Назад в Сан-Франциско

Камерон был счетоводом. На пути в Сан-Франциско блевал девятнадцать раз. Он норовил сосчитать все, что бы ни делал. Когда Грир только познакомился с Камероном много лет назад, его это слегка нервировало, но теперь он к такому привык. Пришлось, иначе бы он просто свихнулся.

Люди порой интересовались, чем это Камерон занимается, и Грир обычно отвечал:

– Что-то считает. – И люди спрашивали:

– Что считает? – И Грир отвечал:

– Какая разница? – И люди говорили:

– А-а.

Обычно дальше люди не заходили, потому что Грир с Камероном были очень самоуверенны – по-крупному, вразвальцу и ненароком, от чего люди обычно и нервничают.

Вокруг Грира с Камероном витало такое представление, что они способны справиться с любой возникшей ситуацией при минимуме затраченных усилий и с максимальным эффектом.

За крутых или подлых их никогда не принимали. А принимали за ненарочную эссенцию, дистиллированную из этих двух свойств. Вели себя они так, словно сошлись накоротке с тем, чего никто больше не видел.

Иными словами, все при них было. Мозги таким ебать не захочется, пусть Камерон вечно все и считает, и вот он насчитал девятнадцать блёвов на обратном пути в Сан-Франциско. Их образ жизни – убивать людей.

А однажды в плавании Грир спросил:

– Сейчас сколько?

И Камерон ответил:

– Двенадцать.

– А подступало сколько?

– Двадцать.

– И как выходит? – спросил Грир.

– Примерно поровну.