом, начал что-то считать на пухлых пальцах.
- Значит, он еще жив? Ты знаешь, где он?
- Ни где, ни как, - продолжая медленно считать, ответил Рокет. – Только жив или мертв.
Я полезла в карман за телефоном, как вдруг у Рокета закончились пальцы.
- Мертв.
- Минуточку! Тед Чендлер умер? Он же был жив две секунды назад!
- Нет-нет-нет, уже мертв.
Я заморгала, глядя на Рокета.
- Наверное, он не оплатил счет за электричество, - приподняв брови, сказал гений, как будто это все объясняло.
Весть о смерти Теда капитально меня подкосила. Я тут, видите ли, разыгрывала из себя детектива (то есть я, конечно, и есть детектив, но все равно), копалась в мусоре и порножурналах со слипшимися страницами, а в это время где-то умирал человек.
Я написала дяде Бобу мрачное сообщение:
«Все трое мертвы».
И получила ответ:
«Твою мать. Они с тобой?»
«Нет. Видимо, уже перешли».
Дядя Боб точно не знает, как все происходит, но ему известно достаточно, чтобы верить всему, что я говорю. Даже если звучит это… странно. Когда-нибудь я ему расскажу, кто я такая на самом деле, а пока он просто верит мне на слово.
«Собираюсь поговорить с родственниками жертв», - написала я.
«Дай знать, если что-то выяснишь».
«Лады».
Тяжело вздохнув и пытаясь подавить завладевшую сердцем боль, я сосредоточилась на текущей задаче – на бездомном извращенце из холодильника. На самом деле я понятия не имела, склеились страницы в журналах или нет, но выяснять однозначно не собиралась. Да уж, давно пора носить с собой резиновые перчатки. Правда, только этого мне в жизни и не хватает – стирать перчатки, водительское удостоверение и ключи от машины. Кто бы знал, сколько брелков я уже сменила!
- Сегодня он здесь был? – спросила я у Рокета, в десятый раз осматривая комнату в поисках хоть каких-нибудь подсказок, кем был этот мужик.
Не услышав ответа, я обернулась.
Никого не было. Ни Джессики. Ни Сливы. Ни Рокета.
Освещая лучом фонаря темные углы, я медленно пошла обратно в кухню, но так ничего и не увидела. Зато кое-что почувствовала. Холодную руку, грубо прижатую к моим губам.