Глава 29
Снова пожар. Август.
Лежать было неудобно. Подушка под моей головой приобрела твёрдость камня, и затылок нестерпимо заныл. Собираясь принять более удобную позу, я открыла глаза, и тот час вскочила на ноги. Я вовсе не лежала в постели. Я стояла во дворе дома генерала Зотова. Сосны мелодично шумели над моей головой. Нигде не было и следа от пожара.
Дворник Михалыч отбросил свою метлу и рысью побежал к подъехавшей "Волге".
- Будет тебе, Михалыч, спину гнуть, сейчас не царское время, - от звука знакомого голоса я вздрогнула.
- Не убудет с нас, Яков Петрович, а с порядком-то оно надёжнее.
- Что, Николай? Дома?
- Дома...
Я заткнула уши.
Просидела я под сосной довольно долго, пока из чёрного хода, что был прямо напротив меня не выбежала круглолица девчонка с двумя тонкими косичками. Лицо её было красно, а на шее наливались здоровенные синяки.
- Настя!
Девчонка вздрогнула и остановилась.
- Чего тебе? Кто такая?
Лицо девочки мне показалось знакомым. Не знакомым со вчерашнего дня, а так, будто я знаю её, очень давно.
- Никто. Я к Катерине пришла. Да, говорят, она больна.
- Катька?! - Настя фыркнула. - Да она сумасшедшая. Не ходи ты к ней, греха не оберёшься.
Я дотронулась до её шеи.
- Это она тебя так?
- Она, кто ж ещё, - буркнула Настасья.
- А зачем ты к ней ходишь? Зачем дружишь с ней?
Настасья передёрнула плечами и сурово, совсем по-взрослому проговорила:
- Не дружу я. У нас с ней одна беда.
- Какая?
- А вот это не твоё дело! - отрезала Настя. Она независимо крутанулась на пятке и перемахнула на улицу через забор, игнорируя калитку.
С другого конца двора Михалыч потрясал своей метлой.
- Ишь, сволота! Я тя научу через дверь ходить, так и норовит по забору лазать!
В его голосе не было злости, ворчал он скорее "для порядку".
Я кивнула Михалычу, как старому знакомому.
- Здравствуйте! Дома ли Катерина?
- Дома, где ж ей быть?
- Ну, может к друзьям ушла? Или учиться... Она ведь учится?
Михалыч глянул на меня с подозрением.
- Ты чья будешь-то?
- Я к Катерине пришла. Мы недавно познакомились, и она пригласила меня в гости.
- Где познакомились? - въедливо спросил Михалыч.
- Здесь, - простодушно ответила я. - Меня подруга привела. Маша. Катерина пригласила заходить ещё. Вот я и пришла.
- Пришла, так и ступай, - Михалыч махнул рукой в сторону дома и принялся ожесточённо мести двор.
Я пожала плечами и направилась к двери. Прямо в узком коридоре столкнулась с Софьей.
- Ты кто?
- Медсестра, - правдиво ответила я. - Я к Катерине.
Как я и рассчитывала, Софья не удивилась, только спросила:
- А Олимпиада Игоревна где?
- Заболела, - я пожала плечами. - Я, правда, в гинекологии работаю, с беременными, но укол сделать смогу. Покажете, где комната Катерины?
- С беременными? - не слушая вопроса, переспросила Софья. - Ой, а можно вас ненадолго?
- Конечно, - я улыбнулась так лучезарно, как только могла.
Комната Софьи располагалась на первом этаже, рядом с кухней и столовой. Расположение её было не очень удобным для проживания, но безупречным для наблюдения за домом. Битых три часа я выслушивала жалобы на недомогание и давала многочисленные советы, которые Софья тщательно записывала в тетрадь. Мне отроду не доводилось общаться с беременными, но я не опасалась дать неверный совет. Бедняжке Софье и её, не рождённому малышу, оставалось жить от силы два-три часа, какая уж тут разница, будет она их выполнять или нет?
Софья спохватилась, когда часы пробили пять.
- Ой, к нам гости сейчас прибудут, а я ещё вас и не расспросила, как следует!
- Ничего страшного, я ещё вернусь, - я вежливо поднялась, расценивая слова хозяйки, как намёк на то, что мне пора уходить. - Но если вы мне позволите подождать... У меня, видите ли, ещё один визит назначен на вашей улице, но только через три часа. Я живу далеко и...
- Да, конечно, господи! - Софья не дала мне договорить. - Ждите, сколько угодно! Вот книги, я вам еды принесу!
При слове "еда" мой желудок возмущённо дрогнул. В этом доме все обещают принести еду, но не доносят.
- Было бы очень кстати, я, знаете ли, не обедала сегодня, - очень скромно, но настойчиво я намекнула на то, что еда мне потребуется в первую очередь.
Софья охотно метнулась на кухню и принесла гору всякой снеди: кусок жаренного цыплёнка, четыре пирожка с мясом, стакан молока и два ярко-красных яблока.
- Ешьте на здоровье, а я пока соберусь.
Не стесняясь меня, Софья сбросила платье, понюхала под мышками, поморщилась и щедро увлажнила впадины ядрёно пахнущими духами. В комнате нечем стало дышать. Аппетит у меня пропал.
- Вы извините, что я вас за стол не приглашаю, - щебетала Софья. - Яков Петрович не любит чужих за столом.
- Яков Петрович ваш муж?
- О, нет, что вы! Я невеста его сына Николая, - Софья скромно потупила глаза. Видимо она уже свыклась с новой ролью.
... Ужин проходил в столовой, и я слышала каждое слово. Широкая замочная скважина также позволяла мне не только слышать, но и видеть собравшихся.
За столом сидел Яков Петрович, его супруга Надежда, та самая полная дама, что не так давно рыдала в комнате наверху. Сын Николай, бледный темноволосый юноша с полными, безвольно обвисшими губами. Софья - невеста Николая. Катерина - дочь Якова Петровича. Из приглашённых за столом присутствовали полный мужчина с широкой во всё темечко плешью, закрытой редкими, зачёсанными набок волосами и его дочь, юное пятнадцатилетнее существо с огромными наивными глазами, к которой Яков Петрович проявлял неподдельный интерес.
Перед ужином было объявлено о помолвке Софьи и Николая. Я наблюдала со своего поста, как изумлённо вытянулись лица у людей за столом. Причём менее удивленными были гости. Пятнадцатилетняя дочка партийного работника мило зааплодировала, её плешивый папа поздравил молодых, а домочадцы сидели, как в рот воды набрали, пока Яков Петрович не стукнул кулаком по столу.
- Ну, сын?! Благодари отца. И Сергея Ивановича.
Николай поднял на отца глаза полные скорби.
- На работу ко мне пойдёшь, - благодушно объяснил Сергей Иванович. - Номенклатурный работник с персональным водителем и автомобилем. Оклад солидный. Ведь вы уже пополнения ждёте? Всё-то вам не терпится!
Софья целомудренно зарделась, а Катерина истерично расхохоталась.
- Ай, да папа, ай да молодец!
Пятнадцатилетняя дочка снова захлопала и хрустальным голоском произнесла:
- Какой вы замечательный отец, Яков Петрович! Мне папа много о вас хорошего рассказывал, а теперь я и сама вижу!
Яков Петрович поднёс нежную ладошку ко рту и с благодарностью запечатлел на розовой коже отеческий поцелуй.
Первой оправилась Надежда.
- Давайте выпьем за молодых, - предложила она. - Пожелаем им счастья и здоровья.
Дальше пошёл обычный разговор, какой бывает во всяком застолье, будто ничего и не произошло, пока снаружи не раздался крик дворника Михалыча:
- Пожар! Горим люди!
Мой наблюдательный пункт оказался ближе всего к чёрному ходу. Я выскочила наружу и лицом к лицу столкнулась с Настей. Волосы её были растрёпаны, на щеке сажа, а в руках... в руках её была стеклянная бутыль, в которой плескалась вонючая жидкость. Керосин.
- Ты! - руки мои потянулись к бутыли, но Настасья оказалась проворнее и толкнула меня в грудь. Я потеряла равновесие и упала и тот час горящая балка рухнула мне на голову. Мир погрузился во тьму.
***
Я очнулась от визга тормозов.
Подняла голову и огляделась. Привычный вид. Осень. Сосны. Знакомые голоса.
- Будет тебе, Михалыч, спину гнуть, сейчас не царское время.
- Не убудет с нас, Яков Петрович, а с порядком-то оно надёжнее.
- Что, Николай? Дома?
- Дома, где ж ему быть. Вторые сутки сидит взаперти.
Голова гудела, видимо удар горящей балкой не прошёл даром. Я вошла в парадную дверь, не обращая никакого внимания на оторопевшего Михалыча, и по ступенькам поднялась на второй этаж.
Обстановка здесь была куда богаче, чем на третьем этаже или во флигеле Катерины. Открыла наугад первую попавшуюся дверь и попала в кабинет.
Большой письменный стол, покрытый зелёным сукном, кожаное кресло. Полки с книгами. Книг было множество, они стояли за стеклянными дверцами, и видно было, что доставали их не часто. Интересовавшая меня книга бросилась в глаза, сверкая дорогой инкрустацией и вкраплениями дорогих камней. Правда, видно это было не каждому. Обычный зритель видел в ней только скучный трактат некоего И.Е. Тер-Огибяна "О юных и зрелых годах Карла V Великолепного"
Чем был знаменит великолепный Карл, узнать мне не удалось. В углу раздались возня и сопение, и на свет появился собакоголовый домовой. Точная копия моего друга Вениамина.
- Август?
Домовой подпрыгнул, как ужаленный.
- Кто вы? Как сюда проникли?
- Меня прислал твой брат Вениамин.
- Не может быть! Зачем?!
- Ну... он беспокоится о тебе, хочет чтобы ты вернулся.
- Вениамин?! - Август широко открыл рот и вывалил язык, прямо, как собака. Видимо это выражало крайнюю степень удивления. - Странно, мы никогда не были дружны. Да и столько лет прошло... - Август принялся загибать пальцы.
- Лет? - Я присела на корточки, держа книгу в руках. - С течением времени у вас прямо скажем, беда.
Август грустно развёл ладони.
- Да. Уже много лет мы переживаем один и тот же день. Увы, теперь ты тоже в западне.
Мурашки пробежали по моей спине, но я храбрилась. Ни за что не останусь в этом доме, с его безумными жителями.
- Кто-нибудь это понимает кроме тебя?
Август заколебался.
- Н-нет. Они замкнуты во временном пространстве.
- Но ты тоже замкнут.
- Да. Но они все погибли. А я жив.
- Погибли?!
- Да. Они живут один день. Свой последний день. Умирают страшной смертью и снова воскресают, чтобы умереть опять. Такое страшное проклятье.
- Почему оно коснулось тебя?
- Проклятье коснулось всех обитателей дома. И меня в том числе.
- Но ты не погиб.
- Я думал об этом. Видно тот, кто наслал проклятье, обо мне просто не знал.
- Я знаю ещё одного человека, который выжил.
- Этого не может быть!
- Может. И не только выжил, но сумел покинуть это проклятое место.
Август взволнованно задёргал собачьим носом.
- Значит, ты думаешь, что и мы сможем?
- Сможем. Я пришла за тобой, по просьбе Вениамина и я тебя вытащу.
Сказать это было проще, чем сделать и для начала мне нужно было всё обдумать.
- Ты можешь расположиться здесь, - предложил Август. - До пожара ещё шесть часов и сюда никто не войдёт, а затем мы можем просто выйти во двор и посмотреть, как всё горит.
- А потом?
- Потом всё начнётся сначала.
Я села в кресло, взяла листок бумаги, древнее перо: металлический наконечник, насаженный на деревянную палочку. Перо необходимо было макать в чернильницу, но писать при этом было страшно неудобно. Бумага рвалась, с пера капали кляксы, словом мучение, а не письмо.
- Чем ты занимался здесь все эти годы?
- Читал. У хозяина хорошая библиотека.
- И эту книгу читал? - я показала трактат о Карле Великолепном.
- Книгу Звездочётов? Я не Звездочёт, к сожалению, и книга мне не подвластна, но о Карле Великолепном я теперь знаю всё. - Август грустно улыбнулся.
- Ты много знаешь?
- Домовые вообще много знают. Мы живём по человеческим меркам очень долго. Поколения людей сменяют одно за другим, а мы всё живём. К тому же нам известно многое. Иные миры для нас не пустые слова и не тайна за семью печатями.
- А что ты знаешь о Переходах? - повинуясь внезапному вдохновению, спросила я.
- О переходах? Ты имеешь ввиду искусственно созданные тоннели, ведущие в иные миры?
- Да. Именно это я и имею ввиду.
- Впервые, такой Переход был создан много веков назад. Высший суд решил сделать Нижний слой тюрьмой для преступников Высшего мира.
- И что?
- И сделал, - Август невозмутимо пожал плечами. - Идея, на мой взгляд, не совсем здравая. Нижний слой и без того напичкан многогранными реальностями, отравлен влиянием Бездны, а тут ещё преступники из Высших, имеющие неограниченные возможности, - при этих словах глаз Августа, повёрнутый в мою сторону, ярко блеснул и тут же потух, прикрытый короткими ресницами.
- А если я хочу найти только один Переход? Который нужен мне, но я не знаю, как его отыскать.
- В какой мир он ведёт?
- Я не знаю.
- Когда был создан?
- Я не знаю.
- Кто приходил сюда по этому Переходу?
- Я не знаю.
- Тогда я, пожалуй, смогу тебе помочь.
Я не верила своим ушам.
- Ты можешь? Это действительно так?!
- Да, надеюсь. Не так давно, примерно, с месяц назад, я нашёл в этом кабинете письмо. В нём говорилось о Переходе и указания были очень чёткие.
- Письмо? О Переходе? Здесь? Этого не может быть!
- Я тоже так думаю. Но здесь лежит книга Звездочётов, а её тоже не должно здесь быть и сюда явилась ты и расспрашиваешь о Переходе... Знаешь, я прожил долгую жизнь, чтобы понять, что таких совпадений не бывает.
- Где это письмо? И что за указания?
Август покрутил собачьей головой, припоминая, и безошибочно ткнул пальцем вверх.
- Собрание сочинений Ленина. Третий том. Их никто никогда не читал, и я счёл эту книгу надёжным местом для хранения важного документа.
Я потянулась вверх, отсчитала нужный том и нетерпеливо зашелестела страницами. Мне под ноги вылетел мятый клочок бумаги с оторванным краем.
- Это оно?
- Оно, - с удовлетворением подтвердил Август. - Читай, а я пока принесу еды.
Я уже не рассчитывала когда-нибудь поесть в этом доме и потому углубилась в чтение.
Это не было письмом в полном смысле этого слова, скорее черновик, с перечёркнутыми строчками, забрызганный чернилами. Один угол черновика был оторван, но текст легко поддавался прочтению и смысл его был понятен.
"Людвиг! Дорогой Людвиг! Настала пора действовать, и я рассчитываю в этом деле только на тебя, поскольку ты мой единственный и верный друг. Помнишь ли ты И я не забуду оказанной мне услуги, ты будешь щедро вознаграждён.
Время пришло, и кольцо Возврата следует передать той, что так жаждет получить его. Трепещу от мысли, что ожидания её не Ты знаешь, что делать, но помни, ты должен главное не упустить срок и
Дальше следовал оторванный угол, и среди клякс и зачёркиваний я нетерпеливо отыскала продолжение.
"...обязательно, поскольку Переход создан специально для неё. На фасаде приметная вывеска "ЛОМБАРД". Хозяин предупреждён и будет ждать каждый последний четверг месяца. Постарайся Ей надо только войти туда, и он всё сделает, как надо.
С надеждой на успех,
---."