* * *

В конце Главной улицы Эдгар увидел красный автомобиль с нарисованными на капоте усами и постучал в окно. Джеймс опустил стекло и высунул руку, стряхивая пепел с сигареты.

– Чего надо?

– Джеймс? Я – Эдгар, помнишь меня?

Джеймс лениво затянулся, казалось, смеривая его взглядом, и Эдгар переложил пакеты с покупками из одной руки в другую.

– Ага, – наконец протянул Джеймс.

– Можно задать тебе вопрос?

«Ты любишь Изолу? – рвалось с его губ, до этого успев полностью заполнить разум. – И, что еще более важно, любит ли она тебя?»

– Дай-ка угадаю, – фыркнул Джеймс. – Изола крутит с тобой динамо?

Эдгар не ответил, и Джеймс довольно нервно рассмеялся, прикуривая очередную сигарету. Затянулся и продолжил:

– Слушай, скорее всего, дело не в тебе. Она просто такая. Сначала делает что-то одно, потом сразу противоположное. Словно пытается быть двумя Изолами сразу. – Его лицо стало равнодушным. – Надеюсь, ты тот, кого она ищет.

Эдгара охватило смятение.

– Я видел вашу фотографию, – выпалил он, пока Джеймс переключал передачу, намереваясь продолжить движение. – Совсем недавнюю, где вы с Изолой на каком-то карнавале. И я просто подумал, ну, вы…

Джеймс снова рассмеялся, сощурив темно-карие глаза.

– Мне нравилась эта девушка, чувак, – признался он, игнорируя невысказанный вопрос. – Я думал, что смогу снова сделать ее счастливой.

– А кто говорит, что она несчастна? – Эдгар почувствовал, что щеки краснеют от этого мнимого пренебрежения. Неужели это он сделал ее такой печальной?

– Это из-за ее мамы, приятель, – ответил Джеймс, качая головой. – Уже семь лет прошло, а она до сих пор несчастна из-за мамы.

Эдгар вспомнил слова Изолы о болезни мамы и о том, как она винила в этом себя и свое рождение. Провел рукой по голове – волосы на ощупь внезапно показались колючими – и холодно произнес:

– Ее мама не могла уберечь себя от болезни, Джеймс. В этом никто не виноват.

– Ага. Именно так Зола всегда и думала. Что ее мама не выбирала, болеть или нет. Ну конечно.

Молчание было таким же невыносимым, как и разговор. Джеймс заполнил паузу, выдохнув дым из ноздрей, словно дракон.

– Она словно пытается жить чужой жизнью, – спустя несколько секунд тихо сказал он, глядя прямо перед собой. – Не знаю, может, она подхватила это от своей психованной мамаши. Думаю, именно поэтому она постоянно меняет внешний вид, понимаешь? Как будто пытается приспособить к себе вторую личность.

– Ага, – кивнул Эдгар, и моментально вспомнил – словно обухом по голове ударили. – Типа вроде как первая Изола была настоящей Изолой… – пробормотал он себе под нос.

За автомобилем Джеймса выстроилась уже вереница машин. Водители нетерпеливо жали на клаксоны; Джеймс и Эдгар услышали это одновременно и вынырнули из глубоких вод своих тяжелых мыслей.

Когда красная машина тронулась, а окурок Джеймса вылетел из окна, словно нежное прощание, Эдгар задумался.

Неужели в этом все дело? Неужели Изола думает, что из-за общего имени с покойной сестрой поэта должна расплачиваться за годы, которые не суждено было прожить первой Изоле? Раньше она говорила, что считала, будто умрет в девять лет, и с того самого девятого дня рождения жила в подсознательном ожидании смерти, которая так и не пришла. А теперь, в шестнадцать, не знала, как жить дальше.