на главную | войти | регистрация | DMCA | контакты | справка | donate |      

A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z
А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я


моя полка | жанры | рекомендуем | рейтинг книг | рейтинг авторов | впечатления | новое | форум | сборники | читалки | авторам | добавить



XXVIII

День клонился к вечеру, пора разводить костер, готовить ужин, но жаль было расставаться с теплым песочком.

– Смотрите, как красиво сверкают весла, – сказал средний брат. – Ему не хотелось продолжать разговор, перераставший в спор.

Все повернулись к реке и увидели выходящую из-за поворота маленькую флотилию байдарок – одна, потом другая, третья… На каждой было по два гребца, весла слаженно опускались и поднимались, дюралевые лопасти, взлетая, вспыхивали на закатном солнце.

Это была уже третья группа байдарочников, проходившая мимо, и старший брат всякий раз беспокоился, что они причалят к их отмели и все испортят своим присутствием. Но байдарки проходили мимо.

Он и на этот раз напрягся, сидел с непроницаемым негостеприимным лицом, а его вдруг окликнули с байдарки по имени. Вот тебе и на! Это, оказывается, был его коллега-физик, из его же института. По всем правилам надо было бы его пригласить причалить, да он и сам начал сворачивать к их отмели. Радостно улыбаясь, старший брат подошел к кромке воды.

– Привет, Вахтанг! – сказал он дружелюбно. – Если вы собираетесь делать привал, там чуть ниже за поворотом есть хорошая стоянка – чистый пляж и сход к воде очень удобный.

Вахтанг понял, поблагодарил и стал отгребать от берега. Старший брат почувствовал некоторую неловкость и крикнул ему вдогонку:

– Устроитесь, приходи в гости!

– Грузин, что ли? – спросил младший брат, когда байдарки ушли за поворот.

– Да, это наша восходящая звезда, – ответил старший. – Головастый! В 30 лет был уже доктором наук.

– У нас тоже что-то много грузин появилось, – сказал младший.

– Ну, в спорте их всегда много было, – возразил средний. – Борцы, футболисты…

– Да не о спортсменах я говорю! В спорте ты выиграл– ты и чемпион. Ау нас главврач в больнице – Цуладзе. Какие соревнования он выиграл, что стал главврачом?

– Кто-то же должен быть главврачом, – не сдавался средний брат. – Он что, хуже лечит?

– Лечит он, может, и не хуже. Но и не лучше. Почему как начальник – так грузин? Что у нас врачей своих нет?

– Может и нет, – вмешался старший. – Евреи уезжают – приезжают грузины. Ты у отца нашего спроси. Он одному Сергею Львовичу доверял, а как тот уехал, его к врачу не загонишь. Заладил одно: они там все– коновалы, а не врачи, чего я буду к ним ходить! Вот если бы был Сергей Львович…

– Ля и не знал, что Сергей Львович уехал, – сказал средний брат.

– Опять же с этими отъездами, – не уступал младший. – По Петру Степановичу судить нельзя, ты нашего батьку знаешь: если он упрется, его с места не сдвинешь, так ведь это не значит, что он всегда прав. Я с Сергеем Львовичем не встречался, только от мамы Любы о нем слышал. Может, он и хороший был врач, но я уверен, многие другие – не хуже, хоть они из Задонецка, а не из Иерусалима.

– А он откуда, по-твоему? – спросил средний брат. – В одной с тобой школе учился.

– Ну, это я так сказал. Теперь-то уже – из Иерусалима или уж не знаю, где он там живет. Хотят уезжать – пусть уезжают. И не надо их держать, тем более, как у нас это делают.

– А как у нас делают? – не унимался средний брат.

– Могу тебе рассказать. У нас недавно в одном институте была интересная история, знаю со слов Лёшки – моего соседа, который там работает. Да я и от других слышал из этого института, Академгородок маленький, там все друг с другом знакомы. Переаттестовывался на старшего научного математик Финкель, подавший заявление на выезд. Собирались его провалить как не соответствующего должности по деловым качествам, но… Как говорят злые языки, институтский «кнессет» не мог этого допустить и не допустил. Тринадцатью голосами против одиннадцати проголосовали за него. Есть у них такой Слава Гольц, я его, между прочим, часто в спортзале встречаю, довольно приличный волейболист, так он с трибуны заявил, что своими работами Финкель, возможно, принесет институту мировую славу. «Возможно!» Херня какая-то! Он начал славословие, а Леня Петренко, которого ты знаешь (это было адресовано старшему брату), он когда-то в Харькове работал, с еще одним математиком, Городецким завершили. Леня Петренко вообще меня удивил своей непоследовательностью. Финкеля хвалил, а Гуревича, сам мне говорил, терпеть не может…

– В чем же непоследовательность? – удивился средний брат.

– Ты спроси у нашего старшего брата. В такой же ситуации в московском институте его дружка Генделя единогласно вынудили уйти с работы, хоть он и правда, говорят, выдающийся физик, а у нас… Трудно непросвещенному разобраться, но на душе от этого противно.

Среднему брату, видно, надоело лежать, он сел, повытряхивал песок из волос, потом аккуратным жестом поправил сползший набок крестик на груди у младшего брата и спросил ехидным голосом:

– Где это ты научился так хорошо отличать еллина от иудея? Не в храме ли твоем?

Поднялся, пошел к кострищу возле палатки и стал рубить топориком сушняк для костра.

– Чего это он? – младший брат повернулся к старшему в поисках поддержки. – Что я такого сказал? Они сами лучше нас знают, где иудей, а где еллин, потому и уезжают.

– А ты бы как повел себя на их месте? – А какое у них место? Говорят, им здесь плохо. А ему хорошо? – он кивнул в сторону среднего брата. – Он же никуда не уезжает.

– Мог бы – уехал бы, – донеслось от костра. – Только некуда. Еврей может уехать в Израиль, чтобы почувствовать себя евреем. А куда мне уехать, чтобы почувствовать себя украинцем?

– Не знаю, – сказал старший брат. – Тут много непонятного. Гуревич, коего ты помянул, мне тоже известен, и я тоже терпеть его не могу, гнусный тип. Но не гнуснее нашего Савченко – спать не ляжет, пока не настучит на кого-нибудь, хоть его давно уже никто не слушает. О чем это говорит? Да ни о чем. У меня есть приятель Федор, можно сказать, с армейских времен, потом в университете вместе учились. Ты его знаешь, кажется? После университета его сделали секретарем райкома комсомола, хоть он и сопротивлялся. Но он в армии еще вступил в вашу партию, его и обязали в порядке партийной дисциплины. И все равно, партийной карьеры делать не стал, как только смог, ушел из райкома, сейчас работает на кафедре математики в политехническом институте. Вроде порядочный человек. А мне хвастался, что наловчился составлять нерешаемые задачи по математике, на вступительных экзаменах их дают абитуриентам-евреям, чтобы их завалить. Господь ведает, на хрена это ему нужно. Но если ты об этом знаешь, и у тебя растут сын или дочь, которым надо поступать в институт, как не захотеть уехать? И я ведь тоже не раздружился с Федором…

Стемнело, братья собрались у костра, разложили на подстилке привезенную с собой снедь. У старшего брата была фляжка с водкой, он стал разливать, но младший отказался, налил себе томатного сока. Чокнулись, выпили – каждый свое, поставили кружки, и младший брат с удивлением уставился во тьму, в которой, то появляясь, то исчезая за деревьями, но явно приближаясь к ним, двигался огонек.

Впрочем, особенно можно было и не удивляться. Это был фонарик Вахтанга, пришедшего с визитом вежливости. Ему тоже налили, он стал рассказывать о своих успехах по части рыбной ловли на предыдущих стоянках, о том, что он уже поставил удочки и на новом месте, – спасибо, что ты мне посоветовал такое прекрасное место, – сказал он старшему брату.

Вахтанг говорил по-русски совершенно чисто, хотя его и выдавала свойственная многим грузинам интонация, пусть и еле заметная, но придававшая его русской речи какую-то особую звуковую изысканность. Постепенно тема разговора расширилась, от рыбной ловли перешли к жизни вообще, конечно, и к политике. Младший брат бывал в Грузии и сказал, что когда туда приезжаешь из Новосибирска, кажется, что там все живут очень хорошо, намного лучше, чем в России или на Украине. Но вот он недавно посмотрел фильм «Пастораль» и понял, что за красивым фасадом тоже не все ладно, а кое-что, может быть, даже еще хуже, чем в России. Не такие уж грузины святые.

– Ну конечно, – подхватил Вахтанг, – какие святые? Вы слышали анекдот? Приходит Гога к друзьям и говорит: срочно продаю подпольную фабрику по производству кепок – знаете такие большие кепки, какие грузины любят носить? – повернулся Вахтанг к младшему брату. Тот кивнул.

– Ну вот. Друзья в недоумении: Гога, ты что, с ума спятил? Такое выгодное дело, зачем продавать? Да понимаете, говорит Гога, райком партии покупаю, денег не хватает!

Все хмыкнули, но младший брат не расслабился: – Анекдот – анекдотом, а живете богаче, это правда. Почему так?

– Я не знаю, живем богаче или лучше пускаем пыль в глаза, – сказал Вахтанг. – Хотя, конечно, Грузия – замечательная страна, я ее очень люблю. У нас все самое лучшее. Я недавно был в Тбилиси и совсем не удивился, когда мне один мой коллега-математик сказал, что второе пришествие Мессии состоится в ближайшее время и именно в Грузии. Это уже точно известно.

– Почему именно в Грузии? – удивился младший брат.

– Вы же не спрашиваете, почему Ноев ковчег пришвартовался в Армении – если, конечно, считать Арарат армянским. А это наши ближайшие соседи. Место такое. А вы хотите, чтобы второе пришествие состоялось в Новосибирске? Разве грузины не заслуживают Пришествия больше других?

– Что вы этим хотите сказать?! – не понял младший брат.

– Я хочу этим сказать, – сказал Вахтанг, ковыряя палкой угли в костре, – что грузины – такие же дураки, как и все остальные. И больше ничего.

– Потому что верят во второе пришествие? – заинтересовался средний брат.

– И поэтому тоже, – невозмутимо ответил Вахтанг.

– Ну, тогда я с вами согласен! – Средний брат выглядел удовлетворенным, а младший-то как раз и нет. И он не преминул сообщить об этом среднему брату, уязвив мимоходом и Вахтанга.

– Зачем ты все время подчеркиваешь свое безбожие? Конечно, эти грузинские сказки – ерунда, в Библии сказано, что никто не знает ни дня, ни часа, когда явится Сын Человеческий. А тем более – где. Но ты смеешься над самим пророчеством. У тебя есть доказательства, что оно неверно? Никаких! Просто не верю – и все. Но это – такая же вера, как и у тех, кто верит в противоположное. Почему же ты так убежден в своей правоте? Ты хоть Библию читал когда-нибудь?

– Интересно, где бы я эту Библию взял? Ее что, можно в магазине купить? Но даже если бы и читал, – Библия – Библией, но я ведь и на жизнь смотрю. «I, голову схопивши в ру[23].

– Было дело. Только сейчас речь не о том. Тогда веры не было, а теперь есть. Мне тебя не переубедить, я и пробовать не стану. Приезжай к нам, познакомлю тебя с отцом Михаилом, я тебе рассказывал. Поговоришь с ним, может он тебя проймет. Зачем-то же нужна была вера человеку тысячи лет. А мы что о себе возомнили?

– Да ничего я о себе не возомнил! Людей без веры не бывает. Весь вопрос, во что верить. Если ты читал «Дон-Кихота» или «Воскресение», не догадались отобрать, то тебе не нужен никакой отец Михаил, он тебе большего не скажет. Моему христианству, если это можно назвать христианством, не нужна вера во второе пришествие, а тем более в твоего отца Михаила. Христианином можно быть и без храма – слово «храм» он вымолвил с передразнивающей интонацией, как бы взяв его в невидимые кавычки.

– Выходит, вы беспартийный христианин, – то ли спросил, то ли констатировал Вахтанг, с неожиданным интересом взглянув на среднего брата.

– Что-то вроде этого, – подтвердил средний брат. – Я, когда оказался в лагере, стучал на других, меня опер тамошний сразу завербовал, образцового сержанта! Конечно, фильтровал то, что ему рассказывал, надеюсь, никого по-серьезному не заложил, а все же стучал, да еще и оправдывал себя, понимая в душе, что мерзостью занимаюсь. А потом отказался: не буду – и всё! Вот тогда я и стал христианином. А церкви у нас там не было, да она и не была мне нужна.

– Тебе не нужна, а другим нужна, – не уступал младший брат. – А рассуждать как ты – так можно и разрушение храмов оправдать.

– Я разрушения храмов не оправдываю и согласен, что многим церковь нужна, – чтобы замаливать грехи. А жить праведно можно и без церкви.

Младший брат, кажется, обиделся, это было видно по тому, как он несогласно покачал головой, как привычно подпер языком щеку – с детства знакомая братьям мимика, признак внутренней сосредоточенности. Он хотел что-то возразить, но его опередил старший брат.

До того времени он не вмешивался в спор, слушал снисходительно. Все-таки он был постарше – и по возрасту, и по положению, споров таких он за свою жизнь наслушался – ой-ой-ой! Но разговор, похоже, стал съезжать не туда. Историю о лагерном стукачестве среднего брата он не раз слышал, тот всю жизнь ею мучился. Только зачем растравливать раны, да еще перед чужим человеком? А как мог истолковать его слова о замаливании грехов младший брат? Надо было сменить регистр. И он спросил, отразив свою снисходительность в тоне вопроса:

– Вот ты, Вахтанг, великий физик, как ты считаешь: Бог есть?

– Разумеется, есть! – развел руками Вахтанг, не поколебавшись и секунды. – Это даже более достоверно, чем то, что я великий физик. Как же можно без Бога? Бог – венец человеческого творения! Некоторые ведут начало человеческой истории от открытия огня, но я с ними не согласен. Огонь что? Это материальная сила. Обезьяна с огнем, но без Бога – это еще обезьяна. А человек стал человеком только тогда, когда изобрел Бога и обрел силу духовную! Бог есть!

Снова настала пауза. Старший брат хотел что-то спросить, но Вахтанг уже поднялся.

– Извините, друзья, надо идти, а то мои уже, наверно, волнуются. Спасибо за угощение и за интересный разговор. Приятно было познакомиться – Вахтанг дружелюбно улыбнулся в сторону среднего и младшего братьев, помахал рукой на прощанье и растворился в темноте. Несколько секунд свет его фонарика еще мелькал среди деревьев, а затем исчез и он.

Помолчали, а потом средний брат произнес:

– Какие разные бывают грузины.

– Много ли ты их знал? – поинтересовался младший брат, еще не остывший от спора.

– Знал одного, мне хватило, – сказал средний, поднялся и ушел к палатке.

Братья думали, что он сейчас вернется, но он не вернулся. Видно, лег спать.

А младшему брату хотелось еще посидеть. Он подбросил дров, вспыхнувшее пламя осветило лицо старшего, сидевшего по другую сторону костра. Было очень тихо, в реке плеснула рыба.

– Кого он имел в виду? Я что-то не понял… Старший брат пожал плечами.

– Мог бы и догадаться. Мы его все знали.


XXVII | Жизнеописание Петра Степановича К. | cледующая глава