Глава 29.Гори, ведьма, ярко!

Месяц Жатвы, Жатвень по Старому Календарю.?

Сорок восьмой год эры Нового Бога.

С момента смерти Даны, Веста прекратила верить в некоторые вещи, казавшиеся ей незыблемыми в детстве. Её бабушка всегда оставляла блюдце с молоком, чтобы задобрить духа, живущего в доме, вешала над порогом пучки Кошкиной Травы и Петушиного Хвоста, отпугивающих дурную силу, читала заговоры в Страшную и Святые ночи, вышивала защитные знаки на одежде и плела амулеты… Наблюдая за тем, как та умирает, Веста поняла — от всего этого толка мало. Эти маленькие хитрости ни разу не спасали их от разъяренной толпы или одержимых борцов с язычниками… Им помогали быстрые ноги и безлунные ночи. И разве травы и слова могут уберечь её от длани Доминика? Вряд ли.

Но всё равно кое-что осталось. Эти простые ежедневные ритуалы: нашептать на воду перед тем, как умыться — пусть мысли будут такими же чистыми и ясными, поблагодарить Иллаю за крепкий сон — именно её колыбельная уводит всех в царство сновидений, повязать на руку заговоренную красную ленту — убережет от беды, отблагодарить тех, кто дал тебе приют на ночь.

— Ты действительно полагаешь, что местному духу придется по душе моя стряпня? — скептически заметил Вигго, наблюдая за тем, как Веста оставляет на подоконнике немного пригоревшей каши.

Они ночевали в заброшенном доме. В таких обычно водятся духи. Некоторые могут быть против внезапных гостей. А проклятия незримых въедливая штука, от которой так просто не избавиться.

Веста в ответ на вопрос вора только пожала плечами. Она тихо поблагодарила духа за гостеприимство и начала собирать вещи. Вигго же продолжал вслух размышлять:

— Будь я на его месте, так проклянул бы тебя лишь за то, что ты этой гадостью пытаешься меня угостить.

В ответ на что Веста заметила:

— Ты и окажешься, если продолжишь сидеть на месте без дела.

— Женщины, им лишь бы угрожать… — тяжело вздохнул Вигго и принялся за сборы.

Он ни разу не спросил её о том, что же на самом деле произошло в Белом городе, а Веста сама и не спешила рассказывать. Истерика прошла, и ведьма, быстро вытерев слезы, отстранилась от вора, заметила, что им не помешало бы оставить город. Чёрные Псы до сих пор ищут её… Вигго еще несколько секунд обеспокоенно вглядывался в лицо ведьмы, но вопросы задавать не стал. Захочет — расскажет.

Прошел четвертый день с тех пор, как они оставили Белый город. Русло Чертовки расширилось, сама река, еще не попавшая в ухищренные сети городских каналов, бурлила, с веселым плеском преодолевая пороги. Местность менялась: дорога то поднималась вверх на холмы, то спускалась в холодные низины. Чем дальше они уходили на север, тем чаще им попадались заброшенные деревни, даже небольшие городки. Ни души. Южный пот и чума изрядно порезвились по этим краям, собирая свою жатву для Хромого Всадника.

Порой проходя мимо таких домов, Веста замечала, каким угрюмым становился Вигго. Ведьме не составило большого труда догадаться, с чем связана столь резкая перемена настроения. Скорее всего вспоминал, как чумная смерть забрала и его родных…

Они оба вздохнули с облегчением, когда к вечеру натолкнулись на небольшую деревню Смородиновку. Уже опустилось прохладное, выцветшее покрывало сумерек. Остывающй воздух чуть покалывал холодом за щеки. А вдалеке маняще переливались огоньки живого городка.

Постоялый двор нашелся быстро. Невысокое здание с вывеской "У Доброго Питера". Одна только мысль о сытом ужине и уютной кровати заставили усталых путников ускорить шаг.

— Ты даже не представляешь, Веста, как я рад живым людям, — улыбнулся Вигго, толкая дверь трактира. — Наконец-то, нормальная еда и теплая постель!

Уставшая ведьма молча с ним согласилась. Ей и самой вид опустошенных чумой домов осточертел. Слишком мрачные и угрюмые, полные черных пугающих теней и призраков…

Они заняли столик поближе к камину, прямо напротив входа. Вигго ушел искать хозяина, чтобы узнать насчет комнаты, Веста же, посидев немного, стянула куртку. Тепло, исходящее от огня, накатывало приятными согревающими волнами, усталость в ногах постепенно затихала, также унялась и тупая боль в спине.

Веста с наслаждением подумала о том, как поднимается наверх, разденеться и уюркнет под одеяло… И можно будет забыть обо всех невзгодах, хотя бы до утра.

Но её планам, увы, не суждено было сбыться.

Ведьмам действительно везет на неприятности.

Услышав отголосок своего имени, Веста резко подняла голову и замерла, встретившись взглядом с человеком, который только — только перешагнул порог. Он был невысок, одет в серый балахон с капюшоном. Его худые руки с длинными тонкими пальцами, в которых он держал четки, и вытянутое лицо с бледной кожей были Весте знакомы. Даже очень.

Глядя в его темные, илистые глаза, ведьма не могла ни слова вымолвить, только почувствовала, как сердце начинает биться всё быстрее и быстрее. Словно ощутив возникшее напряжение, замолки и люди вокруг. Они не сводии глаз со жреца.

Слуга Единого нарушил молчание первым. Он поднял руку и указал пальцем на Весту. Его громкий, звучный голос поднялся к потолку и сполз по стенам:

— Ведьма! Слуга Отверженного! Во имя Единого и всех Его святых, схватите ведьму!

История вернулась к своему началу. Такой вот замкнутый круг. Веста посмеялась бы над этим, если бы всё это происходило не с ней. Стоило ли вообще проделывать настолько большой путь, чтобы оказаться снова в руках Красных Мечей?

На этот раз её заперли в храме, в комнате с маленьким окном и без мебели, связав руки за спиной. Компанию ей составляли только копошившиеся в углах мыши, да тоненький лучик лунного света, пробившейся сквозь завесу облаков.

Жрец cорвал ленту с её запястья и сжег в камине, рассказывая людям, как проклятая ведьма избежала заслуженной кары в прошлый раз. Это из-за нее, Весты, на деревню обрушились несчастья. Это она виновата в чуме. Такие, как она, служат Отверженному, служат Злу и губят невинные души.

Стоило жрецу выкрикнуть "схватить, ведьму", как люди повскакивали со своих мест. Кто-то вышиб стул из-под Весты, кто-то толкнул девушку на пол, а кто-то поднял, заломив руки за спину. Затем пожаловали в корчму и Красные Мечи. На этот раз они не стали зачитывать ей обвинения, а просто увели колдунью и закрыли в храме, посчитав, что святое место заблокирует ведьминскую силу.

Веста поморщилась от боли — саднящая боль поселилась в боку, после того, как кто-то пнул её по ребрам. Ведьма не увидела Вигго, потеряв его из виду, когда люди набросились на нее. Оставалось только надеяться, что с вором всё хорошо и он поможет ей выбраться.

Когда раздался шум, тяжелые шаги и приглушеннные ругательства, у Весты похолодело в груди. Неужели уже? Её казнь назначили, как и положено, на утро. Вместе с первыми лучами солнца уйдет не только ночь, но и её порождение.

Дверь распахнулась, впуская желтый свет, а вместе с ним и людей. Они тащили за собой еще одного. Он сопротивлялся и ругался, но резко замолк, увидев её. Веста с нарастающим отчаянием наблюдала за тем, как они привязывают Вигго к деревянной балке, подпирающей потолок. Точно такой же, к какой была привязана и она сама.

Жрец, осенив святым знаком комнату, ушел, а вместе с ним остальные. Вигго же посмотрел на Весту.

— Вот знаешь, меня называли, как угодно, но правой рукой Отверженного и колдовским отродьем впервые. Тоже мне спокойный вечерок…

Замолк ненадолго, а затем заговорил снова, чтобы хоть как-то рассеять гнетущее молчание:

— Они схватили меня сразу же. Я думал спрятаться, да вытащить тебя ночью, но этот проклятый жрец узнал, что мы вместе пришли. Решил, что я пособничаю в колдостве, — раздраженно сплюнул на пол. — Так, что гореть нам на костре вместе, Веста.

Всё, что смогла выдавить из себя девушка, было тихое:

— Прости.

— Ай, — подал Вигго голос спустя несколько секунд, — я попадал в ситуации и похуже, Веста. До рассвета еще достаточно времени. Его хватит, чтобы я нас вытащил. Надо только развязать эти чертовы веревки… — пробормотал он. — Как ни крути, красавица, а от живых одни сплошные проблемы. Мертвые были куда более гостеприимны.

Веста подвигала руками. Хорошая крепкая веревка, и узел завязан на славу. Красные Мечи знают свое дело, с этим не поспоришь.

Наверное, правду говорят, от ведьм одни неприятности. И она, Веста, тому доказательство.

Повоевав безуспешно с веревками, Вигго подал голос.

— Ладно, мне надо подумать… Может, раз уж все равно сидим за колдовство, может наколдуешь что-нибудь для нашего спасения? — и поймав на себе тяжелый взгляд Весты, сразу же добавил. — Расслабься, Веста, я пошутил. Похоже у тебя с этим святошей сложились весьма интересные отношения.

— Если под отношениями, ты имеешь ввиду попытку сжечь меня за колдоство, то да. Они у нас действительно интересные, — шумно вздохнула. — В первый раз меня вытащили Чёрные Псы, но сейчас они вряд ли помогут.

— Да уж, веселая у тебя жизнь.

— Кто бы говорил.

Вигго хмыкнул.

— Я родился в рубашке, Веста. Спроси у любого, кто со мной знаком. Мы выкрутимся. Надо только придумать, как.

Она ничего не ответила на это.

Прошло немного времени, и Веста сама не заметила, как задремала. Видимо, усталость дала о себе знать. Вот она сидела, наблюдая за тем, как Вигго пытается выпутаться, ругаясь себе под нос, а потом тяжелые веки сомкнулись и буквально за мгновение девушка провалилась в объятия сна.

Сновидение было темное и вязкое, пахнущее опалеными волосами, кровью и недавно скошенной травой, а еще тем особым крепким, кружащим голову запахом его тела. Сон кричал ей в лицо множеством голосов, хлестал по лицу. У него были сильные руки, который сперва заключали её в нежные объятия, а потом стискивали до боли в ребрах. И в этот раз у сна было лицо. Красивое, волевое, с ясными васильковыми глазами и светлыми медовыми волосами, выгоревшими до льняньного оттенка на солнце. Лицо, которое она пыталась забыть всё это время…

— Веста!

Она резко открыла глаза и поймала на себе взволнованный взгляд Вигго. Тот облегченно выдохнул, заметив, что ведьма проснулась.

— Хвала Единому… Ты плакала во сне, — пояснил он.

Девушка попыталась сесть удобней, кривясь от боли в затекших конечностях. Только сейчас она и почувствовала влагу на своих щеках.

— Приснился кошмар, — коротко пояснила ведьма.

— Снова зеркала?

У Весты вырвался усталый вздох.

— Не совсем… — а потом призналась. — Помнишь, ты перед боем спросил, что сделал тот парень, в которого я влюбилась? Так это был он.

— Что он сделал?

Веста передернула плечами, сбрасывая оставшееся от сна неприятное ощущение:

— Долгая история. Мне казалось, это и есть любовь. Он был сыном барона, а я же… Сперва не могла даже поверить, что он обратил на меня внимание. Это было сразу после смерти Даны, я переехала в другой город. Думала, там всё будет иначе… Но наверное, ведьмы не рождены для любви. Сказка закончилась так: прекрасный принц получил, что хотел, а потом обвинил меня в том, что я его приворожила. Натравил на меня толпу. Еле ноги унесла.

— Мда… — протянул Вигго задумчиво. — Знаешь, полюби меня такая ведьма, как ты, я бы уж точно не пытался избавиться от нее подобным образом.

Его слова вызвали у Весты слабую улыбку.

— Сочту за комплимент.

Ответить Вигго не успел. Снова послышались быстро приближающиеся шаги, дверь распахнулась, и через порог шагнули двое. Жреца Веста не увидела, но отчетливо услышала его голос, приказывающий доставить отродье Отверженного на главную площадь. Она бросила быстрый взгляд в окно, где еще не растаяла густая темнота ночи. Неужели слуге Единого настолько не терпится отправить её проклятую душу обратно в Бездну?

— Что происходит? — надломленным голосом спросила Веста у солдата, который развязывал ей руки. — До рассвета есть время… Еще не взошло солнце…

— Уже нет, — не сдержал тот широкой улыбки. — Тебя сожгут сейчас, а этого ведьмака на рассвете.

Вигго дернулся было в его сторону, но веревки держали его крепко. Он прорычал:

— Только тронь её пальцем и пожалеешь. Клянусь твоим Единым и всеми его святыми!

Его слова вызвали смех у Красных Мечей. Один вывел Весту из камеры, второй же задержался, чтобы проучить "колдуна". Когда закрывали за ней дверь, до ведьмы донеслись глухие отзвуки ударов.

Ночь подходила к концу, но до восхода солнца оставалось несколько часов. Поднявшейся ветер пригнал тяжелые тучи — утро ожидалось хмурым и холодным. Невзирая на позднее время жители Смородиновки не спали. Они стояли на площади, окружив столб и сложенную вокруг него снопами солому. Мужчины, женщины, старики и дети — все провожали Весту долгими взглядами, предвкушая интересное зрелище. Здесь был и жрец — он уже ждал колдунью на помосте, скрестив руки на груди.

В воздухе стоял свежий запах сосновых досок и смолы. Четыре ступеньки, и вот ведьма на помосте. Её подвели к столбу, высотой не меньше сажени. Над макушкой Весты было вбито кольцо, от которого отходила цепь с наручниками. Они громко щелкнули, сомкнушись на запястьях девушки.

Вот, и всё.

Жрец, не скрывая своего торжества, начал зачитывать молитву, прося Единого не бросать заблудившуюся во тьме душу. Порой его громкий голос дрожал от предвкушения. Ему не терпелось отправить еще одну черную душу к Отверженному в Бездну.

Веста его не слушала — задрав голову, она рассматривала темное небо, думая о том, какое же оно красивое. Жаль, звезд не видно. Ей бы хотелось взглянуть на них в последний раз.

Ветер задул сильнее, шурша опавшей листвой и раскручивая флюгер на крыше храма. Где-то вдалеке громыхнуло. Собиралась гроза.

Жрецу передал факел один из солдат.

— Последнее слово, ведьма? — тихо спросил он у Весты, приблизившись.

Та улыбнулась. Как и в прошлый раз она тщательно спрятала свой страх перед ним.

— Увидимся в Бездне, жрец.

Он криво усмехнулся.

Солома занялась огнем быстро.

А после жрец нового бога бросил в пасть просыпающегося огня и еще кое-что — небольшую шкатулку из красного дерева.

Горький дым застревал в горле, проникал в легкие и оседал там, не давая сделать полного вдоха. Жар подбирался всё ближе, жадные языки пламени тянулись к ней — огненный зверь быстро рос, пожирая то, что ему оставили люди. Веста закричала, но вскоре её крик оборвался…

От дыма не было никакого спасения.

От огня тоже.

А люди стояли вокруг, смотрели, пожирали глазами её смерть, не упуская ни единой детали, их злобные вопли доносились сквозь оглушительный треск пламени. Очередное представление. Посморите, добрые люди, как мы расправляемся со злом! Посмотрите, как ведьма корчится в муках! Молитесь своему богу, молитесь святым, и её предсмертное проклятие не падет на вас! Огонь очистит даже самую черную душу!

В легких поселился невидимый хорек, огрызаясь на каждый вздох и царапая грудь изнутри.

Веста закрыла глаза.

Последнее, что она запомнила: блеск молнии на мгновение высветил ту, что стояла так близко к её смерти. До боли знакомый силуэт и одновременно с этим увиденным впервые. Веста была готова покляться — они встречались раньше. Но где? Фигура махнула ей рукой и в следующее мгновение исчезла.

В то же мгновение грянул гром.

Небеса содрогнулись.

И на землю хлынул холодный дождь.